***
Но её не было. Я проснулась утром, когда в окно лился скучный серый свет, а в комнате была только мама. Она сидела на стуле для посетителей рядом с моей кроватью и уже закрывала журнал на коленях, услышав, что я просыпаюсь. – Привет, мам, – сказала я, прищуриваясь. В комнате было не очень светло, но у меня глаза в последнее время почти не работали. Мама встала, отложила журнал, подошла и взяла меня за руку. У меня на запястье была именная бирка, и я почувствовала её, когда мама меня коснулась. – Привет, милая, – сказала она, вглядываясь в моё лицо. – Как ты себя чувствуешь? Я пожала плечами, водя глазами по комнате. – Нормально, – сказала я, вспоминая, что происходило в предыдущие дни. Голова болела, а я находилась в какой-то больнице. Ладно. Э-э… а что я здесь делаю? – Ты была без сознания, – сказала мне мама, заметив мой озадаченный взгляд. Она помогла мне сесть на постели. – Ты помнишь, что случилось? Вообще-то, нет, я ничего не помнила. Это было странно. Кажется, я здесь не просто так, не случайно, но едва я об этом задумалась, как резко перестала понимать, почему я сюда попала. Я вспомнила, что отдавалась телом и кровью Лии и Джейн всю неделю, а к пятнице уже была больше похожа на ходячего мертвеца. Вот, значит, что случилось? Не припоминаю, чтобы меня везли в неотложке, или что-нибудь в этом роде. Почему-то в памяти всплыло лицо Лорен. Она... беспокоилась за меня? Нет, тут что-то не вяжется. Скорее она треснула меня чем-то по башке, а потом упрятала сюда. Мама по-прежнему стояла, сгорбившись над моей кроватью, и настороженно смотрела на меня, поэтому я пожала плечами снова. – Не особо. Она кивнула, как если бы ждала такого ответа. – Я знаю, – она погладила мою руку. – Врач сказал, что при таком сильном сотрясении мозга обязательно будут краткосрочные потери памяти. Но теперь с тобой всё будет в порядке. Тебе просто нужно немного отдохнуть. У тебя повторно обострилась анемия, как в прошлом месяце. Помнишь? Теперь я вспомнила: так Карлайл всё объяснил, когда Элис в первый раз выпила моей крови. Элис. Она же была здесь прошлой ночью, так? Или это мне всё приснилось? Нет, всё было наяву. Я всё помнила весьма смутно, но это точно была она – Элис тогда свернулась калачиком в моей постели, как маньяк-преследователь, и смотрела на меня, пока я спала. Чёрт, как же от неё временами становится жутко! Я думала, что все вампиры такие, но Лия и Джейн никогда не делали таких жутких вещей. Элис ненормальная даже по меркам вампиров. Но как мама могла не заметить следов укуса? У меня их десятки – все тщательно скрыты под чокером, но видны ли он сейчас? Я осторожно коснулась шеи и почувствовала какую-то пудру на коже. Макияж? – Ещё ты почти что умирала от истощения, – продолжала мама, с едва сдерживаемыми слезами. – Ты упала в обморок в школе и ударилась головой о парту. Учитывая ещё твою анемию... Но она не закончила, а вдруг обняла меня: – Я рада, что с тобой всё будет в порядке. Я неуклюже обняла её в ответ. Хорошо ещё хоть кто-то счастлив, что я жива, но в голове по-прежнему шумело, и, говоря откровенно, весть о том, что мне придётся продолжить существование, совсем меня не вдохновляла. Да, это приятно, но вряд ли по этому поводу стоит особо радоваться. И всё же, мама, по-видимому, по-прежнему любит меня и предпочитает видеть меня живой, даже несмотря на то что я лесби, так что я погладила её по спине и сказала: – Спасибо, мам. Она ещё раз обняла меня, а потом вновь села на стул для посетителей. – Одноклассники очень за тебя переживали, – сказала она, и прежде чем я успела расхохотаться от абсурдности такого заявления, она предъявила некоторые доказательства. – Смотри, – она взяла с тумбочки открытку, – они подписали её всем классом. Я нахмурилась и раскрыла открытку. Это было так: внутри было нацарапано около десятка пожеланий выздоровления и подписей разными ручками – не весь класс, но почти. Мне стало неловко, и я не стала читать их, хотя на душе и потеплело, едва я различила подпись Анжелы. Она всегда такая милая. Но всё это быстро прошло, едва я поняла, что подписи Лорен там не было. От этого я расстроилась намного сильнее, чем должна была. То есть, я была почти незнакома с большинством тех, кто подписал эту открытку, но неужели Лорен, моя заклятая подруга, не нашла секунду, чтобы накарябать мне пару слов, даже что-нибудь едкое или язвительное? Неужели до неё не доходит, что если я умру, ей не над кем будет каждый день измываться? Я уже жалела, что вышла из комы. Это было абсурдно и совершенно неразумно, но когда западаешь на кого-то, разве происходит по-другому? Я уже несколько лет неровно дышала к Лорен, даже когда была с Элис, а в последнее время я начала подозревать, что Лорен может тоже быть ко мне неравнодушна, хотя, вроде как, она ненавидела меня за то, что я лесби. Ещё со средней школы я потакала всем её издевательствам в жалкой и отчаянной попытке просто быть рядом с ней — а сейчас она даже не подписала мне открытку. Я фыркнула и вернула открытку маме. – Неважно, – пробормотала я. – Мне до лампочки. Мама отметила мою реакцию, но тактично промолчала и положила открытку обратно на тумбочку — рядом с вазой цветов. – И посмотри: твои подруги даже прислали цветы, – сказала она. – Двое из них вчера тебя навещали: Джейн и Лия. Я взглянула на цветы со странной улыбкой. Это был замысловатый и дорогой на вид букет, с воздушным шариком, висевшим на тонкой розовой ленточке. Мне это показалось милым и одновременно язвительным – весьма в духе Джейн. Сначала она безжалостно затрахала меня до такой степени, что я попала в больницу, а потом присылает мне букет красивых цветов и шарик. Ах, как мило! Но я удивилась, что мама знает их по именам. – Они приходили при тебе? – спросила я. – Конечно, Белла, – мама улыбнулась и положила свою руку на мою, – я не отходила от тебя в часы посещений. Я посмотрела на её руку. Вот почему я ненавижу болеть. Мама всегда так беспокоится, будто я умираю, что в этот раз почти соответствовало действительности. Но всё же. Ненавижу, когда она беспокоится. – А как же твоя работа? – спросила я. Мама внимательно посмотрела на меня. – Ты не приходила в сознание, Белла, – сказала она. – Ты хоть понимаешь, как я волновалась? У меня разрывалось сердце. Не знаю точно, насколько серьёзно было моё состояние, но словосочетание "лихорадка мозга" не звучало, как пара пустяков. Видимо, моё состояние было и правда опасным, что мама не ходила на работу от переживаний. Наверное, в этом недостаток самоуничтожения – вашей матери тоже будет плохо. Я проявила порядочность, изобразив сожаление: – Прости, мам, – сказала я. Но она только помотала головой, одарив меня обнадёживающей улыбкой. – Не извиняйся, милая, – она погладила мою руку. – Тебе было плохо. Ты в этом не виновата. Я тоже улыбнулась в ответ, но внутри ещё больше сникла, потому что именно я во всём и виновата. Да, Лия и Джейн ввели меня в искус, даже немного подтолкнули меня, но они не сделали ничего такого, чего бы мне не хотелось. Но тут пришёл врач и не дал мне умереть от стыда. Конечно же, это был отец Элис, доктор Каллен. Светловолосый и прекрасный мужчина, он пришёл с доброжелательной улыбкой, как если бы извинялся за то, что нас прервал. Мама вскочила на ноги, слегка посмотрев на него, а я нахмурилась: с каких это пор мужчины могут так прекрасно выглядеть? Одежда и плоская грудь не впечатлили меня, но выше шеи он был просто чертовски великолепен. Ему недоставало только немного теней для век и серёжек в ушах – и я бы даже переспала с ним. – Ну, вижу, мисс Свон наконец очнулась, – сказал он, беря в руки диаграмму, висящую на подножии моей кровати. Взяв ручку из кармана халата, он взглянул на график и обратился к маме. – Кажется, основная опасность миновала. Я бы оставил её на ночь для наблюдения, но завтра утром она вполне будет готова к выписке. – Спасибо, доктор, – мама кивнула ему. Видимо, тот факт, что он якобы отец Элис, совсем не испортил её мнение о нём. Он кивнул в ответ и выражение на его лице стало нежным и заботливым. – Честно говоря, – сказал он, – когда я услышал, что случилось с Беллой, я настоял на том, что буду лечить её сам. Неприятно думать, что это всё могло в некотором роде произойти из-за Элис. Не знаю, что вам рассказывала Белла, но чувствую себя обязанным извиниться за всё, через что Элис заставила её пройти. Наверное, стресс отчасти стал причиной состояния Беллы или, по крайней мере, усугубил его. Я нахмурилась. Я, конечно, ценю хорошую актёрскую игру, но почему бы просто не придерживаться версии с анемией? В прошлый раз она прокатила на отлично, хоть мне и не стоит жаловаться. Так будет удобнее выставить меня жертвой перед мамой, которая достаточно любит меня, если так жалеет. – Белла мне ничего не рассказывала, – мама беспокойно взглянула на меня. – Я только знаю, что они вместе прогуливали школу. Я и не знала, что у Беллы такое слабое здоровье. Карлайл величаво и понимающе кивнул – блестящая актёрская игра! – Они были очень близкими подругами Элис, – сказал он. – Даже слишком близкими, – добавила мама с некоторой раздражительностью. – Однако это не повод так морить себя голодом. Карлайл настороженно посмотрел на меня, прямо как мама, и опять обратился к маме. – Разрешите спросить, у Беллы проявлялись другие признаки хронической депрессии, помимо потери аппетита? Не хотел бы вмешиваться, но, возможно, было бы целесообразно показать её районному психологу. Разве не прелесть, когда взрослые говорят о вас, как если бы вы не находились рядом? – Нет у меня никакой депрессии, – пробормотала я, но вряд ли мне кто-то поверил, включая меня саму. На самом деле депрессия одолевала меня всю жизнь: до встречи с Элис, после встречи с Элис и во время отношений с Элис. А теперь, после того как я потеряла Элис, я, видимо, преодолела период подростковой тоски, но на меня нашло хроническое отчаяние, из-за которого я попала в больницу после чрезмерного "лечебного" секса с голодными вампирами. Ну, уверена, что все девушки проходят через такой этап в своей жизни. – Не уверена, что это хорошая мысль, – мама ободряюще похлопала меня по руке, будто обещая спасти от психолога. – Белле редко бывает комфортно с незнакомыми людьми. Если ей нужно с кем-то поговорить, она может поговорить со мной. Я угрюмо закатила глаза. Если мне понадобится с кем-то поговорить, я оставлю самой себе голосовую почту. Мои проблемы – не для маминых ушей. Вряд ли она посочувствует моему желанию самовыпилиться из-за того, что моя помешанная на сексе бывшая на самом деле никогда не любила меня. Доктор Каллен улыбнулся маме. – Это хорошо, что вы её так любите и во всём поддерживаете, – сказал он и обратился ко мне: – А что касается вас, мисс Свон, уверен, что Элис никогда не желала вам зла. Что бы ни произошло между вами, уверен, что она хотела бы донести до вас, что всегда вас любила. От его слов моё сердце вздрогнуло, но я посмотрела на него так, как если бы он сказал, что я уродлива. – Неважно, – сказала я. Он улыбнулся и обратился к маме: – Миссис Свон, вы не могли бы на несколько минут нас покинуть? – попросил он с вежливым профессионализмом. – Мне