Утро будит Хёкджэ тёплыми солнечными лучами, которые не попадают в глаза из-за чёлки, но нещадно нагревают его кончик носа. Забавно сморщившись, парень потягивается и упирается лопатками в кого-то тёплого. Память услужливо напоминает — это Хичоль.
Старший уже не спит. Он почему-то водит руками по плоскому животу Хёка, и это смущает. Очень смущает. Сам по себе ночной визит великолепного Ким Хичоля является чем-то удивляющим, поражающим. А тут это…
— Что ты делаешь, хён? — шепчет младший, затаив дыхание, когда холодная рука Кима начинает уверенно двигаться вниз. Он вытягивается в струнку, ощущая, как поистине ледяные пальцы касаются тазовой косточки. Слишком холодно, потому что… Хёкджэ распахивает глаза, осмысливая свою догадку. Хичоль не просто касается его — старший дотрагивается до его кожи, просовывая руку под резинку пижамных штанов.
— Просто расслабься, Хёкки, — бархатный шёпот на его ухе и обжигающее дыхание — Ким придвигается ещё ближе и упирается острой коленкой в ногу Хёкджэ, касаясь длинными пальцами утреннего стояка младшего. Хёк хватается за запястья Кима, нервно пытаясь вытащить его руки из своих штанов, но…
— Ты не соврал. И вправду не носишь белья под пижамой, — урчит Хичоль, касаясь пухловатыми губами мочки уха младшего, жарко опаляя его своим дыханием. Хёкджэ судорожно сглатывает и мелко дрожит, когда длинные пальцы Хичоля деловито обвивают ствол его члена, начиная в быстром и ровном темпе двигаться по возбуждённой плоти.
Смущение никуда не девается, но новые ощущения перекрывают все прочие мысли. То, что происходит, кажется неправильным, ровно до той поры, пока Хичоль не начинает хрипло дышать на его ухо, словно Кима больше возбуждает именно реакция Хёка. И ведь действительно возбуждает. Хичоль прижимается к бедру Хёкджэ разгорячённым пахом, давая даже через ткань домашних штанов ощутить его возбуждение. Что бы не крутилось сейчас в голове демона Кима, тому явно нравится получать то, что он хочет. И Хёк весьма податлив в этом желании, ровно в той степени, в какой настойчив Хичоль. С тихим стоном блондин выгибается на постели, рвано двигая бёдрами навстречу руке Хичоля, и отчаянно желая. Чего желая?
— Хён… — тихо стонет Хёк, когда Хичоль беззастенчиво закидывает на него свою ногу и чуть давит на бедро, поворачивая Хёкджэ на спину. Приподнявшись на локтях, парень сквозь мутный взгляд наблюдает, как старший устраивается между его ног и наклоняется вперёд, с жадным рычанием впиваясь в загорелую шею. Еле слышно вскрикивая, Хёкджэ вздрагивает снова, но его быстро успокаивают, свободной рукой продолжая массировать член.
Откидывая голову на подушку, Хёк стонет всё жарче, цепляясь руками за футболку Хичоля и закатывая её наверх, в трудноконтролируемом желании водя подушечками пальцев по его плоскому торсу. Неожиданный порыв, Хёкджэ медленно давит ногтем на тёмный сосок старшего, и Киму срывает крышу. Он спускается обжигающими поцелуями по торсу Хёка, всё ниже, проводя холодными пальцами по животу и тут же целуя прохладную кожу. Он холодит и одновременно раскаляет младшего, заставляя желать. Желать и просить большего.
Хёкджэ не может объяснить себе, чем он заслужил те возмутительные вещи, которые делает с ним Хичоль.
«Или же потрясающие?» — ехидно вопрошает какая-то его часть, и Хёк фокусируется на тёмном, демонском взгляде Хичоля, чтобы осознать и согласиться — действительно потрясающие. Хичоль шумно выдыхает, то и дело поглядывая из-под густой чёлки на пунцового от смущения Хёка.
Хёкджэ облизывает свои тонкие губы и взволнованно задерживает дыхание, когда Хичоль начинает уделять внимание тазовым косточкам, пылко целуя их и убирая руку с паха Хёкджэ. Парень протестующе стонет и вздрагивает, пока с его бёдер начинают стаскивать пижамные штаны. Ехидный взгляд Хинима пугает и… завораживает. Краснея от того, с каким интересом Хичоль рассматривает его стояк, не стеснённый штанами, Хёк закрывает лицо ладонями, но его заставляют тут же отдёрнуть руки, стоит ему услышать тихий шёпот:
— Я не закрыл дверь.
