Как тяжело быть Луи Томлинсоном

Скрипучие кровати больше не раздражают, и даже шутки Гарри в духе «раньше ты лыбился только в телефон, а теперь круглые сутки, лицо не болит с непривычки?» кажутся достаточно смешными. — Она от меня не сбежала зато, — парирует Луи, и ничего у него нигде не болит, если кому-то интересно. — Ага, с чего ей было сбегать из своей комнаты? Эйвери, слушающая это безобразие, накрывает лицо ладонью, а Энн явно планирует уплотнение своих постояльцев, чтобы Джемме было, где жить, когда она, наконец, явится домой. Мидлтон Луи не послала, не приснилась и не сбежала, так что, возможно, не такой он и неудачник, скорее даже наоборот. Всё становится на свои места, всё ощущается более правильным, чем ощущалось последних пару лет, ему спокойно и тихо, и просто хорошо. Ему тридцать два года, близится осень, и всё оказалось вообще не так, как, он думал, будет. Женится не он на Элеонор, а Гарри на Эйвери, даже второй раз, а под боком у Луи ночью мирно сопит Бетти Мидлтон, и Луи думает, что вообще-то его всё устраивает. Барбара и все почтенные леди в округе могут быть им довольны, о Бетти он теперь знает и любимое печенье, и привычку задавать кучу вопросов и рассуждать вслух, и любовь к обнимашкам, и кучу всякого другого. Луи не уверен, что этим можно измерить серьёзность намерений, но вот какой-нибудь уровень вовлечённости… Но вообще-то он ничего мерять не собирается, просто он доволен, она довольна, всё хорошо — так ведь должно быть, да? С остальным как-нибудь разберутся по ходу. Когда Гарри за каким-то чёртом тащит с собой Луи встречать десант первых прибывающих родственников в лице Джеммы, Томлинсону приходят смутные сомнения, что остающиеся в доме искренне рады спровадить обоих подальше и планируют мирно посидеть без них в тишине. Ну понятно спровадить Гарри — чем ближе ответственный день, тем больше инициатив рождается в голове у Стайлса, — но Луи-то не при чём. Ну подумаешь, поддержал парочку инициатив и дошутился до того, что его отправили за фотобудкой «если вам, придуркам, так надо». Нашёл же и привёз. Куда её девать теперь только? — Как думаешь, Холмс-Чапел переживёт мою свадьбу? — спрашивает Гарри, выруливая к центру городка. — Он мне дорог как память. — Думаешь, нашествие твоих родственников и друзей его добьёт? Скорее уж поднимет экономику, — смеётся Луи. — Ну и вообще, может, статус поднимет, филиал Лос-Анжелеса будет. Неловко получится, если ты запутаешься в своих родственниках, но если забудешь имя тётушки Петуньи, зови её «извините пожалуйста», «спасибо» и «так рад вас видеть». — У меня нет тётушки Петуньи. Гарри смеётся, но не перестаёт нервничать. Просто на всякий случай. Он же оформил примерно дохрена приглашений и теперь боялся облажаться перед примерно дохрена людьми. Как будто экзамен сдаёт, а не женится. Как будто они с Эйвери уже не женаты. — Я вообще-то хотел, чтобы всё было, ну, — Гарри машет рукой, будто так легче соображать, чего он там хотел. — Чтобы всё было красиво и правильно. Но в последнее время кажется, что получается фарс. Ну, если самую малость. С другой стороны, кто на свадьбе Гарри Стайлса не будет готов к фарсу? И кто вообще едет на свадьбу, чтобы всё было красиво и правильно, как на Дне рождения королевы? Это слишком скучно. — Все просто хотят повеселиться и поздравить вас с Эйвери. И ты же в любом случае не собираешься ни у кого спрашивать разрешения. Наоборот, ещё раз сказать всему миру, что Эйв твоя, а ты её, и всё вот это. Предполагается, что перед самыми близкими. Они оба фыркают, вспоминая количество этих самых близких. Возможно, Гарри правда хочет разделить это со всем миром. И чтобы мир за него порадовался и одобрил, ага. Но, даже относясь к миру с добротой, нельзя же всех сделать счастливым и всем понравиться. Попытаться