***
Той ночью я лежала в постели, вся объятая ужасом. Я понятия не имела, чего больше хочет Элис: простить меня или оторвать мне голову. Что даже хуже, я совершенно не представляла, чего хочу от неё сама. Да, я все ещё люблю её, но прекрасно понимала, что наши отношения уже никогда не будут, как прежде, и бессмысленно даже пробовать. Элис нужен кто-то другой – кого-нибудь верный ей. Я закрыла окно, отчасти надеясь, что она передумает и не придёт. Но она пришла. Была почти полночь, и я уже лежала с закрытыми глазами. Услышав стук по стеклу, я увидела её – только глаза за оконной рамой, холодные и медового цвета, мертвенно красивые. Она вперила в меня свой взгляд, отчего я чуть не заплакала, а потом я выбралась из постели и открыла окно. – Встретимся снаружи, – сказала она. – Элис… – я понятия не имела, что скажу, но это не имело значения. Она спрыгнула в темноту, и через некоторое время я закрыла окно. Я была в ночной одежде, поэтому пришлось переодеться в чёрные джинсы и чёрную футболку с логотипом рок-группы. Сев с краю кровати, я обулась в сапоги. Я зачем-то ещё причесалась (Элис всегда нравились мои волосы), вышла из комнаты и стала тихо пробираться по коридору. Мама храпела в своей комнате, и я молилась, чтобы она не проснулась и не хватилась меня. Это полностью сведёт на нет её хорошее мнение обо мне, и я никогда не смогу ей такое объяснить. Спустившись по лестнице и стараясь не скрипеть, я вышла наружу. Элис ждала меня на тротуаре, рядом с серебристым "вольво", и ходила взад-вперёд, как львица в клетке. Улица была скудно освещена, но небо было ясное, а Луна почти полная. Я ясно видела Элис – она выглядела бледной, очень красивой и столь же несчастной. Но едва я подошла поближе, она схватила меня и поцеловала. Она с таким отчаянием проникла языком в мои губы, что у меня вздрогнуло в груди. Хорошо, что я причесалась. Она подтолкнула меня к машине и прижалась ко мне, положив мне руку на топ. Едва я хотела поцеловать её в ответ, когда она отстранилась. – Сука! – зашипела она мне в лицо. – Грёбаная сука! Затем она снова поцеловала меня, жёстче. Она могла бы трахнуть меня прямо тут, если бы я не попыталась заговорить. – Прости, – пыталась я сказать ей. – Мне так... – Заткнись, Белла! – перебила она, внезапно отталкивая меня. – Просто заткнись! Почему ты избегала меня? – Я думала, ты ненавидишь меня, – сказала я кротко. – Да, я ненавижу тебя, – прошипела она. – Как ты могла так со мной поступить, Белла? После всего, что я для тебя сделала, как ты могла? – Прости меня. Она помотала головой, резко приподнимаясь. – Я так старалась быть для тебя идеальной девушкой, Белла. Это из-за меня? Что я сделала не так? Я запаниковала. Не хотелось, чтобы она во всём винила себя, и я была в ужасе, что это всё могло быть из-за меня. – Нет, – сказала я поспешно, – ты ни в чём не виновата. Но этим она не удовлетворилась. – Я слишком к тебе приставала? – спросила она с выражением неуверенности. – То есть, я знаю, что люблю много трахаться, но слушай, я думала, тебе это тоже нравится. Я думала, ты этого тоже хочешь. – Да, хочу, – заверила я её. – Ты само совершенство, Элис, правда. Она снова рассердилась. Её взгляд помрачнел, и она прижала меня к машине. – Тогда в чём дело? – рычала она. – Ты столько раз клялась мне и всё время повторяла, что любишь меня. Как ты могла так поступить? – Я не виновата. – Не виновата? – она презрительно рассмеялась. – Ты что пытаешься сказать, Белла? Что споткнулась и упала лицом Вики в киску? А потом бегала от меня три дня, потому что боялась, что я не пойму? Я поразилась столь резкой смене её настроения, и смогла только помотать головой и прошептать: – Нет. Она изобразила сущую невинность, как будто между нами какое-то недоразумение, которое она едва осознала. – Нет? – переспросила она. – Тогда почему ты не виновата? О, я знаю. Вики опять "дала тебе", так? Вот сука! Теперь уже начала злиться я. Конечно, у меня не было права сердиться, от слова "совсем", но разве ей можно так смеяться надо мной? Неужели она не понимает, насколько ужасно я себя чувствую? – Она заставила