Вторую жизнь не выбирают.

Зельеварение, последнее в этом году. Дальше только экзамен. Черт, ну зачем я выбрала вторую парту в начале обучения, с задних парт так легко смыться после урока. Снейп весь урок на меня поглядывает. Виновато и как-то с ожиданием. Ну точно, он меня просто так не отпустит, особенно после того, что увидел в моей голове — и я вовсе не про поцелуи, а про карту мародеров, Риту и шкуру василиска. Может и еще какой компромат на себя слила, но даже не заметила. А я еще не пришла в себя после изнасилования моих мозгов и не готова с ним разговаривать. Что же делать, что же делать? Смотрю на практически готовое зелье, осталось положить крылышки бронзовки. О, отличная идея! Лезу в свою безразмерную сумку и достаю сфагнум узколистный. Если я права, то взрыва не должно быть, но будет много дыма. Перехватываю взгляд Снейпа. Он смотрит на мою руку над котлом и явно понимает, что я хочу сделать. Выражение его лица сулит мне все кары небесные, но он явно не верит, что я осмелюсь. Разжимаю пальцы. — Пятьдесят баллов с Хаффлпаффа! — вопль звучит раньше, чем комочек приземляется в котел. Ух ты, эффект как от дымовой гранаты, надо будет запомнить этот рецепт. Хватаю заранее собранную сумку и пригибаясь, как солдат под вражескими пулями, бегу к выходу. Когда остальные сокурсники, кашляя, выбираются из задымленного кабинета, я уже в конце коридора. Оставшиеся дни до экзаменов успешно избегаю Снейпа, спасибо карте. А на экзаменах нас много, там бояться нечего. Экзамен по ЗОТИ принимала комиссия из министерства. Люпин после произошедшего тихонько смылся с вещами следующей же ночью, ни с кем не попрощавшись. Странный он все-таки человек. Не сказать, что плохой. И не сказать, что был плохим преподавателем — по крайней мере, пока он по ЗОТИ лучше всех. Но вот так безответственно не выпить зелье. И вот так трусливо сбежать, избегая объяснений, после того, как накосячил… Завтра Хогвартс-экспресс отправляется в Лондон. Осталось пережить вечер и ночь, и я наконец уберусь подальше отсюда. Но рано радовалась, вечером староста передает, что меня ждет директор. Габриэль провожает меня до горгульи, называет пароль, и лестница послушно везет меня вверх… — Добрый вечер, директор Дамблдор, вызывали меня? — я стараюсь застенчиво улыбнуться. — Добрый вечер, мисс Грейнджер, присаживайтесь пожалуйста, чаю? — С удовольствием, спасибо, сэр. Директор, болтая о всяких пустяках, усилием мысли накрывает на стол, чай заваривается сам, чашечки сами летят на блюдца. Засмотрелась. — Мисс Грейнджер, я хотел бы поговорить с Вами о том, что произошло между Вами и профессором Снейпом, — Дамблдор ласково смотрит на меня. Эх, я до последнего надеялась, что обойдется. Мрачно смотрю на Дамблдора и опять опускаю взгляд в чашку. Кольцо на чай не реагирует, но я на всякий случай пить не спешу, просто грею руки. — Девочка моя, профессор Снейп очень сожалеет о своем опрометчивом поступке. Ему очень жаль, что все так получилось. — «Получилось» говорят, когда от самого человека ничего не зависело. А это не тот случай, сэр. — Дорогая мисс Грейнджер, любой из нас может ошибиться, не правда ли? Но надо уметь давать людям второй шанс. Прощение — великий дар. Я неопределенно пожимаю плечами. Нет уж, идти на прямой конфликт я не хочу — не доросла еще, но и подыгрывать не собираюсь. — Гермиона, Вы знаете, что если об этом станет кому-нибудь известно, это может сломать Северусу жизнь? Да, он ошибся и поступил плохо, но разве он заслужил такое? — Вы имеете в виду, что за применение легилименции к несовершеннолетним полагается заключение в Азкабане? — Девочка моя, ну зачем Вы так? Я узнал, что Вы общаетесь с Сириусом Блэком. Гарри захотел познакомить крестного со своими друзьями — в этом нет ничего плохого. Но мистер Блэк ведь рассказывал Вам про Азкабан? Вы же не хотите профессору Снейпу подобной участи? Только Вы забыли упомянуть, директор, что Сириус был не виноват в том, за что сидел, в отличие от профессора Снейпа. Но я не стану возражать. — Директор Дамблдор, честное слово, я не собираюсь в первый же день каникул бежать в аврорат писать заявление. И в принципе, ничего подобного до сих пор не планировала, — это действительно так. Какой смысл? С таким покровителем, как Дамблдор, Снейп мог и что похуже натворить совершенно безнаказанно. — И все-таки, Гермиона, я бы хотел, чтобы Вы дали обет. Юные сердца так горячи и так скоры на решения. Сейчас Вы не собираетесь, но вот поставит Вам профессор Снейп несправедливую оценку за зелье, Вы обидитесь и расскажете кому-нибудь. И сами потом пожалеете об этом. — Уверяю Вас, директор, я не склонна столь эмоционально реагировать на