Южная Америка. Ампаро. 03 января 2002 г.
Роберт быстрым шагом пересекал внутренний двор лагеря. Хуарес, пыхтя и слегка прихрамывая, следовал за ним. - Что ты ещё задумал, Роберто? Одной глупости тебе мало? - Если я не вмешаюсь, они же просто убьют его! Этого нельзя допустить, - Роберт даже не поглядел на друга, упрямо шагая вперед. - И что, вновь явишься к Хавьеру с очередной просьбой?! Да, брось! Подумай, ещё раз. Хавьер и так будет в бешенстве, когда узнает, что произошло в Эдит на самом деле. А тут ещё и этот американец. Стоит ли подставляться ради него?! - Он помог нам. Или ты забыл? Хуарес вздохнул. - Откуда же в тебе столько сострадания, Роберто! Я просто диву даюсь. - Не беспокойся, Пабло, - Роберт оживился и хлопнул друга по плечу. – В случае чего, с плеч полетит моя голова, а не твоя. - Ну, уж нет, дружище! Мы вместе влезли в это дело, вместе и будем выпутываться. Я с тобой до конца. - Отлично. Тогда подожди меня здесь. Я скоро буду. - Что за… - Поверь, мне так будет лучше, - парень улыбнулся, а Хуарес что-то недовольно пробурчал. Роберт видел, как из приземлившегося пять минут назад вертолета выгрузили закованного в кандалы Билли Коэна и под конвоем повели к посту охраны. «Они наверняка, поймали его в джунглях… Мерзавцы!» Роберт искренне желал помочь плененному американцу. И не только в силу данного умирающему Надалю Торресу обещания. Он хорошо знал методы подручных Идальго, и понимал, какая судьба ждет пленника. «А таковой никто не заслуживает». Оставив Пабло на улице, Роберт вошел в особняк Хавьера и настроился на непростой разговор, но когда оказался у кабинета хозяина сразу понял – что-то не так. Дверь была слегка приоткрыта, а за ней раздавался едва слышимый стон. Опасливо войдя в комнату Вальенте от неожиданности замер на месте. Запрокинув голову назад, Хавьер полулежал в своем роскошном кресле. Осунувшееся бледное лицо утратило прежнее выражение свирепости и властности, рот был открыт, а руки беспомощно повисли. Пребывая в бессознательном состоянии, он тяжело дышал, испуская хрип. Сейчас могущественный руководитель наркокартеля выглядел беспомощным и немощным человеком. И Роберт с сожалением отметил эту страшную перемену. Осознав, что случилось, он мгновенно бросился к столу и схватил телефон. - Фелипе, где ты, черт побери?! – в сердцах прокричал Роберт в трубку. – Быстрее в кабинет Хавьера. У него приступ! Не дожидаясь помощи, Роберт аккуратно поднял обмякшего патрона и перетащил на широкий диван. Он приподнял его голову и подложил под неё подушку. Затем закатил рукава своей форменки – вернувшись из Эдит, он даже не успел привести себя в порядок. Одежда была вымазана в грязи, пыли, темно-бурых пятнах – засохшей крови Торреса, волосы растрепаны, а лицо украшено ссадинами. Не прошло и минуты, как Фелипе, вбежал в кабинет и едва сам не лишился сознания, завидев своего хозяина в столь ужасающем состоянии. - Не стой же! Давай сюда таз с холодной водой! – прикрикнул на него Роберт. Советник тотчас пришёл в себя и в течение короткого времени снабдил парня всем необходимым, включая запрошенные медицинские приборы. После чего, Роберт внимательно осмотрел Идальго, проверил пульс, давление, реакцию зрачков, приложил компресс и совершил прочие неотложные действия под неусыпным взором Фелипе. - Как он? - К счастью, сердце в порядке, - Вальенте вытер взмокший лоб. – Так, что это не инфаркт. Похоже на приступ мигрени, усугубившийся нервным истощением. Он ведь жаловался на головные боли? - Да. - А сколько часов он тратит на сон? - Почти не спит. - А питается как? Советник покачал головой. - Все ясно. Его организм сильно утомлен. Сейчас ему нужен покой. Никакого беспокойства в ближайшие дни. Любая физическая и умственная активность будет ему только во вред. Ты понимаешь серьёзность ситуации? – Роберт испытующе посмотрел в глаза Фелипе, совершенно