━══════╗◊╔══════━
Не обладая нужными навыками, выискивать человека по его следам можно до бесконечности долго. Все эти поломанные веточки, придавленные камни, ободранная кора, а также прочие обсасываемые в фэнтези премудрости, ни капли не помогают делу, если ты, сука, не умеешь их правильно читать. Вот этот цветущий кустик человек затоптал или по нему животное недавно проскакало? А вот тот вдавленный в русло ручья булыжник так лежит оттого, что на него что-то поставили или оно, сука, так было изначально? Это я всё к чему веду – мало подмечать различные не вписывающиеся в окружение детали, что с моей близорукостью уже само по себе подвиг. Нужно ещё чётко понимать, почему именно они не вписываются и чем вообще это может быть вызвано. Но вообще на подобную несправедливость мне жаловаться грех. Нет, первые метров сто я был готов волосы на лобке рвать от осознания собственной неумелости. Однако после долгих и бесплодных попыток как-то увязать между собой все эти наблюдения, мне внезапно улыбнулась удача. Да, на земле маршрут двух пешеходов ещё попробуй отследи, но сделать то же самое на песке, это совсем другое дело! Пара покойных душегубов двигалась к водопаду прямо, не таясь и не сворачивая с маршрута. Тяжёлые сапоги оставляли глубокие, чёткие следы с короткими интервалами между ними. Не похоже, чтобы ублюдки торопились или бежали, а значит шли они, точно зная зачем и куда. Может быть собирались пополнить запасы воды? Взвешиваю в ладони снятую с трупа флягу и отмечаю, что вряд ли – та была заполнена более чем на две трети, да и ёмкость имела не слишком большую. Однако то, что они не заботились о своей скрытности, вовсе не значит, что забить на неё нужно и мне. В отличие от расслабившихся разбойников я не имел права пренебрегать собственной безопасностью, а потому шёл не по протоптанной тропе, а чуть правее, переступая по камням и выступающим из-под земли корням. Заросли в этом месте резко заканчивались, словно между ними и подступающей к флоре пустыней была проведена невидимая черта. Густой кустарник и часто растущие деревья неплохо прикрывали меня от посторонних глаз, а вот маршрут моих несостоявшихся насильников просматривался оттуда легко и непринуждённо. Красться в древесных тенях мне пришлось около получаса. Можно было двигаться и быстрее, но осторожность подняла свою голову, заставив меня сильнее прижаться к земле. Вскоре линия раздела круто изогнулась вправо, в то время как цепочка следов медленно поднялась на песчаную насыпь после чего скрылась в расщелине между скал, где мерцали тусклые отсветы. Туда-то я и отправился. Там-то и прятался разбойничий лагерь, ранее мною предполагаемый. Ну... как лагерь? Пара мешков с вещами, да организованный недавно костёр – рытвины от сдвинутых вместе камней ещё не успело замести ветром. Возле разожжённого огня, держа под рукою оружие, сидело лицом к проходу двое крепких мужчин. Они отчётливо напоминали встреченных мною – такие же смуглые, обветренные и пренебрегающие бронёй, а ещё совсем не обеспокоенные долгой отлучкой товарищей. Поглядывая по сторонам и подбрасывая ветки в костёр, ублюдки что-то весело пересказывали друг другу, время от времени прикладываясь к общему бурдюку. Даже на мой дилетантский взгляд, они вряд ли рассчитывали на скорое возвращение мёртвой парочки, а ведь с моей с ними встречи уже прошло больше часа. Учитывая тот факт, что покойникам перед этим ещё нужно было добраться до водопада, то насчитать можно и все полтора. Что ещё привлекло мой взгляд, так это пара вбитых в землю лопат и наполовину законченная яма. Не... ну если они тут решили клад припрятать или поискать, то я в свою удачу не верю. Чёрт, сложись всё иначе, и это был бы отличный шанс поживиться халявным добром. Вот только всё, что могло дурного случиться уже случилось, и теперь меньше чем в километре отсюда стынет под стигийским солнцем парочка свежих трупов. Пройдёт ещё совсем немного времени, и уже эти двое заинтересуются их отсутствием, а затем закономерно пойдут искать, после чего мне останется только собрать пожитки и свалить подальше от нынешнего убежища, ибо его за день-два поисков не найдёт разве что слепой. В дружелюбие и всепрощение сих господ мне не вериться ни на грош, а значит остаётся единственная альтернатива – как-то выпилить и их тоже, молясь о том, чтобы о присутствии здесь разбойников больше никто не знал. В принципе, я даже не против такого варианта – пиетета перед их жизнями я не испытывал ни малейшего. Вот только легко сказать, да трудно сделать; даже вооружённой, но необученной женщине будет крайне тяжело застать врасплох пару умелых, опытных рубак. С другой стороны, предыдущих же я как-то обвёл вокруг пальца? Хм-м-м...━══════╗◊╔══════━