— Ч-что? — изумлённо выдыхает Хёкджэ, приподнимаясь на локтях и с замиранием сердца наблюдая, как Хичоль сползает ещё ниже по постели, облизываясь и ухмыляясь.
«Нет…» — успевает подумать Хёк, и тут же…
— Хичоль… — он стонет в потолок, мелко подрагивая, когда его член обхватывают пухлые влажные губы. Хичоль цепляется пальцами за его бёдра, ощутимо сдавливая кожу, и медленно опускается головой всё ниже, заставляя Хёка извиваться под этой чувственной лаской и хрипло дышать. Ему стыдно и… потрясающе. Кровь тукает в висках, сердце бешено колотится, а руки неосознанно зарываются в чёрные волосы Хичоля, боясь сделать лишнее движение, но то и дело потягивая за густые пряди, когда ему становится особенно хорошо.
Он думает всё меньше, и двигает бёдрами всё увереннее, отдаваясь этому наслаждению, которое из него попросту высасывают. Ким искусный любовник, Хёкджэ догадывался об этом, но чтобы действительно ощутить это на себе…
— Что там происходит? — раздаётся сонный голос Чонуна за дверью, и Хёк вздрагивает, вскидывая голову и испуганно глядя на старшего. Неужели их услышали?
— Хён… — тихо шепчет он, закусывая губу, но парень явно не планирует останавливаться, так что Хёкджэ не находит сил на сопротивление.
«Я не закрыл дверь», — эхом стучат слова в его голове, и Хёк сильно зажимает рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Хичоль наседает всё жарче, томно всасывает пульсирующий орган, и глядит тёмным демоном, отчего ноги младшего ощутимо дрожат. Ещё и шаги в коридоре пугают его. Что, если кто-то зайдёт…
Он слышит, как кто-то берётся за дверную ручку, и холодеет, потягивая Хичоля за волосы. Он не замечает, как влажные губы сменяют длинные пальцы, но не заметить, как в твой рот упрямо проталкивают язык, жадно целуя, невозможно. Задыхаясь, Хёк напугано вслушивается в то, как ручку двери пытаются повернуть, и жмурится, коротко постанывая в горячий поцелуй. Его член ласкают всё быстрее, неумолимо сдавливая горячую головку и подводя к пику наслаждения.
— Спит, наверное, ещё, раз закрыто. Идём, послушаем, кто там, — громкий шёпот, от которого Хёкджэ понимает, как ловко его обманули. Дверь закрыта. Но адреналин бьёт по телу, кровь бурлит, дыхание перехватывает — и он протяжно стонет в губы Хичоля, отчаянно делая пару вдохов перед тем, как его накрывает волна оргазма. Пальцы ног сводит в болезненной судороге, а руки ощутимо ноют — так сильно Хёк напрягал каждую мышцу, боясь не сдержать шумные стоны, боясь, что кто-то из ребят войдёт и увидит, как он изливается в умелую ладонь старшего.
— Обманщик… — с облегчением шепчет Хёк, держась руками за плечи Хичоля и дожидаясь, когда пятна перед глазами исчезнут. Грудь тяжело вздымается и опадает, пока он хватает ртом воздух.
— Ну, раз я оказался всё-таки хорошим мальчиком, может, поможешь и мне? — раздаётся тихий шёпот около его уха, пока руку Хёкджэ берут за запястье и кладут на каменный стояк старшего. И блондин прекрасно понимает, чего от него ждут дальше.
***
— Ну неужели Хичоль решился на такое? — шепчет Реук, обхватывая себя руками и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
— А я-то думаю, чего Донхэ ночевать не пришёл в комнату, — выдыхает Чонсу, неодобрительно качая головой.
— Да он ему в отцы годится, как это вообще возможно? — возмущается Шивон, приникая, как и Йесон, ухом к закрытой двери, из-за которой раздаётся отчётливое Донхэшкино:
— Да, папочка!
— Папочка?! — Ёнун схватился за сердце, но только почему-то за сердце побледневшего лидера, а тот смущённо отвёл взгляд, из-за чего Канин растерялся ещё больше, начиная сжимать грудную мышцу Итыка.
