You're my home

Лиам быстро шел на поправку, и с каждым днем становился всё здоровее. У него была удивительная тяга к жизни, которой Зейн не уставал восхищаться. Он вставал чуть раньше Малика, чтобы сделать хотя бы самую простую разминку и сохранить гибкость суставов, постепенно увеличивая нагрузки, и к тому моменту, когда пандиец просыпался, Лиам был уже весь раскрасневшийся и пышущий энергией и бодростью духа. Наблюдая за мужем из кровати, слегка выставив оголенную ногу, Зейн не мог сдержать плотоядных вздохов, и Лиам, лукаво улыбнувшись, наконец, предложил супругу заниматься вместе. Заниматься чем-то с мужем было для Зейна гранью мечтаний. Он никогда не видел, чтобы его родители проводили вместе время, за исключением решений государственных вопросов. Конечно, они часто обсуждали его замужество, взвешивая все «за» и «против», но в другое время отдыхали по отдельности. Отец занимался верховой ездой и долгими прогулками по окрестностям Пандьи, мама музицировала и танцевала в компании красиво наряженных служанок. Зейн часто присоединялся к ней — ему нравилась музыка, и он наслаждался процессом от души. Правда, и от езды верхом никогда не отказывался, уж очень ему нравились лошади и прогулки. Внимательно осмотрев его — Зейн чуть сознание не потерял, когда Лиам погладил его рукой по животу — Пейн выбрал для мужа несколько упражнений для укрепления связок и суставов. Конечно, занятия танцами сделали Зейна изящным и гибким, но это было всего лишь хобби, а для ежедневных занятий фехтованием требовалась серьезная подготовка, чтобы избежать вывихов и ушибов. Лиам искренне не мог понять, почему учитель по владению мечом не обратил на это внимание. В совместных занятиях было намного больше плюсов, чем Зейн мог себе представить. С самого утра они проводили время вместе, и так как разминка начиналась сразу после сна, на них не было привычно вычурных камзолов. Сразу после тренировок, в процессе которых так удобно было раздевать друг друга глазами, они вместе наслаждались теплой водой и долгими поцелуями, пока вода совсем не остывала. Зейн привык наносить Лиаму приятно пахнущий бальзам на волосы, и каждый раз, когда король издавал долгий звук удовольствия, Малик чувствовал волнующий прилив тепла к одному из самых интересных мест. Большое дело для здоровья Лиама сделали и отвары, приготовленные Зейном для мужа. Малик опробовал еще несколько составов, которые помогли королю восстановиться, а также приготовил еще одну мазь для уже заживающей раны. Она должна была сделать шрам менее заметным, хотя Зейну муж нравился любым, как бы ни выглядело его тело. Внезапно проснувшийся талант к врачеванию вдохновил Зейна на новые подвиги, и он сделал приятно пахнущее лекарство, которое помогало мужу снять боль в мышцах, если он слишком сильно увлекался разминкой. Путем долгих уговоров Лиам всё-таки вынудил Зейна хотя бы частично простить маршала, который и сам был готов к любым наказаниям и желал, если не казни, то хотя бы заключения в темнице. Пришлось долго объяснять, почему военачальник не смог ему помочь, и в конечном итоге Зейну пришлось сдаться. Однако он выдвинул несколько условий, и Лиам посчитал их вполне справедливыми. При первой же ошибке маршала следовало сместить с должности, и новый король Пандьи собирался лично за ним присматривать, чтобы он больше не смог подвергнуть опасности жизнь любимого супруга. А вот королевского лекаря вышвырнули из дворца с большим удовольствием. Лиам попытался разобраться в ситуации, но послушав доводы мужа, а также сообщения некоторых свидетелей, отправил лекаря на покой, предварительно лишив нескольких регалий. Зейн всё порывался обезглавить проходимца, но Лиам напомнил ему о том, что он множество лет помогал его семье, и вполне мог сослужить хорошую службу жителям Дехейбарта, будучи городским лекарем. Нового лекаря назначили в тот же день, и Лиам с большим любопытством наблюдал за тем, какие испытания устраивает претендентам на должность супруг. Тренировки