меня, – сказала я, хотя зареклась оправдываться. – Я не хотела. – Заставила? – Элис фыркнула. – Да, заставила, – настаивала я. – А я не хотела. Она презрительно покачала головой. – Врёшь, – сказала она. – Вики не насильник, Белла. Она хорошо умеет манипулировать другими, обманывать. Она жирная грёбаная шлюха, но у неё бы ничего не вышло, если бы ты сама не захотела. Ты трахнулась с ней, и тебе это понравилось. Признайся уж! Я всхлипнула, внезапно почувствовав боль и сожаление. – Прости, – сказала я. Я старалась не плакать, но почувствовала, как слёзы капнули на щёки, когда моргнула. Я вытерла глаза и снова всхлипнула. Элис отрешённо смотрела на меня, её лицо казалось холодным и бледным в лунном свете. – Она сказала мне, что оставила тебе свой номер телефона. Чёрт! Я так испугалась, что перестала плакать. – Ты его выкинула? – спросила она. Я не ответила, и она всё прочитала на моём лице. – Грёбаная шлюха, – сказала она. – Ты ведь до сих пор её хочешь, так? – Нет! Нет, я… – я отчаянно замотала головой. – Не ври мне, Белла! – сказала она, опять толкая меня к машине, как будто боялась, что я попробую обнять её. Я заплакала. – Так Вики тебе нравится? – трясла меня она. – Хочешь быть с ней, а не со мной? – Нет… – прошептала я. – Я люблю тебя, Элис... Она всхлипнула и вытерла глаза, не глядя на меня. – Ты любишь меня, – повторила она. – Да, – сказала я, хватаясь за возможность упокоить её. Я неловко коснулась её плеча. – Больше всего на свете. Она посмотрела на мою руку, а потом на меня своими большими карими глаза, полными боли и надежды: – Ты это серьёзно? – Да, – сказала я, и вдруг вся моя решимость позволить ей бросить меня и найти кого-то другого, кого она заслуживает, растворилась, как в кислоте. Я поняла, что она нужна мне, и я сделаю всё, чтобы ей было хорошо. – Пожалуйста, Элис, прости меня. Я сделаю для тебя, что хочешь. Хочешь моей крови? Можешь укусить меня прямо сейчас. Можем зайти внутрь, и... Она медленно смахнула мою руку, не слушая. Внутри меня всё сжалось. Она снова всхлипнула и вытерла глаза. Она посмотрела на Луну – с грустью, отрешённо, c безнадёжностью и горечью, и снова всхлипнула, а потом посмотрела на меня и сказала: – Садись в машину. – Куда мы едем? – я задрожала от страха. – Просто сядь в машину, – она уже открыла дверь, не глядя на меня. Я села. Мы ехали молча, и вскоре я поняла, что она везёт меня к себе домой. Я понятия не имела, что она задумала, и не представляла, как мне на это реагировать. Но тревога не покидала меня. Мне казалось, она решила устроить мне очную ставку с рыжей, и я уже начинала жалеть, что она всё-таки не бросила меня. Мне совершенно не хотелось участвовать в каком-то вампирском междусобойчике, так как становилось уже совершенно ясно, что наши отношения разбиты без возможности примирения. Элис ненавидит меня. Это было видно хотя бы по тому, сколько раз она назвала меня грёбаной шлюхой. Элис притормозила, вышла открыть мне дверь, а потом схватила меня за руку и грубо повела в дом. Она была девушкой низкого роста, но я едва поспевала за ней. Джейн и Лия ласкали друг дружку в гостиной. Я заметила джойстик и жёлтые трусики на журнальном столике, а рука Лии уже шарила под юбкой Джейн. Она не вынула руку, даже когда мы с Элис ворвались. Видимо, в этом доме царят свободные нравы, и можно заниматься сексом прямо в гостиной, поставив видеоигру на паузу. Жаль, что я не взяла свой сотовый телефон, хотя, возможно, было бы невежливо фотографировать эту парочку, сколь бы круто они ни смотрелись вместе. Я запомнила эту картинку, как материал для будущих фантазий. – Где Вики? – прогремела Элис, сжимая мою руку. – В саду, – ухмыльнулась Лия. – С Роуз. Джейн вряд ли вообще заметила нас. Изобразив на покрасневшем лице недовольную мину, она повернула лицо Лии к себе и продолжила целоваться, а Лия – теребить её пальцами. Элис не стала ждать, а я едва сдерживала недовольство. Она потащила меня за руку по коридору в кухню. Мама-вампир Эсме сидела у стойки с книгой рецептов в руках. В таком доме я бы не удивилась, если бы у неё из тела торчал какой-нибудь