━══════╗◊╔══════━
Прошедшее посвящение практически не изменило жизнь Каллисто, или, по крайней мере, не затронуло напрямую. Её обязанности как послушницы не претерпели значительных изменений, позволяя всё также плыть в потоке размеренной повседневности. По всей видимости, пришедшая ей на помощь старшая жрица не выдала излишне любопытную послушницу, позволив избежать сурового наказания. Всё, что Каллисто оставалось делать в такой неопределённой ситуации, это продолжать молчать, втайне надеясь на снисхождение её суровой и непрощающей госпожи. Однако сохранять спокойствие было лишь на словах легко. Ни единым жестом не давая понять, что знает о присутствии Каллисто на запрещённом для посещения ритуале, Антея вела себя совершенно не так, как послушница от неё ожидала. Жрица то опускала тонкие многозначительные намёки, тихо наслаждаясь реакцией подопечной, то побольнее колола сарказмом, провоцируя девушку на новые ошибки и оговорки. Она словно побуждала Каллисто признаться в проступке самой, но ничего не говорила прямо, всё продолжая и продолжая танцевать возле их общей невысказанной тайны. В то же время, помимо беспокойства за собственное неустойчивое положение, разум Каллисто обуревало множество тревожных вопросов. Если раньше она лишь в общих чертах представляла повседневную деятельность храма, осторожно и неуверенно догадываясь, какие секреты он прячет в своих глубинах, то теперь некоторые из них были явлены ей воочию. Та оргия, в частности, хорошо объясняла, каким именно образом почитательницы Деркето оказывают почтение владыке Сету, скрепляя договор между ним и их госпожой, заключённый на самой заре существования Стигии. Послушница и раньше сталкивалась с подобными выражениями лояльности, пускай происходило это и без участия демонов, духов или иных посланников богов. В трущобах не было странным, когда одна из разбойничьих шаек приглашала на праздник «своих» подруг или подчинённых шлюх, с целью хорошенько выпить и поразвлечься. Это служило как неплохим увеселением, так и явной демонстрацией преданности, отказавшись от которой девушка могла столкнуться с не самыми приятными для неё последствиями. Каллисто такая участь, слава богам, миновала – хватило ума и хитрости, чтобы не подставляться, хоть и приходилось делиться добычей больше обычного. Она всегда считала торговлю собственным телом чем-то неуместным и недостойным, хотя не могла точно сказать, откуда пришла эта непонятная для уроженки трущоб брезгливость, притом, что с некоторыми из «жриц любви» достаточно часто и близко общалась. Поэтому новость о том, что все почитательницы Деркето от новообращённых послушниц до высокопоставленных жриц находятся в том же положении игрушек для утех, оказалась довольно разочаровывающей. Вообще, если смотреть непредвзято, даже на её памяти это был не самый плохой и нечестный размен. Уж точно не хуже участи рабыни очередного «Господина трущоб», что поиграется с её телом, а затем выкинет в подворотню. Но вот вопрос – почему саму Каллисто до сих пор не привлекли к этому? Не то чтобы послушница так уж рвалась поучаствовать, однако она уже давно вошла в подходящий для удовольствий плоти возраст, да и красотой обделена не была, той же Азенет не уступая ни капли. Так почему же её содержали в столь строгом воздержании? Ответ на эту дилемму был дан совершенно для послушницы неожиданно, придя однажды вместе с приглашением на совместную трапезу. Для такого события Антея отказалась от обычной повседневной практичности, приказав накрыть ужин для двоих в одном из малых строений храма. Устроившись на открытой террасе за сервированным рабынями столом, жрица позволила подопечной утолить первый голод, после чего начала размеренно и подробно объяснять ей сложившуюся ситуацию. — Правильно воспитать из послушницы жрицу дело непростое и очень нелёгкое, — проговорила она своим глубоким и звучным голосом. — Казалось бы, в чём тут сложность? Возьми, да взойди на любовное ложе с каждым, кто тебя возжелает или же просто подвернётся под руку. Вот только научив женщину раздвигать перед первым встречным мужчиной ноги, ты получишь лишь охочую до утех шлюху, но никак не достойную последовательницу нашей богини. Будь оно всё так легко – я могла бы в любой из дней сходить до трущоб, набрав множество страждущих, однако