можно и нужно, а вот технически всем угодить не получится. Девочки-фанатки всегда останутся внакладе. — Осчастливить можешь только себя, так что этим и занимайся, — глубокомысленно подводит итог Луи. Гарри кивает, потом хмурится, потом возмущённо смотрит на Томлинсона. — Предполагается, что Эйвери тоже будет счастлива! И мама. О, и тебя по ходу дела тоже осчастливили. Если бы не мы, фиг бы тебе, а не Мидлтон! — Ладно-ладно, я понял, — губы у Луи бесконтрольно едут в улыбку. Он чувствует себя влюблённым по уши довольным болваном, но имеет же право, в конце концов! Гарри многозначительно молчит. — И оценил, да, спасибо. — Есть! Что бы ты без меня делал! — Стайлс довольно улыбается, победно вскидывает ладонь и, кажется, даже забывает о том, что ему полагается волноваться. — И вот чего тормозил и изображал мыслительную деятельность? — Луи посылает убийственный взгляд, но на Гарри не действует, он улыбается только шире. — Понял-понял, я просто пытаюсь выразить одобрение. — Вон оно что. Луи не говорит, что ничего он не изображал. И не говорит, что мыслительная деятельность оказалась полезна — Гарри же не это нужно, а выразить своё одобрение. И это одобрение Луи тоже ценит, потому что он так и не приобрёл за всю жизнь привычки делиться своими проблемами, но вот услышать, что он всё делает правильно, всё равно хочется. — Ага, я тебя торжественно одобряю. И вообще мне Мидлтон нравится, она на тебя хорошо влияет. — За несколько дней она уже успела на меня хорошо повлиять? — Тебе виднее, что там за несколько дней, — Стайлс в голос ржёт, — я, знаешь, в целом, про ваше общение, а не только о том времени, когда ты перепутал ваши комнаты. Луи пихает Гарри в плечо и тут же сам смеётся над этим несмешным. Нет, определённо положительное влияние есть, спать, опять же, теплее, да. Он думает, что правильно в себе копался и пытался понять, каким ему быть и чего ему хотеть. Однажды разобравшись, он мог теперь не оглядываться на каждом шагу, думая, правильно ли поступает, а просто спокойно дышать. И в конце концов пригласить в свежеотстроенный мир нового человека, женщину. Было хреново, да, но оно того стоило, чтобы теперь без лишних сомнений легко принимать и внимание, и ласку, и даже без страха открываться. И позволить себе влипнуть в нового человека. — Каковы мои шансы на то, что после венчания ещё кто-нибудь влюбится, а? Любовь витает в воздухе, а у меня есть неженатые приглашённые. — Только не говори, что готов бросить музыку и открыть брачное агентство, — скептически тянет Луи. — Бросить — нет, но время от времени поставлять людям радость… Луи накрывает лицо ладонью и громко ржёт. Стайлс с крылышками и луком в руках, соединяющий сердца, это явный фарс. Гарри деланно возмущается, но сам же и хохочет. В аэропорт они приезжают даже вовремя, и пока брат и сестра душат друг друга в объятиях, Луи понимает, зачем его взяли с собой. Кто-то же должен тащить багаж Джеммы и не дать этим двоим увлечься и застрять на одном месте. — Поздравляю, благодаря моему брату ты теперь не одиноко одинокий одиночка, — фыркает Джемма, обнимая Луи. — Мы, Стайлсы, творим чудеса! Луи смиренно закатывает глаза. Да, Стайлсы творят чудеса, кто же спорит. И новости, которые, вроде как, не должны быть такими уж интересными, разносятся от Стайлса к Стайлсу очень быстро. Его собственные сёстры, когда Луи поставил их в известность, что он «больше не одиноко одинокий одиночка» были как-то менее эмоциональны. Во всяком случае Лотти, которая явно уже привыкла к мысли, что Элеонор была, есть и будет. Фиби зато завалила его вопросами, требовала совместных фотографий, угрожала немедленным знакомством с Мидлтон и вообще просили передать, что она любимая сестра Луи и самая-самая лучшая. Луи предпочёл считать, что она за него рада. Когда