надо взять несколько анализов. Мама кивнула, уже хватая сумку и журнал, как будто её присутствие пагубно влияет на моё выздоровление и ей не терпелось поскорее избавить нас от своего присутствия. – Да, конечно, – сказала она. – Схожу за кофе. Затем она поцеловала меня в щеку и торопливо вышла из палаты, взглянув на меня от двери влажными влюблёнными глазами, будто не чаяла увидеть меня снова. Карлайл посмотрел ей вслед и повернулся ко мне, улыбаясь уже более естественно. Он заговорил с вежливым безразличием, но не мог скрыть, что всё происходящее его немного забавляло. – У тебя замечательная мать, – сказал он. – Она тебя очень любит. Ему было не отказать в наблюдательности, но вместо того чтобы поблагодарить его за мудрые озарения, я просто сказала: – Знаю, – а потом добавила: – В прошлый раз вы говорили, что вся эта якобы анемия не будет повторяться. Вы сказали, что это разовый случай. Но всё повторилось. Это уже будет второй случай. Он слабо усмехнулся. – Отец всегда выгораживает своих дочерей, – сказал он и слегка поклонился, как средневековый дворянин. – Придётся тебе простить меня. Я нахмурилась, но не сказала, прощаю ли я ему или нет. Честно говоря, мне становилось совершенно без разницы. Они все врали мне с того самого дня, как я попалась им на пути. Я бы с лёгкостью простила его "дочерям", потому что они очень классные и мы с ними занимались сексом, но вряд ли я могу иметь что-то против Карлайла. Он вылечил меня и скрыл правду от мамы, что было очень любезно с его стороны, хотя и в его собственных интересах. Интересно, как он скрыл следы укуса? Но я вскоре узнала: он вынул несколько косметических средств из кармана пальто, а теперь склонился к моей шее и закрывал следы тональным кремом или чем-то в этом роде. Я замолчала, чтобы не мешать ему работать. Его лицо было прямо у моего, и я подозрительно взглянула на него. Я никогда не видела такого привлекательного мужчины раньше, но, опять же, я никогда не видела и такого изысканного человека тоже. Его лицо было молодым и гладким, даже мягче моего. Не было никаких следов волос на щеках или на верхней губе, цвет кожи был абсолютно идеальным и мог бы стать предметом зависти других вампиров. Его искрящиеся глаза были синими, а ресницы длинными. Линия подбородка была чёткой, но очень изысканной, даже шея казалась слишком тонкой для человека. Он заметил, что я изучаю его, и улыбнулся, повернув мою голову, чтобы обработать шею с другой стороны. Чтобы скрыть неловкость, я спросила: – Зачем вы носите с собой косметику? – Многие мужчины пользуются женскими средствами, – он осторожно пожал плечами. – Серьёзно? – я не поверила. Он усмехнулся и убрал косметику обратно в карман. – Согласно журнальным исследованиям, так поступают не менее тридцати процентов мужчин. Ну, неважно. Я по-прежнему не могла справиться с подавленностью, и мне было насрать на всё на свете, а особенно на мужские косметологические привычки. Я скучала по Элис и вдруг вспомнила, что она была здесь прошлой ночью. От этого у меня подпрыгнуло сердце, а голова внезапно закружилась. Элис вернулась. И она по-прежнему хочет меня. До сих пор мне это не приходило в голову. Все говорили, что однажды она вернётся и попросится укусить меня ещё раз, но я никому не верила. Глубоко в душе я считала, что Элис улетела вместе со своей великолепной попкой, а я осталась с разбитым сердцем и без секса до конца жизни. Джейн и Лия в достаточной мере позаботились, чтобы я не осталась без секса, но моё сердце было по-прежнему разрывалось на маленькие части. Я чувствовала его у себя в груди, холодное и разбитое, и пока Карлайл проверял показания приборов у моей постели, я неуверенно поморщилась и сказала: – Элис была здесь прошлой ночью. – Да, она приехала, едва обо всём узнала, – он кивнул, помечая что-то на моём графике. – Она была так взволнована. И не зря, – он слабо улыбнулся мне. – Ты вела себя немного опрометчиво, не так ли? – Я? – возможно, это прозвучало немного резко, но в самом деле: разве можно вешать на меня всех собак, учитывая, что я сижу в больнице с треснутым черепом? – Ведь это из-за вашей братии я... – Знаю, – он мягко усмехнулся и коснулся моей руки. – Мне жаль, но постарайся не быть к нам слишком суровой. Трудно устоять перед желаниями девушки, особенно такой красивой, как ты. От его комплимента мне стало как-то неудобно, но не так сильно, как от его руки – с длинными пальцами, тонкими костями, с ухоженными ногтями и без каких-либо костяшек или следов волос на запястье. Вид его руки не отталкивал, но я всегда чувствовала лёгкое отвращение к мужчинам. Мне не нравилось, даже когда они находились рядом со мной, не говоря уже касались меня, поэтому незаметно убрала свою руку. – Она сказала, что всё ещё любит меня, – сказала я. – Так оно и есть, – кивнул он. – Это правда? – я посмотрела на него с робкой надеждой в сердце. – Или вы просто хотите меня успокоить? – Мисс Свон, – улыбнулся он. – Может быть, Элис никогда и не любила тебя в традиционном смысле, но она всегда хотела тебя. Она хотела тебя больше, чем можно хотеть кого-то ещё. И она по-прежнему тебя хочет, в этом нет сомнений. Может быть, её страсть покажется тебе странной, ненормальной и больше похожей на сон, но не стоит от неё отмахиваться. Она необычная девушка, но если ты покоришь её сердце и сделаешь её своей, ты будешь самой счастливой девушкой на свете. Сказано было красиво, и я даже немного разволновалась. Но прежде чем я успела что-нибудь сказать, в палату вошла медсестра и спросила, нужна ли Карлайлу помощь. Медсестра была молода, и, судя по её выражению, она была бы не прочь уединиться с ним на соседней койке, но Карлайл лишь попросил её поправить пациентке капельницу. Остальная часть утра прошла гладко. Мама помчалась домой и привезла мне небольшую коллекцию моих любимых книг. Несколько часов я просто лежала на кровати с "Грозовым перевалом" на коленях. Я уже не помнила, сколько раз перечитывала эту книгу, но каждый раз не переставала ей восхищаться, а из других развлечений у меня были только походы в туалет. Мои ноги были ещё на удивление слабы, но туалет располагался в считанных минутах ходьбы от кровати, и мама каждый раз поддерживала меня под локоть, ободряюще воркуя с каждым шагом, будто я грудничок, который только учится ходить. К счастью, справлять малую нужду было легче, чем ходить, и с этой задачей я могла справиться самостоятельно, а мама с нетерпением ждала снаружи, по каким-то таинственным причинам предварительно проинструктировав меня быть осторожной. Когда я вернулась в кровать, она взбила мне подушку и укрыла меня, как медсестра-стажёр. Теперь ко мне вернулось достаточно здравомыслия, чтобы почувствовать неловкость за всю любовь и заботу, которыми она меня окружала. После всего того, как я относилась к ней в последнее время: лгала и не упоминала о развратных вампирах за её спиной – я действительно не заслуживала такой заботы о себе. Она явно простила меня за безответственные прогулы уроков и мою нетрадиционную сексуальную ориентацию (несомненно после красочных слов Карлайла о том, что Элис – главная злодейка, а я – невинная молодая девушка, которой грубо воспользовались), но мне это могло только казаться. Если бы она знала обо мне правду, она бы точно не давала бы мне больше денег, а то и задушила бы подушкой. Ответственный родитель только так бы и поступил. Но увы, я была жива и боролась с растущим чувством вины, пока мама сидела у моей постели и бодро читала заголовки журнальных статей, как будто это мне могло быть интересно. К обеду мне это уже надоело, и я стала убеждать её вернуться на работу, пока я немного вздремну. Она, конечно, заартачилась, как будто её весёлый дух был жизненно важен для моего полного выздоровления, но в конце концов мне удалось убедить её, что мне неловко, когда она сидит там, а я не делаю ничего, только сплю. Она наконец уехала, пообещав вернуться на пару часов после работы. Я ненавижу оставаться одна, но почувствовала себя немного лучше, когда она ушла, как если бы она унесла с собой часть моей вины. Но в глубине души я всё ещё чувствовала себя ужасно. Вдобавок к эмоциональному потрясению, которое она из-за меня испытала, я стала мысленно прикидывать, в какую сумму встанет моё пребывание в больнице и сколько она потеряет в зарплате из-за того, что не ходила на работу. Да, меня нельзя назвать хорошей дочерью, но в последнее время мне казалось, что я уже хуже некуда. И всё же я сама страдала от эмоциональной боли, не говоря уже о том, что мне заштопали голову, как тряпичную куклу, поэтому я утешала себя, что я не злая, а только слабая – и вскоре заснула. Через некоторое время меня разбудила медсестра, которая отключила меня от капельницы и принесла обед. Я слышала страшные истории о больничной еде, но обед был вполне вкусный. Но, возможно, это только потому, что больше недели почти ничего не ела. Тем не менее, мои атрофированные вкусовые рецепторы восприняли его с радостью, и хотя на подносе мало чего было, я съела всё, как будто, побывав на грани смерти, я вновь ощутила желание жить, или, по крайней мере ко мне вернулся аппетит. Я правда была очень голодна. После комы мои душевные страдания превратились в тупое отчаяние – такое можно вылечить, только если съесть торт целиком. Наверное, в больнице торты не дают, но я вспомнила, что дома у меня припасено шоколадное мороженое. Если, конечно, мама не съела его, обезумев от горя и слез над лежащей без сознания дочерью. Она заслужила его больше, чем я, конечно. Вечером было больше суеты, чем утром. Меня вновь навестил врач, на этот раз другой, который просветил меня о подробностях моего состояния. Я узнала, сколько швов наложили на мою голову – девять. У меня голова была вся обёрнута марлей, но её сняли, чтобы осмотреть рану. Она была длиной около дюйма, чуть выше уха, и они выбрили мне небольшое пятно на голове, которое, к счастью, легко скрывалось густыми от природы волосами. У меня не переставала болеть голова с тех пор, как я очнулась, но мне сказали, что это пройдёт, что было, наверное, хорошо. Полу-шутя, я выразила некоторую озабоченность по поводу возможности повреждения головного мозга, но меня заверили, так же шутя, что по результатам обследований всё в норме. Я не особо верила этим обследованиям, которые не выявили признаков слабоумия в моих мозгах, но поверила врачу на слово. А потом я осталась одна. Я все утро думала об Элис, а теперь опять не могла думать ни о чём другом. Глаза сами сползали со страниц книги на коленях, когда я пыталась привести в порядок свои чувства. Но казалось, у меня нет никаких чувств, только тупая пустота в области сердца. Элис вернулась. Она все ещё любит меня и решила выразить любовь тем, что свернулась калачиком на моей койке, чтобы застать момент, когда я приду в сознание. Я не могла решить, как расценивать такое поведение: как милое проявление желания быть рядом со мной, или как грубое вторжение в мою личную жизнь. Мама тоже дежурила у моей койки, но она это делала при свете дня, в часы посещений, и она хоть купила журнал, чтобы отвлечься. Элис же легла прямо в мою кровать и