не поступаю так. Почему? Каллисто оторвалась от чистки фруктов и покрутила в голове мысль. — Думаю, потому что не каждая женщина способна стать жрицей. — Верно, — покровительственно усмехнулась Антея, — но почему? Какими по-твоему качествами должна обладать кандидатка в послушницы? — Ум, преданность и красота? – слова сами собой соскользнули с языка девушки. — Именно эти черты более всего полезны нашей богине, верно? — Отчасти так, но дело вовсе не в этом. Ум можно отточить упражнениями, преданность – взрастить со временем или выкупить щедрыми дарами, а красота так и вовсе небольшая проблема, — наставница прищёлкнула пальцами, будто припоминая что-то. — Скажу по секрету, что среди обращённых не так уж много прекрасных или хотя бы миловидных девушек. Такие красивые как ты скорее исключение, чем само правило. За века существования наши сёстры отыскали множество способов выпестовать и отточить своё самое эффективное оружие, а именно красоту. Будь ты изначально не так хороша, я бы быстро выправила имеющиеся недостатки известными нам зельями и косметикой. Нет, дело вовсе не во внешности, хотя она, конечно, играет отнюдь не последнюю роль. — Тогда в чём же? — заинтересовалась Каллисто, окончательно отрываясь от трапезы. — В амбициях, — наставительно подняла палец Антея. — В стремлении добиться чего-то большего, чем они обладают сейчас, а также в умении умерить это жгучее желание терпением, осторожностью и практичностью. Нам не нужны серые мыши, довольствующиеся вознёй в пыли, но и безрассудные гордячки культу тоже не требуются. Нет, только те девы, что, стремясь забраться наверх, не наступая на пальцы своим же попутчицам и подругам, найдут в нашем храме приют. — Но я провалилась тогда, — Каллисто нахмурилась, припоминая обстоятельства знакомства. — Меня поймали на краже, да и сама кража в глазах фараона непростительна и дерзка? — Может быть в его глазах, но не в моих так уж точно, — жрица развеселилась, зазвенев проникновенным и звонким смехом. — Пока это не создаёт проблем Культу, нас мало заботят мирские законы, тем более что твою вину я щедро оплатила из своего кошелька. Что важнее – ты сумела придумать и провернуть неплохую задумку в полной мере используя дарованные богами и природой таланты, а оказавшись перед лицом расплаты не растерялась, но попыталась спасти и подельников, и себя. — Не очень-то хорошо вышло, да? — невесело переспросила Каллисто. — Не очень, — Антея подтвердила свои слова уверенным и твёрдым кивком. — Потому, что как ты хотела поживиться золотом того толстяка, так и он желал добраться до тебя. Богач не мог потребовать тебя прямо, а потому создал удобный случай, в полной мере воспользовавшись вашей поспешностью и последующей за ней промашкой. — Так он с самого начала нас всех ждал? — вскрикнула девушка, чувствуя, как клокочет в груди застаревший гневный жар. — Ты не заметила, да? — ответом ей стала понимающее мерцание карих глаз. — Не страшно, спишем это на юношескую горячность. Тем не менее слов моих это не отменяет – перед лицом угрозы ты неплохо держала себя, сохраняя самообладание и чистоту разума. Эти твои качества и привлекли меня, подтолкнув взять как послушницу храма. — И только? — Моё решение не было вынесено за один-единственный день. Если бы ты не оправдала оказанного доверия – я бы просто пристроила тебя к многочисленной прислуге храма. Так или иначе, но жизнь твоя лежала в моих руках, а потому распорядиться ею я могла по собственному усмотрению. Антея не стала добавлять, что это и сейчас так – умной девушке для осознания подтекста такие толстые намеки обычно не требовались. — Однако далеко от темы ушла наша беседа, — небрежным взмахом руки Антея вновь приковала к себе внимание подопечной. — Мы начали разговор с того, что достойную жрицу непросто обучить и воспитать, так? — Верно. — Я это к тому веду, что пришла пора углубить твоё обучение, ибо с первыми его этапами ты справилась вполне достойно. Как я уже упоминала ранее, чтобы должным образом послужить нашей госпоже мало вовремя раздвигать ноги, — тон старшей жрицы стал жёстким и одновременно поучительным. — Нужно уметь соблазнять и склонять к своей воле несговорчивых мужчин и женщин. В ремесле этом плотская сторона – всего лишь половина дела, притом не самая главная. Гораздо важнее