по владению мечом возобновились, и сэр Уинстон начал постепенно вводить их в курс государственных дел. Договоренности с послами, которые Зейн успел заключить, были в силе, короли соседних государств желали дружеских отношений, обмена ресурсами, кто-то уже приглашал их семью на свадьбу детей и племянников. Уинстон велел отправить новым друзьям ценные подарки, кратко информируя соседей о том, что новые короли пока не могут разъезжать по другим странам, осваиваясь в государстве. Будучи мудрым и опытным советником он никому не сообщил, что король Лиам был ранен. Новость однако умудрилась каким-то образом просочиться за стены замка, и многие крестьяне были обеспокоены. Они приходили к друиду, чтобы помолиться за здоровье короля, останавливались у стен дворца, пытаясь узнать, как себя чувствует монарх, и увидеть его в одно из окошек. Внутри было тихо, король не показывался, и крестьяне оказались в смятении. Вскоре однако пошла волна новых слухов о том, что муж короля Лиама — великий кудесник, который сумел сварить волшебное снадобье и вернуть умирающего монарха к жизни. – Ты не можешь отрицать, что это неправда, – вкрадчиво шепнул Лиам на ухо покрасневшему Зейну. – Они прислали множество даров королю Лиаму с пожеланиями скорейшего выздоровления и столько же даров королю Зейну с благодарностями, – добавил Уинстон, не без интереса наблюдая за тем, как монархи воркуют между собой. Работа в полях шла, не останавливаясь, налаживался и рыбный промысел. Охотники говорили, что этой осенью будет множество вкуснейшей дичи, да и ягод в лесу созревало предостаточно. Лиам всё рвался на охоту, но Зейн упросил его остаться и дать себе время на восстановление, хотя бы еще одну неделю, от того они решили хотя бы вернуться к урокам владения мечом. Теперь занятия восхищали своим разнообразием. Зейн усваивал много теории, но главное почти всё время практиковался. Лиам помогал ему выровнять стойку, выбрать нужную позицию, крепче держать в руках оружие. Занимаясь в кузне, Малик кое-что узнал о балансе и хороших клинках, но знаний создателя было не достаточно, чтобы хорошо их применять, и Лиам не щадил его на тренировках. Теперь Малик понимал, почему его мужа считают настолько хорошим воином. – Душа моя, – говорил он, сбивая Зейна с ног и приставляя тренировочный клинок к его горлу. – Толкнуть тебя на землю — худшее чувство на свете. Но настоящие враги не будут давать тебе поблажек. Я не хочу рисковать твоей жизнью. – Не переживай, – с сердечной добротой отвечал ему Зейн, поднимаясь с пыльной земли и подбирая свой меч плохо гнущимися пальцами. – Учиться у такого мастера, как ты, большая честь для каждого. И для твоего мужа тоже. Но Лиам все равно переживал, и внимательно осматривал Зейна после каждой тренировки. Бинтовал ему пальцы и смазывал их особым бальзамом, который помогал быстрее заживлять царапины. Глядя на то, как муж заботливо обращается с ним; наслаждаясь тем, как он нежно целует его за ухом, когда они ложились спать, Зейн, тем не менее, не мог не беспокоиться из-за того, что Лиам до сих пор к нему не притронулся, чтобы выполнить супружеский долг. Его нельзя было обвинить в равнодушии. Лиам просто купал его в заботе и с не меньшей охотой принимал внимание Зейна в ответ. Всё свободное время они проводили вместе, гуляли в королевском саду, катались на лошадях, выбирались в лес, переодеваясь в простолюдинские одежды. Зейн никогда не чувствовал себя таким счастливым, как с Лиамом, когда они посвящали друг другу свое время. Однако молодое тело пандийца желало большего, чем их нетерпеливая ласка, и каждый раз, когда волна обжигающих поцелуев прерывалась, Зейн чувствовал ужасное, не угасшее желание, изводящее его организм. Ему нравилось лежать у Лиама на плече, слушать его голос, пока он читал ему свои любимые книги, но в голову начали закрадываться мысли, и не будь король Дехейбарта его мужем, их можно было бы назвать очень постыдными. В какой-то момент Малик даже начал опасаться, что