Street Rats

Было жарко и влажно. Воздух, такой густой в его легких, делал его дыхание скрипучим и тяжелым. В лучах заходящего солнца витало чувство паники, их пылающее великолепие растягивалось вдоль позднего весеннего неба. Он знал это место, незабываемое вытянутое полотно дороги, расплывающееся в дрожащей дымке. Она покрывала его зрение, заставляя прищуриться, когда он поднял глаза вверх и увидел пролетающий над головой самолет. Интересно, летели ли пассажиры на его борту домой. Он услышал удар своей доски об асфальт, но он не помнил, как поставил ее. Наверное, это произошло на автопилоте, его мысли были заняты поручением принести лед из продуктового магазина на Девятой улице. Она находилась всего в нескольких кварталах отсюда. Он должен был сделать это еще несколько часов назад, но забыл. Сейчас, если он не поторопится, его родители окажутся дома до того, как поставленная перед ним задача будет выполнена. Не было ни ветра, ни звуков, лишь стук колес его доски по длинному полотну дороги. Это казалось странным, потому что осмотревшись вокруг, Кенсу увидел, как деревья покачиваются от легкого бриза, которого он не мог ощутить. «Кенсу!» Его собственное имя прорезало воздух, разбивая вдребезги его связи со сном, и внезапно он понял, что знает все. Осознание заставило его соскочить с доски. Он оказался в самом центре перекрестка, втягивая воздух, пот собирался на его висках. «Кай». Прошла всего неделя с того момента, когда он видел его, но Кенсу не мог уловить течение времени в своем сне. Для него Кай казался человеком из отдаленной части его жизни. Части, которую он так отчаянно хотел вернуть. Кай поспешил вперед, пытаясь потянуть его за руку. «Ты не можешь стоять здесь!» В его голосе отчетливо звучала паника, и Кенсу овладело замешательство. Осмотревшись вокруг, он увидел старое кленовое дерево на краю перекрестка. «Оу». Его глаза широко раскрылись, а ноги затвердели. Он не мог двигаться. «Кенсу, пойдем со мной. Я знаю, что я невероятно далек от совершенства, и я очень сожалею о том, что не рассказал тебе. Но я могу сделать тебя счастливым. Я могу быть счастлив вместе с тобой. Просто не стой здесь». Глаза Кая покраснели, когда он схватил Кенсу за руку и попытался оттащить его в сторону. «Я счастлив с тобой». Его голос дрожал, грудная клетка сжималась, и вот оно, это чувство: цепенящее ощущение неизбежного конца. Он застыл в неверии, он хватал воздух быстрыми рваными вздохами, когда наступил момент оглушительного столкновения. Кленовое дерево разорвало его кожу, когда его голова отскочила от него, из обмякшего рта вырвался поток крови. Он был оглушен, его голова свесилась вниз, и он увидел свое тело, раздавленное машиной. Вместе с криком пришла и боль, распространяющаяся по всему телу жгучим жаром. Он все еще не мог двигаться, его крики стали короткими, когда вязкая жидкость наполнила его легкие. Кровь забрызгала капот машины, когда он подавился ею и закашлялся. Он чувствовал, как она струйками бежала из его ушей. Это не могло происходить. «Кай». Это была слабая попытка, задушенная алой жидкостью, и Кенсу не видел Кая нигде вокруг. Его сердце громко стучало в груди, будто боролось против неблагоприятных шансов на жизнь. «Кай». Он умирал. Он не проснется на этот раз. «Кай». Удары в его груди переместились в голову, сотрясая его череп. Его тело с тяжестью опустилось, когда солнце растопило его вместе с искореженным металлом. «Проснись!!» Он резко вскочил, шумно выдыхая в темную комнату. Его ладони прижались к груди и дрожали, зимний воздух сжигал его легкие. «Кенсу!!» Удары в дверь сотрясали ее раму и эхом отзывались в голове Кенсу. Катастрофа все еще повторялась на задней стороне его век, он слетел с дивана, закрывая рот рукой. Он посмотрел на свою ладонь и был поражен, не увидев на ней крови. Тошнота накрыла его вместе с протяжным ужасом перед смертью, пот покрывал его под слоями одежды. Тело Кенсу тряслось, когда он, наконец, смог открыть дверь, его ноги отказали сразу же, как только он увидел перед собой Кая. Сильные руки поймали его. «Ты в порядке». С губ Кенсу слетел всхлип, уродливый и отчаянный. «Прости, что я всегда все порчу». «Нет. Нет, Кенсу, с тобой случилось нечто ужасное». Кай поцеловал его в волосы, когда провел его в дом, обратно на диван. «Я больше не хочу всего этого». Он вцепился в Кая, ненавидя себя в первую очередь за то, что вообще позволил себе отпустить его. «Ты справляешься со всем, через что тебе пришлось пройти. Так почему же я такой?» «Я не справляюсь, я прячусь. Вот почему я не сказал тебе. Ты сталкиваешься со всем этим лицом к лицу, и я прошу прощения за то, что был таким трусом». Нежное прикосновение руки на его теле. «Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все это из-за меня». «Не из-за тебя, дурак». Кенсу потерся лицом о теплую шею, соскучившись по запаху его кожи. «Ты всего лишь помогал мне. Но я ничего не знал о тебе, я чувствую себя таким глупым эгоистом. Я не знаю, как справиться с этим самостоятельно, так как я могу смотреть на тебя? Я просто—». Он все еще не оправился после сна, его дыхание никак не могло восстановиться. «Я хочу быть с тобой, но я думаю, что недостаточно хорош. Я хочу делать для тебя все, но я даже не знаю, как позаботиться о самом себе—». «Кенсу, дыши». Руки Кая обернулись вокруг него. Через некоторое время жжение в его горле стихло, а истеричные мысли о ненависти к себе исчезли, уступив место смущению. Когда Кенсу снова обрел способность говорить, его голос был тихим и хрипловатым. «Прости меня за то, что я повел себя так. За то, что я ушел». Ладони Кая поглаживали его по лопаткам. «Я не испугался. Я просто был в замешательстве». Кай пробормотал, «Я знаю». Его дыхание пронеслось по щеке Кенсу, губы касались влажной кожи, так невинно. «И ты делаешь, делаешь для меня так много, разве ты не знал этого? Благодаря тебе я больше не живу снами. Ты заставляешь меня просыпаться». Кенсу отстранился, чтобы найти крошечный поцелуй. Кай говорил прямо в его губы. «Теперь ты знаешь все. У меня больше нет от тебя никаких тайн. То сообщение было последней из них». «Но у меня еще осталась одна тайна». Кенсу подвинулся, чтобы крепче прижаться к теплу, ужас после кошмара почти полностью растворился в оранжевом свете. «Я тоже люблю тебя». Губы Кая коснулись его губ, и страх, сковывающий Кенсу изнутри, превратился в бабочек.