уметь слушать и говорить, отдавать и захватывать инициативу. Любовнику должно быть воистину хорошо с тобой, чтобы он сам без мольбы или понуканий снова и снова искал твоего расположения и компании. А затем также добровольно был готов положить к твоим прелестным стопам золото, преданность и власть, — словно иллюстрируя сказанное, жрица пронзила ноготком виноградинку, чтобы спрятать её между спелых и чувственных губ. — Но тогда почему меня не учат ни соблазнению, ни удовольствиям плоти? — ответила ей Каллисто с тщательно подавляемым возмущением. Эта неувязка уже давно её беспокоила, да и вынужденный целибат делу вовсе не помогал. Даже сейчас девушка ощущала, как горит под поясом целомудрия её жадное до разврата лоно. Пускай она всё ещё оставалась полной девственницей, стоило только Антее показаться ей на глаза, как в груди тут же вспыхивала страсть, а низ живота становился мокрым, побуждая искать удовлетворения у очаровавшей её женщины. — Потому что тому не время было, — жрица снова отбрила сбивчивую мольбу подопечной, разрываемой на части как восхищением, так и равным ему возбуждением. — По своему опыту могу сказать, что обольщение хоть сколько-нибудь стоящего любовника помимо чуткости и терпения требует немалой эрудиции. Этому тебя ведь учили, не так ли? История и культура, пение и танцы? Всё это лишь фундамент, на котором выстроятся необходимые для служения нашей госпоже навыки. — И к ублажению любовников я не готова тоже? — этот вопрос прозвучал скорее отчаянно, чем по-настоящему возмущённо. Каллисто уже и сама толком не понимала, чего больше хочет – скорее перейти к такому пугающему и волнующему занятию или подольше увиливать от него? Если мысль о совокуплении с мужчинами ни капли не радовала девственницу, то перспектива слиться в экстазе с другими послушницами и жрицами, а лучше – с её наставницей-госпожой, бередила распалённое воображение. — Истинно так, не была, — Антея отпила из чаши разбавленное вино, после чего продолжила. — Мы не уличные шлюхи, чтобы на любви золото зарабатывать. Мы даже не куртизанки, что красят знатным мужчинам вечера, вытягивая из них секреты и обязательства. Хотя всё это мы делаем тоже – раз уж такая удобная возможность существует, отчего бы ей и не пользоваться – наше истинное предназначение лежит несколько в иной плоскости. — В какой же? — В том, чтобы сливаться в любовной страсти с далёкими от человечности созданиями, — сказав это, жрица многозначительно улыбнулась послушнице. — Я никогда не говорила это прямо, не так ли? По улицам ходит молва, но никем и ничем не подтверждённая. А правда в том кроется, что последовательницам Госпожи Страсти по велению долга приходиться совокупляться не только с существами, имеющими облик мужчин или женщин, но и вышедшими за пределы его. И это требует не только немалого мужества и самоотверженности, но и отменно крепкого здоровья. — Простите, госпожа-наставница, я не совсем понимаю вас, — выдавила из себя полуправду Каллисто. Объяснение и вправду выходило путанным, однако после увиденного в пирамиде, девушка могла понять на каких именно нелюдей намекала старшая жрица. Однако от этого понимания уверенности ей вовсе не прибавлялось. — Хорошо, позволь мне задать тебе такой вопрос. Если обычная, ничем непримечательная женщина, скажем, крестьянка или жительница трущоб, возжелает лечь под быка – сможет ли она исполнить задуманное и остаться здоровой умом и телом? — Простите, что? Я правильно поняла вас? — Ты всё верно расслышала. Жрицы Деркето встречают на своём пути многих необычных созданий, но почти все они выносливее и сильнее людей. Так что и для совокупления с ними требуется крепкое, выносливое, хорошо тренированное тело. — Получается, — Каллисто на секунду запнулась, — я была просто... мала? — Скорее юна, но да, это так, — Антея отсалютовала девушке чашей, а затем текучим взмахом осушила её до дна. — Потому-то мы и не начинаем учить наших младших как должно, пока они не окрепнут и не наберутся сил. Обычно десяти и шести прожитых лет хватает, но иногда этот срок изменяется – в большую или меньшую сторону. — И я..? — Ни ты, ни я не знаем точного дня твоего рождения. Однако именно сегодня я говорю, что ты готова начать становление жрицей любви и страсти под взором и благословлением госпожи нашей. Это твой