Все, кто любит меня, за мной!

Осень плачет золотом листьев, а багрянец кленов напоминает собой погребальный костер. Олегу страшно от таких ассоциаций — он не хочет думать о смерти, но… …но Бармия лежит на земле, пораженная одним из стражей мрака. Ее кровь — багряная, как листья кленов — льется из раны, расцветающей на груди, подобно диковинному цветку. Олег падает на колени перед ней, как только осознает, что произошло. Другие валькирии прикрывают их, берут на себя остальных стражей, а Олег сидит рядом с Бармией на сырой от недавнего дождя земле и держит ее за руку. У его валькирии осталось совсем мало времени — осознает Олег. Еще пару минут — и она унесется прочь отсюда, а эйдос ее яркой звездой засияет в Эдеме. Они с Бармией были вместе уже десять лет. Валькирия бронзового копья заменила Олегу весь мир — с тех пор, как коснулась его плеча и приказала: «Пойдем со мной!» С того момента у Олега не было никого ближе Бармии. Она была ему подругой, сестрой, и даже… и даже больше. Ему нравилось смотреть на Бармию. Нравилось массировать ее уставшие плечи. Нравилось любоваться ее гибким и стройным телом… Может, это он своими греховными помыслами накликал беду? Может, это такое наказание? Тогда почему погибает не он, а Бармия?.. Он же должен был служить ей, прикрывать ее щитом или даже своим телом! Но не успел, не добежал, не смог — и теперь она умирает по его, Олега, вине. Слезы текут по его щекам. Благо, с неба начинает накрапывать осенний дождь, и можно отговориться тем, что на лице — капли дождя, и он вовсе не плачет. Но у Бармии тоже капли на щеках — может, ей страшно умирать? Хотя она всегда была такой сильной и готовой на все… Олег пытается припомнить какую-то молитву, хотя не знает, зачем. Шепчет себе под нос что-то из того, чему учила его бабушка в детстве: «Отче наш, спаси и сохрани…» Шепчет едва слышно, но Бармия слышит или разбирает слова по губам. — Тут бессильны молитвы, — говорит валькирия. — Брось молиться! Лучше послушай… Вот! — ее рука дрожит, но она достает из-за нагрудника маленький талисман в виде меча на цепочке, и вкладывает его в ладонь Олега. — Прими это! И мое благословение… Слышишь меня? Олег вздрагивает. Этот талисман Бармия любила и очень берегла. Достоин ли он взять его? Он, тот, что не смог ее защитить?.. — И не смей отрицать, ты достоин, — Бармия будто читает его мысли. — Послушай, Олег, все не так плохо. Я умерла посреди поля битвы. Что еще мне желать? Я не умерла в тепле и покое. Я до конца сражалась за Свет. Я всегда мечтала умереть… так, — она кашляет, и с ее губ стекает струйка крови. Бармия протягивает руку и проводит кончиками пальцев по щеке своего оруженосца. Он ловит ее руку и прижимает ладонь к губам. Смерть уже близко — держит Бармию своею холодной рукою. Ее провожает в мир иной только Олег — остальные еще сражаются. — Слышишь… меня, — с усилием выталкивает из себя слова Бармия. — Будь… хорошим оруженосцем… той… что придет после меня! Олег давит в груди рыдание. Он не хочет служить другой валькирии. Он хочет служить Бармии. Он, черт побери, любит Бармию! Любит! Любит!.. Но Бармия уже не дышит.