Змеиная долина – территория дикая, опасная и пугающая. Кого из знающих людей ни спроси, каждый уверенно подтвердит, что это не та земля, где нормальный человек желает без проводника оказаться. Бьющая в голову жара, удушающая влажность, удалённость от любых очагов цивилизации, кроме славного города Сетета, запирающего северный проход – всё это делало долину местом весьма для любых гостей нежелательным. Если же ко всему вышесказанному добавить множество разнообразных хищников, а также слухи о старых гробницах, отравляющих землю своими проклятыми прикосновениями, то становится и вовсе невесело. Даже опытные наёмники и головорезы старались не соваться сюда без крайней необходимости, предпочитая искать прибыток в других, более обжитых и пригодных для разбоя местах. В Змеиной долине полным-полно плодовых деревьев и редких растений, однако под заселение и распашку полей она в целом пригодна мало. Можно, конечно, расчистить берег от зарослей, предварительно повыбив оттуда зверьё, да только кто этим заниматься будет? Фараоново войско здесь и не появляется никогда, потому как не их это земля, а страже Сетета для обеспечения должной охраны не достаёт численности и выучки. Если подступы к городу они стерегут бдительно и держат крепко, как и подконтрольные территории выше по течению реки, то на саму долину, протянувшуюся на несколько дней пути вдоль извивающегося подобно змее русла, людей уже попросту не хватает. Но там, где одним мерещится угроза, другие увидят выгоду. Поэтому нет ничего удивительного в том, что место это своим пристанищем выбрали разнообразные ночные люди. Не все, конечно, отнюдь не все – грабителям или налётчикам не было никакого смысла выходить за пределы жилых районов, ибо целей для грабежа здесь днём с огнём не сыскать, но вот разнообразные курьеры и контрабандисты? Для передачи груза с суши на воду другой такой удобной точки в округе не было на много дней пути. Это касалось как тех, кто хочет провезти товар мимо Сетета, так и желающих занести его внутрь городских стен. Сделать это было не в пример дешевле, чем через порт – дело удачи, наглости, техники, ну и вовремя данной на руку мзды. Но были и кроме контрабандистов бравые парни, коим эта земля по душе пришлась. Например, всем тем, кому нужно срочно избавиться от неудобных улик: мертвеца, например, или ещё какой-нибудь гадости. Среди россыпи скал имелось множество разнообразных потайных местечек, где можно было укрыть до поры компрометирующий, неудачно скраденный или чересчур уж чёрный товар. Это особенно важно в свете того, что за городом приглядывали сами боги, коим в Сетете стояло аж два больших и три малых храма. Именно к числу таких вот прятальщиков и относился шемит Ракхим, пускай за подобное дело ему доводилось браться нечасто. Выбить из неудачника долг или надавить на осмелевшего без меры лавочника – это он мог и хорошо умел, а вот потаённые хитрости всякие находились за пределами его понимания. Особым умом бандит не блистал, но был силён, вынослив, а главное без меры свиреп, что делало его идеальным ножом – рядовым рубакой банды. Впрочем, конкретно сейчас ему и не нужно было шевелить мозгами. Знай себе на месте сиди, по сторонам гляди, да береги доверенную старшим посылку. Всё остальное, что поручил им накануне главарь, взяли на себя Схолех и Нери – эти как раз собаку съели на всяческих играх в тайны и ухоронки. Сам же Ракхим был парнем простым: сказано лагерь стеречь – будет стеречь, и любого незваного гостя они с Элиясом сначала на лоскуты распустят, а затем только спрашивать будут, кто таков и зачем пришёл. Схема рабочая, простая и, можно даже сказать, безотказная. Вот только о чём и он, и его друзья позабыли, так это то, что судьба всё равно жизнь по-своему вывернет. Поэтому, когда из расщелины между скал к лагерю вышли не ушедшие к тайнику товарищи, и даже не невесть почему забредший на юг патруль, а раздетая до последней нитки женщина, прикрывающая наготу руками и пошатывающаяся на ходу, он и не сообразил сразу, что ему нужно делать. На секунду Ракхим потерял дар речи – настолько хороша была явленая ему незнакомка. Высокая, крутобёдрая, стройная, фигуристая словно ваза, с кожей такой загорелой и мягкой, что в голову сами собой лезли мысли о сладкой, плавленой карамели. Чистые, но спутанные пряди смоляных волос рассыпались по округлой груди, стыдливо спрятанной за изящными руками, а из-под растрепавшейся чёлки испуганно мерцала пара агатовых глаз. Но и в такой ситуации дева не теряла достоинства; пусть и ежась под пристальными мужскими взглядами, она горделиво ступала вперёд. Многих он повидал прелестниц на своём веку, и в борделях, и на рабских рынках; многих видел иноземных красавиц и ещё больше – дочерей палящей земли. И всё же сия дева запала в самую душу грабителя, запала сквозящей в каждой частичке тела жизнью и какой-то рвущейся изнутри силой. Сразу видно, что не от иглы и не от мотыги её оторвали – двигалась незнакомка так, как ходит умелая и опытная танцовщица. — О, боги свыше! — облегчённо и даже счастливо вздохнула она, увидев Ракхима и его товарища. Поскольку пришедшая была полностью обнажена, узкая женская ладонь тут же прикрыла беззащитное лоно. — Неужели?! Неужели хоть кто-то нашёлся?! Стоило словам слететь с чувственных губ, как глаза незнакомки поражённо расширились и засветились изнутри отчаянной и буйной надеждой. Вообще-то, для неё было странно не бояться двух опасного вида мужчин, но, как сейчас подумал Ракхим, дева эта кому угодно обрадовалась бы. Оно так-то и не удивительно – нагие девы в Змеиную-то долину от хорошей жизни не ходят. Может от людоловов сбежала или ещё от кого? В пустыне иногда таких тварей встретишь, что самые лютые работорговцы милее родной семьи покажутся. Женщина тем временем покачнулась и неловко переступила по песку. Секунду спустя она вновь взяла себя в руки, однако лицо её украсило печальное и вымученное выражение. — Знаю, что многого прошу, но не найдётся у вас немного воды и пищи? Третий день капли в рот не брала – всё Всевидящий Свет высушил! — Конечно найдётся, красавица, — двусмысленно улыбнулся Элияс, потянувшись к дорожной сумке. — И попить, и поесть, и ночью согреться. Не бойся, милая, сколько нужно, столько и бери. Благодарно кивнув, незнакомка нетвёрдой походкой подошла к костру и