настырно смотрела на меня в темноте, что было не слишком приятно. Может быть, она успела полапать меня, пока я была без сознания? От этой мысли я только покраснела и сознательно прогнала такое предположение, хотя было бы и круто, если бы Элис так сделала. Я уже представляла себя, как лежу неподвижная и беспомощная, а она просовывает руку под одеяло и ласкает мне бёдра, глядя в моё бледное и ничего не выражающее лицо, а потом её рука забирается мне под больничную робу, обхватывает мне одну из грудей, нащупывая её знакомую форму, с тоской глядит на меня и украдкой целует меня в сухие и обмякшие губы. Ну, всё же одно ощущение я испытала – возбуждение. И, возможно, в этом и заключалась вся проблема. Потому что даже если Элис никогда и не любила меня, возможно также, что я тоже никогда по-настоящему не любила её. В это сложно поверить, но рано или поздно начинаешь задумываться: почему попа твоей девушки нравится тебе больше, чем её личностные качества? Потому что это так. Элис всегда была тёплой, доброй, умной, обаятельной, тем не менее я всегда предпочитала заниматься с ней сексом, чем беседовать. Это никогда не казалось проблемой, потому она хотела того же, но, если вспомнить, не были ли наши отношения зациклены на сексе? А теперь она хочет, чтобы я вернулась. Я даже как-то и не ожидала, несмотря на все предупреждения. Эсме говорила мне, что Элис ещё вернётся, Лия и Джейн говорили мне, что она вернётся, и даже Элис сама сказала мне, что вернётся — с туфлями. И вот она действительно вернулась, а я не знаю, что мне теперь делать. Я лишь понимаю, что уже не могу возобновить наши отношения, сколько бы она ни утверждала, что любит меня. Потому что теперь я знаю правду: вампиры не способны на любовь, они могут только заниматься сексом. Элис может делать вид, что её безумная страсть до моего тела и крови и моё полное принятие этой страсти являются подтверждением некоей связи между нами, но меня уже больше не проведёшь. Ей хочется секса – я ей всегда его давала. Вот так – мрачно и правдиво, поэтому теперь мне понятно, почему она обманывала себя мыслями, что между нами нечто большее. Какое-то время я даже разделяла её иллюзии, но больше этому не бывать. Нет, я никогда не любила Элис. Я просто невольно принимала её. У меня была к ней привязанность, нездоровая привязанность, но это была не любовь. Я фыркнула и посмотрела на тумбочку. Странно подумать, но была лишь одна девушка, которую я по-настоящему любила – и она даже не подписала мне открытку. Забавно, как работает сердце. Если бы кто-то спросил меня, что мне больше всего нравится в Элис, мне пришлось бы признать, что больше всего меня привлекала доступность её киски, а ещё – её попа. Но если бы этот кто-то спросил меня, что мне больше всего нравится в Лорен, я бы не упоминала о её теле. Потому что сколь бы ни были прекрасны её отдельные анатомические особенности, мне в ней больше всего нравились её личностные качества: её жёсткое неприятие всякого дерьма, её талант ставить других на место. Я не испытывала к Лорен страсти, а восхищалась ей. Она была не самым милым человеком, но она была сильной, и в глубине души я точно знала, что она будет потрясающей девушкой — если у вас получится завоевать её расположение. Однако этого никогда не случится, так что нет смысла даже думать об этом. Кроме того, мне же в ней нравится не только характер. У неё красивые волосы и красивые глаза. В общем, я продолжаю оставаться поверхностной овцой, которая оценивает людей по их внешности. Элис, Лорен, Лия, Джейн, даже Виктория — разве я бы посмотрела на их, если бы они были уродинами? Не знаю, но мне плевать. В любом случае, мне больше не нужны отношения ни с Лорен, ни с Элис, ни с кем-либо ещё. Пора взять небольшую паузу: собраться с мыслями, набрать немного веса, пообщаться с мамой, наверстать упущенное по учёбе… ну, может быть, не только по учёбе. В общем, я просто надеялась, что Лия и Джейн по-прежнему будут со мной дружить. На прошлой неделе мы так сблизились. Когда каждый день с кем-то трахаешься, а у тебя пьют кровь, уровень близости в ваших отношениях заметно повышается. Но я знала, насколько непостоянными могут быть вампиры, и знала, что мало кому из них было дело до того, жива я ещё или уже умерла. Карлайл говорил, что они обычно очень осторожны, поэтому, наверное, я должна быть чем-то особенной, что они не теряют ко мне интереса. Я уже два раза попадала в больницу из-за трёх разных вампиров, но что-то не замечала, чтобы другие девушки бродили по школе с бледными лицами и следами укусов на шее. В любом случае, вопрос не в этом. Лия и Джейн классные девчонки. Они немного небрежно обошлись с моей жизнью и самооценкой, но даже сейчас, лёжа в больничной койке со швами на голове, я не могла заставить себя сожалеть о том, чем мы с ними занимались. Потому что даже если я не люблю их, они мне нравились. Мне нравилось быть с ними, и я уважала их за то, какими они были – сексуальными. Ясное дело, что они демоны — бездушных монстры, которые питаются кровью слабых и невинных. Но если у них такие классные попы, разве это важно? Такие тела могут быть только у высших существ, и, если честно, для меня честь предоставить им свои тело и кровь для их удовольствия. То есть, а для кого – нет? Я всё думала, придут ли они навестить меня, но долго думать мне не пришлось. Я не сводила взгляда с часов, считая минуты после окончания уроков, и уже почти потеряла всякую надежду, как они, наконец, пришли: Джейн ногой открыла дверь, уже злорадно улыбаясь, а за ней Лия. – Ну, кажется, нашу Спящую Дайку наконец-то разбудили поцелуем, – Джейн ухмыльнулась, возможно, имея в виду Элис. – Как твои дела? Я была рада видеть их, хотя и не понимала, почему она назвала меня дайкой. Обычно Джейн так делала только в школе, когда её слышали другие. Я уже собиралась спросить, но потом увидела, что вместе с ними был кто-то третий. Лорен. Это было так неожиданно, что сначала я просто не верила своим глазам. Она даже не подписала мне открытку – и всё же пришла меня навестить? Я не понимала, но вот она здесь – зашла через несколько секунд после Лии и Джейн и неловко закрыла за собой дверь. Она казалась застенчивой и нервной, не как обычно, будто не знала, зачем сюда пришла и что ей здесь делать. Но когда наши глаза встретились, я прочитала в них озабоченность. Мгновение – и она отвела взгляд, но я успела заметить. В сердце ёкнуло. Я всегда тайком сохла по Лорен. В последнее время моё влечение к ней как-то поутихло, но с этим неожиданным посещением оно вновь разгорелось. Я ни разу не видела её среди других не в школе, и вдруг дико застеснялась. Я уже неделю не мыла волосы, а Лорен всегда высмеивала мою внешность. Вряд ли от вида больничной робы и зелёного постельного белья у неё дико забурлят гормоны. Сама Лорен выглядела очень прилично, как я заметила. Она была одета в розовый топ с глубоким кружевным вырезом и облегающие синие джинсы. Её длинные светлые волосы были собраны на затылке розовой резинкой. Несмотря на ершистый характер, она почему-то всегда предпочитала розовый цвет, и он всегда ей шёл. Лия была во всём чёрном, как обычно, а Джейн сегодня днём была в бежевых брюках-карго и розовом топе, как у Лорен. Конечно, Лорен не дотягивала до сверхъестественного совершенства двух вампиров, но, по меркам людей, она выглядела очень привлекательно. Казалось, я не видела её уже сто лет, но даже когда я отвела от неё взгляд, мои глаза почти мгновенно вернулись к ней. – Привет, – Лия улыбнулась при виде меня. – Папа сказал, что ты очнулась, так что мы решили заглянуть к тебе по дороге домой. Я взглянула на неё, согласно кивнув головой, и неловко перевела взгляд на Лорен. Я понятия не имела, что мне сейчас говорить. Сказать "привет"? Сделать вид, что её здесь нет? Что нужно делать, когда твоя тайная зазноба и главный мучитель посещает тебя в больнице после того, как ты провалялась несколько дней без сознания? Похоже, Лорен тоже этого не знала, но, видимо, мы обе понимали, что слёзного примирения не произойдёт. Она стояла, засунув руки в карманы джинсов, и нервничала так, как я ещё никогда не видела. В итоге она неохотно кивнула мне. – Привет, – она будто заставляла себя проявлять вежливость. – Мы только что закончили тренироваться с группой поддержки, и я просто подвозила Джейн. Ах! Она пытается делать вид, что даже не собиралась приезжать сюда, но нужно было знать Джейн. – Это точно, – Джейн хихикнула и хлопнула её по плечу. – Ты ведь волновалась за Беллу. – Нет, не волновалась, – Лорен фыркнула, как если бы это было сущей нелепицей. Но я подозревала, что Джейн говорит правду. В конце концов, если Лорен только подвозила Джейн, почему она зашла в мою палату? И, коли уж на то пошло, зачем Лорен нужно подвозить Джейн, если это может сделать Лия? Слабый огонёк затеплился в моём сердце – похоже, Лорен и правда положила на меня глаз. Лия усмехнулась на слова Лорен – видимо, тоже не особо поверила ей. – Знаешь, сказать вежливое слово лесбиянке совсем не значит стать лесби самой, – заметила она. Лорен покраснела и неприязненно посмотрела на Лию. – Отвали, – сказала она, и я поразилась её отваге. Лию было трудно запугать – она была высокая, смуглая, спортивного телосложения, очень сексуальная, но Лорен даже глазом не моргнула. Но, к несчастью для неё, Джейн тоже не испугалась. – Лорен видела, как ты рухнула на пол, – сказала мне Джейн, широко улыбаясь. – Она так перепугалась за тебя, что сама отнесла тебя в медпункт. Ты тогда чуть не плакала – помнишь, Лорен? Лорен покраснела и поправила рюкзак. – Да ну тебя, – сказала она. – Не фига я её не несла, она ещё держалась на ногах. А тебя там вообще не было, так что откуда тебе знать? Джейн не потрудилась ответить, а только хихикнула и попятилась к двери, утягивая за собой Лию. – Слушай, – сказала она мне, – мы пойдём поприветствуем папу – он должен быть где-то здесь – и вернёмся через минуту, ладно? Я кивнула, и Лорен раздражённо закатила глаза. Ей, очевидно, совсем не хотелось остаться со мной наедине. Джейн лукаво подмигнула мне из-за её спины, и я постаралась не ухмыляться в ответ. Она намеренно оставляла меня на несколько минут наедине с Лорен. Лия и Джейн заметили напряжённость в наших с Лорен отношениях уже давно, даже до Анжелы, и хотя мы с Лорен обе всё отрицали, казалось, им обеим не терпелось посмотреть, что будет. Лорен мрачно посмотрела, как они исчезли за дверью, а потом на меня, как если бы это я была виновата в том, что лежу тут полумёртвая. Тут я опять готова была провалиться сквозь землю от смущения: должно быть, я выглядела просто ужасно. Однако Лорен вежливо этого не замечала, а быстро отвернулась. Молчание затянулось – мы шарили глазами по палате: на показания биения сердца, на стул для посетителей, на окна – всюду, кроме друг друга. Наконец Лорен вздохнула, сняла рюкзак (видимо, больше ничего не могла придумать) и положила его на пол. Она затем снова вздохнула и посмотрела на меня нарочито безучастно. – Ну? – сказала она. – Ты как? Я пожала плечами. Я сидела в постели с книгой на коленях. – Нормально, – сказала я, хотя на самом деле было не очень. Помимо