для мужа он совсем не желанный, и что его тело не вызывает у супруга ответных желаний. Вспоминался и старый разговор, некогда натолкнувший Зейна на мысль о том, что у Лиама уже был интересный опыт, и ему совсем нечем будет впечатлить Пейна в постели. Если супруг искушен другими телами, женскими, то состояние Зейна можно было назвать плачевным. В Пандье никто не потрудился его обучить, как ублажать супруга. Брак, подобный их, особой редкостью не был, однако среди тех, с кем Зейну доводилось близко общаться, опытных людей не было, а родители Малика почили раньше, чем успели что-то объяснить ему. Они не предполагали, что неведомая болезнь лишит их возможности наставить сына на путь истинный последний год. – Что с тобой, принцесса? – тихо спросил Лиам, привычно целуя Зейна за ухом. Он застал своего мужа сидящим на кровати, и на Зейне не было лица. Малик действительно был не в духе. После их тренировки болело все тело, но не из-за того, что Лиам переборщил с физическими нагрузками. Просто близость мужа сводила Зейна с ума, и он не мог сдержать и половины мыслей, возбуждающих практически неискушенное тело. После они резвились в купели, выплескивая воду на пол, но муж все равно оставил его неудовлетворенным. Зейн так и не понял, как это произошло. Он будто чувствовал возбуждение мужа, супруг был твердым, пока вжимался в него, и король был готов к первому разу прямо в купели, обвивая его руками. Пусть это было не по обычаям, Зейна не волновало, когда Лиам был таким возбуждающим и страстным, почти рычал в его шею. Однако не успел он полностью отдаться желанию, как муж покинул комнату, оставив его в одиночестве. Лишь короткий поцелуй в кончик носа заставил Зейна понять, что дальше они сегодня не зайдут. – Я не привлекаю тебя? – прямо спросил Зейн, прерывисто дыша от волнения. Быть искренним в это мгновение стоило ему больших трудов. Ему хотелось бы меньше смущаться в присутствии своего мужа, но для Малика это было невозможно, по крайней мере, сейчас. Теперь, когда Лиам снова источал уверенность и силу, у Зейна в его присутствии подгибались колени, и он ощущал себя уязвимым и ведомым. Всё существо Лиама вынуждало его чувствовать беспомощное желание. – С чего же ты это взял? – спросил Лиам, заботливо поправляя мужу прядь чуть влажных волос. – Есть ли нужда скрывать то, что и так понятно? – Зейн опустил глаза, не выдерживая прямой и уверенный взгляд супруга. – Если бы ты желал меня, ты бы давно занялся любовью со мной. Но ты только разжигаешь во мне желание и оставляешь меня, когда я нуждаюсь в твоей близости. Ты специально избегаешь меня, – беспомощно добавил он. – Я всего лишь выполняю твою просьбу, – спокойно проговорил король, поглаживая Зейна по колену. Это было так естественно, ощущать его руку на своем теле, но Малик всё равно еле дышал от эйфории. – Ты был так против спать рядом со мной, заниматься любовью, словно хуже меня и нет никого на свете. Это очень задевает, дорогой, – вкрадчиво шепнул Лиам, толкнув мужа на спину. Зейну уже доводилось оказываться примерно в таком положении перед мужем, но если бы это хоть как-то уменьшало желание! Цепкий взгляд глубоких карих омутов делал его абсолютно бессильным. Он не мог даже дышать полной грудью, и камзол казался таким тесным, хотя Малик уже привык носить местную одежду. – Так ты мне изощренно мстишь? – еле слышно спросил Зейн, слабо мотнув подбородком в сторону. – И ты не будешь заниматься со мной любовью, пока не помучаешь впрок? Или я теперь буду навеки у собственного мужа в немилости? От возмущения его обычно сильный голос хорошенько просел. Он никогда не был таким низким и хрипловатым. Было ли это как-то связано с тем, что Лиам полностью вошел в его личное пространство, разрушив каждую стену, кроме последней? Малик не мог найти миг, чтобы подумать об этом. В данный момент Зейн мог только любоваться прекрасным лицом измучившего его супруга. Всё, как в первый раз — от взмаха ресниц до изгиба бровей, от линии губ до