устало села между грабителями, приняв бурдюк с разбавленным дешёвым вином. Робко улыбнувшись она отхлебнула из горла и тут же закашлялась, проливая на себя алую влагу. Кому другому за такое транжирство Ракхим съездил бы по зубам, но в этот раз всё, на что хватило запала, это возмущённо вздохнуть, да так и застыть, наблюдая, как катятся по налитой сочной груди хмельные алые капли. На секунду мелькнула мысль, что не следовало бы так легко её к себе подпускать. И что с того, что красива и безоружна, мало ли какую тварь выплюнула из себя пустыня? Но как встрепенулось предчувствие, так и угасло, придавленное искренним восхищением, а также распирающим тугие штаны возбуждением, уже успевшим приготовить к бою его мужское копьё. То, что деву эту они высушенным мясом накормят, чистой водой напоят, а затем между собой на двоих разложат Ракхим даже не сомневался – не дурак же он, такую красоту от себя отпускать? Раз уж сама пришла, то пусть и за помощь их расплачивается! Ещё бы в город её привести, да продать, но это уже опасно – неизвестно, чья она дочь и жена. Может удастся за неё большую цену выручить, а может подвесят их всех у южных ворот, за то, что не ту девку попортили и скрали. Попробуй доказать потом, что она сама к ним пришла! — Прощенья прошу, храбрые воины, — дева ещё раз робко улыбнулась и виновато опустила глаза. Тем временем струйка вина пробежала по крепким мышца живота и скрылась между ног в курчавом тёмном треугольнике. — Всё ещё боязно мне и дрожат от волнения руки... — Пустое это, — отмахнулся он от извинения, уже успев ей простить и пролитое вино, и все остальные мыслимые и немыслимые прегрешения. — Ты нас, дева, не бойся, не чудовища чай. Но на ответную благодарность рассчитываем. Услышав сказанное, Элияс принял слова старшего за прямое разрешение действовать. Восхищённо цокнув языком, шемит привстал с места и придвинулся поближе к женщине. Придержав её за плечо одной рукой, второй он начал бесстыдно и жадно лапать упругую грудь, словно не взрослый мужчина, а только-только сбривший первые усы юнец. В другой день Ракхим не постеснялся попенять ему за несдержанность и торопливость, но видит Солнце и Звёзды, он и сам с трудом сдерживал себя. Плюнув на вежливость и витиеватости, он тоже приблизился к незнакомке, желая поскорее откусить от этого спелого плода. — Что за чудо послал нам Птеор, — выдавил Ракхим восхищённо, тоже давая волю рукам, хватая незнакомку за округлую ягодицу. — Видит Небо и Звёзды, я такой красоты не встречал. — Точно, старший, — вторил ему Элияс. — Не иначе сама... А что дальше хотел сказать его давний друг и напарник бандит так и не смог узнать. Не смог, потому как в горле шемита словно из ниоткуда возник вбитый по самую рукоять кинжал. Застигнутый врасплох, он и сам точно не знал, что собирался сделать – то ли броситься к истекающему кровью товарищу, попытавшись зажать однозначно смертельную рану, то ли придушить вероломную гадину, умудрившуюся пронести к костру оружие, скрыв его от внимательных глаз. Вот только ни на один из пришедших в голову вариантов времени Ракхиму попросту не хватило, ибо в этот самый момент, в его собственном животе возник из россыпи синих искр короткий изогнутый скимитар. «Это же Схолеха меч» — сдавленно вспомнил он, неуклюже заваливаясь на бок. Незнакомка сильнее толкнула вперёд рукоять, пока что-то в спине шемита не хрустнуло, окончательно лишив возможности оказать сопротивление женщине. Он ещё мог двигаться и дышать, вот только ноги словно отнялись, а руки свело неожиданной судорогой. Скрюченные пальцы потянулись было к клинку, но лишь бессильно царапнули по сверкающему в свете костра металлу. Дева же, чьё прекрасное лицо утратило всякое выражение благодарности и смущения, вынула нож из захлёбывающегося кровью Элияса, а затем резким взмахом оборвала сначала одну, а затем и вторую жизнь.━══════╗◊╔══════━
Признаюсь, что в личности покойной жрицы мне импонировали многие качества. Находчивость, любознательность, стойкость к жизненным невзгодам, а также умение постоять за себя. Выживая на дне общества, а затем и в стенах храма, она научилась правильно подбирать слова, язвить и льстить столь же легко, как дышать, и главное вовремя подстраиваться под ситуацию. Все вышеперечисленные таланты раз за разом спасали Каллисто от петли и плети, а затем позволили стать своей в самом великосветском блядушнике континента. Как уже было упомянуто ранее, мне эти её черты в некотором роде нравились. Не сказать, что я был готов вырвать своё сердце, бросив его к ногам доисторической вайфу, но определённое уважение и опаску она мне сумела внушить. Примерно так нормальный человек смотрит на экзотическую змею – гибкую, изящную, притягательную и смертоносную. Любоваться ею он может сколько душе угодно, но на груди пригреть не особо-то и спешит. Вот только примерив эту роль на себя, я увидел её в совершенно новом разрезе. Та эйфория, что накрыла меня во время своеобразной социальной дуэли, где одна сторона норовит обыграть и обдурить другую, оказалась чувством невероятно захватывающим и странным. Она была вдвое, а то и втрое острее и интенсивнее, чем волнение, испытанное мною после первой встречи с насильниками. Но если в тот раз эмоции были придавлены истерикой и загрязнены страхом, то теперь, когда перед моим мысленным взором ничего лишнего не стояло, я мог ясно различить обуревающие меня чувства. Самоуверенность. Гордость. Азарт. Именно эти эмоции сквозили во мне, а вовсе не растерянность, отвращение или страх. Несмотря