того что я оказалась в палате с девушкой, которая может в любой момент задразнить меня до слёз, я также устала, у меня кружилась и дико болела голова. Но я не стала жаловаться – не хотелось разводить Лорен на ещё большее неохотное сочувствие. Она кивнула и положила руки в карманы. Некоторое время она молча смотрела в пол (видимо, изучала узор плитки), а потом резко посмотрела на меня. – Так что с тобой вообще произошло? – сказала она уже привычно жёстко. – Наша классная сказала, что у тебя какое-то заболевание крови, а Джейн говорит, что ты вся исстрадалась, что тебя бросили, и довела себя до обморока от истощения. Кто из них прав? – Наверное, обе, – я пожала плечами. – Так ты правда заморила себя голодом из-за бывшей? – Типа того, – улыбнулась я. Она смотрела на меня с отвращением, но, кажется, в её глазах мелькнула странная ревность. – Ты хоть соображаешь, какая ты после этого лохушка? Несколько недель назад я бы, наверное, обиделась на такие слова, но сейчас полностью согласилась: – Да, последняя лохушка. Лорен фыркнула, выражение её лица немного смягчилось. – Ну, хорошо хоть ты сама это понимаешь, – сказала она. – Как твоя голова? – Девять швов. – Где? – Здесь. Я слегка наклонила голову и отвела волосы от раны. Лорен осторожно подошла посмотреть. Она приблизилась к моему уху, и я слушала, что она скажет. – Выглядит очень фигово, – заметила она. Я усмехнулась. – Ну, да, – согласилась я. – Кость сломалась, я заработала сотрясение мозга. Я не видела её лица, потому что повернула голову в сторону, но когда она говорила, её голос был на удивление нежный. – Ещё болит? – спросила она. От мягкого звука её голоса у меня ёкнуло в сердце, и хотя голова раскалывалась, будто череп зажали в тисках, я к собственному удивлению пожала плечами. – Не особо, – сказала я. – Совсем чуть-чуть. Вдруг я почувствовала, как Лорен пальцем коснулась моей головы – рядом с раной, как будто хотела рассмотреть получше – очень осторожно, и мне не было больно, но от волнения, что она прикоснулась ко мне, я чуть не вздрогнула. – Нехило тебе досталось! – заметила она. – Ну, да, – я неловко усмехнулась и поправила волосы, стараясь не смотреть на неё. Она отошла и покачала головой. Мы снова замолчали, но в этот раз молчание длилось недолго. Она некоторое время рассматривала какой-то медицинский плакат на стене, а потом повернулась ко мне. Возможно, от невольного проявления нежности ей самой стало неудобно, потому что она заговорила как всегда резко. – А эта чокнутая приходила к тебе? – спросила она. – Джейн сказала, она вернулась пару дней назад, но в школе её никто не видел. Сначала я не поняла, о ком она говорит. – Ты об Элис? – Нет, об Анжелине Джоли! – рявкнула она. – А сама как думаешь, о ком я говорю? Я колебалась, вспомнив, как Элис приходила прошлой ночью и лежала в постели рядом со мной. Если отбросить всю жуть, она была очень нежной и заботливой, когда гладила мои волосы и целовала меня. Всё было мягко и сладко, по сравнению с Лорен, но Лорен хотя бы не врала мне. Или она тоже мне врёт? Она не подписала мне открытку, но сподвиглась навестить меня, так? Она даже помогла мне дойти до школьного медпункта, а не дала истечь кровью на полу. Как ни странно, она была полной противоположностью Элис. Каждый день, Лорен клянётся в своей ненависти ко мне, хотя в глубине души я ей могу нравиться, тогда как Элис только притворяется, что любит меня, а сама тайком пользуется мной для исполнения каких-то собственных извращённых фантазий. Обе были неидеальными, но отрицание нестандартной сексуальной ориентации всё же легче простить, чем психопатическое преследование. Лорен по-прежнему ждала от меня ответа, так что я слегка пожала плечами. – Да, она приходила вчера, – сказала я, как если бы это было не очень важно. – Но я была ещё без сознания, так что... Я не закончила, и Лорен холодно посмотрела на меня: – Джейн говорит: она хочет вернуться к тебе. Снова пожав плечами, я глянула в книгу на коленях: – Ага, – сказала я. Я не стала распространяться, и снова повисло молчание. Я думала об Элис, о всём том жутком дерьме, которым она занималась каждый день, будто это было так же естественно, как дышать, и вдруг я фыркнула. – А знаешь, ты была права, – я подняла взгляд. – Я об Элис. – Ты это о чём? – Лорен слегка нахмурилась. – Она и правда чокнутая, – сказала я, чувствуя странный гнев в груди. – И грёбаная шлюха. Помнишь ту рыжую? Лорен никогда не слышала от меня дурного слова об Элис и немного растерялась, не представляя, что сейчас услышит. – Ну, да, помню, – сказала она. – Виктория или как её там… Та сука, с которой ты изменила Элис. – Ага, – я фыркнула. – Не поверишь: Элис и с ней переспала. Лорен застыла с открытым ртом. Казалось, её шокировали мои слова. Вообще, наверное, глупо было говорить ей всё это, учитывая, что она сама распускала слухи о моей собственной неосторожности, но мне было плевать. Мне резко захотелось втоптать Элис в грязь, и Лорен была одной из немногих, кто это всё с удовольствием бы послушал. – Не может быть, – прошептала она. – Но это так, – кивнула я. – О, боже мой… Откуда ты знаешь? Она сама тебе говорила? Я ухмыльнулась. Я могла бы много чего рассказать из того, что знала, но решила, что сокращённый вариант будет лучше. – Я как-то застукала их вместе, – сказала я. – Элис у неё отлизывала. От этой подробности Лорен чуть не позеленела. – О, боже мой… – повторила она. – Она трахалась с родной сестрой? Никакие они не сёстры, даже не близко, но я это опустила. Меня потянуло делать гадости, и не хотелось оправдывать девушку, которая разбила мне сердце. – Да, – сказала я. – Я же говорила, что она чокнутая. Лорен провела руками по волосам, отходя от шока. – Бли-и-ин… – протянула она. – Я такого ещё не слышала. – А мне кажется, это круто, – я усмехнулась. Она посмотрела на меня с отвращением, но ничего не смогла на это сказать. – Что? – почти невинно спросила я. – Ты же знаешь, что я лесби. – Это всё из-за твоей чёртовой подружки, – она плюнула. Я фыркнула, странным образом гордясь своим высокомерием. – Да пошла она! – сказала я. – Мне плевать. Я ждала, что Лорен обрадуется, учитывая, как она всегда ненавидела Элис, но она только посмотрела на меня. – Тогда зачем ты из-за неё морила себя голодом? Тут она была права, но я хотела убедить её совсем в другом. Я нахмурилась, почти надувшись. – Не в этом дело, – сказала я. – Я просто болела. Лорен фыркнула и покачала головой, отвернувшись. На мгновение глянув в окно и покачав головой, она снова повернулась ко мне. – Слушай, на кой хрен ей это нужно? – сказала она. – Она это сделала, чтобы заполучить тебя обратно? Хочешь сказать, она отомстила тебе за измену? Я снова вся скисла и лишь пожала плечами. – Не знаю, – пробормотала я. – Наверное, она просто больная на голову. Знаешь, Элис позвонила мне на прошлой неделе после того, как я застукала их вместе? Всё извинялась и говорила, что хочет остаться друзьями. Потом сказала, что ей пора бежать, потому что она в тот момент занималась сексом с Викторией. Наверное, у неё раздвоение личности или что-то в этом роде. Она притворяется такой милой и невинной, но на самом деле она ебанутая на всю голову. Это было не совсем так: Элис не звонила мне, я сама позвонила ей, – но это было недалеко от правды. – Чёрт! – Лорен плюхнулась на стул для посетителей, как если бы услышала нечто такое ужасное, что не устояла на ногах. Она и правда немного побледнела. Не знаю, было ли ей жаль меня, или она была просто потрясена мыслью, что две сестры-лесбиянки могут заниматься сексом друг с другом, но в любом случае, она, похоже, восприняла все это слишком серьёзно. Даже серьёзнее, чем я. Всё это долго копилось внутри меня, но в действительности беспокоило совсем другое. Я бы простила Элис, что она чокнутая, я бы простила ей всю ту жуть, которую она творит, я бы даже простила ей измену, но кое-что я никогда не смогла бы простить. – Начнём с того, что на самом деле она даже не любила меня, – пробормотала я. – Ей просто нравилось со мной трахаться. Лорен посмотрела сначала на меня, а потом опять отвернулась. Она посмотрела на свой рюкзак на полу, вздохнула и сказала: – Ну, я всегда говорила, она чокнутая. – Знаю, – усмехнулась я. – Ёлки-палки… – она фыркнула и покачала головой. – Я думала, ты переживаешь, что изменила ей. Ты хоть жалела об этом? Я не ответила, и она фыркнула и покачала головой снова: – Знаешь, я всегда считала, что тебе даже повезло, – сказала она. – Ну, потому что тебя все считают неудачницей, а Элис была очень популярна. Но похоже, она запала на тебя только потому, что ты лесби и… ну, знаешь… вся такая отчаянная. Я с подозрением на неё посмотрело. Это было несколько оскорбительно, но, судя по её тактичному тону (и лёгкому румянцу на лице), у меня создалось впечатление, что она пытается меня как-то ободрить. И, что ещё более странно, Лорен была совершенно права: сначала мне казалось, что я самая счастливая девушка в мире, а потом оказалось, что я просто самая легкодоступная шлюха в мире. В любом случае, было приятно услышать от неё что-нибудь не явно оскорбительное, поэтому я саркастически улыбнулась ей и сказала: – Спасибо. Она закатила глаза, как будто пожалела, что проявила участие, а потом вздохнула и посмотрела на меня. – Так между вами всё кончено? – спросила она. – Или ты собираешься вернуться к ней? Я вздохнула. В глубине души я знала, что вернусь к ней, пока она меня хочет (моё самоуважение продолжало оставаться на нуле) и пока её попа будет такой же восхитительной, как и всегда, но я не могла признаться в этом вслух. Или даже самой себе. Поэтому я пожала плечами и решила напустить на себя благородный гнев. – Да пошла она! – сказал я. – Всё равно мне с ней было плохо. Я никогда не считала себя мстительной, но тут на меня нашло. Лорен ухмыльнулась и отвернулась. Казалось, она не знала, позволительно ли ей улыбаться при упоминании лесбийского секса, чтобы никто не предположил, что она тоже может быть лесби. Наконец, она фыркнула и повернулась ко мне. – Знаешь, мне до сих пор не верится, что ты пыталась извести себя из-за бывшей, – сказала она. – У тебя что ли совсем отсутствует уважение к себе? На самом деле, его у меня действительно не было. Однако, как мне показалось, нужно хотя бы сделать вид, что оно у меня есть. – Я не морила себя голодом, – пробормотала я. – У меня анемия или ещё какая-то хрень, поэтому я упала в обморок. – И всё же это даже как-то круто, что ты так выпендрилась, – сказала она. – Прямо какая-то лесби-трагедия получилась. Ты не замечала, что в сериалах и фильмах лесбиянки всегда умирают? Либо их убивают, либо они сами кончают с собой. Это было несколько болезненное для меня наблюдение, учитывая, что я лежу в больничной койке, оправляюсь после комы, вызванной почти суицидальным проявлением неприятия самой себя. Но подмечено было верно. Лорен фыркнула и покачала головой: – Почему лесбиянки всегда в депрессии? Хороший вопрос, и после моего опыта с Элис и Лорен, у меня был наготове идеальный ответ: – Потому что девушки всегда жестоки, а нас все ненавидят, – сказала я. – От такого ты тоже впала бы в