овощ, но она, казалось, только читала. Эсме проследила взглядом, как Элис тащит меня наружу, но ничего не сказала. При доме имелся просторный сад с оранжереей. Элис повела меня по дорожке, выложенной камнем, вокруг фонтана, в котором голая русалка полулежала на скале с кувшином на плече. У неё были красивые сиськи, но скульптор почему-то не обозначил соски – видимо, думал, что и так хватает деталей. Блондинка и рыжая сидели в окружении цветов на каменной скамейке в центре сада и целовались при лунном свете. На них были вечерние платья: блондинка в чёрном, а рыжая в красном, – как я подумала, у них было ночное свидание. Они выглядели очень готично на богато украшенной резьбой каменной скамейке в этом саду, залитом лунным светом, а ещё очень возбуждающе. Они целовались медленно и печально, будто смаковали друг друга на вкус, нежно водя руками по телам. Но меня не было времени заценить эту сцену. Элис ворвалась и практически толкнула меня к ним, точнее, к рыжей. – Вот она, – сказала Элис. – Ты её хочешь? Возьми её. Потом она схватила меня и властно подтолкнула к Виктории. Блондинка и рыжая нехотя оторвались друг от друга, не особенно возмущённые внезапным вторжением. Они переглянулись, что было похоже на вздох, и поднялись со скамейки – одновременно, будто заученным движением. Отряхнув платья, они повернулись друг к другу. Рыжая медленно поцеловала блондинку в губы. Это было самое возбуждающее зрелище, какое я когда-либо видела. – Жди меня наверху, – сказала Виктория блондинке. – Я скоро буду. Розали не кивнула и не произнесла ни слова согласия, но я поняла, что её покорность подразумевалась и была ожидаема. Она повернулась, бросив на меня презрительный взгляд, как будто первый раз видела, и подошла к Элис. Она нежно коснулась рукой моей девушки, наклонилась и что-то прошептала ей на ухо. Я не расслышала, что она говорит, но видела, как двигались её губы, розовые и блестящие. Элис не отреагировала на её слова. Блондинка посмотрела ей в глаза, ещё раз презрительно глянула на меня, а затем ушла в дом, стуча каблуками по камням. Я с трудом боролась с искушением проводить её взглядом. Элис, все ещё сжимая мою руку, указала на меня Виктории. – Ты хочешь Беллу? – рявкнула она. – Получи её. – Мне не нужно это дитя, – Виктория сложила руки на груди и усмехнулась. – И тебе это прекрасно известно, Элис. Ну, сцена быстро переставала быть томной. – Я думала, ты выше этого, Виктория, – сказала Элис, глядя на неё с отвращением. – Да, у нас были проблемы, но я никогда не думала, что ты опустишься до такого. Я же говорила с самого начала: Белла принадлежит мне. Она моя. – Твоя? – Виктория подняла брови. – Ну-ну. Не люблю вмешиваться в чужие отношения, но вынуждена напомнить, что твои претензии на юную мисс Свон, возможно, не столь оправданы, как тебе кажется. По крайней мере, так мне показалось, когда она на коленях у меня отлизывала. Элис больно сжала мою руку, продолжая сверлить Викторию взглядом. – Грёбаная шлюха! – крикнула она ей. Виктория и бровью не повела. – А коли уж речь зашла о претензиях, – сказала она, – я могла бы также напомнить, что они у меня тоже есть. Претензии на тебя. Но ты бросила меня, чтобы трахаться с этой девчонкой. И какая же я после этого шлюха? Она покачала головой с притворной печалью и посмотрела на меня: – У влюблённых странный образ мыслей, не находишь, дорогая Белла? – Не говори с ней! – прошипела Элис. – Даже не смотри на неё! – Почему бы нет, милая моя? – Ты не отнимешь у меня Беллу, как отняла Розали. Виктория вдруг засмеялась и прикрыла рот рукой, как если бы это было не к месту – девчачий жест, от которого она даже на секунду показалась мне ещё милее. – Отняла? – переспросила она. – Дитя моё, как я могла её отнять у тебя? Вон она там, ждёт в своей комнате. Можешь подняться к ней прямо сейчас, если хочешь. Можем пойти к ней вместе. Зачем превращать всё в трагедию, Элис? Жизнь может быть простой и замечательной, если ты не будешь усложнять всё сама. – Заткнись! – отрезала Элис. – Ты не имела права прикасаться к ней! Не знаю, о ком она говорила: обо мне