Джемма всё-таки возвращается в родной дом из своей очень важной и очень своевременной поездки, брат и сестра дружно поливают друг друга новостями — Джемма своими, Гарри своими, а окружающие рассасываются подальше от них. Далеко, правда, не отползают, потому что живут-то в одном доме. А потом этим двум нужно что-то обсудить по поводу свадьбы, а потом Джемма заявляет, что им нужен плейлист, а потом Гарри решает, что Джемма должна срочно оценить все его идеи, которые никто не оценил, ссорятся, мирятся… В общем, Луи уже не помнит, почему крадётся спать далеко за полночь, насилу избавившись от обоих Стайлсов, которые по третьему кругу обсуждают каждую мелочь. Он честно пытается ни во что не врезаться, и света из окна вполне достаточно, но, похоже, он тот ещё гиппопотам, потому что Бетти просыпается, когда он ложится, заползает ему под руку и как-то уже совсем привычно устраивается на груди. — О, это всё мне? — тихо фыркает Мидлтон. — Я боялась, Гарри и Джемма тебя там совсем в плен взяли, и придётся проводить спасательную операцию. — Так ты план спасательный операции придумывала, а не спала? — Луи тоже зачем-то шепчет, как будто здесь есть, ещё кого будить, и наклоняется ближе к Бетти. Она тёплая и мягкая, и отзывчивая, и вообще сплошная прелесть, ну имеет он право. — Одно другому не мешает. — Это какой-то кошмар, — театрально жалуется Луи, — почему все нервничают? Я тоже начинаю нервничать. — Ты-то зачем нервничаешь, радость моя? — Бетти успокаивающе ведёт ладонью ему по груди, тихонько смеясь. — Ты все свои задания выполнил, даже жениху с катушек съехать не дал, ты молодец. А если что, я знаю, где ювелирный магазин и какие нужны размеры колец, не волнуйся. Чего? А это по какому поводу? У Луи пробуксовывает мозг, и глаза зачем-то скашиваются на руки Мидлтон у него на груди. А она продолжает смеяться. — Ты так напрягся, как будто уже кольца потерял. У Эйв семнадцатый, а у Гарри двадцатый. А. Ага. Рад за них. Луи опять смотрит на её пальцы. Ну чисто из академического интереса, и потому что куда ещё-то смотреть. Нет, это не связано с тем, что ей предположительно пошло бы белое платье. Он не может об этом всерьёз думать. То есть может, но ни за что в этом не сознается. — А Гарри тебе, конечно, на меня нажаловался. — Как он тебя только не убил? — Без свидетеля не женили бы, а я ещё и особенно ценный товарищ. Про то, как от него Эйвери сбежала, он не говорил, нет? — Эйвери рассказала — Бетти весело хмыкает. — Но в итоге-то они договорились — и вуаля, свадьба. Вторая. Ага, договорились — после того, как Стайлс перекопал полгорода, безмерно радовался интервью и так же безмерно унывал из-за отсутствия результатов кроме, собственно, опубликованного интервью. — Ты, похоже, больше всех рада этому венчанию. Энн-то понятно, а ты чего так радуешься? — Неправда! — Мидлтон возмущённо поднимает лицо. — Я радуюсь не больше. И вообще по другому поводу радуюсь, я просто за них обоих рада. Луи саркастически выгибает бровь и, кажется, света достаточно, чтобы это увидеть. Бетти перетекает в другое положение, устраиваясь поудобнее, попутно безбожно ёрзая по Луи и делая вид, что ничего такого не делает. — Я рада за них, потому что их свадьба — это подтверждение того, что они друг для друга окончательный выбор. Конечно, я их не так долго знаю и прочее бла-бла, — Бетти корчит гримаску, выражая отношение к этим самым глупым бла-бла, — но глаза у меня на месте. Им вдвоём хорошо, они это знают и знают, что хотят, чтобы это хорошо было у них как можно дольше, готовы для этого постараться и не собираются сидеть жопой на двух стульях, ожидая, что, может, где-то что-то подвернётся получше, а пока можно и в этих отношениях посидеть. Так что да, я офигеть как рада их свадьбе. Луи просто смотрит на её лицо, подсвеченное