депрессию. Она фыркнула и отвернулась. – Ну, – пробормотала она, – хорошо, что я не из них. – В нетрадиционной ориентации нет ничего плохого, – ухмыльнулась я. – А что в этом хорошего? Я усмехнулась и слегка пожала плечами. – Можно целоваться с девушками, – сказала я. – Это даже очень здорово. Она скорчила гримасу, но одновременно немного покраснела. – Я пас, – сказала она. – Хотя вряд ли это хуже, чем с моим парнем. Она тяжело вздохнула. Это было похоже на сочувствие к влюблённому, которого больше не любят, но тут она добавила: – И вообще давно пора расстаться с этим ублюдком. Она уже не первый раз говорила что-то подобное. Я давно поняла, что для неё парень был как рыбе зонтик, но мне по-прежнему было непонятно, почему она с ним никак не расстанется. – А чего же ты не рассталась с ним раньше? – спросила я. – То есть, если он тебе даже не нравится... Казалось, Лорен стало дико неуютно. – Не знаю, – сказала она, не глядя на меня. – Он любит меня, вечно покупает мне то-сё, шлёт мне слюнявые СМС-ки. Да с ним инфаркт случится, если я его брошу. Скорее всего, он окажется в соседней палате. Я усмехнулась. Никогда не считала Лорен настолько красивой, чтобы из-за неё кончать с собой, даже в такой пассивной форме, как сделала я, но я не стала этого говорить. – Хотя… он всё равно учится в старших классах, – сказала она. – На будущий год его уже здесь не будет, – затем она пожала плечами и посмотрела на меня. – Кроме того, мне всё равно никого больше не надо. Я чувствовала, как лицо медленно наливается краской. Мне это не послышалось? Или Лорен мне тонко намекает? Я застенчиво пожала плечами. – Я теперь свободна, – сказала я, усмехнулась и покраснела. – Со мной всё легко. Лорен немного опешила. Она не совсем понимала, шучу я или нет. – Да уж, – она опять скорчила мину. – Уж лучше я буду встречаться с… Она была настолько взволнована, что так и не придумала, с кем ей встречаться. Или не встречаться. Но к счастью для её репутации как злобной гомофобки, внезапное появление Лии и Джейн спасло её от дальнейшей неловкости. – Хорошие новости, девчонки! – Джейн ворвалась первая, за ней Лия. – Доктор разрешил нам прекратить страдания Беллы. Прости, дорогуша, но это ради твоего же блага. Хочешь оказать ей честь, Лори? Я буду держать её, а ты клади подушку ей на лицо. Я невольно вжалась в кровать, не совсем понимая, шутит ли она или говорит всерьёз, но Лорен пропустила её слова мимо ушей и попятилась к двери, по-прежнему краснея. – Слушай, мне пора домой, – сказала она Джейн. – Пусть тебя сестра подвезёт, ладно? Лия кивнула, но Джейн развернулась вослед Лорен: – Эй, ты куда? Это не даже убийство, это эвтаназия! Но Лорен ушла, оставив меня со странным ощущением в груди и в ещё большем недоумении насчёт её чувств ко мне. Джейн повернулась ко мне, посмеиваясь. – Блин, одни разговоры и никогда до дела не доходит, – сказала она. – А я-то думала, она воспользуется возможностью и пригласит тебя на какую-нибудь свиданку. А потом, вопреки смертоносным предложениям, она склонилась над моей кроватью и поцеловала в губы, воспользовавшись тем, что кроме нас никого в палате больше не было. Я несколько удивилась, но было приятно, а потом стало ещё приятнее, когда Лия склонилась с другой стороны кровати тоже поцеловала меня в губы. – Ну, дорогая, – Лия говорила мягко и тихо. – Как ты себя чувствуешь? В груди разлилось тепло. Её сексуальное лицо было в нескольких сантиметрах от меня, и она держала меня за подбородок, глядя прямо в глаза, как будто правда волновалась за моё здоровье. На губах ещё долго покалывало от её поцелуя. Лия просто удивительная девушка. Понятно, что ей до моего состояния чуть больше дела, чем Джейн, но Лия хоть проявляла благородство, как охотник, который уважает свою добычу. Она не дразнила меня, как Джейн, не унижала меня, как Виктория, и не притворялась, что любит меня, как Элис. С Лией мы не играли в игры. А как мило с её стороны не повышать голоса! Даже мама не вспоминала, что у меня вообще-то болит голова – которая ещё больше разболелась после разговора с Лорен. И всё же было приятно, что она спросила, как я себя чувствую, хоть Лия просто проявляла вежливость. По правде говоря, я чувствовала смертельную усталость, а голова просто раскалывалась, но я пожала плечами, как будто всё в порядке. – Я в норме, – сказала я. – Ой, прямо настоящая буч, – захихикала Джейн. – У неё швы на голове, а она говорит, что всё в норме. Ты просто потрясающая, Белла! На душе стало ещё теплее. Чтобы Джейн сказала что-то приятное, должно произойти чудо, и я не стала портить впечатление своим ответом. А потом я могла всё неправильно понять, и на самом деле Джейн опять что-то съязвила. – Слушай, – сказала Лия, – мы должны извиниться перед тобой. Нам не следовало доводить тебя до такого состояния, но... – она небрежно усмехнулась и пожала плечами. – Нам редко удаётся заняться этим с девушкой, которая действительно хочет. Обычно мы пьём чужую кровь тайком. Но такая девушка, как ты... ну, на это легко запасть, знаешь… Я улыбнулась и вся залилась краской, необъяснимо польщённая. Было приятно, что она извиняется, но это было совершенно лишнее. Рискнуть собственной жизнью – пустяк, когда на горизонте маячит искушение ежедневных тройничков с сексуальными лесби-вампирами. И сколько бы они ни выпили моей крови, я была в полной уверенности, что от этой сделки выиграла намного больше. Лия и Джейн не сделали ничего такого, чего я бы не хотела, и давайте будем честными: единственное, почему я на них откровенно не бросалась, это от недостатка способностей к прыжкам. Кроме того, мне как раз это и было нужно, чтобы отвлечься от Элис. Даже теперь я почувствовала себя заново родившейся, как будто меня разобрали на запчасти и всё отремонтировали. Возможно, моё психическое здоровье немного пошатнулось, по сравнению с прошлым, не считая физических травм, но теперь мне уже почти на все стало по барабану, и это было просто замечательно. Так что я отмахнулась от её извинений, пожав плечами и вяло улыбнувшись – сказывалось прошедшее истощение. – Ништяк, – сказала я. – Это больше моя вина. Лия кивнула, а Джейн заметила что-то на полу. – Эй смотрите, – она усмехнулась. – Лорен забыла рюкзак – вот тупая сука! Не думаю, что за небольшую забывчивость нужно было поливать её таким дерьмом, но она была права: рюкзак Лорен лежал на полу. – Наверное, забыла, – сказала я. Джейн нарочито осторожно подняла рюкзак за ремень, как будто это была улика. – Блин, а Лорен и правда нехило в тебя втрескалась, – заметила она. Я думала так же, но едва кто-то скажет это вслух, как перестаёшь верить. – Вряд ли, – сказала я. – Поверь мне, – усмехнулась Джейн. – Я не шутила, когда говорила, что она за тебя волновалась. На ней целую неделю лица не было. Она даже не отвечала, когда я прикалывалась над тобой в группе поддержки. Она старательно делает вид, что ей нет дела до тебя, но даже её подруги стали замечать, что она к тебе переменилась. У меня опять ёкнуло в сердце, но я не ответила. Джейн и Лия смотрели на меня и улыбались. Я хотела спросить, не заметили ли они чего-нибудь ещё, как в дверях вдруг показалась Лорен собственной персоной. Она увидела рюкзак в руках Джейн и остановилась, вся взволнованная и недовольная. Все смотрели на неё, и она указала пальцем на рюкзак. – Чёрт, я забыла свой... Но она не стала уточнять, выхватила рюкзак из рук Джейн и уже собиралась уйти снова, но потом раздражённо глянула на меня от двери. – Так когда ты снова будешь в школе? Я переглянулась с Лией и Джейн, а затем пожала плечами. – Не знаю, – сказала я. – Послезавтра, наверное. Лорен фыркнула. – Ну, тогда долго тут не сиди, – сказала она, закидывая рюкзак на плечо. – Мне же нужно у кого-то списывать матешу. Затем она ушла. Джейн высунула голову за дверь, как будто проверяла, что она правда ушла, а затем подошла к моей кровати и улыбнулась. – Бедная Лори, – сказала она. – Как грустно, на находите? Всё держит в себе. Бедняжка просто не знает, как выразить свои чувства. Может, тебе ей немного помочь, а, Белла? Она ведь очень даже ничего собой. Конечно, до меня ей, как до Луны, но таких девушек тоже мало. – Она натуралка, – я покраснела – Да ладно тебе, – Джейн взмахнула руками. – Я чуяла других лесби ещё до того, как изобрели гейдар, и уж потенциальную добычу я чую за версту. К тому же, всё так очевидно, что даже её подруги начинают подозревать. Я промолчала, потому что вспомнила, как Анжела сказала что-то в этом роде на прошлой или позапрошлой неделе. Она тогда говорила, что, возможно, под маской ярого неприятия меня Лорен скрывает, что её тайно влечёт ко мне, и хотя Анжела не была в этом до конца уверена, весьма показательно, что ей такое пришло в голову. Но всё же. Даже если Лорен не совсем равнодушна ко мне, это может быть обыкновенная девчачья влюблённость или кратковременное сексуальное увлечение. Да, она ненавидит своего парня, и ей нравится школьная дайка – но разве это обязательно означает, что она лесби? Видимо, Лия устала стоять, потому что теперь она села на край моей кровати, положив красивые смуглые ноги одну на другую. – Джейн права, – сказала она, опершись на локоть рядом со мной. – Ты же помнишь: мы можем видеть, как пульсирует её кровь, чувствуем запах её феромонов. Когда Лорен рядом с тобой, у неё определённо происходят всплески. У меня самой уже случился всплеск. Лия была одета в одну из своих чёрных юбок, в этот раз – в кожаную, а её скрещённые ноги меня немного отвлекали. Но потом я поняла, о чём она говорит, и нахмурилась: у Лорен происходит физическая реакция? На меня? – Вы это серьёзно? – я переглянулась с ними. – Абсолютно, – улыбнулась Джейн. – И если ты собираешься что-то сделать, то лучше не теряй времени. Я не подкатывала к ней, потому что ждала, что она как-то объяснится с тобой, но если ты и дальше будешь колебаться, то я это сделаю за тебя. Я почувствовала укол ревности, но не знала точно из-за кого. Не хотелось думать о том, что Лорен будет встречаться не со мной, но мне не нравилась мысль, что Джейн тоже будет встречаться не со мной. Вообще, я никогда не надеялась, что у меня будут серьёзные отношения с Лорен, а Джейн и Лия явно пьют кровь у других девушек. Кроме того, Лорен и Джейн были бы милой парочкой. У них много общего: обе блондинки, садистки и любят размахивать помпонами – они просто созданы друг для друга. Так что я просто пожала плечами. – Это да, – сказала я. – Но даже если я ей и нравлюсь, она никогда не пригласит меня на свидание. Лия улыбнулась и пошевелила ногами — еле заметное движение, но я всё равно невольно бросила на них взгляд. – Никогда не знаешь, пока не проверишь, – сказала она. – Что тебе терять? Думаю, стоит попробовать. Я немного нахмурилась. В глубине души мне было немного обидно, что они не хотят оставить меня целиком для себя, но я ведь понимала, что они не придают этому большого значения. Поэтому мне тоже не стоило всем этим загоняться, но, видимо, я просто не из тех девушек, которые могут участвовать в жёсткой групповушке и не привязываться эмоционально к другим участницам. – Ты так думаешь? – переспросила я. – Конечно, – Лия пожала плечами. – Лорен, конечно, не самая сладкая девушка, каких я когда-либо встречала, но с ней у тебя, вероятно, самые высоки шансы построить здоровые школьные отношения. Со мной или Джейн у тебя такого не получится. Джейн в это время рылась в шкафах с медикаментами, словно искала что-то такое, что можно было бы использовать на мне, но тут она хихикнула и обернулась. – А уж с Элис, так подавно, – добавила она. – Эта девушка по определению нездорова. При упоминании о Элис я откинулась на подушку. Вдруг я почувствовала себя ужасно уставшей. – Она была здесь прошлой ночью, – сказала я. – Я про Элис. Джейн кивнула. Она подошла к моей кровати с другой стороны и так же села, скрестив ноги, но на ней были брюки-карго, поэтому она не отвлекала меня, как Лия. – Она приходила к тебе каждый вечер, – она подобрала открытку с тумбочки и лениво осмотрела её. – Карлайл впускал и выпускал её, – она закатила глаза и махнула открыткой с оттенком сестринского соперничества. – Она всегда была его любимицей. – Как она узнала, что я здесь? – спросила я. – Я позвонила ей, едва ты сюда загремела, – Джейн отложила открытку. – И рассказала ей обо всём, – она ухмыльнулась и с наигранной нежностью коснулась меня рукой. – Может быть, я несколько преувеличила твою распущенность за последнее время, но это только из-за полного отсутствия уважения к тебе. Так что не сердись, ладно? Я улыбнулась и даже покраснела. Когда я только познакомилась с Джейн, у меня в голове не укладывалось, как это Элис может общаться с таким троллем, но, познакомившись поближе, я обнаружила, что мне тоже нравится язвительность Джейн. Как и Лорен, у неё был своеобразный стиль, и в глубине души я не думала, что обе издевались надо мной сознательно. Лорен преодолевала неприятие свой ориентации, а Джейн просто прикалывалась. – Эсме ей тоже звонила, – сказала Лия. – Она её почти по-матерински отчитала. Наверное, Эсме по-прежнему считает себя человеком. Она велела Элис вернуться и всё исправить, но это не имеет значения. Элис уже ехала в аэропорт на обратный рейс. Значит Элис вернулась, едва обо всём узнала. Неужели я ей настолько небезразлична? – Мы с ней особо не общались, – улыбнулась Джейн. – Элис типа разозлилась на нас за то, что мы довели тебя до комы, но мне кажется, что она хочет вернуться к тебе. Тут нет ничего необычного. После первой ссоры редко долго дуются. – А Вики и Роуз остались в Париже, – добавила Лия, – так что у Элис, вероятно, серьёзные намерения. Что будешь делать? Я не знала, но почувствовала лёгкое ликование, узнав, что Элис бросила блондинку и рыжую. Я представила себе Викторию после внезапного отъезда Элис, всю такую возбуждённую и недовольную, стоящую посреди пустого гостиничного номера с сиськами навыкат из красного кожаного корсета, с кнутом в руке, которым больше некого хлестать. Трудно поверить, что Элис бросила двух таких великолепных девушек, как они, однако я могу дать ей то, чего не дадут они – кровь. То есть, разве не в этом всё дело? Секс был просто для поднятия аппетита. Элис пила мою кровь всего три раза за месяц – она оставляла это "на десерт", смакуя меня. Рыжая несколько перебила ей аппетит, но теперь Элис вернулась за продолжением. И что теперь? Рано или поздно я ей надоем, и она выбросит меня на помойку? Или она серьёзно тогда говорила, что мы можем быть вместе навсегда? Может быть, я тоже этого до сих пор хочу? Я не знала точно. Да и вообще я когда-то считала, что готова к серьёзным и долгосрочным отношениям, если не считать мою склонность нырять лицом между любой пары ног, которые раздвинутся вокруг влажной киски. А как насчёт Виктории? Она не собиралась отпускать свою маленькую рабыню без боя в тот раз, и, вероятно, не захочет и снова. А Лия и Джейн? Если я вернусь к Элис, придётся прекратить встречи с ними, а я как-то совсем не уверена в том, что это входит в мои планы. Секс с ними был чем-то удивительным, и они мне действительно нравятся. А Лорен? Как бы я ни старалась прекратить заниматься самообманом, по всему выходило, что там тоже открывались какие-то возможности. Да, будет трудно, и в конечном итоге я могу получить травму на всю жизнь или остаться униженной, но я мечтала об этом ещё со средней школы. Наверное, Лорен была единственная, кого я любила, и, возможно, я тоже единственная, кого она любит. Она сейчас настолько рассержена и сбита с толку. Может быть, я помогу ей обрести счастье, верну ей улыбку на лице? И, может быть, мы сможем построить настоящие отношения, без укусов и питья крови – просто я и другая девушка, настоящая девушка? А потом ещё нужно подумать о маме. Она никогда не одобряла моей очаровательной бывшей, и на это было даже больше причин, чем ей было известно. Элис плохо влияла на меня и моё здоровье – теперь уже даже мне приходилось это признать. Маме очень не понравится, если я вернусь к Элис. Но, как сказал Карлайл, Элис меня хочет, очень хочет, и, возможно, он прав: если я приму её, то, может быть... Вдруг я перестала обо всём этом думать. Всё было слишком сложно и запущено. Да и голова у меня и так болела, я устала, и в глубине души меня всё это мало волновало. По моим теперешним ощущениям, я буду совершенно счастлива, если проведу остаток жизни в полном одиночестве и без всех этих переживаний. Так что я пожала плечами, тяжело вздохнула и сказала: – Я не знаю. Лия и Джейн по-прежнему сидели на кровати по обе стороны – мои лучшие подруги, с которыми у меня "секс по дружбе", – и они переглянулись. Я опустила взгляд на книгу на коленях, а потом посмотрела на них с застенчивой улыбкой. – Скоро вернётся мама, – вспомнила я, – так что... Джейн ухмыльнулась и откинулась на локте рядом со мной, глядя мне в глаза: – "Так что"?… – Хочешь, чтобы мы ушли? – подсказала Лия, хотя, судя по улыбке, она прекрасно знала, что я этого не хочу. Забавно это всё: несколько часов назад я была полна решимости взять паузу в отношениях и направить жизнь в нужное русло. Но сейчас мне пришло в голову, что можно подождать, пока я не выпишусь из больницы. Несмотря на истощение, головокружение и сильную головная боль, я правда не могла позволить им уйти, не трахнув меня, если они того хотят. – Можно закрыться в туалете, – предложила я. – Там немного тесновато, но... Но оказалось, чтобы там достаточно места для нас троих. Я ещё с трудом переставляла ноги, но Лия позволила мне опереться на неё, и как только мы зашли внутрь, Джейн любезно помогла мне снять больничную робу – я подняла руки, и она сняла её через голову. На мне остались только самые обычные трусики, но вскоре не осталось и их. Было приятно, когда они водили по моему голому телу своими руками, а пока они меня ублажали, я мельком глянула на себя в зеркало над раковиной. Джейн сосала мне одну из грудей, а Лия целовала моё горло. Оба закрыли глаза. Я смотрела на наше отражение, глядя в свои тёмные глаза, пока их губы усыпали поцелуями мою посеревшую кожу, и тогда я повернулась лицом к Лии, поймала её язык своими губами и застонала, когда Джейн засунула в меня свои пальцы.***
Не помню, как вернулась в палату, но, когда проснулась, мама была там. Она улыбалась, глядя на меня, и я внутренне сжалась. Почему она меня так любит? Я бы не чувствовала себя настолько виноватой, если бы ей было на меня плевать. – Привет, дочка, – сказала она, подходя осмотреть моё лицо, как будто нанялась в больницу врачом на подработку, пока я спала. – Проснулась? Она это всё говорила, как будто можно было гордиться тем, что я пришла в сознание, но я не чувствовала особой разницы. Я поднялась на локтях, и мама помогла мне сесть. – Привет, мам, – сказала я. – Знаешь, тебе не обязательно сидеть здесь всё время. Врачи сказали, что я и сама поправлюсь. Не стоило этого говорить. Когда мама бросается защищать тебя от любого микроба, лучше не забивать на собственное здоровье. – Они говорили совершенно другое, Белла, – сурово поправила она меня. – Они сказали, что в ближайшие дни тебе нужно быть очень осторожной. Ты ещё очень слаба. У тебя было очень опасное сотрясение мозга, милая, а сотрясение мозга – это очень серьёзно. У меня язык чесался спросить её, считала ли она, сколько раз только что сказала слово "очень", но, очевидно, она была "очень" убеждена в серьёзности ситуации. Я бы могла успокоить её, что вчера у меня было достаточно сил, чтобы отлизать киски двум вампирам и не упасть в обморок, но я решила это опустить. – Мам, я в порядке, – сказала я. – Серьёзно. Мама посмотрела на меня с влажными глазами. – Нет, ты не в порядке, Белла, – отрезала она. – И я не о твоей голове. Она имела в виду Элис. Я вздохнула и отвернулась. Из окон по-прежнему лился скучный серый свет, но над моей кроватью горели лампы дневного света. Становилось темно. Мама села на стул для посетителей и придвинула его ближе ко мне. Некоторое время она колебалась. – Белла, – сказала она. – Что конкретно произошло между тобой и той девушкой? Я вздохнула и безучастно пожала плечами. Я не могла сказать ей всю правду, но, наверное, могла бы обрисовать картину в общих чертах, без подробностей. – Она меня бросила, – сказала я тупо. – Как раз перед тем, как ты всё узнала. Она не знала, как на это реагировать: вроде как, неправильно будет сожалеть о расставании с девушкой, которая залезала дочке в трусики, но в то же время маме было известно, как сильно я переживала. В конце концов она вздохнула и сказала: – Мне жаль, дорогая. – Это уже неважно, – я угрюмо фыркнула, не глядя на неё. Но похоже, её насторожила моя апатия. Она схватила меня за руку и крепко сжала её. – На самом деле это очень важно, Белла, – настаивала она, желая, чтобы я посмотрела на неё. – Ты хоть представляешь, как я о тебе беспокоилась, милочка? Я совершенно не знала, что с тобой происходит, и это меня пугает. Если бы я знала, как тебе плохо и больно, я бы никогда... У неё опять случился приступ материнской заботы, но, к счастью для неё, я не из тех подростков, кто любит всякие сцены. Мне было плевать на её чувства. – Мама, мама, – перебила я её. – Слушай, со мной ничего не происходит, ясно? Ну, лоханулась я – встретила девушку, которой понравилась, и не подумала головой – ну и что тут такого? Но сейчас всё кончено, ясно? И вообще ты была права. Она плохо на меня влияла. Я успела это сказать до того, как она чуть не разрыдалась, но всё равно мне не удалось её до конца успокоить. Она откинулась на стуле немного настороженно, как если бы подозревала меня в том, что я лишь хочу её утешить. Но я говорила на удивление убедительно. Когда я открыла рот, то ещё не знала, что скажу, но сказала я примерно то, что на самом деле чувствовала: Элис была ошибкой. Ошибкой с очень красивой попой, с которой мы много раз занимались сексом, но всё равно ошибкой. Мама кивнула, по-видимому, успокоившись, и отпустила мою руку. – Ну, я рада, что ты достаточно повзрослела, чтобы понять это, – сказала она осторожно. Я улыбнулась ей, как-то обнадёживающе, хоть это всё равно было обманом. Я всегда считала себя взрослой для своего возраста, и было приятно, что кто-то другой тоже так думал, несмотря на неопровержимые доказательства обратного. Затем вдруг она