позабыв о различиях в их статусе. - Понимаю, – такой решительный взгляд просто исключал иного ответа. - Но это должно остаться между нами. Сеньор, не хочет, чтобы кто-то знал, что ему нездоровится. Никто не должен знать. Только ты и я. Роберт помолчал, потом кивнул: - А теперь давай перенесем его в другую комнату. Двое мужчин аккуратно уложили Хавьера Идальго в его спальне. Фелипе снял с хозяина обувь и накрыл легким одеялом, а Роберт плотно зашторил окна, погрузив комнату во мрак. - Открывайте шторы только ночью. Яркий свет ему сейчас ни к чему, – шепотом произнес Роберт. Оба задержали дыхание, когда неожиданно услышали слабый голос Хавьера: - Подойдите. Фелипе и сам не знал, что будет так трудно наблюдать своего патрона в столь беспомощном состоянии: глаза его были полуоткрыты, речь едва слышимой. Им пришлось буквально склониться над ним, чтобы разобрать слова. - Возьми дела на себя, Фелипе. А Роберт тебе поможет, - произнес Хавьер, не сводя с них взгляда. - Вам нужно отдохнуть. Прошу вас, ни о чем не беспокойтесь! – Фелипе произнес это так трепетно, что Вальенте невольно поразился. - Не подведите меня, вы оба, - отчетливо проговорил Идальго и закрыл глаза. Фелипе склонил голову, послушал тяжелое дыхание хозяина и, кивком позвав с собой Роберта, вышел в коридор. - Наблюдение за его состоянием поручаю тебе, - громко произнес советник. – Скажи, что тебе необходимо и тебя всем обеспечат. От этого теперь зависит слишком многое. - Ваши люди поймали в джунглях невиновного человека, - Роберт настолько резко сменил тему, что брови Фелипе взлетели вверх. – Его необходимо отпустить, пока… - Это тебя не касается. Делами занимаюсь я, Вальенте. - Насколько я понял, Хавьер попросил меня помочь тебе в этих делах. Я собственно, это и делаю. Мало того, что этот безумный Васко устроил резню в деревне, так вы ещё и схватили не того. - Не забыв… - Я выступаю в твоих интересах, Фелипе. В моей просьбе нет никакого личного интереса. Повторяю ещё раз. Человек, которого схватили в деревне Эдит – невиновен, и он не должен пострадать. Как и все жители деревни Эдит! – на последнее Роберт сделал особенный акцент. Фелипе немного поразмыслил, затем ответил: - Так и быть. Я все улажу. А ты позаботься о хозяине. Хуаресу показалось, что прошла целая вечность с того момента, как Вальенте скрылся в недрах особняка, и когда он наконец-таки появился, Пабло не смог сдержать радости. - Ну что? – нетерпеливо спросил он. - Похоже судьба на нашей стороне. - А яснее нельзя выразиться? - Мы выиграли немного времени для нашего друга. Пойдем, расскажу по пути. Когда они дошли до охранных помещений, Хуарес был уже в курсе всего и пообещал держать язык за зубами. Вдвоем они зашли к начальнику караула Асмейда и Роберт спросил, где содержат доставленного час назад заключенного. - Что, Роберто, хочешь познакомиться с новичком? – со смехом проговорил Асмейда. – О, уверен, он тебе понравится. Ведь вы с ним почти земляки! - Асмейда, приятель, - вмешался Хуарес. – Не томи и просто пропусти нас. Мы по делу. - Все ради тебя, сержант! – начальник караула передал ключи своему помощнику, и иронично склонив голову, пригласил войти. Грязный и сырой подвал по внутреннему убеждению Хуареса ничем не отличался от застенков испанской инквизиции. Пропитавшаяся влагой лестница уходила вниз на добрых три этажа. С тянувшейся вдоль стены трубы стекала холодная вода. В воздухе видал аромат сырости и разложения. Коридор на последнем этаже освещала лишь одна тусклая лампочка, тогда же, как в узких и вонючих камерах не было ни окон, ни другого искусственного освещения. Поэтому Роберт не сразу разглядел, облокотившегося о стену и закованного в наручники Билли Коэна. Увидев гостей, он повернулся. - Боюсь парни, что я добегался, - то ли с иронией, то ли с грустью произнес Билли. – Пожалуй, так будет даже лучше. - Ещё нет, - ответил