или о блондинке. Но вряд ли это имело значение. Я почувствовала, что моё присутствие здесь не имело никакого значения. Я уже давно не понимала, что здесь делаю... я вообще уже многого не понимала... Виктория улыбнулась на взрыв эмоций у Элис. – О, Элис, – сказала она. – Избавь меня от этих сцен. Ты же не любишь эту девушку. Да и как ты можешь любить её? – она посмотрела на меня ясными и по-кошачьи изумрудными глазами. – Она никто. Привлекательная, возможно, но ничего такого, чему нельзя было бы найти замену. Хватка Элис на моей руке немного ослабла, но она сказала: – Я люблю её. Я никогда не полюблю такую шлюху, как ты. – Ты правда в это веришь? – Виктория уныло улыбнулась с жалостью в голосе. – Ох, Элис, разве ты не видишь, что сама себя убиваешь? Почему ты стыдишься своих чувств ко мне? Они совершенно естественные, уверяю тебя. Ведь я же неотразима. – Держись подальше от Беллы! – Элис не обращала на неё внимания. – Предупреждаю, Вики, если ты ещё хоть раз подойдёшь к ней… – …то эта шлюха попросит подойти к ней ещё и ещё, – закончила Виктория. – Прости уж, Элис, но это правда. Возможно, эта девушка действительно любит тебя и, возможно, она ждала тебя всю жизнь. Но даже самое сильное сердце никуда не денется из тела, в котором оно находится. А её тело не отличается верностью, моя дорогая. Совсем не отличается. Хватка Элис ослабла ещё больше. Я посмотрела на неё, но она, казалось, вообще больше меня не замечала, а её мысли целиком были поглощены Викторией. – Она любит меня, – сказала Элис Виктории. – И намного больше, чем ты. – Мне так не кажется, – Виктория помотала головой. – Но даже если и любит, какое это имеет значение? Почему твои чувства зависят от неё? Или от кого-то ещё? Любовь – неблагодарное чувство, моя дорогая, и у тебя есть полное право бросить её. Не надо заниматься самообманом, Элис. Признай, что ты ошибалась в ней, и посмотри сама, что она из себя представляет - жалкий кусок мяса, который никогда не сможет дать тебе то, что даю я. Дыхание Элис стало неровным, а на глаза проступили слёзы. Её рука почти отпустила меня, но она продолжала смотреть Виктории в глаза с ненавистью и болью. – Грёбаная шлюха! – произнесла она. – Ты грязная грёбаная шлюха! – Ещё обзывается… – Виктория улыбнулась и обратилась ко мне. – Что думаешь, моя дорогая? Неужели ты тоже считаешь меня таким зверем, каким меня пытается выставить твоя девушка? Или в глубине души ты не согласна, что глупо с её стороны презирать меня и предпочитать такую простолюдинку, как ты? – Я сказала, не говори с ней! – Элис опять вцепилась в меня. Виктория снова покачала головой. – Ты не любишь её, Элис, – сказала она спокойно, как будто объясняя. – Знаю, ты бы этого очень хотела, но ты её не любишь. Ты хочешь считать, что она чем-то особенная, твоя вторая половинка. Но неужели ты не понимаешь, что от любого сна нужно иногда просыпаться? – Заткнись! – Сколько бы ты ни говорила ей, что любишь её, этому никогда не случится. Ты ненормальная, Элис. В твоём сердце незаживающая рана. Ты думаешь, мне это неизвестно? Ты всегда принадлежала мне, моя дорогая. Я знаю твоё сердце так же хорошо, как и своё собственное. И возможно, твоё сердце тоже всегда принадлежало мне. Разве не так? – Ты меня не любишь, – прошептала она фальцетом на сбившемся дыхании. Её хватка на моей руке совсем ослабла. – Ты никогда не любила меня. – Тебе нужна не любовь, Элис, тебе нужен хранитель. Твоё сердце велико, моя дорогая, но столь же и пусто. В нём темно и одиноко. Никакая любовь на свете не наполнит его: ни моя, ни Розали и, конечно, не этой девушки, на которую ты, похоже, положила глаз. – Это не правда, – заныла она, её рука наконец соскользнула с моей и вяло опустилась. – Я люблю Беллу. Я люблю... – Не любишь, – прошептала Виктория. – Может быть, когда-то ты и была способна на любовь. Но это было давно. Время жестоко обошлось с тобой, моя дорогая. Проклятие затуманило тебе голову, а твоя жизнь настолько заполнилась разбитыми мечтами и разрушенными надеждами, что теперь ты похожа на пустую скорлупу, в которой вряд ли уместится женское