снова наклонилась вперёд и взяла меня за руку. – Просто пойми, что не нужно было мне лгать, – сказала она на удивление искренне. – Ты же знаешь, что я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что. Меня будто накрыло теплом. – Я знаю, мам, – сказала я, и это было правдой. Я никогда не сомневалась в маминой любви, ни на секунду в жизни. В глубине души я знала, что только она всегда любила меня, и, возможно, она единственная, кто всегда будет меня любить. Она кивнула, неуютно оглянувшись, и продолжила: – И знай, что я никогда не буду судить тебя, ладно? С кем бы ты ни встречалась, ты всегда будешь моей дочерью. Ясно? Это было похоже на сценарий какой-то сценки, вычитанный из сборника полезных советов в Интернете и заученный наизусть, но я оценила её настрой, хоть и плохо сформулированный. Однако что мне делать, если захочется встречаться с лесби-вампирами, которые будут трахаться со мной в качестве закуски, что в реальности и происходило? Ей следовало перефразировать свои слова так, чтобы подразумевались только женские особи человека со стандартными сексуальными привычками. В любом случае это была довольно скользкая тема, и мне будет не очень комфортно, если мама узнает о моей тяге к чужим кискам. Это немного личное. Уверена, большинство людей с нестандартной ориентацией с облегчением и благодарностью примут признание родителей, но сейчас я испытывала лишь неловкость. В конце концов, я не просто лесби, а ярая лесби-шлюха – маме это точно не понравится. Чёрт, да мне это самой не особо нравится! Хотя бы даже чисто умозрительно. Тем не менее, мама пребывала под впечатлением, что я сейчас в полной растерянности и нуждаюсь в понимающих родителях – наверное, в действительности так оно и было. Я имею в виду, всё возможно. Я кивнула и попыталась улыбнуться. – Спасибо, мам, – сказала я. Она улыбнулась в ответ и погладила меня по руке. Умилительный момент: мать принимает дочь, несмотря на то что та предпочитает девочек – у всех теплеет на сердце. Но, честно говоря, мне было не очень весело. Я тихонько убрала руку, и мамы тут же требовательно склонилась ко мне. – Только обещай мне, что не будешь больше лгать, ладно? Что бы у тебя ни происходило в жизни, я хочу, чтобы ты могла со мной об этом поговорить. Я твоя мать, не забыла? Я могу тебе что-то посоветовать. Я совершенно не предполагала, что быть матерью означает также консультировать свою дочь по вопросу, как правильно отдаваться телом и кровью лесби-вампирам, но я кивнула. – Хорошо, мам. Конечно – сказала я. Мне и в голову не приходило, что это обещание – очередная ложь. – Спасибо, милая, – она улыбнулась. – Я люблю тебя. – Я тоже люблю тебя, мам, – улыбнулась я. – И спасибо… ну, знаешь… за заботу. И, к счастью, на этом театр закончился. Мама откинулась в кресле с журналом в руках, и остальную часть вечера мы лишь читали и болтали ни о чём. Она сидела до окончания часов посещения, но и тогда ушла с неохотой. Это было грустно, в самом деле. Я была центром её жизни, а она почти ничего не знает о мне – даже сейчас и особенно сейчас. Мне это совершенно не нравилось, хотя похоже, что мне уже всё становилось понемногу до лампочки. В последнее время мне казалось, что моё сердце мало-помалу выгорает, как свеча, а сейчас я его больше ощущала, как камень в груди. Я лежала и ждала последнего на сегодня посетителя: Элис. Джейн говорила, что Элис пробирается ко мне каждую ночь, и я знала, что сегодня она тоже придёт. Я понятия не имела, чего она от меня ждёт, но я чувствовала себя странным образом подготовленной к этой встрече. Я всегда сочувствовала её положению как бездушного существа тьмы, поэтому я ещё могу простить её за то, что она преследует меня и врёт мне, так же как я бы простила собаке, что та меня укусила – она не виновата, это их природа. Но я не собираюсь к ней возвращаться. Я просто не могу. Лия и Джейн – тоже не самый здоровый выбором, но теперь, когда у меня прошёл приступ суицидальной депрессии, я поняла, что нужно притормозить и постараться провести время с ними так, чтобы не загреметь в больницу вновь. Да, иногда прикольно сюда попасть, но не так, как сейчас. Уверена, что если я немного отдохну и восстановлю силы трёхразовым питанием, у меня будет полно крови для моих двух подружек, с которыми у нас отношения "безо всяких условностей". А потом ещё есть Лорен. Надо бы разобраться с ней, но, возможно, Джейн и Лия правы: может быть, мне стоит попробовать. Мне точно нечего терять, и, наверное, у меня хватает обаяния, чтобы по крайней мере разок залезть ей в трусики. Было бы здорово хоть раз заняться сексом с реальной девушкой – с девушкой, которая заставит тебя немного напрячься, в отличие от вампиров, которым достаточно, что ты перед ними сама разденешься. Вероятно, Лорен тоже будет не особенно здоровым выбором, но с ней хотя бы можно будет сходить в кино или на школьный вечер по случаю окончания учебного года – вот было бы здорово! Но Элис… Чего она вообще от меня сейчас ждёт? Она покинула, бросила меня, прыгнула в самолёт и заменила меня какой-то француженкой, длинноногой рабыней-блондинкой и сисястой госпожой с огненно-рыжими волосами. А теперь она утверждает, что всё ещё любит меня? Да пошла она в пень! Может быть, у меня отсутствует гордость или чувство собственного достоинства, но у меня есть что-то, и этому "что-то" совершенно не нравятся её жуткие закидоны. С меня хватит! У меня есть другие части тела, которые по-прежнему заинтересованы в её выпуклых грудях и крепкой попе, но эти части тела столь же удовлетворены Лией и Джейн. А мне нужно слушаться своего сердца. Но сейчас за окном было уже совсем темно, а в палате над моей кроватью горели лампы дневного света. Я отложила книгу и лежала на боку, закрыв глаза и пытаясь заснуть, но не получалось. В голове продолжало шуметь, и это казалось единственным звуком в абсолютной тишине больницы. Я лежала в палате для выздоравливающих на одном из верхних этажей, и тут было мало больных — идеальное место, куда можно пробраться незамеченной. Она пришла, когда всё окончательно погрузилось в темноту. Я уже почти спала, но глаза сами открылись, едва я услыхала, как дверь с мягким щелчком плавно открылась и так же плавно закрылась. Я застыла. Я продолжала лежать на боку, глядя в подушку и прислушиваясь. Сначала было молчание. Затем я услышала мягкий стук, затем другой – звук был такой, будто кто-то на высоких каблуках шёл по кафельному полу. Элис надела каблуки? Объятая любопытством, я медленно подняла голову и посмотрела. Моё сердце остановилось. Это была Элис. И… о боже мой! Она была в туфлях на высоком каблуке (в чёрных туфлях), но её одеяние этим не ограничивалось. На её теле красовалось небольшое чёрное платье, которое облегало её, как перчатка. Оно держалось на бретельках, а её голые плечи были воздушно-бледные под лампами дневного света. В ложбинке между ключиц висел кулончик с бриллиантом, в ушах тоже красовались бриллиантовые серьги. У Элис на лице был лёгкий макияж: тушь и тени, – а на губах чувственная рубиново-красная помада. Её губы улыбались. – Привет, детка! – сказала она. – Как ты себя чувствуешь? В шоке. Возбуждённая. Растерянная. Сегодня мне этот вопрос задавали уже несколько раз, но я впервые не могла с уверенностью сказать, что в порядке. До этого момента я была полна решимости не возвращаться к ней, но, должно быть, я забыла, какая же она прекрасная. Однако сейчас мне напомнили. Её появление в этом сексуальном чёрном платье произвело на меня такое впечатление, что если бы я была способна говорить, я бы просто сломалась и сама бы попросила её вернуться ко мне. Но я просто смотрела. Элис отметила выражение моего лица и стыдливо отвернулась, а потом вновь посмотрела на меня. Она стояла, скостив бедро, а платье было настолько коротко, что я видела её ноги целиком – длинные, стройные, невероятно гладкие. В руке она держала красную розу, которую смущённо прижимала к груди. Она застенчиво засмеялась и указала розой на своё платье. – Видишь – я хочу вернуться к тебе, – сказала она. – Но пусть это не будет слишком очевидно. Я сглотнула, медленно приходя в себя. Казалось, мы не виделись несколько лет, хотя прошла всего пара недель. Я не могла поверить, какая же она красивая, и какая я жалкая, потому что дело было не только в том, что я опять почувствовала возбуждение. Моё сердце, которое я была готова объявить мёртвым лишь несколько часов назад, вновь вернулось к жизни. Я смотрела на Элис и хотела её каждой клеточкой своей сущности: сердца, тела и души. И она это поняла. Она улыбнулась своими алыми губами и помахала розой у моей кровати. – Разрешишь? – спросила она. Но именно это и потребовалось, чтобы вернуть меня к действительности. От мысли, что она заберётся ко мне в постель в такой одежде, меня переполнил необъяснимый страх. Я вся похолодела, у меня было странное ощущение неизвестности и сознания, что всё происходящее как-то неправильно. И единственное слово, которое пришло мне на язык, было: – Нет. – Нет? – она выпрямила спину. – Нет, – повторила я и посмотрела на неё, почти с сожалением. – Почему? – рука с розой упала на бок. – Я больше не твоя девушка, Элис, – мягко сказала я ей, как будто объясняя. – Ты бросила меня, помнишь? Она настойчиво шагнула к моей кровати – Это было ошибкой, детка, – она склонилась погладить мои волосы. – Самой большой ошибкой моей жизни. Пожалуйста, поверь мне. Вики застала меня в момент слабости, вот и всё. Она воспользовалась нами обеими. Я помотала головой, отворачиваясь от её прикосновения. – Это уже неважно, – сказала я. – Это очень важно, – настаивала она. – Я уехала только потому, что не верила, что ты сможешь любить меня дальше. Если бы я знала, что ты всё ещё любишь меня... – Кто тебе сказал, что я всё ещё люблю тебя? – нахмурилась я. Казалось, мой вопрос застал её врасплох. Её рука остановилась, и она тут же встала. – Ну, я сама это поняла, – сказала она. – Джейн рассказала мне обо всём, чем вы занимались. Ты не ела и не спала. Я думала... – Что ты думала? – фыркнула я. – Что, потеряв тебя, я впала в депрессию и пошла затрахала себя до бессознательного состояния с парочкой твоих сестёр? Она стояла молча, держа розу обеими руками. Я покачала головой. – Я всё это сделала не из-за тебя, Элис, – сказала я ей. – Я просто подумала, что они классные девчонки, вот и всё. Она не отвечала, и я снова покачала головой. – Боже, до тебя что, не доходит, Элис? Какие между нами ещё возможны отношения? Ты же никогда не любила меня. Да, ты пыталась, и я это ценю, но в итоге... это была просто страсть. Но знаешь что? Мы квиты. Потому что, возможно, с моей стороны было то же самое. Ты мне очень нравилась, Элис – это так, но... вряд ли я тоже любила тебя. – Не верю, – прошептала она. – Неважно, что ты считаешь. – Нет, это важно, – она прищурилась. – Я говорю: неважно, – я слегка повысила голос. – К чему вообще весь этот разговор? Хочешь знать правду, Элис? Правда в том, что ты предала меня. Ты пичкала меня ложью, чтобы я была счастлива и послушна, а всё это время ты пыталась воплотить какие-то свои больные фантазии об идеальной шлюхе, дающей сосать свою