Секрет абсолютного счастья

Штормовой ветер сбивал с ног, и Септимусу приходилось прилагать немалые усилия, чтобы хотя бы оставаться на ногах, не говоря уж о том, чтобы продвигаться вперед. — Лорд Малфой, сэр, что же вы так легко оделись, — рядом появился низенький человечек в теплой мантии. — Пройдемте, мы обосновались вон в той пещере и решаем, что же делать дальше. — Разве вам не понятны ваши дальнейшие действия? — громко спросил Септимус, перекрикивая рев ветра, но человечек, кажется, решил, что Септимус разгневан, а потому подхватил его под руку и быстро повел к укрытию. — Мы, лорд Малфой, не хотели вас прогневить, — залепетал он, как только они оказались в пещере. Пахло сыростью, зато хотя бы не дуло. Септимус чарами создал себе удобное кресло, опустился в него и уставился на человечка. — Позвольте отрекомендоваться, Анктуоус Осберт, руководитель отдела по взаимодействию с миром простецов. Мы, милостивый сэр, уж неделю по этим местам рыщем в поисках свидетелей недавней, с вашего позволения, неурядицы. Келпи, понимаете ли. Очень своенравные звери, не договоришься с ними. Септимус фыркнул. — То есть с драконами у вас договориться получалось? Осберт крякнул и заозирался по сторонам. —Лорд Малфой изволят шутить, — он криво улыбнулся. — Мне, если желаете знать, с драконами не доводилось, я больше по людям. Простецы, знаете ли. Глуповатый и внушаемый народец. Особенно если вы хорошо владеете заклинаниями для работы с памятью. Септимус поджал губы. Лорелей целую неделю просидела у его кровати, читая ему книги и поддерживая беседы на столь разнообразные темы, что ни глуповатой, ни внушаемой Септимус бы ее не назвал. — Ближе к делу, господин Осберт, — произнес Септимус, и в его голосе послышалась сталь. Осберт испуганно уставился на него, снял шляпу и принялся протирать блестящую от пота лысину мятым платком. — Вы, милостивый сэр, поймите, простецы глуповаты, но некоторые из них и хитры. Вдруг кто захотел против волшебников играть, да вот и попрятались от нас, окаянные. Сотня их была, вот что нам сказали господа, которые Келпи утихомиривали. А простецы-то от испугу поразбежались, и мы только девяносто изловили да память им подправили. А еще десяток никак найти не можем. — Так разыщите их, — Септимус нахмурился. — Или вы не лучше простецов? Целый отдел чародеев, которые владеют магией, не может найти десяток простецов? — Так они же фабрик понастроили, — Осберт снова протер лысину и заискивающе закивал. — Не явлюсь же я на фабрику с опросом. — Нужно будет — явитесь, Осберт, — отрезал Септимус и поднялся с места. — Все воспоминания о выходе Келпи из морских вод должны быть уничтожены. Это ваша работа. Он повел палочкой, и кресло, на котором он сидел, растворилось в воздухе. — Слова настоящего министра, — Осберт закивал. — Все будет сделано, лорд Малфой. Вы слышали? За работу! Последние слова относились к его подчиненным, которые стояли у стены, не произнося ни слова и с опаской глядя на Септимуса. Как только Осберт прикрикнул на них, они принялись по одному отбывать, растворяясь в воздухе. Наконец, Септимус остался с Осбертом наедине. — Вы, милостивый сэр, будете отменнейшим Министром, — Осберт потер влажные от пота руки. — С чего вы взяли, что я буду Министром? — Септимус слегка опешил, и в последний миг успел собраться и не подать виду, что удивлен. — Полно вам, лорд Малфой. Все это знают. Старик Портеус готовит себе смену в вашем лице. Вы бы слышали, как стонал отдел по регулированию магических популяций после вашего разгромного доклада. Ах, как вы их прищучили-то. Уж при таком-то Министре, как вы, общество пойдет по правильному пути. Септимус поморщился. Отец, может, и привык, что перед ним так открыто лебезили, но Септимус с таким сталкивался нечасто, а потому ощущал себя некомфортно. Слова Осберта словно липли к его коже, и хотелось немедленно принять ванну. — Только между нами, милостивый сэр, — Осберт подошел совсем уж близко и зашептал Септимусу в ухо. — Сдается мне, старик Портеус засиделся в Министерском кресле. Септимуса передернуло от кисловатого запаха, который исходил от собеседника. — Не буду задерживать милостивого сэра, пойду, — Осберт низко поклонился и исчез, оставив Септимуса одного. Он снова взмахнул палочкой, наколдовывая кресло, уселся в него и достал пергамент и перо. «Осберт слишком раболепен и совершенно мне не понравился. Уверяет, будто я должен стать Министром. Ну да это он заискивает. Меня же эта перспектива не прельщает ни капли. Хотя кое в чем Осберт прав, Портеус засиделся. Он изволил отослать меня на остров Мэн, в то время как я неделю был болен и страдал. Никакого уважения. Кто такие Натчбуллы? Какие-то полукровки. Малфои же, древний и уважаемый род. Портеус меня мучит из зависти, не иначе». Он сложил лист вчетверо, высек на стене пещеры трещину, вложил в нее пергамент, засыпал свой тайник песком и начертал