Секрет абсолютного счастья

«Льет ужасный дождь. Снова промахнулся с перемещением и угодил в болото. Пришлось перемещаться ближе к опушке леса. Надеюсь, удастся отсрочить визит в Формби. Начал простывать». В подтверждение записи Септимус звучно чихнул — благо, рядом не было ни души. Он сложил записку и спрятал ее в дупло старого дерева, надеясь, что когда Портеуса сменит другой министр, удастся собрать эти путевые записи и показать, насколько глуп и мелок этот человек. Септимус вздохнул, вспоминая, какую роль при Портеусе играл отец. Игнотус был чрезвычайно близок к Министру, он вел его записи, советовал ему принять то или иное решение. Неудивительно, что без Игнотуса Министр совершенно распоясался, а Септимуса стал отсылать в разные концы страны, и уж месяц как не показывал ему важных бумаг. В целом складывалось ощущение, что Портеус хотел отстранить Малфоев от политики. — Как бы не так, мерзкий старикашка, — проворчал Септимус. — Отец велел поддерживать и приумножать славу и богатство рода. И, не будь я Малфой, я не отступлюсь. Он встряхнул сюртук, успевший подсохнуть над небольшим волшебным костерком, надел его, начертал на дереве родовой знак — для самого себя, в первую очередь — наложил на дупло заклятие, препятствующее истлеванию пергамента, и двинулся по тропинке вглубь леса. Сюртук намок, не успел Септимус пройти и двадцать шагов. Снова появилось желание чихнуть, и он насилу сдержался. Ветви деревьев качались под порывами холодного ветра, и за ворот падали крупные капли. — Осторожнее, сынок, так и захворать недолго, — раздался неподалеку знакомый голос. Септимус обернулся и остолбенел. Справа от него шел отец. Но как же он исхудал! Септимус помнил его статным, одетым в добротную мантию, сейчас же его взору предстал скелет, обтянутый желтой кожей и одетый в рубище. Ранее шелковистые волосы походили теперь на метелку для пыли, свалявшиеся и посеревшие. — Отец? — спросил Септимус, чувствуя, как звуки застревают в горле, не в силах вырваться наружу. — Я вернулся, сынок. Проклятый Портеус послал меня на верную смерть, а я имел неосторожность взять с собой мать. Невиданная хворь пришла в город, где мы жили. Мать умерла, а я смог добраться сюда. — Но почему Кардифф? Отец, ты мог прийти домой. Я, — Септимус протянул к нему руки. — Я неизлечимо болен и не хотел рисковать твоим здоровьем. Ты еще так молод, сынок, так много предстоит тебе повидать. Я не стану подвергать твою жизнь опасности. — Стой здесь, — выпалил Септимус. — Я приведу подмогу. Умоляю, отец, никуда не уходи. Тебя вылечат! Он подумал о доме так сильно, как только возможно, и почувствовал, как его уносит прочь из лесов Кардиффа. Ноги коснулись мягкого ковра, и до ушей тут же донесся визг и грохот. Лорелей лежала на полу, сжимая в руках тряпку, и испуганно таращилась на Септимуса. — Вы, лорд Малфой, ужасно меня напугали, — проворчала она, поднимаясь и отряхивая фартук. — Решила вам окна помыть. — Отец, — выпалил Септимус. — Вилби! Вилби, немедленно сюда! Зови лекарей! — Сэр, вам нездоровится? — Лорелей бросила тряпку на подоконник, подошла к нему вплотную и принялась озабоченно рассматривать лицо. — Да, вы точно нездоровы, бледный, как мел. — Хозяин звал Вилби? — домовик появился с негромким хлопком и согнулся в поклоне. — Вилби, в Кардиффе я встретил отца, — севшим голосом произнес Септимус. — Хозяин Игнотус здесь? Но ведь хозяин Игнотус изволил отбыть вместе с хозяйкой Розалией в Индию. — Матушка умерла, Вилби, а отец очень болен. Он бежал из Индии, и теперь… — Ну-ка, погодите! — Лорелей топнула ногой, и Септимус с Вилби уставились на нее. Это уже переходило всяческие границы дозволенного, и, по-хорошему, за такую наглость простачка заслуживала хорошего наказания. — У тебя есть минута, — холодно отчеканил Септимус. — Мой отец в беде, и я не позволю прислуге… — Лорд Малфой, ваш благородный отец в полном порядке. Вчера вы изволили рассказывать о боггартах. Чудовищах, которые превращаются в самый большой страх жертвы. И вы говорили, будто ваш этот сэр Портеус вас командировал в Кардифф, чтобы вы, сэр, убедились, что боггартов там извели. Так вот, что я думаю, лорд Малфой: вы встретились не с вашим благородным отцом, а с чудищем. Чего вы боитесь, лорд Малфой? — Хозяин Септимус, — испуганно произнес Вилби. Септимус покачнулся и осел в кресло. — Он сказал, что я остался совсем один. А ведь именно этого… — Вилби, извольте принести трав для успокоения, — Лорелей поклонилась эльфу. — Нашему с вами господину нездоровится от переживаний. Вилби нахмурился, но все же исчез. — Вам бы, лорд Малфой, переодеться в домашнее. Сюртук ваш до нитки промок, да и брюки тоже. Рубаха вся в грязи. Сэр Портеус совсем вас не бережет — в такой дождь да по лесам бродить. Септимус попытался встать, но его одолела ужасная слабость. — Отец был таким худым. Как скелет, — пробормотал он. — Это было чудище, сэр, — Лорелей присела перед ним и заглянула в глаза. — Боггарт, ведь так? А ваш отец жив и здоров. Вам сейчас лучше переместиться в свои покои, надеть чистое да лечь в постель. Септимус снова попытался подняться, и не смог бы, если бы Лорелей не подставила руку. Она отвернулась и закрыла лицо руками, когда Септимус дрожащими руками стягивал с себя одежду. Он присел на край кровати, и та предательски скрипнула. Лорелей повернулась и тут же бросилась к нему. — Вот так, сэр, ложитесь. Вилби сейчас принесет травы, — она взбила подушку, подождала, пока Септимус уляжется, и укрыла его одеялом. — Вы простужены, да еще и в расстроенных чувствах из-за чудища. Это жестоко и несправедливо со стороны сэра Портеуса. — Лорелей, — слабо произнес Септимус. — Ты ведь умеешь читать? Почитай мне. Я оставил книгу в гостиной. — Нет уж, сэр, я вас одного не оставлю. Вот сейчас Вилби придет, и схожу за вашей книгой. Или повелите, чтобы он принес. Раздался хлопок, и у кровати Септимуса появился Вилби с большой кружкой, от которой отчетливо пахло успокаивающими травами. — Принеси мою книгу, Вилби. Я оставил ее на столике в гостиной. Домовик поклонился и исчез. Лорелей помогла подняться, и Септимус отпил чуть горячего отвара из кружки. По телу разлилось тепло, и дрожь в руках утихла. Он откинулся на подушки и внимательно посмотрел в глаза Лорелей. — А ты сообразительна, — Септимус слабо улыбнулся. — Я думал, простецам не понять особенностей магии, а уж особенно — волшебных тварей. — Вы, лорд Малфой, изволили хорошо объяснить, вот я и поняла, — щеки Лорелей чуть порозовели, а губы тронула смущенная улыбка. — Почему тебя так назвали? Лорелей. Волшебники, живущие в долине Рейна, говорят о речной деве по имени Лорелей, которая заманивает рыбаков пением, и их лодки разбиваются об утес, на котором она живет. — Что вы, сэр, я и не знала о таком, не говоря уж о моей бедной матушке. Да и петь я не умею совсем. Моим голосом никого нельзя привлечь. В комнате снова появился Вилби, и протянул Септимусу книгу. — Отдай Лорелей. Она будет читать мне. — Я, сэр, не так хорошо и быстро читаю, как вы думаете. Но я попробую, — пробормотала Лорелей. — Буквы-то мелкие какие! — Читай, — устало протянул Септимус и отпил еще немного отвара. — Из всех существ, что населяют мир, нет опаснее Василиска, — медленно прочла она. Голос Лорелей звучал совсем иначе. Говорила она резко, чуть крикливо, а вот читала плавно, словно кутая слова в мягкий бархат. Через какое-то время в голове все поплыло, и Септимус почувствовал, что проваливается в сон.