Роберт и приблизился к решетке. – Пока мы живы, с тобой все будет в порядке. На секунду повисла тишина, нарушаемая лишь писком сновавших по коридору крыс. В полутьме Роберту показалось, что узоры на руке Билли ожили, и принялись медленно поглощать его. Но, вглядевшись, Вальенте заметил, стекающую кровь. Рана на руке Коэна снова начала кровоточить. - Парни, я благодарен вам за поддержку, но с вас и в правду хватит. Оставьте это! - Послушай, мы постараемся помочь тебе и выдать тебя за случайного человека. Не отвечай на их вопросы о случившемся в деревне, прикинься, что ничего не понимаешь. В течение суток попробую вызволить тебя из этой камеры. Вот, - Вальенте протянул ему бинт. – Пока обмотай руку, а потом я обработаю рану. - Спасибо. Но теперь послушайте и вы меня, - Коэн прижал лицо к решетке. – Вы мне ни чем не обязаны и не должны подставляться из-за меня. Если почувствуйте опасность, не вздумайте сюда соваться. Слышите? За свою жизнь и свои поступки отвечаю только я. Вы ни как не облегчите мою совесть, если вас пришьют по моей вине. Пабло, наблюдавший за диалогом, восхитился стойкостью и мужеством американца, и для себя решил, что он однозначно заслуживает помощи. - Хорошо! – Роберт протянул руку, и Коэн крепко её пожал. – А пока держись. Когда Роберт и Хуарес поднялись наверх, их встретил Асмейда со странной улыбкой на лице. - Ну, как, проведал земляка, Роберто? – спросил он. - Отвянь, Асмейда, - отмахнулся Хуарес. - А я думал, вам интересно будет узнать. Буквально, минуту назад звонил Фелипе. Вашему заключенному повезло. Его отправляют в Los serpientes sagradas. Трудовой лагерь. - Когда? – спросил Роберт. - Вроде бы сегодня вечером. «Не самое лучшее развитие событий, но лучше чем допрос в этой грязной дыре». Роберт знал, что в трудовой лагерь сгоняли тех, кому намеревались сохранить жизнь и Билли Коэн, похоже, получил малый, но все, же шанс. Когда этим же вечером Билли Коэна загружали в военный грузовик для транспортировки, в числе провожающих был и Вальенте. Перед выездом, Роберт, как и обещал, обработал рану американца и принес немного еды. Кругом стояли наемники «Священных змей» поэтому, когда они вышли на улицу Роберт и Коэн не проронили ни слова. В сопровождении двух солдат заключенного проводили в кабину и пристегнули цепями к полу. Прежде чем двери захлопнулись Билли, и Роберт успели обменяться взглядами. Наблюдавший за ними Хуарес отметил, что их безмолвный диалог, похоже, был понятен обоим. - Нужно придумать, как проникнуть в этот трудовой лагерь, - произнес Роберт, поворачиваясь к Пабло, после того, как грузовик скрылся во тьме. - Я знал, что ты это скажешь. Но не беспокойся, у меня есть одна идея.* * *
10 января 2002 г. Южная Америка Трудовой лагерь Los serpientes sagradas, в 100 км. от особняка Хавьера Идальго
- Пошевеливайтесь, обезьяны! Я не собираюсь весь день тратить на вас! Карлос Кастанеда был неприятно удивлен, когда ему сообщили о его назначении на роль «счетовода» в трудовом лагере. Вместо заслуженного отдыха – трое суток без передышки гоняться за беглыми каторжниками под проливным дождем – он теперь вынужден был любоваться шеренгой усталых, грязных мужчин, согнанных из соседних деревень. Пользуясь своими широкими связями, Хавьер умело манипулировал политиками и СМИ, затыкая рот особо правдолюбивым. Так что массовых исчезновений людей из поселений никто «не замечал». Кастанеда задавался вопросом, кому он обязан такой честью – лицезреть полсотни полных ненависти каторжников. Знай, он, что это дело рук не забывающего обид Пабло Хуареса, сержанту бы наверняка не поздоровилось… тем более что он находился тут же – прибыл полчаса назад и направился к коменданту на прием. «Инспектор, мать его!» Кастанеда вполголоса выругался и окинул устало ссутулившегося пожилого человека мрачным взглядом. - Ты! Имя и род занятий? - Эусебио Диас, - отозвался тот тихо, не поднимая головы. – Земледелец. - Выглядишь отвратительно, - презрительно бросил Кастанеда. Начал накрапывать противный дождь, и это отнюдь не могло улучшить настроения надсмотрщику. Он метко плюнул на потрепанные ботинки старика и лениво замахнулся плеткой. Диас вздрогнул, но не двинулся с места. Это разозлило Карлоса; он снова поднял свое грозное оружие – но тут его руку кто-то перехватил. Кастанеда обернулся и встретился взглядом с широкоплечим высоким парнем. Серые глаза были холодны. - Не надо, - негромко посоветовал парень. Кастанеда сразу узнал его: за короткое время Билли Коэн стал самым трудным заключенным лагеря. Бунтовщик без страха, упрямец, гордый и несгибаемый, он сплотил вокруг себя всех каторжников, став в их глазах едва ли не символом свободы. Кастанеда аж задрожал от радостного предвкушения. «Сейчас ты у меня попляшешь!» - Кажется, ты раньше не пробовал вот этого, - он показал плетку, осклабился. Коэн отпустил его руку так быстро, словно обжегся, и улыбнулся. Ничего хорошего надзирателю эта улыбка не сулила. - Перегибаешь палку, - по-испански негромко сказал он. Строй заволновался; теперь все смотрели на этих двоих. Охранники на вышке тоже засуетились, но пока не вмешивались. Карлос выдал одно из самых своих изысканных ругательств и замахнулся. Коэн уклонился, резким движением выхватил плетку и отбросил ее в сторону. Карлос, ничуть не растерявшись, воспользовался моментом и нанес ему сильный удар в живот. Это послужило сигналом к началу схватки. Пропустив первый удар, Билли остановился на миг, приходя в себя, потом ринулся вперед. Опыта в подобных схватках ему было не занимать, злости в качестве направляющего фактора тоже хватало с избытком. Кастанеда был изворотлив и хитер, и одинаково хорошо работал как правой рукой, так и левой. Дождь усилился, и косые холодные струи били по лицу, плечам и спине. Где-то в глубине безразличного темно-серого неба родился злой ветер, раскачивавший верхушки деревьев с такой яростью, словно пытался вырвать их с корнем из земли. - Давай, гринго! – Кастанеда отскочил назад, поманил Коэна. – Дай мне повод убить тебя медленно. Кто-то сунул в руку Билли нож. Лейтенант колебался всего секунду, прежде чем вытащить его и показать надзирателю. Карлос довольно ухмыльнулся и с готовностью вытащил свой нож из-за голенища высокого ботинка. Тусклый свет направленного на площадку прожектора отразился от лезвия. Охрана, кажется, не собиралась пока вмешиваться, увлеченно наблюдая за дракой и обсуждая детали. Коэн вздохнул и приблизился к противнику, ощущая внутри только странную пустоту и апатию. Убить Карлоса без последствий для заключенных было невозможно. Умирать самому тоже не хотелось. Кастанеда подзадоривал его, награждая малоприятными эпитетами на местном диалекте, вызывая хохот у своих коллег. Коэну надоело ждать непонятно чего, и он решительно двинулся вперед. Карлос ухмыльнулся, неожиданно развернулся и сделал выпад в сторону противника. Билли ушел назад, потом выпрямился и выбросил руку с ножом вперед – тоже безрезультатно. Оба стояли в полутора метрах друг от друга, с напряженным вниманием ловя каждое движение оппонента. Кастанеда замахнулся, Билли блокировал удар; лезвия столкнулись, высекая искры, но почти сразу, же Карлос ловко отвел свой нож в сторону, перекинул из правой руки в левую, подарил Коэну усмешку: - Твоя очередь удивлять. Билли изобразил отчаяние и словно бы в последней попытке достать противника взмахнул ножом наискосок, стараясь сделать так, чтобы Кастанеда хотя бы чуть-чуть открылся. Надзиратель купился – поставил блок и с легкостью отбил атаку, но для этого ему пришлось немного сдвинуться с места. Коэн плавно повел ножом снизу вверх, и ему удалось зацепить Карлоса: на груди у того появилась кровавая полоса. - Удивил? – поинтересовался равнодушно Билли, отступая назад. