Переверни страницу

На столе лежали два письма, место которым было в историческом фильме. Плотная бумага, сургуч, печать. Инна залюбовалась оттиском дубовой ветви. Так и представляешь — человек разогревает сургучную палочку в пламени свечи, капает, оставляет оттиск с помощью перстня-печатки. Фильм про мушкетеров. Реальность, дорогая. Реальность. — Лихорадка, лишив вас памяти, наделила умением читать запечатанные письма? Или вы стесняетесь делать это при мне? Уверяю вас, Ричард, меня совершенно не интересует их содержание, — бросил Рокэ, наливая себе шадди. — Нет, я просто смотрю на печать и пытаюсь вспомнить, знакома ли она мне, — Инна вскрыла первое письмо, нахмурилась, вчитываясь в мелкий почерк. Ага. Вот и кузен, которому ни в коем случае нельзя знать о «болезни» Ричарда. Зовет смотреть петушиные бои, если Ричард уже способен покинуть постель. Фу. Но здесь это может быть принято? Пойти? Позволит ли Рокэ? Сослаться на плохое самочувствие? Не будет ли это подозрительным? Инна решила сначала прочитать второе письмо, а затем определяться с ответом на первое. Это уже кансилльер. Странно. Тут заведено, чтобы высокопоставленные лица писали каким-то мальчишкам? Может, дело в том, что Ричард — герцог? Но герцог ведь опальный… и на целых три года не волен располагать собой. Кому именно адресовалось письмо? Оруженосцу Рокэ? Ричарду? Герцогу Окделлу? Кансилльер вежливо осведомлялся о самочувствии. Упоминал, что на празднике в честь дня рождения королевы Рокэ появился один. В общем, вроде как, интересовался, жив ли еще оруженосец. Потрясающе. А ему что ответить? — Вы желаете что-то спросить? — подбодрил Рокэ. — Наверное, хочу, монсеньор. Мой кузен выражает беспокойство и приглашает посмотреть петушиные бои. Вы разрешите мне пойти? — Вы любите петушиные бои? — Я не помню. Но, наверное, нет. — Почему же? — Мне кажется, что стравливать животных и смотреть, как они дерутся — жестоко. — Это достаточно распространенное развлечение среди людей вашего возраста, — проронил Рокэ, отодвигая чашку и чуть подавшись вперед. — Я понимаю. Кузен не стал бы приглашать меня в какое-то… недостойное место. — Вам не по душе жестокость, но всё же вы хотите пойти. — Да. Я думаю, что смогу не выдать… свою потерю памяти. Я думаю… возможно, мой кузен будет увлечен зрелищем, и я смогу осторожно выведать у него что-то важное о себе. Рано или поздно мне придется выйти. И вы не всегда сможете прийти на помощь, кроме того, вы и не обязаны опекать меня денно и нощно. Я должен сам. Рокэ смотрел на него, аккуратно промакивая губы салфеткой. Нехорошо так смотрел, изучающе. Что у него в голове? Инна нервно куснула щеку изнутри. — Вы правы. Идите. У вас есть деньги? Хотя о чем это я. После завтрака зайдите в мой кабинет. А что было во втором письме? Вы читали его с не меньшей задумчивостью. «Меня совершенно не интересует их содержание», да, конечно. Инна постаралась не улыбнуться. — Кансилльер справлялся о моем здоровье. Бровь Рокэ поползла вверх. — Поэтому я и хотел бы пойти. Чтобы все убедились — я совершенно здоров, — поспешила добавить Инна, — я подумал — это ведь дурно скажется на вашей репутации, если с герцогом Окделлом что-то произойдет в вашем доме. Рокэ пробормотал что-то на своем языке, усмехнулся: — Окделл печется о репутации Алвы. Прелестно. Что ж. Хорошего времяпрепровождения. Виконт Ларак оказался совершенно не таким, каким представляла его Инна. Полноватый, чуть суетливый, он производил впечатление прямого и честного человека. Впрочем, была у них такая медсестра, большеглазая и круглощекая мать родная для всех пациентов. За полтора года успела добиться увольнения двух врачей с такими формулировками, что их никуда не брали даже при нехватке кадров. Инна постаралась поменьше говорить, побольше слушать. Ларак охотно обсуждал с ней дела семьи, особенно прочувствованно