Все, кто любит меня, за мной!

— Какой симпатичный молодой человек, — кокетничая, сказала Ламина новому оруженосцу Холы. Не то чтобы валькирия лунного копья действительно так считала, но ей хотелось позлить соратницу, которая все время задирала нос, кичилась своим высшим образованием экономиста (как будто для валькирии это важно!) и вообще Ламине поначалу не нравилась. Слишком Хола была… холеной. Постоянно жаловалась, что испортит маникюр, подчеркивала, сколько зарабатывает в своем офисе и одевалась с иголочки, при этом частенько высмеивая наряды других валькирий, заявляя, что у них нет вкуса. Оруженосец Холы по имени Михаил покрылся стыдливым румянцем. Хола бросила на Ламину сердитый взгляд. Ламина сделала невинное лицо, размешивая сахар в своей чашке чая. — А что? — спросила она. — Действительно симпатичный молодой человек и очень даже в моем вкусе! Как тебя зовут, Миша? И имя такое красивое… Может, станешь моим оруженосцем? Хола и Михаил одновременно поперхнулись чаем. Никита покраснел, пряча глаза. Довольная произведенным эффектом, Ламина поднесла чашку к губам, делая глоток. — Зачем я вообще тебя тренирую? — обиженным тоном протянула валькирия медного копья, отставив свою чашку в сторону. — Как зачем? — удивилась Ламина. — Фулона сказала, что у тебя самый дальний бросок, а мне его надо отрабатывать! Я же новенькая. Вот ты и взяла надо мной шефство. Гордись! Ты научишь меня всему, что знаешь сама! — Хочешь, я научу тебя квадратным уравнениям? — ехидно спросила Хола. Ламина в ужасе округлила глаза: — Ты не можешь быть такой жестокой! Ты — Свет! — Валькирии — не Свет. Валькирии — на службе у Света! — высокомерным тоном заявила Хола. — А в чем разница? — подал голос Миша, впервые за вечер открывая рот. Он явно стеснялся находиться в новой компании, боялся Ламину, Никиту и даже Холу, за которой только вчера последовал, выловленный ею в толпе у входа в метро. — Ну смотри, — учительским тоном принялась объяснять Хола. — Представь себе… огонь. Его можно развести, чтобы согреться, а можно — чтобы сжечь чей-то дом. Огонь — стихия, и служит по усмотрению того, в чьих руках находится. — Значит, валькирии могут служить и мраку? — удивленно спросил Миша. Хола испуганно покосилась на Ламину, прикидывая, наябедничает ли та Фулоне, но, так как из всех присутствующих на кухне была самой опытной, продолжила объяснять: — Иногда и валькирии предают Свет. Тогда их изгоняют. Но изначально мы не были подчинены никому. Мы были… ну, как Хаос. Мы были полубогами, и сами решали, кому принадлежат наши копья. Но потом мы выбрали Свет. И все же мы — не стражи Света. У нас есть эйдосы… — Миша, а ты, оказывается, очень любознательный, — томно протянула Ламина, которой надоела лекция Холы: все это ей уже рассказывала Фулона, и валькирия лунного копья успела запомнить. Гораздо интереснее Ламине было смущать Мишу и злить Холу. Никита сидел рядом и печально смотрел на свою валькирию, но не вмешивался. Он тоже никогда не был душой компании. — Точно не хочешь стать моим оруженосцем? — продолжала Ламина, вздрагивая пушистыми ресницами и бросая на пажа Холы кокетливые взгляды. Миша молча краснел и пил чай, периодически им булькая. Ламине стало скучно. — Ладно, я пойду попудрю носик, — пропела она, поднимаясь с места. На самом деле ей хотелось выйти на балкон и посмотреть на звезды, но это объяснение валькирия лунного копья сочла слишком скучным. Никита пошел за ней. В коридоре было темно. Ламина шла почти на ощупь, не зная, где у Холы выключатель. Она старалась ступать тихо, чтобы ничего не задеть и не уронить, хотя вещей у валькирии медного копья было мало и все служили для определенного дела. Безделушек Хола не покупала. Ее квартира была до неприличия аккуратной и сияла такой чистотой, что Ламине было в ней неуютно. Вдруг валькирию лунного копья схватили за руку. В следующий момент она оказалась прижатой спиной к стенке, а перед ней в темноте возникло искаженное отчаянием лицо Никиты. Если бы Ламина была более опытной валькирией, в такой простой захват она бы не попалась, но… — Я — твой оруженосец! — сказал Никита, закусив губу. — Зачем ты так говоришь? Я тебя не устраиваю? Ты же сама позвала меня! Ламина почувствовала, что краснеет. Никита был опасно близко. К тому же, он явно не понимал, что такое «женское кокетство», и Ламина не знала, как ему объяснить, чтобы сохранить авторитет в его глазах, ведь, по сути, она вела себя не совсем хорошо. — Я тебе не нравлюсь? — продолжал Никита. — Валькириям запрещено любить! — пошла с козырей Ламина. — Валькирия должна любить всех одинаково, никого не выделяя, и не может быть счастлива в любви. Того, кто полюбит ее, ждет гибель! — процитировала она строчку из кодекса, который успела вызубрить сразу, как только о нем узнала. — Отпусти! Я хотела посмотреть на звезды! — Но… — растерянно проговорил оруженосец. — Ты говорила с Мишей так, как будто он тебе нравится… Ламина закатила глаза. — Я шутила! Никита растерянно моргнул и отпустил свою валькирию. Ламина прошла между ним и стеной так, чтобы не дотронуться до юноши, и тенью проскользнула на балкон. Оруженосец последовал за ней. — Значит, даже любить нельзя… — задумчиво произнес он. — Оруженосцам, скорее всего, можно, — утешила его Ламина. — Про них в Кодексе ничего не сказано. Так что ты можешь встретить девушку, и… однажды… — Я уже встретил, — тихо сказал Никита. Не стал уточнять, кого. Не стала и Ламина, просто опираясь локтями на балконные перила и подставляя лицо ветру. Видимо, аккуратная и обеспеченная Хола не стала застеклять свой балкон именно для того, чтобы было удобнее любоваться небом. Думая об этом, Ламина впервые ощутила теплоту по отношению к соратнице. Звезды ярко сияли на черном полотне неба. Почти полная луна сияла, не скрываясь за пеленой облаков. Ламина вдруг почувствовала, что луна подпитывает ее силой, что ее свет озаряет не всю землю, а тянется одним лучом к ней — валькирии лунного копья, точно так же, как в фильмах прожектор, освещающий зал, останавливается на одном человеке или танцующей паре. — Ты видишь? — спросила она Никиту. — Что? — спросил тот, и вдруг охнул: — У тебя волосы… светятся. Ламина промолчала, и некоторое время они стояли в тишине. Валькирия упивалась лунным светом, а оруженосец любовался ею краем глаза. — Так кого ты там встретил? — словно невзначай, спросила Ламина. — Какая разница, — махнул рукой Никита. — Все равно у нас ничего не получится. Поэтому я не хочу, чтобы она знала. — Но ты будешь рядом с ней? — едва слышно спросила валькирия лунного копья. — Всегда, — твердо ответил ее оруженосец.