кровь. Вот как всё было. Но она, казалось, меня не слышала. – Когда я во что-то верю, – сказала она, впившись в меня глазами цвета мёда, – всё важно. Я посмотрела на неё, а потом отвернулась. Это уже безнадёжно. От её гневного взгляда я слегка возбудилась, и пришлось бороться с желанием уступить и дать ей то, чего она хочет. Но в глубине души я прекрасно понимала, что всё это бессмысленно. Страсть – не любовь, но она слишком погрязла в своих заблуждениях, чтобы это понять. Ей по-прежнему хотелось верить, что её чувства ко мне были чем-то особенным. Выражение её лица смягчилось, пока молчание затягивалось, и она снова указала розой на кровать. – Можно я лягу к тебе в постель, детка? – спросила она. – Мы просто поговорим. Я не ответила. Вряд ли у нас есть тема для разговора. – Пожалуйста, детка, – умоляла она. Затем она сменила тактику и кокетливо скостила бедра. – Я надела под платье особые трусики, – дразнила она. – Хочешь покажу? Я посмотрела на неё, на её ухмыляющиеся рубиновые губы. Видимо, она невысокого обо мне мнения, если думает, что вся моя боль и разочарование растают при виде её сексуального платья и нижнего белья. Но, наверное, я и правда поверхностный человек, потому что чувствовала, как моя решимость слабеет. Я не собиралась возвращаться к ней, но сама заблуждалась – заблуждалась в том, что не будет ничего страшного, если я взгляну на неё голую, а если Элис заберётся в мою постель, то это совершенно безопасно и ничего не будет означать. Поэтому я вздохнула и молча откинула одеяло. Внутри всё упало, как если бы я только что сдалась её воле. Элис улыбнулась и мгновенно скинула платье – ухватила за подол и сняла через голову, одним грациозным движением обнажив своё тело. Я не отрывала глаз. На ней были чёрные кружевные трусики, и у меня закружилась голова от тоски, когда мои глаза остановились на крошечном треугольнике чёрного шелка, скрывавшем её киску. Я всегда любила её киску. Элис засмеялась и несколько раз покрутилась, давая мне посмотреть, как чёрные кружева подчёркивают контуры её красивой попки, а потом скинула туфли, залезла в постель и накрыла нас одеялом. Первым делом она задрала мне больничную робу над грудями, чтобы прижаться ко мне обнажённым телом. Я не сопротивлялась, но отвернула голову на подушке, чтобы не смотреть на неё. Всё происходившее мне казалось неправильным и в то же время приятным: тепло её тела, мягкость её грудей, горячий запах лаванды, который туманил мне голову. Моя киска задрожала, но сердце будто кровью обливалось. – Видишь, детка? – Элис взяла меня за подбородок и повернула к себе. – Разве тебе не приятно? Я посмотрела в её великолепное лицо. Оно было рядом с моим, между нашими губами всего несколько сантиметров. – Почему ты не можешь быть со мной честной, Элис? – спросила я. – Даже если тебе нужна только моя кровь, я бы это поняла. Не нужно было притворяться. – Мне нужна не только твоя кровь, Белла, – прошептала она. – Мне нужна ты целиком. Я хочу тебя всю. Я люблю тебя, детка, разве ты не понимаешь? Я не ответила. Она поцеловала меня в губы и стала гладить мои волосы. – Я знаю, что облажалась, детка, но мы помиримся, – сказала она. – Ты ещё увидишь. Ты заслуживаешь самого лучшего отношения. Со мной ты будешь счастлива, детка, – я обещаю. Она потёрлась носом о мою шею, и я закатила глаза. – Почему бы тебе просто не укусить меня вместо этого? – спросила я. – Мы обе знаем, что тебе больше ничего не надо. Её рука застыла в моих волосах. Она посмотрела мне в глаза. – Почему ты так говоришь, Белла? – спросила она. – Разве ты не видишь, как я тебя люблю? – Нет, – я безучастно посмотрела на неё. – Не вижу. Взгляд её красивых глаз похолодел. Затем её рука сжала мои волосы почти до боли. – Тогда ты просто неблагодарная сука, – прошипела она, её глаза блеснули болью. Я улыбнулась, радостная, что заставила её сбросить личину. – Я не неблагодарная, Элис, – сказала я. – Я просто не люблю притворяться, вот и всё. То есть, почему мы не можем быть честными друг с другом? Понимаю, ты вампир. Тогда трахни и укуси меня – и можешь валить обратно к своей госпоже. Я устала. Она покачала головой, выпустив мои волосы. – До тебя так и не доходит, Белла? – спросила она. – Я как раз говорю честно. Это ты врёшь. – Я? – Да, ты, – она обняла моё лицо руками, глядя мне прямо в глаза. – Разве ты не помнишь свои собственные клятвы, детка? Ты клялась, что никогда не изменишь мне – ты изменила. Ты клялась, что будешь любить только меня – ты перестала. Я с самого начала говорила тебе, Белла, что для наших отношений нужно только, чтобы ты приняла меня в своём сердце так же, как и я принимаю тебя, но одна из нас этого не сделала. Ты знаешь, о ком я говорю? – О себе, – сказала я. – Это была ты. – Нет, – она посмотрела на меня с сожалением. – Это была не я. Я любила тебя всем сердцем, детка. Всем сердцем. А ты, вместо того чтобы любить меня в ответ, решила переспать с Викторией, а сейчас трахаешься с Лией и Джейн. Ты первая предала меня, Белла. Ты и сейчас предаёшь меня. – Как я могу предать ту, которая меня никогда не любила? – нахмурилась я. – Я любила тебя! – прошипела она. В больничной тишине её слова прозвучали так громко, что мы обе замерли. Я чувствовала, как она прижимается своими мягкими грудями к моим, и мне очень хотелось обнять её за спину и погладить в ответ. Но я этого не сделала. Я подождала, и наконец она посмотрела мне в глаза. а на лице у неё застыло умоляющее и беспомощное выражение. – Я любила тебя, Белла, – прошептала она. – Я и сейчас люблю тебя. Пожалуйста, детка, скажи мне, что тоже любишь меня. От неприкрытой тоски в её голосе я чуть не сдалась. Слезы проступили на глазах. – А как же Виктория? – спросила я. Она яростно замотала головой. – Мне не нужны ни Вики, – она почти выплюнула её имя, – ни Роуз, ни Джейн, ни Лия, ни кто-либо ещё, – она обхватила моё лицо руками и посмотрела мне в глаза. – Мне нужна только ты, детка. Я почти поверила ей. Сердце натужно билось в груди, и мне хотелось сказать что-то примирительное, чтобы мы вновь были вместе, но я слишком долго колебалась. Элис улыбнулась и слегка склонила голову. – Помнишь, я говорила тебе о судьбе, Белла? – спросила она. Если честно, я её тогда слушала через слово. Но суть я вспомнила, поэтому кивнула. – Я говорила тебе, что мы с тобой всегда будем вместе, – сказала она. – И что нас ничто не разлучит. Что бы ни случилось, так или иначе, – мы всё равно будем вместе. Ты это помнишь? Я устало отвела взгляд. Она восприняла это как знак согласия. – Так вот, я по-прежнему так считаю, – она осторожно развернула моё лицо обратно к себе. – Все пары сталкиваются с проблемами, детка. Так как мы вампиры, наши проблемы немного серьёзнее, чем у большинства пар, но это всё равно просто проблемы. Мы сможем решить их, если попытаемся. – Элис... – Пожалуйста, детка. Ещё ничего не потеряно. Надо только простить и любить друг друга дальше – больше нам ничего не нужно, детка. Пожалуйста. Я смотрела на неё. Её лицо было так близко от меня, такое красивое. Я была не в состоянии думать, а только смотрела, и наконец она улыбнулась и стала гладить мои волосы. – Всё нормально, – прошептала она. – Я понимаю, детка. Необязательно соглашаться прямо сейчас, если не хочешь. Помнишь, как мы встретились? Я тогда говорила тебе, что для любви нужно время, и нам не надо спешить. Ну, чтобы простить, тоже нужно время. Поэтому не будем торопиться, ладно? Я готова подождать. Я буду ждать вечно, если потребуется, потому что в конце концов... это судьба. Никто из нас не сможет уйти от неё, Белла. Ты и я будем вместе навсегда до конца времени, и никто и никогда не сможет это изменить: ни ты, ни я, ни Вики, ни твоя мама, никто. Я буду любить тебя вечно, Белла. Просто позволь мне. Ещё никогда в жизни я не была настолько растеряна. Каждая клеточка моей сущности тянулась к девушке, лежащей сверху меня, но что-то меня удерживало. – Я подумаю, – сказала я. Казалось, Элис устроил такой ответ. – Спасибо, детка, – она улыбнулась и поцеловала меня. – И обещаю, что можешь думать столько, сколько тебе нужно, но сегодня... Могу я остаться ещё ненадолго? – Ладно, – я кивнула. Это казалось безобидным, и мне не хотелось расставаться с теплом и мягким давлением её груди. Не сейчас. – Спасибо, – она снова поцеловала меня. – Ты такая красивая, Белла. Будет так трудно сопротивляться тебе, но я выдержу. Потому что я люблю тебя. Ты обязательно вернёшься ко мне. Она целовала меня, пока говорила, а теперь поцеловала снова: раз, два, три. Я лежала совершенно безучастно, открыв глаза, с тупой дрожью между ног. Она немного простонала при последнем поцелуе, а потом выпрямилась и посмотрела мне в глаза. – Белла? – Да? – Прежде чем ты заснёшь, – прошептала она, – можно мне разочек поцеловать тебя по-особому? Она погладила меня по горлу, чтобы я лучше поняла, о чём она говорит. По спине пробежал холодок – она смотрела на мою шею, почти гипнотизируя. – Я уже так давно не попробовала тебя на вкус – просто он совершенно неповторим, детка. Ты для меня особенная. Можно мне? Я умру, если я не попробую тебя прямо сейчас. Моё сердце превратилось в камень. Ещё до того как она забралась ко мне в постель, я уже знала, что ей нужна только моя кровь. Тем не менее, даже сейчас она притворялась, что любит меня. Мне этого было не понять, но разве это теперь важно? – Почему ты этого не сделала, пока я была без сознания? – спросила я. Она поднесла губы к моей шее и поцеловала моё нежное горло: раз, два. – На такое нужно твоё разрешение, детка, – прошептала она. – Это очень важно. – Это потому, что ты вампир? – Нет, – прошептала она, целуя меня снова и снова. – Это глубоко личное. Можно мне, детка? Позволь мне попробовать тебя в последний раз. Она трепетала в ожидании. Я обняла её руками за талию и чувствовала, как она дрожит. Так что я вздохнула, обхватила руками её спину и сказала: – Ладно. Её клыки вонзились в меня мгновенно. Я даже немного вскрикнула. Едва первые струйки крови полились ей в рот, она заныла и судорожно прижалась ко мне всем телом. Я лежала и слушала, как она кормится. Одной рукой она вцепилась мне в волосы на затылке и стала медленно поднимать на руках, пока я не села на постели, а она – сверху на мои колени. Я отвернула лицо, чтобы больше открыть шею, и её рука сжала меня ещё сильнее, даже стало больно. Я смотрела в монитор сердечного ритма рядом с кроватью. Он молчал, но я видела, как зелёная линия вскакивала и падала с каждым ударом моего сердца, и я видела, как пики становятся всё чаще и чаще. Элис ещё больше повернула мою голову и нетерпеливо рыдала, посасывая с удвоенной энергией. Я уже чувствовала, как теряю сознание, но по-прежнему смотрела на монитор. Возбуждение утихало, и зелёная линия вздрагивала всё медленнее и печальнее, по мере остановки сердца. Я положила голову Элис на плечо и погладила её спину, как бы ободряя. Подскоки зелёной линии становились всё слабее и слабее. Я вдохнула запах Элис, её прекрасный лавандовый запах, и медленно моргнула, наблюдая, как монитор отсчитывает оставшиеся биения моего сердца, которое, вероятно, вечно будет принадлежать Элис.