последний шанс отказаться – я ещё могу причислить тебя к обслуге храма, ибо никаких действительно тяжёлых тайн ты пока не узнала. — Или..? — Каллисто снова запнулась, теряя дар речи, будто чувствуя наяву, как давит на неё непреклонная воля Антеи. — Или ты говоришь, что согласна под моим руководством шагнуть навстречу невообразимым тайнам жизни и мира, — с этими словами жрица жестом приказала рабыням убрать блюда со стола. На смену им пришёл широкий поднос с водружённой на него золотой чашей, покрытой сложными узорами из драгоценностей и тёмного камня. Взяв в руки стоящий рядом кувшин, Антея медленно наполнила сосуд тягучим, похожим на мёд напитком. Когда янтарная гладь стала вровень с краями сосуда, она взяла его обеими руками и протянула замершей в неподвижности девушке. — Итак, что выберешь ты, моя дорогая Каллисто? Могущество или безопасность? Повеление или служение? Величие или забвение? Послушница колебалась недолго. Сколько бы не снедали сознание противоречия и вопросы – перспектива стать вечной рабыней деву отнюдь не прельщала. С другой же стороны, за один только шанс прикоснуться к благословленному телу спасшей её женщины, она была готова отправиться хоть в бездну, хоть в сам Дуат. Так что без лишних слов она приняла предложенную чашу, припала к ней розовыми губами, а затем без сомнений опустошила её. Это и вправду был мёд, только разбавленный чем-то хмельным, с примесью корицы, ягод и незнакомых Каллисто трав. В голове тут же зашумело, тело нагрелось изнутри, однако ясности мыслей девушка не утратила. Она поставила чашу обратно, а затем искренне улыбнулась наставнице, благодаря за чудесный отвар. — Погоди меня благодарить, — слегка насмешливо и как-то ностальгически ответила ей жрица. — Успеет ещё в горле встать. Отныне ты каждый день будешь выпивать по чаше его, пока содержимое не изменится до самых краёв. Ну а сейчас собирайся – пришла пора выучить твой первый урок на тропе обольщения. И поманив за собой послушницу, Антея вышла с террасы.━══════╗◊╔══════━
Вопреки сказанному наставницей, к обучению «искусству любви» они приступили отнюдь не сразу. Прежде этого необходимо было закрыть предыдущий учебный этап, за что Антея и взялась со всем возможным тщанием. Одна за другой она провела подопечную по каждой из преподаваемых дисциплин, поочерёдно подводя их к логическому завершению, после чего устроила своеобразное итоговое испытание. Это оказалось крайне долгим, тяжёлым и выматывающим душу процессом. Старшая жрица спустила с Каллисто три шкуры, проверяя на целостность и прочность приобретённого ею понимания знаний. Это были не какие-то там экзамены или привычные будущим эпохам тесты, в коих можно отделаться простыми и поверхностными ответами. Нет, принимая, к примеру, историю, Антея потребовала своими словами пересказать всю хронику стигийского государства от первых фараонов до нынешних дней. Кто с кем воевал, кто против кого интриговал, кто на ком женился – от переплетения названий, имён и дат у Каллисто натурально закипало сознание. Начали они с восходом солнца и продолжали до поздней ночи, пока госпожа-наставница, то и дело требующая подробностей и пояснений к ответам, не была ими полностью удовлетворена. Ничуть не легче пришлось и в других преподанных предметах. Заучить и зачитать наизусть священную храмовую книгу, толщиной в девичье предплечье, а затем дать толкование противоречивых и сложных правил? На слух запомнить зубодробительный шемитский эпос, после чего перевести его на стигийский и правильно записать? Безупречно исполнить десяток различных танцев, не допустив при этом даже самой малой оплошности? Культура, этикет и искусство – всё это и ещё немножечко сверху Каллисто пришлось усвоить и при том наилучшим образом. Если же девушка не соответствовала предъявляемым требованиям, ей не ставили плохую оценку, а разбирали провал, сурово за него наказывали, после чего начинали испытание заново. К её чести, ни на одном из экзаменов девушка не провалилась более одного раза, что по храмовым меркам являлось результатом очень и очень многообещающим. Та же Азенет с историей справилась только на пятой попытке, после чего неделю ровно сидеть не могла – столь плотно покрывали её ягодицы и бёдра следы от хлёсткого поясного ремня. На всё про всё, с учётом