— Ребят, Кюхёна никто не видел сегодня? — позёвывая, Сонмин выходит из комнаты, недоумённо обводя взглядом всех присутствующих.
— Слушайте, они там уже давно, — задумчиво проговаривает Йесон, поворачивая голову от двери к присутствующим. — Я и не думал, что Хичоль может так долго…
— Чонун, ты обалдел?! — раздаётся голос Хинима позади остальных. Это производит эффект неожиданности для всех. Йесон тут же подскакивает на ноги, тогда как Реук с писком падает в обморок в сильные руки Шивона. Канин и Итык отпрянули друг от друга чуть ли не на разные стороны коридора. Хичоль стоит, скрещивая руки на груди и критично оглядывая остальных. Выглядит он крайне встормошенным и достаточно бодрым, на призрака точно не походит.
— Во-первых, я могу и дольше, — он вытягивает руку и давит пальцами на подбородок Шиндона, закрывая ему рот. — Во-вторых, подслушивать нехорошо. А в третьих…
Дальше говорить Хичоль не стал, уверенно начиная прокладывать себе дорогу через ребят. Дойдя до двери, он хмыкает, прочищая горло, после чего коротко стучит:
— Кю-а, сними с себя Хэшу и надень штаны. Есть разговор.
— Кюхён?! — раздаётся хор за его спиной, звук ещё пары падающих в обморок тел, после чего за дверью становится очень тихо. Проходит несколько томительных секунд, замок щелкает и из комнаты выскальзывает Кюхён с обнажённым торсом, наспех успевая натянуть на себя джинсы.
— Все разобрались? — Хичоль обводит взглядом коридор и хмурится. — А теперь быстро разошлись. Нечего тут уши греть.
— А пошлите чай пить, — бормочет Йесон, вытаскивая Рёука из рук упавшего в обморок Шивона, и тащит поварёнка на кухню. Остальные нехотя тянутся следом, переваривать увиденное.
— Может, чего покрепче? — бурчит Канин, видимо, от шока хватаясь за задницу Итыка, чтобы успокоиться. Ну, а лидер, видимо, так удивлён, что умудряется только удивлённо охать снова и снова, не вырываясь из хватки Ёнуна.
— Вижу, что у вас всё наладилось, — Хичоль заглядывает в дверную щель, где Донхэ смущённо кутается в одеяло. — Я очень рад, но с вас потом новое постельное бельё, ясно?
Хичоль с улыбкой хлопает Кюхёна по плечу и идёт за кухню, слыша за спиной тихое:
— Спасибо, хён.
Хёкджэ, пока в коридоре происходит заварушка, тихо проскальзывает в ванную, сжимая в руках испачканную простынь и пижаму. Щеки стыдливо алеют, губы болят от укусов и поцелуев, а руки подрагивают от всех тех постыдных вещей, которые Ким Хичоль делал с ним этим утром. И, что самое смущающее — Хёку это понравилось.
— Я больше не приду, — спокойно проговорил Хичоль пять минут назад, натягивая на себя футболку, брошенную на пол. Хёкджэ никак не мог понять, как одежда старшего оказалась чистой, тогда как его пижама чуть ли не вся пропиталась липкими пятнами того наслаждения, которое было между ними. Его уверенно втрахивали в постель, сжимая белые пряди, он извивался от прикосновений горячего языка и тихо стонал в свою ладонь, боясь быть услышанным. Но почему-то Ким так легко оделся и ушёл, в своей манере.
— Я знаю, — спокойно ответил тогда Хёкджэ, кутаясь в одеяло. И... всё закончилось.
***
Ким Хичоль по-прежнему закрывает двери на ночь. Но всё равно раз в несколько дней кто-то прокрадывается в комнату Сонмина и Кюхёна и выливает стакан смузи на клавиатуру младшего. Просто потому, что тогда малыши снова поругаются, и он придёт.
Ли Хёкджэ по-прежнему лежит в постели, лишь прикрыв дверь, и ничего не ждёт. Но всё равно то и дело кто-то подбрасывает в сумку Кюхёна порванные наушники Донхэ. Просто потому, что тогда позади него снова продавятся пружины матраца, и его снова обнимут за талию, спокойно засыпая рядом до утра.
Всё это просто потому, что утром их тайны останутся за семью засовами.