оценки. — И все же, девочка моя, я вынужден настаивать. Вы дружите с мисс Боунс. Дружба — это прекрасно, и подружки часто делятся друг с другом своими переживаниями, но тетя мисс Боунс — глава ДМП. Вы сами можете ничего плохо не хотеть, просто пожалуетесь подружке по секрету, а Северусу это может сломать жизнь. Офигеть! А может, Вашему Северусу в таком случае не надо лазить по головам своих учеников? — Извините, директор Дамблдор, но обет я не дам. Если я настолько легкомысленная и несдержанная, как Вы считаете, не кажется ли Вам жестоким требовать с меня обет, ведь я из-за него могу остаться без магии или что похуже? — Не забывайте, дорогая, каждый может ошибиться. И Вы тоже. Вероятно, Вам хотелось бы в таком случае рассчитывать на некоторую снисходительность к своим ошибкам? — какой пугающий намек, — Но если Вы сами не готовы помочь оступившемуся человеку, то в свою очередь вряд ли можете рассчитывать на понимание. Вы уверены, что Вы никогда не оступитесь, мисс Грейнджер? — в голосе Дамблдора явственно звучит угроза. Я чувствую давление магии, кажется, меня буквально впечатывает в кресло сторонней силой. Наверное, примерно то же ощущают космонавты при перегрузках… — Настоятельно прошу Вас, девочка моя, подумайте как следует, примите верное решение. Дайте клятву, мисс Грейнджер, — давление всё усиливается. Нельзя бороться со стихией, я букашка перед ним. Уже ничего не соображая, онемевшими губами шепчу клятву. Прихожу в себя в коридоре, ноги дрожат, лицо мокрое. Злости даже нет, это МакГонагалл можно называть сукой за конфундус. Здесь чистый страх. Директор после всего этого с добродушной улыбкой сказал, что я умница, и заботливо посоветовал бежать собираться в дорогу. Боже мой… Бежать отсюда быстрее, надо успокоиться и подумать. На ватных ногах иду в спальню, отмахиваясь от вопросов хаффлпаффцев насчет моего нездорового вида. Еле успеваю задернуть полог и наложить силенцио. Меня накрывает истерика, свернувшись в комочек, рыдаю в голос, с подвываниями, трясясь всем телом. Вот так, Катя, решила поиграть в Мэри Сью и что-то поменять — смотри, что за это бывает. Так и не сумев успокоиться, засыпаю в слезах. *** Снейп черным ангелом неотвратимости караулит меня прямо у поезда. Пытаюсь его обойти, но он преграждает мне дорогу. — Мисс Грейнджер, на два слова. — Легилименция в адрес несовершеннолетнего карается законом, — мрачно говорю я первое, что приходит в голову. — Мисс Грейнджер… Гермиона, я хочу попросить прощения. — Дайте слово, что больше никогда не примените ко мне легилименцию без моего разрешения, — требую я. Снейп печально смотрит на меня и молчит. Мда. Выдержав паузу, зло говорю: — Видимо, Вы предполагаете, что в будущем ситуация может повториться, раз не хотите пообещать такую простую вещь. — Я очень надеюсь, что повторения не будет, — формулировочка радует. Надеется он. — Но слова не дадите? — хватит уже выкручиваться. — У Вас есть такие страшные секреты, мисс Грейнджер? — А у Вас нет?! — почти кричу, — но вряд ли Вы посчитаете это достойным поводом вламываться Вам в голову. — Вы правы… И мне действительно жаль. Молчу, смотрю в сторону школьников, которые неторопливо загружаются в Хогвартс-экспресс. Снейп тоже молчит. Не я начала этот разговор, профессор. — Мисс Грейнджер, я не могу дать Вам слово, но может быть, я могу сделать для Вас что-то еще? — кажется, он действительно хочет со мной помириться. Но вряд ли я смогу простить за такое. Во всяком случае, точно не сейчас. — После того, что сделали Вы и директор Дамблдор, даже сделать вид, что все в порядке, не получится. — Директор Дамблдор? — Снейп выглядит озадаченным. Неужели директор ему не сказал, что опасность миновала? Какая разница, потом все равно скажет. — Директор заставил меня дать обет, что я никому ничего не расскажу, — я криво усмехаюсь, — Как хорошо иметь такого защитника, правда, профессор? — Вот как, — Снейп выглядит удивленным, — Спасибо, мисс Грейнджер… — Можете не благодарить, я же говорю, он меня заставил, я не хотела это делать. Снейп мрачнеет. Интересно, профессор, проведете ли Вы параллель между моей ситуацией и своей собственной, когда Дамблдор вынудил Вас дать обет молчать о Люпине-оборотне, который Вас чуть не растерзал? Впрочем, даже если Вам действительно жаль, и Вы сейчас чувствуете себя виноватым, это дела не меняет, Вы все равно для меня опасны. Прикажет Дамблдор меня убить, Вы точно так же искренне скажете: «мне жаль» и запустите в меня аваду. Интересно, а легилименция вообще чьей инициативой была? — Разрешите, я пойду, профессор, — он молчит, я обхожу его и быстро отступаю в Хогвартс-Экспресс. Идите ко всем чертям, а я домой.