очерченных природой ноздрей — казалось изумительно красивым. Если бы сердцебиение только могло шептать или кричать, оно спело бы оду каждому дюйму бархатистой кожи супруга. Мог ли существовать кто-то красивее, чем его муж, властно устроившийся над ним. – Какого ты плохого обо мне мнения, – улыбнулся Лиам, расставляя ноги Зейна по обе стороны от себя. Это так смущало, что Малик моментально вспыхнул, но масло в огонь уже было добавлено, и кровь уже прилила к его члену, заставляя чувствовать болезненное желание. – Неужто я кажусь таким тираном? – Разумеется, нет, – ответил Зейн, и со стороны могло казаться, будто его голос дрожит и звенит, как монета. – Но ты выглядишь, как тот, кто точно знает, что делать. Твои губы и руки, твое тело, даже то, как ты дышишь, – Малик смущенно умолк, млея под тяжелым взглядом мужа. – Всё это выдает в тебе искусного любовника. У тебя был кто-то до свадьбы? Лиам рассмеялся и, подставив руку, перекатился на бок, увлекая Зейна за собой. Его смеющееся лицо. Наверное, первое в списке слабостей Дехейбартского короля Зейна Малика. Или второе, но точно сразу за самим смехом Лиама. Зейн не мог оторвать глаз, пытаясь впитать в себя каждую эмоцию супруга. Ему хотелось быть для Пейна таким же красивым. – Никого, Зейн, – ответил Лиам, прекратив смеяться, но его глаза всё еще были веселыми и вместе с тем нежными. – Я ждал своего мужа, как того и требуют обычаи. И, признаться, я был вознагражден небесами, – его пальцы осторожно погладили смуглую щеку. – Я получил настоящее совершенство, ты меня сводишь с ума. Его выразительный взгляд. Зейна затрясло от желания, и он сам не заметил, как его жадные губы опалили лицо Лиама поцелуями. Ему хотелось, чтобы каждое прикосновение его губ оставило на коже мужа пожар, такой же сильный, какой он оставлял ему каждый день до этого разговора. Его вихрь сметал всё на своем пути, Лиам дышал тяжело под его губами, и это было почти всё, чего Зейн жаждал сейчас. – Лиам, – прошептал он, целуя крепкую переносицу. – Лиам, – поцелуй пришелся на острые скулы. – Лиам, Лиам, Лиам, – это были глаза, нос и, наконец, губы. Они никогда не целовались с таким громким звуком, с мычанием, урчанием, рыком и стонами одновременно. Сейчас можно было не сдерживаться, и это было особое чувство, потому что Лиам сжал его ягодицу с такой силой, что она грозилась вытечь через пальцы. Жажда иссушала, и ей не было края. Их губы, что врывались друг в друга поцелуями, были уже цвета крови, и это было лишь начало страстного сражения двух влюбленных друг в друга языков, двух жаждущих друг друга ртов. Зейну казалось, Лиам выпивает его душу через этот поцелуй. Пускай, она и так принадлежала ему. Как его сердце, как его тело, как всё, что звалось Зейном Маликом. Если бы в то мгновение существовало понятие контроля, но его не было, и Зейн уже сидел на животе мужа, остервенело кусая раскрытые для него губы. Ему хотелось захлебнуться этим желанием, что сновало по коже хаотичными движениями пикирующих птиц. Сейчас они не были королями, лишь двумя любовниками, что ждали так долго, но теперь дорвались друг до друга, и прервать поцелуй — было подобно смерти, и Малик лишь скользил по животу мужа, жалобно постанывая в поцелуй. Ему впервой было просить о таком, он даже не знал, как правильно это сделать, но сдержать себя уже не мог. Руки сами рванули вышитый золотом жилет мужа, и он синхронно лишил его верхней части одеяния. – Лиам, я не могу больше, – простонал Зейн, снова припадая к нему губами. Эта близость уже не могла его насытить. Ему нужно было получить больше, настоящую супружескую близость. И пусть они не заходили дальше поцелуев и прикосновений, сейчас было мало даже этого хаотичного скольжения, которое Зейну было не с чем сравнить. Он хотел лишь, чтобы они скорее закончили рвать друг на друге одежду. На этот раз вода не будет им мешать. Лиам поднялся рывком, продолжая освобождать Зейна от последних частей одежды, и Малик справлялся не хуже. Теперь им нечего было скрывать друг от друга, некуда отступать. У них оставалась последняя стена, самая желанная и самая уязвимая. Глаза Зейна восхищенно бегали по телу супруга, теперь он мог рассмотреть целиком, и у него было на это право. Сильные и стройные ноги, ровный живот, ямки, очерчивающие член. Такой большой и внушительный, Зейн невольно сглотнул. Щеки от чего-то снова полыхнули пламенем. Так сильно хотелось одеться ртом на этот член, облизать белесую каплю, что соблазнительно текла по стволу. Зейна затрясло с удвоенной силой, взгляд голодным вихрем прошелся по сильной груди, мощным плечам. Малик уже знал, как сильно могут сжимать эти руки в объятиях. Любимая шея, что уже была покрыта впечатляющими пятнами путем его стараний — Зейн целовал мужа в шею каждый день и каждый день чувствовал потребность сделать это снова. – Какой ты красивый, – восхищенно выдохнул Зейн, лаская взглядом каждый дюйм тела Лиама, и его взгляд снова приковался к члену, и это было так смущающе, потому что он не должен был ставить на первое место плотское. – Я весь... просто задыхаюсь, когда смотрю на тебя. Мне хочется дышать лишь тобой, хочется никогда от тебя не отрываться, когда мы целуемся. – Зейни, милый Зейни, – мягко прошептал Лиам, приближая губы к его лицу, и поцелуй был коротким, но очень значимым, потому что Зейн просто не мог говорить. – Ты мое совершенство, ты мой идеал. – Лиам, о, проклятье, – Зейн зажмурился, содрогаясь под волной поцелуев, что сейчас были более глубокими и уже терзали и ключицы, и грудь. – Лию...мм... Лиам словно и ждал этого, и теперь Зейн мог чувствовать его голод каждым дюймом своей кожи. Руки с силой стискивали спину Лиама, и он с наслаждением чувствовал, как под ними играют мышцы. Их тела говорили друг с другом, у них был один язык. Лиам приближался к нему сильнее, и когда случайные касания соединяли их, Зейн содрогался и вспыхивал лесным пожаром. И его горло прорезалось стоном. – Как же ты хорош в этом, – шепнул Лиам, покрывая поцелуями его живот. Зейн грациозно откинулся назад, и Пейн скользнул языком во впадинку пупка. – У тебя божественный запах. – Ты невероятный, невероятный, невероятный, – задыхаясь в словах, простонал Зейн. Его губы высохли, летний жар пропитал голодное дыхание. Кадык заиграл под нежной кожей, и Лиам поймал взглядом это возбуждающее движение. Он не коснулся члена, хотя был уже близок к тому, чтобы обхватить губами твердую плоть, вместо этого с наслаждением скользнул языком по внутренней стороне бедра, поднял гибкую ногу и поцеловал под коленом. Зейн моментально ощутил его отсутствие, и тут же метнулся, чтобы вернуть мужа обратно, но Лиам не бросил его. Он вернулся с мазью в небольшой ступке и уже помешивал её пальцем, проверяя вязкость. – Что это? – спросил Зейн, поднимаясь на локтях. Его голос был нетерпеливым, и это заставило Лиама улыбнуться. – Мне нужно тебя подготовить, – ответил он, распространяя мазь по руке, – Для чего? – Зейн нетерпеливо заерзал. По его члену медленно стекла капля, и он заметил, как взгляд Лиама становится плотоядным. Это изумительно. Он заставляет Лиама чувствовать то же самое. – Для моего члена. Ноги Зейна невольно дрогнули, и член будто стал еще тверже. Это было так больно. Эти вязкие капли уже сделали его мокрым, и внутри от чего-то всё так сладко подрагивало в предвкушении. У Зейна и раньше так было, когда они оставались наедине, но сейчас всё было иначе, особенно остро и сильно. Он почти физически слышал, как по его преграде пошла трещина. – Он... он будет во мне? – спросил Зейн, наблюдая, как Лиам возвращается на кровать и устраивается между его ног. – И ты будешь внутри меня, будешь вводить его, и твое семя, оно... оно тоже будет во мне? – Как это по-твоему еще происходит? – улыбнулся Лиам, погладив живот супруга. Член Зейна красиво качнулся, и Пейн, не выдержав, обхватил твердый ствол, поглаживая его рукой. Рука пошла вверх и вниз. – Тебе нравится? Ты ведь не боишься, я знаю, – развратно шепнул Пейн. – Ты