уличными тенями, и кивает, видит отлично, что за шутливой улыбкой она прячет серьёзность и вполне имеет в виду всё, что сказала. Ему вообще-то нравится слушать, когда она думает вслух, и сейчас он согласен, хотя сам как-то не копал так глубоко. Возможно, тех, кого мы любим, не зря зовут вторыми половинками. Не так, чтобы люди неполноценные, но вместе более полные — ну, более счастливые, во всяком случае, — и свадьба это правда окончательное признание себе и всему миру, что вот она, твоя вторая половинка. Возможно. — Согласен, — Луи указательным пальцем мягко касается её носа и дежурно ворчит. — Но всё равно не понимаю, за что она его только любит. — А должна за что-то? — смеётся Бетти. — Ну, может за то, что он смотрит с ней любимые фильмы. Заботится, не знаю, может он ей массаж делает. Хочешь, спрошу? — Томлинсон на секунду представляет себе этот разговор, смеётся и отрицательно качает головой. — Любит же за что-то и замуж выходит, аж второй раз. И для этого не так уж нужны причины и не нужно быть идеальным. — Я тоже не идеальный, — ляпает он и тут же прикусывает язык. Как бы это не то, что он хотел бы обсудить. Не то, что он хотел бы обсудить с девушкой, едва начав отношения. Возможно, не то, о чём он хотел бы много думать в принципе. — Я знаю, — невозмутимо соглашается Бетти. У Луи вытягивается лицо, а Мидлтон довольно хмыкает. — Сейчас дождёшься потока смущающих откровений. — И кто будет смущаться? — уточняет Луи. — В основном я. А, так ему не грозит обсуждение его неидеальности? Или грозит? Или Луи уже запутался, но это же Мидлтон, и она же, ну… Что «она же» Луи понятия не имеет, но предполагает, что знает, что Бетти не собирается пинать его ногами. Зато, судя по краснеющим щекам, смущаться она вполне начала. Возможно, Луи стоит начать паниковать. — Тебе вообще-то не нужно быть идеальным, потому что лично мне ты нужен такой, какой есть, — нихрена себе заявления. Луи чувствует себя и растерянным, и удивлённым, и дохрена довольным чем-то тёплым в груди, что отзывается на слова о том, что он нужен, что его готовы принять со всеми милыми многочисленными тараканами. Мидлтон в порыве ночных откровений полностью переползает на него, и кровать жалобно скрипит, но хоть бы кому было дело — точно не Луи и точно не тогда, когда он крепче обнимает Бетти, маленькую, до крайности удобную для объятий, и такую близкую. — Я знаю, что в дополнение к великолепному сарказму и прочим офигенным положительным вещам у тебя вагон и маленькая тележка ошибок, проблем и сомнений, но это часть тебя, а ты мне таким нравишься. Это вот что-то новенькое, внезапно не надо выворачиваться наизнанку и быть кем-то ещё, чтобы тебя любили, хватит и великолепного сарказма и того, что есть? Концепция Луи нравится, и нравится смущённая, но уверенная в своей правоте Бетти. — Мидлтон, ты чудо, — выдыхает он ей уже прямо в губы. Ещё ему нравятся губы Бетти, и то, как она отвечает, и её спина под ладонями, и идея отложить все раздумья на потом. — Честное слово. — Ну не вот прям чудо, — слабо возражает Бетти, уже старательно придумывая в чём бы себя обвинить, — раз на то пошло, у меня куча недостатков. Я ужасно сентиментальна, ещё очень люблю язвить и этим иногда пытаюсь прикрыть свою сентиментальность. Я категорически не умею петь, почти не умею рисовать, но люблю думать, что разбираюсь в искусстве и профессионально отделяю красивое от некрасивого. Ещё я люблю готовить, а значит маниакально кормлю всех и каждого… Луи смеётся, перебивая, пока она не придумала себе ещё таких же фатальных «недостатков». — Я понял, понял, ты самая лучшая. Реальных недостатков нет, приходится сочинять на ходу. — Ещё я ужасно в себе не уверена… — с хитрым видом тянет Мидлтон. Не уверена она. Луи целует её, забирая вздох Бетти, притискивает