сердце. И все же у тебя ещё есть в жизни цель, которой ты можешь добиться. Знаешь, что это за цель? Элис плакала. – Прекрати… – умоляла она. – Пожалуйста… Виктория улыбнулась. – Секс, – сказала она. – Вот для чего ты создана, Элис. Элис замотала головой, замахав руками. – Пожалуйста… – заныла она. – Просто замолчи… Но Викторию это не остановило. Слезы текли по моему лицу. Я могла только стоять и смотреть, как она шагнула навстречу Элис – один шаг, два шага. Её пылающего цвета волосы развевались вокруг головы, а лицо было смертельно красивым в лунном свете. – Вернись ко мне, Элис, – сказала она, – и я положу конец твоему отчаянию. Чего ты боишься? Ведь ты этого хочешь больше всего на свете. В моих руках ты найдёшь то, чего на самом деле хочешь – покорности, подчинения, освобождение от того, кем ты была и будешь. Ты будешь только моей. Не этого ли тебе нужно? – Не подходи ко мне… – Элис неуклюже попятилась назад. – Хватит сопротивляться, Элис, – Виктория протянула ей руку. – Вернись ко мне. – Нет! – крикнула Элис и ударила её руку. Дальше всё произошло слишком быстро. Элис так вцепилась рыжей в лицо, что у той проступило три полосы на бледной щеке. Элис отскочила, но Виктория только улыбнулась. Это была зловещая улыбка, не от боли, а холодная, как звёзды на небе. – Наконец-то ты снова прикоснулась ко мне, – сказала она. – Давно ли это было? – Не помню… – Элис смотрела на неё, тяжело дыша. Виктория склонила голову и заговорила успокаивающее, как со зверушкой. – Хочешь ещё раз прикоснуться ко мне? – предложила она. – Не стесняйся. Но сначала встань на колени – тебе это больше всего подходит. – Вики… – Элис беспомощно смотрела на неё. Виктория взяла Элис за подбородок. Её щека кровоточила, кровь стекала на шею. – Что такое, дорогая моя? Хочешь, чтобы я сказала тебе, как сильно тебя люблю? Ты этого хочешь? Потому что я люблю тебя, и ты это знаешь. Элис уже тёрлась лицом о её руку. – Это не любовь… – прошептала она. – А что это тогда, дорогая моя? Разве ты не знаешь, как мне тебя не хватает? Но Элис прекратила тереться о неё лицом, а только замотала головой. – Это не любовь! – повторила она. Внезапно Виктория схватила Элис за волосы развернула её лицом к себе. Элис отрешённо подняла на неё взгляд. – Это и есть любовь, – прошептала Виктория. – Ты принадлежишь мне, Элис. Можешь быть не согласна, сколько хочешь, но у тебя нет другой судьбы. Ты смиришься с ней и в своём смирении ты поймёшь, что я и только я по-настоящему люблю тебя. И ты будешь целиком моей, дорогая: телом, сердцем и душой. И с этими словами Виктория поцеловала Элис. Я смотрела, как заворожённая. Элис хотела что-то возразить, но едва она открыла рот, как язык Виктории оказался внутри. Я видела, как Виктория захватила её губы, и в моём животе всё сжалось от нездорового волнения. Мою девушку целовали против её воли, и меня это возбуждало! Я смотрела, не в состоянии оторваться взглядом. Элис пыталась увернуться, но Виктория крепко держала её. Казалось, Элис столь же беспомощна против неё, как и я, но я заметила, что Элис хмурится, и вдруг она резко метнулась в сторону и оттолкнула рыжую. Виктория была на каблуках и потеряла равновесие. Она упала на покрытую росой траву, приземлившись прямо на ягодицы. Её сиськи подпрыгнули в декольте платья, но она не смутилась, а наоборот, казалась в восторге от этого. Хихикнув, она положила ногу на ногу и вызывающе посмотрела на Элис. Сидя на траве среди цветов, Виктория походила на ещё одну розу – красную и с шипами. – Я бы предпочла удалиться в спальню, – сказала она, – но здесь тоже хорошо, если ты настаиваешь. Элис посмотрела на неё, качая головой: – Не делай этого со мной, Вики, – сказала она. – Пожалуйста… – О, Элис, – сказала Виктория, раздвинув ноги и задрав платье. Её ноги раздражающе белели в лунном свете, и на ней не было нижнего белья. – Как же ты не понимаешь, что можешь воспользоваться своими губами для чего-то намного более полезного, чем эта бессмысленная болтовня. – Нет… – Элис ныла. – Пожалуйста… – Да, – Виктория шипела. – Быстро. Элис покачала головой, но я заметила