хочешь, чтобы я это сделал. – Хочу, – сглотнул Зейн, плавясь от одуряющих ощущений. – Я, кажется, всегда этого хотел, – простонал он, толкаясь в руку супруга. – Ты... должен быть внутри меня. Лиам сжал его член у самого корня и наклонился, чтобы слизнуть солоноватую каплю с головки. Зейн выгнулся, и его стон зазвучал жалобно и резко, будто его тело оказалось разорванной струной. – Восхитительный вкус, – шепнул Лиам, щекоча его член своим дыханием. – Я бы сосал тебе каждый день. Содрогнувшись, Зейн сжал его лицо между своими коленями, останавливая в таком положении. Он уже не соображал, но чувствовал каждое движение мужа. И то, как он ухмыляется рядом с его раскрасневшейся головкой. – Так хочется? – спросил Лиам, и снова прошелся по ней языком. Зейн завыл подобно волку, и его ноги чуть не разъехались. – Не дразнись, – шепнул король, целуя местечко рядом с коленом. – Давай дадим твоей дырочке то, что она заслуживает. Его смазанные мазью пальцы скользнули по теплой промежности, слегка задевая подобравшиеся яйца, и замерли у прохода, слегка надавливая на него. Зейн слабо пискнул, его сердце стучало очень быстро, почти болело в груди. Сейчас его пульс был везде — на кончиках пальцев, под коленями, в горле, в ушах, в сжимающемся месте, куда осторожно проник палец супруга. – Ох, Лиам, Лиам, – выдохнул Зейн, заскользив на кровати. – Твой палец, он... – Да? – поинтересовался Лиам, чуть-чуть сгибая палец внутри. Зейн то сжимался вокруг него, то расслаблялся, не контролируя свои действия. Судьба смеялась над ними или благословляла их, но Зейн был словно создан для того, чтобы получать удовольствие от этого. Сейчас было непросто, и Зейн ощущал лишь сводящее с ума возбуждение от близости Лиама и того, как палец пытается заполнить его. Мазь упрощала каждое его движение. – Тебе нравится, правда, Зейни? – спросил Лиам, медленно лаская его член второй рукой. Зейн уже сжимал покрывало пальцами ног. – Скажи, что давно этого хотел. – Да, – только и смог выдохнуть Малик. Он находился на грани разумности от того, какие волшебные ощущения дарил ему муж, лаская его член и подготавливая. – Да, да, да... – Мой распутный малыш, – шепнул Лиам, снова облизывая головку и поднимая взгляд на Зейна. Он жмурился и полыхал, и это было прекрасное зрелище. – Так хочется заставить тебя стонать мое имя. Его губы попытались очертить имя мужа, но совсем высохли, и он заерзал, беззвучно поскуливая. Лиам сумел протолкнуть второй палец, и они тесно двигались внутри, расширяя его для члена супруга. О, они были прекрасны, эти его пальцы, но Зейн уже представлял, как нужно будет потрудиться, чтобы Лиам смог проникнуть в него своим членом. Пейну даже не нужно было просить его расслабиться. Зейн хотел, чтобы это случилось скорее. Кажется, на третьем пальце Зейн уже начал двигать бедрами навстречу. Это все еще было больновато, но наслаждение, что дарила ему рука Лиама, сравнить было не с чем. Горячие волны то и дело обдавали его член, и Зейн чувствовал — вот-вот и он раскрошится на части, но внезапно всё исчезло, и Малик возмущенно застонал. – Тише, родной, – проговорил Лиам, целуя по очереди одно и другое колено. – Перевернись на живот и обопрись коленями. – Но я... я хочу тебя видеть... – задыхаясь от возбуждения, проговорил Зейн. Без рук Лиама на своем теле, ему было холодно. – И я бы хотел видеть твое лицо, пока делаю это, – улыбнулся Пейн, снова погладив живот супруга. На пальцах еще осталось немного мази, и от этого прикосновения он стал скользким. – И мы повторим, и я буду смотреть, как ты наслаждаешься моим членом внутри тебя, заполняющим и растягивающим. Но сейчас тебе будет больно, если ты будешь лежать на спине. Зейн слабо выдохнул, и Лиам помог ему перевернуться. Его колени уже дрожали, а ведь Лиам даже не приблизился к подготовленной для него дырочке. Внизу живота было так горячо, почти адски пекло, и Зейн невольно покачнулся, ожидая, пока Лиам, наконец, приблизится. Муж снова огладил его тело, руки