на всю рискованность ситуации и те последствия, коими мог обернуться провал, я вошёл в свою роль также легко, как нож пронзает теплое масло. Это словно сесть на велосипед после долгих лет отсутствия практики, когда воспоминания поблекли, но тело всё равно само что надо сделает. Меня несло на распахнутых крыльях уверенности и куража, слова сами ложились на ядовитый язык и проскальзывали сквозь сладкие губы. Каждый жест и интонация, каждый шаг и выражение лица – они сменяли друг друга естественно и легко, будто я половину жизни учился на артиста больших и малых академических театров. Каждый убитый мною сегодня бандит был крупнее и тяжелее меня. Каждый из них был лучше подготовлен, на много лет опытнее и старше, а также в целом привычнее к кровавой работе. Столкнись я хотя бы с одним из них в относительно честном бою – с таким перевесом в мастерстве мне осталось бы только молиться. Даже сейчас, когда угроза прошла стороной, я мог в деталях представить, как ублюдки сокрушают и ломают моё тело, а затем, наслаждаясь заслуженным призом, жадно впиваются в него. Более чем уверен – одним разом они бы не удовлетворились, заставив горько пожалеть о неудаче и неправильно сделанном выборе. И всё же в живых остались не они, а я. Оружие от крови чистят не они, а тоже я. Вся эта сила, весь опыт, умение и агрессия оказались абсолютно, сокрушительно бесполезны перед лицом разыгравшей обман актрисы. Тягучей патокой моя маска ввинтилась в их бдительность и броню; словно марионетки на ниточках жертвы вышли на нужные мне позиции, а затем в самый подходящий момент подставили под удар беззащитное брюхо, позволив клыками впиться в него. И, что беспокоит меня больше всего – я не мог провести однозначную черту, кто же из нас это действо спланировал. Ведь у меня подобных умений нет и никогда не было, в то время как Каллисто хоть и обладала нужными знаниями и талантом, но не была столь отчаянно храбра. Жрица отлично знала, как взвешивать шансы и резать исподтишка, но от конфликта лицом к лицу всеми силами старалась уклониться. Так кто же внёс больший вклад – её таланты или моё безрассудство? Её способность к социальной мимикрии или моя готовность вонзить в противника сталь? Точного ответа я не имел, и, пожалуй, не хотел иметь. «Забавно», — комментирую сам для себя, усмехаясь. — «Ещё неделю назад я и подумать не мог, что мне доведётся убить хотя бы одного человека. Не в горячке боя, не под давлением страха и стресса, а взвешенно и хладнокровно, ясно представляя результат. Уж себе-то можно не врать: я осознано развёл мудаков на прелюдию, создавая удобную для удара возможность. «Прощенья прошу, храбрые воины!» — передразнил самого себя. А вообще, говоря об убийстве этих уродов, я, кажется, понял, почему меня совсем не мучает совесть. Нет, не на почве самообороны и не в силу какого-либо аффекта, просто... Просто я не считал их людьми. Разумными, равными мне созданиями. Вроде всё в них есть: две руки, две ноги, даже трахаться и говорить умеют, но воспринимались они как нечто абсолютно мне чужое. Будучи ребёнком другой эпохи, я не мог мысленно нас уравнять, признать, что эти дикари мне ровня. Умом понимал, что они проще простого могли прирезать меня, да и в местных реалиях разбираются куда как лучше, но... они были дикарями. Первобытными варварами. И точка. «Да уж, осталось только Бремя белого человека на стене пещеры высечь. С почином тебя, Каллисто!» — поздравил себя с потерей моральной девственности. — «Четыре фрага на счету: фёрст блад, квадра килл, и всё в том же духе. Главное не начать их всерьёз за НИПов считать, а то так и чердаком потечь недолго». Как это бывает с внутренними монологами – он не занял и пяти минут. Пока разум осознавал и обработал свалившиеся на него впечатления, попутно пытаясь разобраться с назревающей гендерной проблемой, руки уже выполняли неприятный, но необходимый труд. А именно собирали с покойников все те вещи, что могли бы мне пригодиться, то есть вообще все. Как и в прошлый раз, добытые трофеи я намеревался либо откалибровать и использовать по назначению, либо распустить на рецепты и материалы. К сожалению, ничего принципиально нового среди них не нашлось, кроме ещё пары комплектов оружия и одежды, а также нескольких мелких безделушек и повседневных бытовых мелочей. Нового лука и запаса стрел к нему тоже нигде не было, зато неподалёку от костра лежали вещевые мешки с походным инвентарём и съестными припасами. Правда было одно «но»: походный инвентарь лишь на первый взгляд звучал гордо. Ни тебе котелка, ни хорошей посуды – одна только мелочь всякая, да пара крепких плащей нейтральной песчаной расцветки. Сразу видно, что шли ненадолго – для четырёх взрослых мужчин имеющихся запасов едва ли на пару дней хватит. Остальная же мелочёвка, попрятанная по сумкам и кошелькам, у всех была примерно одна: труты для розжига костра, какая-то подозрительная трава, точильные камни, ну и кошельки с местными монетами. Точнее не монетами даже, а выплавленными кольцами разной формы, примерно равного размера и массы. Если верить памяти Каллисто, то в сумме выходило около пяти серебряных дирхем – так назывались шемитские деньги. Я уже было собирался взять лопаты, свернуть всё это дело и уходить, когда жизнь преподнесла очередной сюрприз. За моей спиной, с противоположной от вырытой ямы стороны кто-то глухо, но громко закашлял.━══════╗◊╔══════━