поверх родовой герб. — Вряд ли Натчбуллы могут похвастать родовым гербом или имением, — пробормотал Септимус и перенесся к дому. Конечно же, из-за смятения в мыслях он угодил на проселочную дорогу на добрых полмили южнее дома. Он даже не успел выругаться, когда услышал женский визг и гогот двух грубых голосов. — Отпустите меня немедленно! Он узнал этот голос, убаюкивавший его всю предыдущую неделю. Септимус обнажил палочку и двинулся на звук. Поначалу он просто шагал, но громкий треск рвущейся ткани заставил его перейти на бег. Тропа резко повернула, и Септимус увидел на небольшой поляне Лорелей и двух омерзительных с виду простецов. Один из них прижимал бедняжку к дереву, пытаясь задрать подол платья, разорванного на груди, второй же приставил короткий нож к ее горлу. От злости у Септимуса в глазах затуманилось и он взмахнул палочкой. Полыхнула зеленая вспышка, и ублюдок с ножом упал замертво, а его приятель испуганно обернулся и уставился на Септимуса. — Л-л-лорд, — прошептал он, рухнув на колени. — Это моя служанка, — холодно произнес Септимус. — Простите, лорд, мы не знали, — заблеял мерзавец. — Ложь. Вся деревня знает, что Лорелей отправили ко мне в услужение. Вы хотели поглумиться над ней? Или вы хотели поглумиться надо мной, изувечив мою прислугу? Отвечай! — Я, сэр, забыл, что она к вам пошла. Да и нечего слоняться по лесам одной. Септимус бросил короткий взгляд на корзинку, лежавшую на тропе. Вокруг рассыпались красивые, крупные яблоки. — Она пошла в деревню по моему поручению. Ты лжешь. И за ложь ты будешь наказан. Круцио! Септимус никогда не использовал это заклинание, только слышал о нем. Он и подумать не мог, что мерзкий человечишка будет так кричать и извиваться. Но гнев горячим огнем разливался по телу, и Септимус ничего не мог с собой поделать. — Круцио! Мерзавец извивался, верещал, стонал и умолял о пощаде. — Лорд Малфой, — слабо простонала Лорелей, держась за дерево. Она была так испугана, что и шагу не могла ступить. Септимус вдохнул и снял заклятие. — Лорд, сэр, — пролепетал простец, со страхом глядя на Септимуса, и попытался подняться. — Авада Кедавра, — второй раз это было еще проще, чем в первый. Простец рухнул в грязь и больше не шевелился. Лорелей коротко пискнула и упала в обморок. Септимус опустил руки и окинул взглядом поляну. Гнев схлынул, уступив место спокойствию и даже равнодушию. Септимус взмахнул палочкой, собирая яблоки в корзину, затем провел чарами над платьем Лорелей. Он повесил корзину на сгиб руки, подхватил на руки Лорелей и сосредоточился на гостиной имения. — Хозяин Септимус вернулся! — встретил его писк Вилби. — Хозяин Септимус? Эльф с недоумением уставился на Лорелей, которую Септимус держал на руках. — Что случилось? — Подготовь гостевую спальню, Вилби, да успокаивающие травы. На Лорелей напали, — бросил Септимус и бережно опустил свою ношу в кресло единственно за тем, чтобы отставить в сторону корзину. Затем он снова подхватил Лорелей на руки и двинулся к гостевой спальне. Когда Септимус вошел, Вилби уже заканчивал приготовления. — Принеси чистую ночную рубашку, да переодень ее. Я пока побуду у себя. Позовешь, когда все будет готово. Он уложил Лорелей на кровать и вышел, прикрыв за собой дверь. Мысль о том, что бедняжка совсем беззащитна, не давала ему покоя. — Что было бы, если бы я не промахнулся с перемещением? — спросил Септимус сам у себя, и его прошиб холодный пот. — Мерзкие, грязные простецы. На одно короткое мгновение он забыл, что Лорелей и сама простачка. — Хозяин Септимус, — Вилби заглянул в спальню. — Все готово. — Принеси отвар. Я сам напою Лорелей. Вилби удивленно пискнул, но спорить не стал. К тому моменту, как Септимус вошел в гостевую спальню, на тумбе у кровати уже стояла кружка с отваром. Вилби видно не было. Септимус присел на край кровати и осторожно тронул Лорелей за руку. — Просыпайся, — он старался, чтобы голос звучал мягко. — Лорд Малфой, сэр, — прошептала она и приоткрыла глаза. — Я… Я хотела набрать яблок для вашего стола. Я уже возвращалась… Наверное, не стоило туда идти. Я виновата… — Ты не виновата в том, что эти двое оказались ублюдками, — Септимус помог ей сесть и протянул кружку с отваром. — Пей, это поможет тебе успокоиться. Ты ни в чем не виновата, Лорелей. — Что с ними теперь будет? — тихо спросила Лорелей. — Не знаю, — Септимус пожал плечами. — Если местные их найдут, то похоронят, наверное. Если нет — сгниют так или будут съедены волками. Лорелей ошеломленно уставилась на Септимуса. — Вы ведь не… — Убил их, да, — спокойно ответил Септимус. — Пей. — Я боюсь вас, лорд Малфой, — прошелестела Лорелей, но кружку из его рук все же приняла и стала пить маленькими глотками. — Не бойся, Лорелей. Я жесток только с теми, кто угрожает мне или моим друзьям, — мягко произнес Септимус, забрал у нее пустую кружку и поставил на тумбу. — А теперь спи. Ты слишком сильно напугана.