ближе к себе, скользит ладонями под майку на выгибающуюся спину и вполне уверен, что она чудо, и вполне готов её в этом убеждать. Кровать скрипит и разве что не трещит, когда Луи поднимается на локте, но чёрт бы с ней, уже не раздражает. — У меня есть средней гениальности идея, — сбивчиво шепчет Бетти, отвлекаясь, и мельком оглядывает комнату. — Давай вытащим матрас на пол? Луи моргает, переводит взгляд на пол комнаты и очень хочет заржать — мысль свежа и вполне выполнима. А ещё гарантирует, что его больше не будет перебивать и отвлекать от всякого хорошего мебель. — Подъём, Мидлтон, — он хлопает хихикающую Бетти по бедру, — мы переезжаем. *** Если свадьбу Стайлсов удалось скрыть ото всех на свете (ну, не скрыть, просто ей не светить, ладно), то венчание в Холмс-Чапеле собрало просто кучу-кучу-кучу друзей и знакомых. Друзей и знакомых Гарри, в основном, поэтому собрание на редкость пёстрое и очень похоже на вручение какой-нибудь премии. В сочетании с толпой простых человеческих родственников всё выглядит немного комично, но в целом мирно. Эйвери настояла на том, что нужно пригласить Зейна (Гарри долго пытался спросить, кто это, пока не получил по лбу), поэтому впервые за столетие 1D присутствуют полнейшим составом в одном месте, и это даже намеренно. Найл «главный дирикшионер» Хоран счастлив, ага. Луи просто по-человечески рад повидать друга и Джиджи. Его не отпускает странное ощущение, что где-то что-то поменялось, но он не знает, что. Ну, если не считать эпического (ладно, просто обидного разрыва) его собственных отношений, конечно, и последующей перестройки всего его мира. Нет, дело даже не в самом Луи, просто у всех всё меняется и при этом всё будто бы встаёт на свои места. Зейн в кои веки отсвечивает незамутнённым счастьем рядом с Джиджи уже-не-Хадид-а-очень-даже-Малик. Лиам и Шерил после странных перипетий своего разрыва и попыток увериться, что так и надо, снова вместе (а после свадьбы Стайлса, как выясняется, ещё и второго ребёнка ждут, как будто Гарри нужно было ещё одно подтверждение того, что он приносит людям радость и любовь). У Найла просто всё спокойно и удачно, а Луи… Ну, он Луи, и ему трудно сказать, как выглядит его жизнь со стороны, но теперь он хотя бы не выглядит, как бледная печалька рядом с собственными друзьями. Успех. Пока церковь медленно, но верно заполняется плотной толпой всех и сразу, и Джемма с Энн насколько возможно внимательно отвечают на приветствия знакомых и улыбаются милейшим дальним родственникам, Гарри медитирует в отведённой ему комнате. Когда Луи, Найл и Лиам всем составом заваливаются посмотреть, в каком там состоянии виновник торжества, жених мрачно смотрит на себя в зеркало, дёргает то воротник, то рукава сорочки, как будто ткань его душит, и не знает, куда сунуть руки — в карманы Джемма запретила. Руки то и дело поднимаются к голове, как будто он хочет их запустить в волосы, но этого тоже нельзя, не будет же он, Господи, жениться растрёпанным. — Психуешь потихоньку, — с видом эксперта кивает Лиам. — Да ладно, это же свадьба. — Чего ты, собственно, боишься? — спрашивает Луи. — Она не убежит. А убежит, найдём, и потом как-нибудь трекер ей в кольцо… Гарри закатывает глаза и складывает руки на груди. — Я не психую и не боюсь. У меня просто ответственный день. — Он боится налажать, — тихо подсказывает Лиам, что прекрасно слышно в маленькой комнате. — То есть свадьба пройдёт в штатном режиме? — невинно уточняет Луи под смешок Найла. — Идите вы, — огрызается Стайлс, отворачиваясь. — Ладно, слушай, мы же не со зла, а от большой к тебе любви и от отсутствия навыков поддержки, — примирительно улыбается Найл. — Ну, можем по-братски похлопать по плечу, хочешь? — Мне уже отбили плечи, страшно представить, что будет после церемонии. А, так он поэтому отмазался от встречания собственных гостей и ушёл «готовиться»? Лиам, как самый спокойный, расстёгивает пиджак, свободно проходит по комнате, заглядывает в графин с водой, тыкает пальцами в стаканы и вообще обживается. Тоже, видимо, больше не собирается отсюда выходить и развлекать общественность. Хороший план, Луи тоже не собирается. — Хазз, уймись и просто получай удовольствие, — говорит Лиам. — Ты любишь Эйвери, она любит тебя, и с сегодняшнего дня это будет совсем-совсем официально. А мы собираемся за вас порадоваться. Всё пройдёт как надо. — А если?.. — А если будет «если», тогда мы скажем, что вот как всё прошло, так и было надо, — фыркает Луи. — Расслабься. — На самом деле мы тут все немного психуем, — говорит Найл. — Я уже без половины пачки сигарет, — Луи усаживается на подоконник рядом с Лиамом, и оба косятся на окно, прикидывая, нельзя ли его открыть и закурить прямо в церкви. Чисто развлечения ради. — У тебя, конечно, день ответственный, но ещё и вроде бы радостный, вот и радуйся. Гарри переводит взгляд с одного на другого, просверливая дырки, но без особого успеха. Трёт подбородок и пожимает плечами. Луи кажется, что психует он просто для порядка, по привычке последних недель — без этого и свадьба как-то не свадьба. К тому же существует куча всякой мелочёвки, которую вроде как и проконтролировали, но хочется проверить ещё. Не так, что свадьба может сорваться, если что-то или кто-то будет не на своём месте, но лучше же, чтобы всё было в порядке? Ага, именно поэтому все причастные бегают взмыленные с самого утра и сильно радуются в этот радостный день. — Да я как бы и рад, просто беспокоюсь. — Это прерогатива невесты, — отмахивается Найл и тоже пристраивается на подоконник. — Вот это ты зря, Найл, — тянет Лиам, — сейчас Гарри поплохеет от того, что Эйвери плохо. Но вообще-то ей не плохо, — поспешил он исправиться, — Шерил сказала, что она бодрячком. — Да знаю я, — с сомнением говорит Гарри. — Просто перестаньте на меня смотреть, как на истеричку. Ты сам дважды женился, — он обвиняюще ткнул пальцем в Лиама, — и не говори, что был спокоен. — Я и не говорю, — покладисто кивает Лиам. — Я говорю «расслабься». В конце концов, одну свадьбу вы уже пережили. Гарри закатывает глаза и особенно злобно косится на галстук в отражении. Поправляет одному ему видимый перекос. Вот просто интересно, бывают свадьбы без нервов? И если женился бы Луи, как быстро он поехал бы с катушек? Относительно недавно ему казалось, что, вроде как, пришло время жениться, а выяснилось, что ни хрена подобного. — Просто пойди и женись на ней, — смеётся Найл. — Тебе должно понравиться, — присоединяется Луи. — Слушайте, вы, коучи-недоучки, идите… — Гарри тяжело вздыхает, глядя, как его вроде как лучшие друзья громко ржут. — Если у вас нет советов получше, идите займитесь каким-нибудь делом. — Я попрошу Джемму притащить тебе выпить, — хмыкает Найл, поднимаясь. Коучи-недоучки всё-таки не звери, оставляют жениха готовиться (будто там есть куда ещё больше готовиться) и выходят. Мило улыбаются по сторонам, пропускают мимо очередных гостей и думают, чем бы заняться. А то ведь не займутся, начнут чудить. До торжественного (нет) выхода жениха у них ещё есть время потоптаться в холле и подышать свежим воздухом из открытых дверей, потом придётся делать серьёзные лица. — Всегда знал, что на моделях он просто тренировался, не иначе, — с серьёзным видом заверяет Лиам, провожая взглядом модельных Зейна, Джиджи и Бэллу. Луи уже нервничает — ну что может пойти не так? Что могло, уже пошло бы, — он просто устал и ждёт-не дождётся, когда уже Гарри обвенчают, благословят, что там ещё делают. Приветственно поднимает руку, когда Зейн оборачивается на их компанию. — Что-то я не наблюдаю у тебя третьего глаза. Он под макияжем? Найл