Наверное, сразу стоило догадаться, что никто никакой клад здесь искать или прятать не будет. Это вообще распространённый миф, хотя касается он в большей степени пиратов эпохи парусников, чем людей античного времени. Какой смысл пытаться закопать где-то своё (не)честно заработанное золото и серебро, если его можно прогулять здесь и сейчас в ближайшем борделе или таверне? Жизнь обитателей нижних улиц опасна и коротка, так что нет никакого смысла отказывать себе в удовольствии, откладывая богатство ради эфемерного «завтра». Вырытая в утрамбованном песке яма являлась отнюдь не тайником, но могилой, на что недвусмысленно указывала характерная продолговатая форма. Вторым понятным намёком стало лежащее рядом тело, завёрнутое в перевязанную несколькими верёвками потёртую холщовую ткань. До сего знаменательного момента будущий покойник никак себя не проявлял, а потому остался незамеченным мною, скрытым за насыпью песка. Теперь же я мог во всей красе полюбоваться на отчаянно дёргающийся и мычащий свёрток. Быстро надев одежду, убранную перед операцией в инвентарь, я взял в руки разбойничий нож и начал один за другим рассекать сдерживающие незнакомца путы. Можно было действовать аккуратнее, щадя позарез необходимую мне верёвку, но я не видел в этом особого смысла, так как с помощью системного синтеза мог всегда срастить её обратно. Всего полминуты спустя, последний узелок был срезан и отброшен в сторону, а обёрнутое в несколько слоёв полотно – убрано от лица пленника. Точнее пленницы. Увидев её, я внутренне вздохнул с облегчением. Уж не знаю почему: то ли из-за предыдущей неудачной встречи, то ли из-за соответствия фэнтезийным штампам, но «слабый» пол новой знакомой немного меня успокоил. Может быть я подсознательно считал, что прояви девушка агрессию, справиться с ней будет легче? Так или иначе, но подступающее к сердцу напряжение откатилось назад невесомой волной. Придержав её за острый подбородок, я поддел остриём кляп, а затем осторожным движением перерезал фиксирующую его бечевку. Девушка выплюнула скрученную в комок тряпку после чего тут же закашлялась, смачивая языком губы и разминая затёкшую челюсть. Продолжая работать ножом, я помог ей окончательно освободить стянутые узлами руки и ноги. Предложенная мною фляга с водой была принята без лишних слов и тут же наполовину осушена. — Спасибо, подруга, — утолив жажду, сказала она довольно приятным, но хриплым после долгого молчания голосом. — Не знаю уж, как сумела меня освободить, но за мною должок. — Да чего уж там, — натянуто отмахиваюсь от благодарности, неуверенно поводя плечами. — В одну могилу чуть не легли. — Хм? — удивлённо вскинула бровь девушка. — Не припомню, чтобы тебя со мною вязали. Хотя по голове мне стукнули крепко, — морщиться, осторожно ощупывая затылок, — могла и проглядеть. — Нет, на этих, — обвожу рукой лежащие на песке тела, — я уже здесь набрела. На свою беду... ну, или на их. Незнакомка пристально оглядела покойников. А в глазах – ни отвращения, ни страха. Только удовлетворение, не особо старательно скрываемое злорадство и облегчение человека, на несколько миллиметров разминувшегося с пронёсшейся мимо смертью. Словом, пленница с радостью станцевала бы на их могилах. И пописала сверху. И поплевала вслед. А ещё меня не отпускало стойкое ощущение, что она мне, конечно, бесконечно признательна, вот только бдительность терять не спешит. Сам не знаю, каким именно образом я это уловил, ибо сия реакция лежала куда глубже поверхности, тщательно спрятанная за фасадом напускного веселья. Ну да оно и не удивительно – мало ли на кого её похитители в пустыне набрести смогли. В конце концов, эта прекрасная незнакомка – сиречь я – умудрилась свести в могилу четырёх вооружённых мужиков. Есть отчего напрячься. — Может и так, — словно смирившись с чем-то или приняв какое-то решение, девушка пренебрежительно пожала плечами. — Но слов своих я назад не возьму. Сбросив с себя остатки холщового кокона, она ухватилась за протянутую мною руку и легко поднялась на ноги. Ростом она была ниже меня, причём довольно существенно, да и объёмом форм уступала, вот только это ни капли не портило её красоту. Стройная, будто лоза, незнакомка производила странное плутоватое впечатление, то загадочно ухмыляясь, то хитро сверкая из-под густых ресниц загадочными агатовыми глазами. Внешне она отдалённо походила на меня, являясь наполовину стигийкой, вот только если моим вторым родителем являлся киммериец, то у неё в этой роли выступал шемит. Безо всякой скромности стоит признать, что сочетание генов вышло чудо каким хорошим, подарив этому миру экзотическую восточную красавицу. Двигалась девушка тихо и плавно, с весьма и весьма специфической пластикой. Каллисто такая была хорошо знакома, но не по храмовым временам, а ещё с тех пор, когда сама побиралась на улице. Была в спасённой мною полукровке очень узнаваемая манера держаться – дерзко, безрассудно, но вместе с тем опасливо и сдержанно. Словно зажатая в угол мышь, отчаянно скалящаяся на кота, готовая как сбежать, так и броситься на обидчика. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – девушка явно вышла из трущоб или другого района сомнительной безопасности. Мозоли на узких ладонях, перепачканные в дорожной пыли ноги, а ещё в пользу этой теории говорил характерный наряд – комбинация тёмно-синих, почти выцветших на солнце штанов и такого же цвета свободной рубахи, расстёгнутой снизу почти до груди. В толпе нищих и бедняков её любой как свою примет, но стоит только поднять чуть повыше шарф, да опустить на лицо капюшон – с десяти шагов и родная мать не узнает. Да, под предполагаемую мною профессию наряд был подобран отлично. В меру неприметный, немаркий, практичный, такой, какой не жалко потерять, порвать, или спешно выбросить. Готов поставить на то всё своё небогатое снаряжение, что создавая свой образ, девушка отлично осознавала, как хорошо загорелый точёный живот и расчетливо приоткрытое декольте могут отвлечь от лица нежелательное внимание. — Так кому же я обязана столь чудесным и таким своевременным спасением? — слегка насмешливо протянула она, прерывая череду стремительных размышлений. Да, ростом девушка едва доставала мне до подбородка, но даже так она умудрялась не тушеваться и дерзить вооруженной собеседнице. — Если это, конечно, не стр-р-рашный секрет? — И не секрет вовсе, — невозмутимо отбрил её я. — Фария, имя моё. Фария Амарра. А кто ты такая, попавшая в столь неприглядную беду? — Я Нисса. С Красной улицы, — она подошла к сложенным на песке мешкам и, дождавшись согласного кивка, начала потрошить дальний, который я, кстати, ещё не успел осмотреть. Судя по сноровке, скорости и, самое главное, привычности этих действий, делала она это далеко не в первый раз. Или же это были её вещи – уж больно к месту приходились ремни и поясные мешки, даже по размеру не пришлось ничего регулировать. Спрятав на пояснице горизонтальные ножны с длинным кинжалом и внимательно осмотрев небольшой свёрток, девушка набросила на плечи неприметный серый плащ и вновь посмотрела в мою сторону. — Так... ты где-то здесь живёшь, подруга? — в её голосе читалось как удивление, так и невольное уважение к отчаянно храброй женщине, решившей поселиться в диких местах. — Можно сказать и так, — ответил ей я. На мгновение мне стало стыдно за примитивное и неустроенное жилище, однако вспомнив, что сделано оно было всего за три дня, я быстро стряхнул неуместное чувство. — Дом мой немного не обжит, но для гостя и пища, и место для сна найдётся. Буду рада, если этой ночью ты останешься у меня. Последняя фраза могла показаться излишне навязчивой, но по факту ничего предосудительного в себе не содержала. Поскольку речь шла о двух женщинах, а не лицах разного пола, самый компрометирующий момент изначально оказался снят. И, что гораздо важнее: мы находимся на опасной земле, в считанных минутах от наступления темноты, практически не имея средств самозащиты. Так что, несмотря на всю кажущуюся двусмысленность предложения, это была не попытка её закадрить, а вежливое предложение убежища, избавляющее Ниссу от необходимости самой напрашиваться на ночлег. Не то, чтобы её эта необходимость так уж беспокоила... — Ну разумеется! — самоуверенно ухмыльнулась она, подтверждая мои догадки. — Разве могу отказать я своей прекрасной спасительнице? Всё, что мне оставалось, лишь согласно кивнуть в ответ.━══════╗◊╔══════━
Собрались мы быстро. Нисса понесла свои вещи, я – трофеи, обвязав их одним из плащей. Никто из нас не желал задерживаться дольше необходимого, особенно когда ночь вот-вот вступит в свои права, и все ночные хищники выйдут охотиться. Дневные, конечно, ничуть не менее опасны, но их хотя бы можно разглядеть издали, тогда как в тёмное время суток, ты скорее наступишь зверю на хвост, чем сумеешь избежать неудачной встречи. Так что необходимость поторопиться понимали мы обе – и насквозь местная девушка, впитавшая боязнь темноты с молоком и рассказами матери, и должным образом обученная жрица, отлично разбирающаяся в том, что именно можно встретить в этой темноте. Поэтому мы без лишних разговоров похватали тяжёлый груз и припустили в сторону убежища. Кому-то может показаться, будто я поступаю неосторожно, приглашая незнакомку в убежище, и я даже готов с таким утверждением согласиться. Это действительно несколько опрометчивый шаг, продиктованный неудачным стечением обстоятельств. В мою пользу говорит то, что между мной и Ниссой нет никаких личных или профессиональных обид, а также тот факт, что взять с меня воровке элементарно нечего. Шансы же благополучно добраться до города в темноте исчезающе невелики – куда меньше шансов наткнуться на нечто злобное и голодное, или даже просто подвернуть на скользкой коряге ногу. Так что без моей помощи девушка до рассвета может и не дожить. Боюсь ли я, что Нисса сдаст меня страже как предполагаемую беглянку? Да, но в то же время и нет. Да – потому как это было бы очень нежелательное развитие событий, грозящее обернуться немедленным бегством. В «цеховую солидарность» я особо не верю, да и нет у моей новой знакомой никаких причин её проявить. И всё-таки вероятность того, что девушка донесёт на меня стражникам, я оценивал, как критически низкую и вот по каким причинам. На кресте вывесили полукровку киммерийско-стигийского происхождения, светлокожую, среднего роста. Я же выше её почти на ладонь, с тёмным бронзовым загаром и куда более развитой мускулатурой – спасибо системным талантам. Благодаря же системной регенерации с щиколоток и запястий уже успели сойти следы от верёвок, как и с живота – проколы от медных колец, некогда придерживавших приговор. Так что чисто внешне нас с моей предшественницей ассоциировать было бы затруднительно. Пытаться же создать проблемы случайной прохожей, к тому же ещё и спасшей её, у Ниссы нет никакого резона. Мало того, что за это её не ждёт ни выгода, ни награда, так ещё и проблем можно заиметь, ибо по всем местным писаным и неписаным законам это был бы весьма «недостойный» поступок. Конечно, всегда найдутся предатели и хитрецы, коим плевать и на вековые традиции, и на божественные запреты, однако в мире, где воля богов