покорность в её наполненных слезами глазах. – Грёбаная сука! – заревела она, а затем рухнула на колени, как если бы они подогнулись сами. На этом месте джентльмен обязан был бы удалиться, но я не джентльмен. Мою девушку, теперь, похоже, уже официально бывшую девушку, только что заставили заниматься сексом в саду на траве. И сделала это та, которая практически изнасиловала меня пару дней назад, а моей эмоциональной реакцией на всё это оказалось возбуждение. Я слишком отвлеклась, чтобы испытать должное отвращение с самой себе, но оно наверняка придёт позже. Я беспомощно смотрела на них и слушала, как Элис тихо плачет и лижет Виктории киску. Виктория торжествующе смотрела на меня своим окровавленным лицом, а я смотрела на неё. Она смотрела на меня, когда кончала, а когда кончила, то закрыла глаза. Элис забралась на неё сверху, забыв обо мне, будто меня никогда не существовало, и стала зализывать раны на лице Виктории. Она по-прежнему плакала и лепетала: – О, боже, Вики… Прости меня… Я так тебя люблю… Прости, пожалуйста… Пожалуйста… Я люблю тебя… люблю… Стоны и слизывание крови – именно это зрелище вернуло меня к действительности, и вдруг я отвернулась, не в состоянии больше на это смотреть. В горле встал ком, я понеслась назад в дом, спотыкаясь из-за того, что глаза почти не видели от слёз ужаса и шока. Я рывком открыла дверь, которая вела в кухню, и Эсме встревоженно вскочила со стула. – О, дорогая, подожди немного, я… Но я не остановилась дослушивать. Я побежала через дом к входной двери, распахнула её и выбежала в ночь.***
Идти домой было далеко, и я очень быстро продрогла до костей. Но я дрожала не только от холода. До города было очень далеко, и ужас от сознания, что мне нужно идти в темноте совершенно одной, полностью перекрыл ужас от того, чему я стала свидетелем в доме Калленов. Со всех сторон меня окружал тёмный лес, я то и дело слышала скорбный крик совы. Сердце подступило к горлу, и я еле плела ноги, мои мысли летали и кружили, как мотыльки. Я ни на чём не могла сосредоточиться, а просто испытывала страх. Я боялась Элис, Виктории, самой себя, того, во что превратилась моя жизнь, того, что я видела, того, что я сделала. Но больше всего я боялась темноты. Казалось, она окружает меня. Не знаю, далеко ли я ушла, как услышала автомобиль, подъезжающий ко мне сзади. Я испугалась и тут же спряталась за дерево на случай, если это насильник или серийный убийца. Вряд ли этой ночью со мной могло случиться что-то ещё хуже, но никогда же не знаешь. Автомобиль остановился на дороге, и я услышала, как дверь открылась и меня позвал нежный женский голос: – Дорогая, так ты не скоро доберёшься до дома. Это была мать-вампир, Эсме. Я вышла из-за дерева и посмотрела на неё. Она выглядела старше других, а её красота – не такой яркой, не такой угрожающей. Её вид немного успокоил меня. Да и какой у меня был выбор? Я даже не знала толком, как добраться до города. Глубоко вздохнув, я села в машину, тёмно-зелёный "мерседес", и позволила отвезти себя домой. Мы ехали долго и молча. В машине пахло свежей кожей и сиренью – видимо, это был запах женских духов. Часы на приборной панели не показывали даже часа ночи. Она притормозила у моего дома, и я выглянула в окно: тёмный забор, тёмные цветочные кусты, половина которых засохли и гнили - дом. Я должна была испытывать облегчение, но на душе было мерзко. Меня заполнило огромное чувство пустоты, и я боялась, что это ощущение никогда меня не покинет. Я перевела взгляд на Эсме. Она сочувственно глядела на меня и слегка улыбнулась. Вроде как мне нужно было поблагодарить её за то, что подбросила меня до дома, но я боялась, что меня вырвет, едва я открою рот. Так что я просто потянулась к ручке двери. – Дорогая? Я повернулась к ней. Она печально вздохнула. – Мне очень жаль, – сказала она. – Не знаю, что там у вас произошло, но знаю, на что способна Виктория. И Элис тоже. Если помнишь, я предупреждала тебя, что она не такая, какой кажется. – Да, помню, – кивнула я. Она снова вздохнула и посмотрела в лобовое стекло, а потом перевела взгляд на меня и как-то странно