говорил про кузину Айрис. Инна угукала в нужных местах. Поставила на того петуха, которого посоветовал Ларак. Благополучно проиграла, усилием воли заставила себя не переживать о выброшенных на ветер деньгах. Будем считать, что это плата за информацию. Ларак рассеянно вещал о здоровье своего отца и вдруг запнулся на полуслове. — Что произошло? — Инна проследила за его взглядом. Какой-то богато одетый парень. — И когда он заявился? — Кто? — Эстебан Колиньяр. Смотри, сидит напротив. Колиньяры. Новая знать. Рокэ обмолвился, что тот был среди лучших в их выпуске, но тон был не слишком одобрительный. Так. Человек, который знает Ричарда. И который явно не друг. Не надо, не надо с ним пока пересекаться. — Извини, я пойду. — Из-за «навозника»? — Нет, монсеньор велел не задерживаться, а я уже засиделся. — Погоди, я с тобой, — предложил Ларак, но при этом так смотрел в сторону петухов, что Инне стало неловко отрывать его от нехитрой средневековой забавы. — Не стоит, я доберусь сам. — Но ты же без коня. — Дорогу всё равно не конь показывает. Всё в порядке, я дойду. — Ну, как знаешь. Инна кивнула, осторожно выбралась из зала. На улице уже основательно стемнело. Ладно, идти недалеко. По меркам двадцать первого века — уж точно. Поди доберись зимой с дежурства, когда трамваи уже не ходят, половина фонарей не горит и… Она глубоко вдохнула, прикрыла нос краем плаща — рядом была сточная канава. Ускорила шаг. Да блин, стоило дождаться, пока Ларак насмотрится. Ну не укусил бы её этот Колиньяр. Что бы он ей сделал? Начал бы троллить? Да на здоровье, отсутствие реакции быстро затыкает троллей. Так, стоп, Инна, ты — молодой тренированный мужчина, а не задолбанная медсестра. Это тебя должны бояться. Ну чего струсила, вперёд! Машина сбить не может, грабители не должны трогать человека при оружии, насильников тоже опасаться не стоит. Около домов отвратительно воняло, окна светились далеко не везде. Зомби-апокалипсис какой-то! Еще и полная луна для пущей яркости картины. Привыкай, привыкай, Ричард, тебе другого антуража уже не будет. Всё хорошо, неясные тени — это от деревьев, ты идёшь через центр города, заблудиться тут сложно. Инна споткнулась — эти булыжники вместо асфальта. Ещё не хватало грохнуться в грязь. Она замедлилась — и, возможно, это её спасло, потому что из полумрака выступили три тени. Какие-то суровые громилы с дубинками. Накаркала. Она отступила к стене, нащупывая на поясе кошелёк. Ну и чёрт с ними, с этими деньгами. Второй раз помирать она не собиралась. Впрочем, они ничего не требовали. Просто подходили, поигрывая своими дубинками. Ну нет. Так просто медсестры не сдаются! И герцоги наверняка тоже! Она скинула плащ, бросила его в одного из нападавших, отклонилась от дубинки, изо всех сил пнула в пах и даже попала. Выхватила у скорчившегося громилы его дубинку, замахнулась. Получила по плечу сама, к счастью — по касательной, но всё равно рука на несколько мгновений онемела. Ну всё, блин, — отчётливо подумала она. После чего темноту прорезало несколько вспышек, и громилы попадали. — Вакуумный же ты насос, — одними губами сказала Инна. — Дикон! Дикон, с тобой всё в порядке? — к нему бежал Ларак. — Да, спасибо, — Инна подавила желание подойти к громилам и пощупать пульс, — разбойники. Откуда ты взялся? Ты же бои смотрел. — Да вот, сердце было не на месте, решил тебя догнать, и Мариус пошел со мной… Это Мариус, позволь тебе представить… — Очень приятно, — Инна огляделась, пытаясь понять, кто стрелял. Ларак и его друг что-то говорили, кажется, решили, что это какой-то дворянин шел от любовницы и решил помочь жертве грабителей, но сам пожелал остаться неизвестным. Кто бы ни был — спас жизнь. Инна потёрла висок. Она идиотка. У неё была шпага, а она о ней даже не вспомнила. Нет соответствующего навыка. Всё, с завтрашнего же утра пристанет к Рокэ, чтобы обучил.