является довольно-таки весомой и материальной величиной, оглядывались на них куда осторожнее и чаще. Несмотря на плен и дезориентацию, вызванную ударом по голове, перемещалась девушка уверенно и стремительно. Я мог бы двигаться быстрее её, однако свою роль сыграл больший груз и уступающее остротой зрение. Теперь, когда подступающие сумерки кусали нас обеих за пятки, а тени удлинились, чёрными пиками расчертив землю, этот изъян чувствовался как никогда ясно. Вечерняя темнота сама по себе размазывала и скрадывала силуэты; для меня же с моей близорукостью они и вовсе сливались в единое неразборчивое пятно. Вот так вот мы и бежали. Перебирали ногами, уклоняясь от древесных стволов, стараясь не свалиться в незамеченную вовремя каверну. В то же время я прокручивал в голове наш с Ниссой разговор, пытаясь понять, что же меня за язык дёрнуло, и отчего я назвался таким не своим именем. Это очевидно, конечно, но именование «Каллисто» мне никогда не принадлежало. Система по умолчанию вписала его в профиль пользователя, но не из-за его истинности или какого-либо соответствия внутренней сути, а за банальным неимением альтернатив. Я тогда даже спорить не стал, тем более, что мужское земное навряд ли подошло бы лучше. Но стоило необходимости возникнуть на горизонте, как эта странная комбинация сама сорвалась с языка. Фария Амарра. Как подсказывают храмовые уроки – в частности редкие, но удивительно глубокие наставления Антеи – природа имён являлась штукой недооценённой и весьма презабавной. Менять ярлыки и прозвища можно хоть по сто раз на дню, однако так волшебница истинного могущества и за целую жизнь не накопит. На ум приходят даже не боги и архидемоны, как наиболее очевидные примеры, а ваховские Серые рыцари, чьи пророческие имена со временем сами по себе превращались в могущественные экзорцизмы, причём не последнюю роль здесь играл вложенный в них символизм и созвучие с сутью носителя. Имя «Каллисто» моим не являлось. Каллисто умерла, иссохнув на кресте посреди всеми богами забытой пустыни. За всё время пребывания в Хайбории, я ни разу не представился и не назвался ею, даже мысленно разделяя себя и предшествующую моему существованию жрицу. Я – не она, ею не был и никогда не стану. Несмотря на выявленные совпадения характеров и интересов, я попросту не хочу ею быть, вот только моё прежнее имя теперь тоже непригодно к использованию. Как я не ассоциировал себя с Каллисто, так не примеряю к себе и себя прошлого. Этот образ тоже ушёл в небытиё, он сгинул и более недостижим; самое лучшее, что я могу совершить – с пониманием отнестись к понесённой утрате. Но если ни тот, ни другой вариант мне не подходят, какое же имя я должен примерить к себе? Не пафосное-фэнтезийное, ибо они вызывают у меня лишь изжогу и зубовный скрежет, но и не типично-русское тоже. Было бы ещё более дико зваться Олей, Катей или Наташей, чем Нефертити или Клеопатрой. Да и проблему излишнего внимания с меня тоже никто пока не снимал. Можно, конечно, пройтись по египетским вариациям, но я их не так много знал, только благородные и божественные, что привлечёт вовсе не то внимание, какое мне сейчас нужно. Вообще я всегда стеснялся использовать имена реально существовавших персонажей, причем как исторических, так и вымышленных. Этот момент смущал меня даже в прочитанных некогда фанфиках, по крайней мере, если протагонист не попадал в конкретно обозначенного героя. Меня всё время преследовала одна и та же мысль, один простой, но насущный вопрос – что бы обо мне подумал прототип? Вот назовусь я, например, Морганой... а что, если встречу её взаправду? Где-нибудь на перекрёстках миров или в одной из версий древней Британии. Как же стыдно было бы мне тогда! Ведь что я сделал такого, что оправдало бы взятое имя? Ничего. Что сделал, чтобы заслужить его? Ничего! Волей-неволей чувствуешь себя каким-то третьесортным косплеером, желающим не почтить прототип, но самоутвердиться за счёт его славы. И всё же... всё же вопрос надо было решать. Выбрать себе имя, связанное с тайнами и колдовством, но и не божественное, дабы не привлекать внимания и не получить проблем из-за авторских прав. Хотя с другой стороны – к богам нередко обращались за покровительством. Их имена частенько использовали, иногда целиком, иногда – частично. Так почему бы не выбрать себе в покровители кого-нибудь действительно подходящего? Такую персону, на какую не стыдно будет равняться. Нет, я неправильно ставлю вопрос. Каким именем мне будет удобно называть себя, изо дня в день примеряя к своему образу? Фария. Фария Амарра. Я умер. Я возродился. Я сам по себе медиум – наследник души недавно умершей жрицы. Так почему бы не использовать вариацию имени одной, а точнее многих из них? Тем более что есть неплохой персонаж, носящий его, женщина, на которую я так похож внешне*. Вообще-то есть и вторая**, и даже третья***, но чем меньше будет сказано о последней, тем спокойнее будет мой сон. Так или иначе, но это именование не вызывает во мне отторжения. — Фария Амарра, имя моё, — в этот раз представление само сорвалось с губ без малейшего напряжения воли. И, следом за ним, что-то кардинально изменилось внутри. Это была не Сила, не Магия и не Система – просто какая-то недосказанность, какая-то неопределённость, давно саднящая в груди, наконец, срослась, оставив на месте глубокой трещины стремительно заживающий след. Я и вправду настолько сомневаюсь в себе, что боялся вслух произнести старое имя? Пожалуй, что так оно и есть, и это вовсе неудивительно. Смена пола, нет, смена тела сказалась на мне сильнее, чем кажется на первый взгляд, но не только в вопросе гендера или сексуальной ориентации, а на гораздо более фундаментальном и важном элементе – чувстве самоопределённости. Кто я? Куда стремлюсь? Зачем живу? Зачем сражаюсь? Зачем убиваю других и не позволяю убить себя? Где мои цепи? Где мои границы? Где мой дом и где простираются мои интересы? Тысячи вопросов, но каждый из них является ключевым. До сих пор я заботился только о выживании, но пришло время оглядеться вокруг, осмотреть мир и возможные перспективы. Дом мой будет построен, тут сомнений нет, и с жителями близлежащего города я тоже найду общий язык. А дальше? Сдержанно усмехаюсь, глядя на мерцающие в вышине звёзды. Очередное испытание осталось позади. Впереди же меня ждали тайны магии, древние знания, неземная мудрость и неизмеримое могущество.━══════╗◊╔══════━
К счастью бежать пришлось не так уж и далеко. Когда ночная тьма целиком поглотила долину, мы уже карабкались вверх по неровному каменному проходу, ведущему к моему убежищу. Меня всё ещё ожидала увлекательная игра под названием «разожги огонь наощупь», но даже предвидя этот факт, чувствовал я себя гораздо увереннее и очень спокойно. Словно и не открыл сегодня личное кладбище с четырьмя могилами ровно. Минут пятнадцать спустя в очаге весело заиграло пламя. Подложив несколько веток и пучок сухой травы, я облегчённо вздохнул и сел на широкое ложе. Рядом со мной уже отдыхала Нисса. Наклонившись поближе к огню, она сжимала в руках пустую глиняную тарелку, ещё пару минут назад полную свежих фруктов. Пришлось схитрить с инвентарём, выложив неприкосновенный запас, но это всяко лучше, чем идти собирать еду затемно. У меня, если что, ещё мясо с охоты осталось, да и ради красивой девушки один вечер можно потерпеть. — Да уж, — неожиданно отмерла она, переведя на меня взгляд прищуренных агатовых глаз. — Когда ты сказала про недостроенное жилище, я явно не это себе представляла. — А что не так? — возмущённо подобрался я. — Знаю, что пещера роскошью не сверкает, зато просторна и отлично защищена! Дай мне хороший инструмент и пару месяцев работы, и ты места этого не узнаешь. Да даже без инструмента справлюсь – все необходимые материалы смогу добыть и сама. — О-о-о, полегче, — примирительно подняла она руки, успокаивая не на шутку разошедшегося меня. Шутливый упрёк уколол неожиданно больно, поразив не до конца атрофировавшееся чувство перфекционизма. — Я про твоё мастерство и слова дурного не сказала, просто не знала, что так близко от города есть столь удобное место. Даже странно, что никто из торговцев его не заметил и к рукам не прибрал. — Торговцев? — Да, торговцев, — с намёком хмыкнула она. — Из тех что ночью товар разгружают, а потом тихо на рынок везут. — Контрабандисты, — дошло до меня с запозданием. — Не опасно-то, через местное зверьё пожитки свои тащить? — Ну, я факел им не держала, а потому деталей не знаю. Но тут, думаю, главное мимо речного патруля пройти и тихо на берег выгрузиться, а там только досидеть до рассвета, и можно хоть глубже в пески, хоть в город идти, хотя стража на воротах бдительности не теряет. — Вот как, — качаю головой я. — Не хочу показаться... неосведомлённой, но могу я задать вопрос? — Да? — Тот город, в который пробираются контрабандисты... По совместительству тот же, что так удачно стоит неподалёку отсюда, — подбираюсь, готовясь столкнуться с реакцией собеседницы на мои слова. — Так... о каком городе идёт речь? Несколько секунд тишины... ...а затем девушка взрывается рвущимся из груди хохотом. Выронив глиняную тарелку, она согнулась в приступе смеха, отчаянно хлопая себя по бедру ладонью. Нисса смеялась так, будто услышала лучшую шутку на свете, заикаясь и подвывая от восторга. Веселье её было столь велико, что в какой-то момент она начала всхлипывать, а по смуглым щекам покатились крупные слёзы. Я уже было собирался успокоить девушку, но она быстрым жестом остановила меня, утерев раскрасневшееся лицо полой своего плаща. Не знаю, было ли это вспышкой нервной истерики, наподобие той, что подкосила меня возле водопада, однако моя новая знакомая быстро вернула самообладание. Ещё раз окинув меня пристальным взглядом, словно впервые увидав, Нисса ласково усмехнулась и неожиданно подалась навстречу. — Тише, тише, — погладила она меня по спине, будто это не она, а я оказался близок к нервному срыву. — Можешь выдохнуть и не бояться. Всё уже позади. — О чём это ты? — голос внезапно меня подвёл, сделавшись сиплым и еле слышным. — Можешь не отрицать, да и вообще не говорить ничего, — Нисса потянула меня за плечи, опрокидывая на сделанную недавно кровать. — Я сразу твой наряд заприметила – он весь из трофеев собран, да? И оружие у тебя чужое, и припасы, а что своего есть – явно мастерила из того, что под солнцем в руки попадётся. Не надо быть мудрецом или чтецом судеб, чтобы понять – ты из рабства или плена сбежала. Но это ничего, мало ли беглянок прячется в Великой Пустыне? Я тебя господам из небесного града не выдам, помню, кто меня от ранней могилы спас. — Я-я-я... — мне многое хотелось ответить на это предположение. Что я не рабыня и не бежал от стражи или злых хозяев, что я вообще-то не такой уж беззащитный цветок и вполне способен за себя постоять. Но все протесты и беспокойства вылетели из головы в тот же миг, как меня заключили в тёплые, успокаивающие объятия. В конце концов, спорить с ней я не стал, ибо впервые с моего попадания в Хайборию на душе стало легко и спокойно.