улыбнулась: – Тебе известно, что когда-то мы с Элис тоже любили друг друга? Это было настолько неожиданно, что стало даже любопытно. – Нет, – сказала я, помотав головой. – А это правда, – её улыбка стала нежной от воспоминаний. – Когда-то мы были такой же парой, как Виктория и Розали. Она была для меня всем, абсолютно всем. Я посмотрела на неё – я думала, она натуралка и точно не "би". – Что между вами произошло? – спросила я. – Трудно сказать, – она снова вздохнула, глядя в лобовое стекло. – Я до сих пор не понимаю, произошло ли вообще что-то. Конечно, я все ещё люблю её - больше, чем как дочь. Но со временем я поняла, что она не настолько совершенна, какой хочет быть. Что в глубине души она... она не совсем нормальная. Последние слова она произнесла очень осторожно. Я вспомнила слова рыжей этим вечером: что в сердце Элис пусто, что сколько бы она ни хотела любить меня, этому никогда не быть. Что она подобна пустой скорлупе. Неужели всё это правда? Я посмотрела на Эсме, отчаянно желая знать правду, и спросила: – В смысле? Но та только покачала головой: – Не знаю точно, – сказала она. – Такое даже мне трудно понять. Хочешь верь, а хочешь нет, но я все ещё довольно молода. Я лишь немногим старше твоей матери. Но Элис... Я даже не знаю, сколько ей на самом деле лет. Никто из нас этого не знает, даже Карлайл. Мне лишь известно, что она долгое время боролась с очень сильными демонами. И иногда демоны брали верх. Я сидела молча, меня обдавало холодом, как волнами. В это трудно было поверить. Элис, милая и очаровательны малышка Элис - я всегда чувствовала, что она хотела любить меня больше, чем уже любила, но я никогда не думала... – Виктория – одна из тех демонов, – продолжала Эсме. – Джейн – другая. Они знакомы с Элис гораздо дольше меня, и у меня нет права судить их или вмешиваться в их отношения, но иногда... Иногда мне хочется, чтобы они просто ушли и оставили её в покое. Да, она милая девушка, но... Я смотрела на неё. Казалось, она пыталась отогнать какие-то воспоминания, а затем просто покачала головой. – Ну, это всё бесполезно, – она повернулась ко мне и опять сочувственно улыбнулась. – Коли уж на то пошло, Белла, мне очень жаль, что тебе пришлось через всё это пройти. Какое-то время ты очень хорошо на Элис влияла. Она стала счастливой, более уравновешенной. Но после всей этой истории с Викторией... Я склонила голову. – Но я не виню тебя за это, – поспешила успокоить меня Эсме. – Виктории не следовало так поступать, а Элис не нужно было хвастаться тобой перед ней. В итоге, я думаю... получилось, что ты стала лишь пешкой в их игре. Я сморгнула слёзы. – Элис правда любила меня? – тихо спросила я. Вопрос, казалось, застал её врасплох, и даже я видела, что своим ответом она лишь хотела успокоить меня. – Ну, да, – сказала она. – Наверное, любила. Она очень старалась хорошо к тебе относиться. И на какое-то время ей это даже удалось. Возможно, в чём-то она немного перебрала, но она желала тебе только добра. Ей хотелось, чтобы ты была счастлива. – Это уж точно, – кивнула я. – Но ты должна понять, что ей это давалось нелегко, – продолжила Эсме. – Вампиры испытывают множество ощущений, которых обычным людям не понять, – она запнулась, как бы подбирая слова. – Жажда крови, – сказала она мягко. – Мы ощущаем её, как песню. Она нашёптывает опасные вещи нам в уши, притупляет чувство сострадания, заставляет нас чувствовать то, чего мы бы никогда не чувствовали, – её губы искривились в сардонической улыбке. – Вот почему вампирам так трудно поддерживать здоровые отношения. В конце концов, не многие женщины могут понять такие эмоции, как желание секса и наслаждение кровью. – Это и есть проклятие? – я посмотрела на неё. Её ответ поразил меня. Она повернулась ко мне и улыбнулась, тепло и широко, обнажив клыки, а потом склонилась ко мне и положила руку на мою ногу. – Да, – хрипло прошептала она. – Но это очень приятное проклятие, не находишь? Моё сердце замерло, но я не испугалась. У меня создалось впечатление, что она намеренно не провоцировала меня на жалость, чтобы я увидела, кем вампиры