скользнули под него, прошлись по его члену и, наконец, слегка размяли ягодицы. Лиам одобрительно хмыкнул, разводя их в стороны, и его член, наконец, уперся в него. Он оказался куда больше, чем Зейн себе представлял, и принять его было действительно тяжело. Болезненная вспышка пронзила тело Зейна, но муж зашептал что-то успокаивающее в его спину, и умелая рука так правильно сжала член, что за пеленой наслаждения Малик уже не чувствовал первичного дискомфорта. Бедра мужа медленно впечатались в него, он вошел целиком, и Малик застонал так громко, что Лиам чуть не сорвался. – Лиа-ах, – захлебнулся Зейн. Крепкие пальцы сжали его член так сильно, что невозможно было дышать. И он сам так крепко сжал член мужа, что он разорвался стоном в его затылок. – Зейн, ты... Его голос потонул в очередном стоне, и Лиам, наконец, еще раз качнул бедрами. Очередной шлепок бедер о бедра, яиц о промежность. Такой жадный, глубокий звук, что хотелось в нем утонуть. Зейн сжал зубами покрывало, но это никак не помогло, Лиам уже двигался в нем, лаская член одной рукой и все его тело другой. Он получал всё и сразу, Лиам то сжимал его сосок, то ласкал живот, его жаркий шепот был в его шее, рука все время уделяла члену, и он божественно заполнял его, наращивая темп. Единожды. Дважды. Трижды. Больше Зейн не мог считать. Его хватало только на три такта, а потом всё начиналось заново. Его кожа стекала на кровать, внутренности раскалились докрасна. Даже его волосы пропитались возбуждением и пожаром, и чем быстрее Лиам двигался в нем, тем более влажным становилось его тело. Его рука двигалась с той же скоростью, желание не становилось меньше, хотя член полыхал в его умелой ладони. Зейн был близок к рыданию от наслаждения. – Мой хороший, – шептал Лиам в его шею, засасывая кожу. Его грудь скользила по спине мужа, и Зейну хотелось, чтобы он вжимался в него еще сильнее. Так, чтобы их кожу уже невозможно было отделить. – Ты такой узкий, такой горячий, Зейн. Мне это так нравится, ты совершенство. Он проник идеально, задевая Зейна так хорошо, что он чуть не растекся по кровати. Лишь пучок наслаждения разлился по всему Малику, проникая в каждый уголок его существа. В корни волос, в кончики пальцев. Теперь каждый толчок был таким, и Зейн попал в настоящую сказку, и его зажало между двумя восхитительными удовольствиями — лаской его члена и стимуляцией. – Ох, Лиам, Лиам, – от удовольствия Зейн не мог произнести что-то более связное. – Лиам, как же это... как же... хорошо... Лиам... Его жаркий шепот заглушали бесконечные шлепки, Лиам вжимался в него с такой силой, словно хотел остаться внутри навсегда. Зейн мечтал об этом. Всё просто горело, он словно стал птицей феникс, что сгорают перед самой смертью. А наслаждение было смертельным. Он вдруг понял, что сейчас произойдет, и когда ладонь Лиама обхватила его крепко, а член снова прошелся по нужной точке, Зейн выгнулся, впечатывась спиной в грудь и живот мужа, и со стоном излился на покрывало. Финальное сокращение его упругих мышц, вынудило Лиама с ревом спустить внутрь, феерично расписывая спермой каждую из его полыхающий стенок. Последняя стена между ними пала, и Зейн ошеломленно раскрыл глаза, не веря, что это случилось. Он почувствовал, как муж мягко переворачивает его на спину и разводит его ноги, с восхищением рассматривая, как собственное семя стекает на кровать. В покоях пахло ими обоими, удовольствием и близостью. Муж опустился рядом, поглаживая щеку Зейна рукой. Зейн смотрел на него абсолютно изумленными глазами, и легкая улыбка играла на его губах. Он нашел в себе силы опустить щеку на его плечо, чтобы быть ближе. Сейчас Малик едва мог пошевелиться, и это был просто подвиг. Лиам поцеловал его в висок. – Ты такой чуткий, – нежно сказал Лиам, невесомо погладив ему кончик носа. – Больно? – Прекрасно, – шепнул Зейн, перехватывая его руку и прижимая к своей груди. – Ты прекрасен. Сердце всё еще стучало удивительно быстро, и Лиам не смог сдержать счастливой улыбки.