фыркает от смеха и тут же лучезарно улыбается ближайшим заинтересованным гостям. — Под ним, ага, — легко соглашается Пейн. — Так что я всё знаю! — Луи скептически выгибает бровь. Знает он, как же. Лиам с тех пор, как снова сошёлся с Шерил, решил, что он самый большой эксперт в отношениях, но это не значит, что он такой и есть. Знал бы что-то, не налажал бы сам и, может, не дал бы налажать Луи. — Теперь осталось сбыть с рук вас двоих. Найл смеётся, оборачиваясь, потом видит подозрительное воодушевление на лице Лиама. — Рабство отменили. И я сам себя могу с рук сбыть как-нибудь. — Вам с Гарри нужно это обсудить, — предлагает Луи, — он собирается открыть брачное агентство. Лиам и Найл дружно давятся воздухом и, кажется, на секунду верят. — Брачное агентство? — переспрашивает Пейн. — Что за плод воспалённого воображения? Вы тут что пили, пока свадьбу готовили? — Просто это будет самый надёжный способ относиться к людям с добротой, — пожимает плечами Луи. — Как у вас много общего, — подхватывает Найл, пихая Лиама в бок. — Оба дважды женились на одной же жене. По разным причинам, но это не главное. Короче, мне нравится эта идея. В комнату невесты впархивает Паула, кажется, с цветами, и на пару секунд видно собрание других подружек — все по традиции в одном цвете. Невеста ещё там вообще? — Возьмёте Паулу главным консультантом по большой и чистой любви, — подсказывает Луи. «Консультант по большой и чистой любви» приехав в Холмс-Чапел и обнаружив на месте Мидлтон, пыталась задушить Луи в объятиях с визгом «наконец-то». Чего «наконец-то», как будто ей нужнее всех было. Зато в компании своих друзей — одного плотно женатого, второго вот-вот дважды женатого и одного счастливо-в-отношениях, — Луи снова не самый нытик и не белая ворона, и его это определённо радует, как и то, что у него есть Мидлтон. — Ну ладно, можешь поделиться с нами вековой мудростью о любви, — разрешает Найл, — видно же, что тебя распирает. — Меня не распирает, это я просто хочу уже жопой приземлиться за стол и чтобы никуда больше не ходить, — Лиам показательно переминается с ноги на ногу, выразительно смотрит на дверь, за которой торчит Гарри. — Мудрости-то никакой особо нет. Просто если не Шерил, то никто. Как по заказу является Энн, пристально рассматривает их, бдительно поправляет костюмы, принюхивается — ни про какие сигареты никто и не слышал, — и отправляет занимать места, а сама идёт за сыном. Он ведь ещё не сбежал через окошко? А то с него станется вылезти и вытащить с другой стороны свою невесту — они же уже женаты и вполне счастливы, зачем им это всё, сбегут в закат… Луи очень надеется, что эта мысль вскочила только ему в голову, пока шагает к алтарю. Глядя на их трио гости, наконец, рассаживаются — Мидлтон в женской компании неожиданно Шерил и Айды. Сентиментальная Бетти наверняка запаслась платочками для особо трогательных моментов, но пока весело над чем-то смеётся. Луи улыбается, перехватывая её взгляд. — Ладно, парни, мы на финишной прямой, — объявляет Лиам. — Ещё чуть-чуть и можно расслабиться, можно будет шутить над этими нервными Стайлсами. — Они достали меня больше, чем вас, — бурчит Луи. — Очень сильно больше, мне положены привилегии в шутках. — Кольца не потерял? — интересуется Найл. Луи хватается за карман прежде, чем понимает, о чём вообще речь, и шипит ругательства, пока двое друзей маскируют смех. — Они уже не у меня, придурки, — ворчит он. И косится, не потерял ли кольца священник. А то Мидлтон, конечно, знает размеры и адрес ювелирного, но лучше не рисковать. Ладно, ладно, пара минут — и Гарри, наконец, повторно женится на Эйвери. И что-то где-то в очередной раз встанет по местам. И Луи надеется, что у него тоже всё встанет по местам. И он даже уверен, что сейчас у него всё лучше, чем было.