являются в действительности. И я увидела. Её глаза были такие тёплые и красивые – и одновременно совершенно пустой взгляд. Она улыбнулась, когда увидела, что я всё поняла, и убрала руку с моей ноги. – Тебе лучше идти, дорогая, – сказала она. – Рано или поздно тебе придётся поговорить с Элис. Уверена, у неё уже будет наготове какое-то объяснение, чтобы успокоить твои чувства и заставить возобновить с ней отношения. Помимо прочих прелестей, она ещё и прекрасно умеет врать. Я и так пребывала в шоке, чтобы ещё больше расстраиваться или чувствовать себя заранее преданной. – Спасибо, что подбросили, – я просто кивнула и слабо улыбнулась. – Пожалуйста, – Эсме кивнула. – Повторяю: мне очень жаль, что так всё случилось. Я уже взялась за дверную ручку, но на мгновение остановилась. На лице Эсме застыло выражение сочувствия, но тут я поняла, что это была лишь идеально надетая маска. Мгновение я смотрела на неё, а потом сказала: – Вам же на самом деле совсем не жаль, верно? Она опустила взгляд и улыбнулась. – Не особо, – сказала она. – Я бы даже сказала, абсолютно. Она подняла взгляд, и её улыбка уже показалась мне искренней: – Спокойной ночи, дорогая. Приятных снов. Я быстро кивнула и вышла из автомобиля. Она подождала, пока я войду внутрь, и я услышала, как автомобиль уехал. Эсме, конечно, красивая женщина, правда. Трудно было поверить, что внутри она такая фальшивка. Я пробралась наверх и с облегчением услышала, как мама продолжает храпеть в своей комнате. В конце концов, было бы трудно объяснить ей, где я была. Я и сама не могла на этот вопрос точно ответить. Моя девушка нарисовалась посреди ночи и потащила меня утешать свою сестру, с которой я ей изменила, а потом сама расплакалась и стала отлизывать у неё прямо на голой земле. Ну и ну! Наши отношения и так нельзя было назвать здоровыми, но сегодня, казалось, они бесповоротно превратились в патологию. Похоже, завтра в школе будет весело. Не могу дождаться биологии. Я заползла в кровать уставшая, но спать не хотелось. Это было уже слишком – слишком сложно. Как это всё отразится на моей жизни? Меня тошнило от одной мысли об этом. Я покачала головой в темноте. До сих пор не верилось, что Элис собиралась простить меня. Она даже говорила рыжей, чтобы та держалась от меня подальше. В итоге Элис, конечно, сама сломалась, но всё же было видно, что ей хотелось остаться со мной. И неважно, что там говорила рыжая. Я не верю, что Элис ненормальная. Я не верю, что у неё в душе незаживающая рана. Элис – само совершенство. Она самая симпатичная, милая, самая красивая девушка, которую я когда-либо встречала. Я вздохнула и поняла, что все ещё люблю её. Я не винила её за то, что произошло с рыжей. Элис была вся в слезах, а я прекрасно знала, что из себя представляет Виктория. Но почему Элис? Какие у них были отношения в прошлом, что Виктория так её изломала? Господи, эта рыжая такая шлюха! Как ей это удалось? Как можно быть настолько развратной и уверенной в себе одновременно? У меня эта картинка просто не выходила из головы, как Виктория раздвинула ноги, и оказалось, что на ней нет нижнего белья. Я не винила Элис, что она стала у Виктории отлизывать. Я бы и сама набросилась на неё, если бы мне предложили. В груди росло неясное возбуждение , и довольно скоро я затеребила себя. Я вспомнила, как Джейн и Лия запросто трахались в гостиной, как будто тут не было ничего необычного. Я вспомнила, как целовались Розали и Виктория – медленный и долгий поцелуй, прежде чем Розали послушно отправилась наверх. Я представила себе, как она ждёт в постели, раскинув ноги, на ней только чёрное бельё, и она ласкает себя. Я вспомнила Викторию на траве с задранным платьем и киской наружу. Я вспомнила, как Эсме в автомобиле трогала меня за ногу – может быть, мы могли бы заняться сексом, если бы я захотела? И я вспомнила Элис. Я вспомнила, с каким отчаянием она набросилась на киску Виктории, и подумала о том, как здорово было бы присоединиться, – и довольно скоро кончила. Я вздохнула в темноте и повернулась лицом к окну. "Приятное проклятие"? Ну, да, звучит очень даже круто.