подготовки, наказаний и пересдач, а также времени, потраченного на выполнение прочих обязанностей, коих с Каллисто никто не снимал, послушнице потребовалось почти полтора месяца. Но она справилась с этим непростым испытанием. Незыблемая поддержка строгой наставницы помогла не сойти с проложенного пути, а обещание возможной близости разожгло в груди пожар энтузиазма. Антея, прекрасно читавшая настроение девушки, только улыбалась покровительственно и немного загадочно, не спеша развеивать завесу тайны, вместо этого лишь добавляя к сказанному всё новые неоднозначные и противоречивые намёки. Очень скоро Каллисто окончательно перестала понимать, что же от неё хочет объект искренней привязанности и плотского вожделения. А ещё каждый день, без каких-либо исключений, жрица приносила ей уже знакомый медовый напиток, позволяя выпить ровно одну чашу. Возможно, что ограничивали её не зря, ибо послушница всё чаще ловила себя на мысли, что как-то чересчур быстро и сильно пристрастилась к отвару. О, он вовсе не вызывал привыкания, как крепкий алкоголь или дурманящая разум трава, просто возникало стойкое ощущение, будто ничего вкуснее в своей жизни девушка доселе не пила. Мягкий и сладкий напиток, одаривающий лёгкостью и гуляющей по всему телу эйфорией, было попросту слишком хорош, чтобы забыть об этом подарке богини. Единственным недостатком можно было считать прилив возбуждения, неизбежно приходящий после каждого акта питья, но даже это скованная поясом целомудрия дева научилась ценить, получая от переживаемого неудобства странное, почти мазохистское удовольствие. Однако всё однажды подходит к концу – кончился и выматывающий марафон испытаний. После трёх дней отдыха, коими Антея наградила послушницу, Каллисто была наконец-то готова перейти к самой таинственной и волнительной части послушничества. Наставница пригласила её в одно из строений, находящееся в отдалённой части храма. Там в небольшой, но удобно обставленной спальне, их уже ожидала вольготно разлёгшаяся на кровати незнакомка. Падающие сквозь балконный проём солнечные лучи подсвечивали роскошное, зрелое тело цвета тёмного эбена, выдающего в своей хозяйке уроженку Чёрных Королевств. Она не имела при себе ни единого украшения, в то время как расшитая бисером набедренная повязка ничуть не помогала определить статус и место женщины в иерархии храма. Черные, почти угольные племенные узоры, покрывающие плечи и широкие бёдра, тоже не способствовали опознанию, впрочем, судя по самоуверенной и немного высокомерной манере держать себя, вряд ли это была послушница или бесправная рабыня. — Познакомься, моя дорогая, — Антея протянула гостье руку, помогая принять сидячее положения, — это Нубит, жрица южного храма. Сегодня и в обозримом будущем она будет помогать мне в твоём обучении. Нубит, это Каллисто, — обратилась она к теперь уже не совсем незнакомке. — С ней тебе и предстоит работать. — О, я благодарю Солнце и Небеса за такой благословленный долг, — лицо Нубит украсила ласковая улыбка. Лениво и сладостно потянувшись, она слегка прогнулась назад, привлекая внимание послушницы к своей щедрой груди. Голос её оказался необычайно низким, слегка хриплым, но будоражащим, пробирающим тягучим волнением до костей. — Надеюсь это будет поучительно для тебя и очень приятно для нас обеих. Подавшись навстречу девушке, она привстала и легонько, почти невесомо, поцеловала послушницу, оставив на губах обжигающий привкус корицы. — Рада знакомству нашему... — Каллисто смогла лишь запнуться и мучительно покраснеть, сглатывая тягучую слюну. Кто бы ни была эта женщина, она играла с её эмоциями также легко, как гончар вылепливает поделку из комка податливой глины. За какие-то жалкие пару минут, чернокожая жрица провела её через весь спектр чувств, от смущения и растерянности, до раздражения и даже гнева. Но ни на одной из них Нубит не позволила собеседнице задержаться надолго, тут же подталкивая её дальше, сплетая полотно из жестов, прикосновений и слов. Очень скоро Каллисто полностью лишилась какого-либо контроля над протекающей между ними беседой, увлечённая мастерством жрицы также, как корабль отдаётся повелениям бури. Под бдительным присмотром Антеи они говорили словно бы ни о чём. Вопросы поднимались самые разные и включали в себя как безобидные, поверхностные вещи, вроде обсуждения погоды и свежих сплетен, так и куда более глубокие темы, вроде особенностей трактовки храмовых законов и догм. Но одна деталь не изменилась ни разу – разожжённое словами Нубит вожделение, поселившееся в лоне молодой девы, даже не думало утихать. Корчась в этом непристойном огне, она натурально текла, чувствуя, как сочатся из-под золотого пояса соки женского возбуждения. Очень скоро в воздухе повис отчётливый терпкий запах, давший понять всем присутствующим о старательно, но неумело скрываемом ею желании. — Итого одиннадцать оборотов, — неожиданно подала голос Антея, извлекая из рукава крошечные песочные часы. — Очень быстро даже для твоего мастерства, Нубит. — Твоя похвала согревает моё трепещущее сердце, — отшутилась чернокожая соблазнительница. — Однако должна признать, что и сама не того ждала. Твоя девочка необычайно ко мне восприимчива. — Восприимчива? — зацепившись за изменившийся тембр голоса, Каллисто словно стряхнула с мыслей сонную пелену. Возбуждение, трепещущее внизу живота, оттого ничуть не уменьшилось, однако послушница словно вынырнула из путающей мысли дымки, сумев наконец-таки осознать себя. К немалому удивлению девушки её поза и местоположение успели значительно измениться. Если раньше Каллисто сидела на краю кровати, старательно подбирая слова, то теперь каким-то образом умудрилась опуститься на пол. Обеими руками послушница массировала великодушно предоставленные Нубит ноги, старательно разминая крепкие икры и стопы, время от времени целуя пахнущую сандаловым маслом кожу. Обратив внимание на пришедшую в себя девушку, Нубит лишь насмешливо улыбнулась пухлыми чувственными губами и слегка толкнула её ступнёй в грудь, вынуждая отшатнуться назад. С таким же выражением превосходства, украшающем чистое, овальное лицо, слегка сужающееся к подбородку, женщина тряхнула кудрявой шевелюрой, а затем вытянулась на кровати в полный рост. — А это, сладкая, то, чему тебе предстоит у меня научиться, — голос чернокожей жрицы вновь приобрёл будоражащие, тягучие оттенки. — Ибо не одним лишь распутством сильны верные дочери страсти, но умением мягко и ненавязчиво склонить к нему остальных. — Т-ты... околдовала меня? — не на шутку испугалась Каллисто, припоминая трущобные байки о похищающих разум и душу пустынных ведьмах. — Г-госпожа? — это уже было обращено к устроившейся на кушетке наставнице. — Никакого колдовства и никаких чар, медовая моя, — ответила вместо неё Нубит. Судя по игривой усмешке, прячущейся в уголках полных губ, в обращении этом крылась какая-то шутка или насмешка, понятная одной лишь дочери юга. — Только опыт и мастерство, а также умение играть с вниманием и интересами собеседника. Всё, что я сделала, это отвлекла тебя, затем втянула в беседу и только потом подтолкнула к желанным мною решениям. Я просто проложила дорогу, но по ней ты пошла сама. — Вот так вот легко? — страх на секунду оказался вытеснен искренним удивлением. — Именно, — утвердительно кивнула женщина. — Хотя признаю, что не ждала подобной страсти. То ли разум твой чрезмерно открыт и потому легко поддаётся влиянию, то ли ты сама слишком уж сильно желала оказаться у моих ног. Да... я хорошо помню, как проходила послушничество и едва ли не камни грызла, неспособная удовлетворить себя. Но не перестаралась ли с ограничениями твоя уважаемая наставница? — Думаю, что в самый раз, — невозмутимо отбрила притворное обвинение Антея. — Два с небольшим года, это сущая мелочь; я знала жриц, что «испытывались» и втрое более долгий срок. Немного выдержки ещё никому не вредило. — И вы научите меня также... управлять людьми? — вернулась к более волнующей теме Каллисто. — Не сразу, медовая моя, не сразу, — Нубит лишь звучно рассмеялась в ответ на столь откровенное проявление интереса. — Так ты сумеешь ещё очень нескоро. Нет, прежде я как следует познакомлю тебя с женским телом, научив на нём словно на арфе играть. Затем придёт черёд и мужского. Одновременно с этим уважаемая Антея займётся более культурной стороной воспитания – твоими манерами и умением расположить к себе людей. И только в самом конце все эти ниточки и лоскуточки свяжутся в единое полотно. Однако начнём мы вовсе не с этого. — И с чего же? — О, это моя самая любимая часть, — чернокожая жрица приглашающе поманила рукой, и Каллисто, сама того не осознавая, потянулась к ней навстречу. — С этого момента и до самого захода солнца я в полном твоём распоряжении. Делай с телом моим всё, чего душа пожелает, играй с ним так, как только в голову придёт. Чего бы ты ни выдумала и не сказала – всякая твоя просьба будет мною удовлетворена. — Это такой урок? — предложение привело в замешательство только-только начавшую хоть как-то ориентироваться в происходящем девушку. — В чём шутка? Я не понимаю её... — Никакого обмана, сладкая. Если хочешь – можешь считать это наградой за с честью выдержанное испытание. Ну что, так и будешь стоять? — Нубит призывно огладила высокую полную грудь. — Или возьмёшь уже то, что было по праву тебе предложено? К глубочайшему стыду Каллисто в этот момент она окончательно потеряла себя. Тут сложилось множество факторов – длительное воздержание, невероятная сексуальность предлагающей себя жрицы, да даже выпитый перед встречей медовый отвар какое-то влияние на неё оказал. А потому, подобно неопытному юнцу, впервые узревшему женское тело, послушница полностью лишилась каких-либо намёков на самообладание. Она в тот момент не думала даже, как собирается насладиться наградой, ибо пояса с неё никто не собирался снимать. Вместо этого Каллисто набросилась на подчёркнуто беззащитную женщину, жадно сжимая большую грудь, впиваясь то ли поцелуями, то ли укусами в услужливо подставленное лицо и шею. Девушка без какого-либо понимания и мастерства лапала сладострастное тело, не оставляя на нём царапин и синяков лишь каким-то чудесным образом. Комнату заполонили торопливые выдохи и редкие металлические поскрипывания, почти теряющиеся в стонах и всхлипываниях дорвавшейся до любовницы девы. Но чем дальше заходила эта неумелая возня, тем сильнее становилось разочарование Каллисто. Очень скоро она поняла, что даже так неспособна достичь разрядки – ненавистный пояс не позволял как следует удовлетворить себя. Нубит же это неуёмное желание только усугубляла, распаляя страсть своим непристойным телом, но не давая им толком насытиться. Ближе к концу этой бесконтрольной вспышки послушница уже почти не обращала внимания на чернокожую жрицу. Каллисто изо-всех сил старалась достичь кульминации, стимулируя себя прямо через драгоценный металл, то подсовывая под него пальцы, то изо всех сил сверху надавливая, вот только каждая предпринятая попытка закончилась бесплодным пшиком. В конце концов, она вцепилась в смятое и пропитанное потом покрывала, выплеснув сдавленным рыком своё разочарование и отчаянный гнев. — Тише, медовая моя, тише, — Нубит даже не пыталась изобразить сочувствие, наслаждаясь стенаниями временной ученицы. — Почему бы тебе не попросить меня? Сделай приятно своей темнокожей хозяйке, и я обещаю, что вознесу тебя на небеса даже сквозь эти презренные оковы. — П-правда? — Каллисто перевела на жрицу взгляд, на короткий миг преодолевая барьер разочарования. — Честное слово, медовая моя. Только сначала сама хорошенько ублажи меня. С этими словами она убрала в сторону набедренную повязку. Вот только вместо женского лона из-под неё выскочило мужское копьё. Словно по волшебству, оно поднялось, обретая размеры и твёрдость, пока не стало таким же длинным, как полностью выпрямленная ладонь. Нет, оно оказалось даже длиннее этого и было способно поспорить с «копьями», явленными шакалоголовыми на храмовой оргии. Каллисто завороженно уставилась на сюрприз, спрятанный под пёстрой тканью. Теперь девушке стало ясно, зачем жрице нужна поясная повязка, и почему та её не сняла, отказавшись от всего остального одеяния. Длинный и толстый, покрытый набухшими венами член цвета самого тёмного эбенового дерева, почти блестел на солнце от пота, привлекая внимание с той же силой, с какой удерживают под контролем питомцев прославленные заклинатели змей. Она как-то видела на рынке Луксура выступление подобного мастера, а потому хорошо запомнила, как покачивался в такт движениям старика большой пятнистый питон. Точно таким же образом сама Каллисто попросту не могла оторвать глаз от этого удивительного и греховного змея. — Ч-что это? — наконец выдавила она из себя, не глядя обращаясь к наставнице. — О, это? — Антея весело рассмеялась, отпивая вино из чаши. — Ну что ж, почему бы и не рассказать? Как ты уже знаешь из наших занятий, должным образом поклоняться Деркето могут только и исключительно женщины. Мужчинам, коли найдутся желающие приобщиться к храму, мы отказываем почти всегда, даже не начиная рассматривать их мольбы и просьбы, какими бы искренними они не казались. Тем не менее, в любом правиле обязательно найдётся несколько исключений, — старшая жрица наставительно подняла палец, указав им на чернокожую соблазнительницу. — Нубит как раз из их числа. Её преклонение и желание послужить госпоже нашей были столь велики, что богиня лично явилась во сне верховной жрице, распорядившись устроить вступительное испытание. Испытание, которое твоя временная наставница с честью выдержала, за что была щедро одарена. — Чем же наградила её богиня? — тихо прошептала Каллисто, всё ещё косясь на вздыбившийся из-под цветастой ткани член, уже начавший сочиться густыми белёсыми каплями. Только сейчас она обратила внимание, что под парой крупных безволосых яиц, виднелась призывно распахнутая тёмная щёлка, влажная от покрывших тёмные губки соков. — Превращением, — ответом ей стало коротко брошенное слово. — Хотя для мужчины невозможно в полной мере поклоняться Деркето, восхваляя её всеми необходимыми способами, Нубит теперь способна на это. Что же касается того... змея, на которого ты с таким испугом смотришь... что ж, после ритуала ей было оставлено кое-что из её прежнего облика, и этим «чем-то» наши сёстры с большим удовольствием пользуются. — Ох, не слушай ты эти глупости, — засмеялась чернокожая женщина, игриво покачивая членом перед глазами девушки. Увидев, как те неотрывно следуют за ним, жрица рассмеялась ещё громче. — Вечно она россказни обо мне придумывает. Я так с рождения одарена, как и многие женщины моего племени. Только если на юге нас гонят, как исчадий чудовищного семени, то Госпожа Пороков таких как мы только приветствует. — Но, как же... — Каллисто сбилась с пришедшей в голову мысли и тут же исправила себя. — Почему именно вас назначили мне в наставницы? — Потому что кому как не мне, познавшей обе стороны наслаждения, направлять молодых послушниц, сладкая? — хрипло выдохнула Нубит. Неумелые ласки девушки не на шутку распалили её, а испуганные и любопытные взгляды окончательно привели в тонус. Как и любая другая жрица Деркето, она умела обретать наслаждение в самых разных проявлениях и формах, однако более всех остальных уроженку Чёрных Королевств возбуждали вот такие неопытные и едва созревшие девы. Ибо не было ничего слаще, чем разукрасить чистое полотно, нарисовав на девственном разуме картину вожделения и безудержного порока. Это, кстати, была вторая причина, почему для практического обучения часто вызывали именно Нубит, ибо она лучше любой другой жрицы умела совращать и приобщать к удовольствию молодых послушниц храма. — Вы..? — О, именно я, дорогая. Видит госпожа наша – нет ничего, чего я желала бы больше, чем пронзить своим членом тебя. Вторгнуться в нетронутое и тугое лоно, а затем любить, пока опустошение и усталость окончательно не прервут нас, — на лице соблазнительницы проявилось выражение незамутнённой жажды экстаза, а глаза лихорадочно и мечтательно заблестели. — Жаль, но чистота твоя завещана совсем не мне. Однако поверь, что и с такими запретами, мне известны способы вдоволь тебя ублажить и испробовать. Наверное, зря она так это сформулировала и сказала, потому как подобной реакции Нубит явно не ждала. Сдавленно пискнув, Каллисто глубоко-глубоко вздохнула, а затем рухнула на постель, провалившись в глубокий обморок. Судя по всему, явленных ей откровений оказалось чересчур много для впечатлительного и раздёрганного воздержанием и многочисленными испытаниями сознания. Другому же существу, наблюдающему за происходящим не своими, но чужими глазами, было адресовано иное послание:Внимание! Системой активирована программа исправления воспоминаний. В процессе симуляции донорской памяти, были обнаружены незначительные нарушения ментального и духовного тела. Автоматическое решение проблемы возможно, но признано недостаточно эффективным в связи с чем последовательность может быть переведена в режим ручного исправления. В случае отказа достоверность и целостность воспоминаний не гарантируется, а уровень синхронизации будет приравнен к 50%. Перейти в режим ручного исправления [Y/N]?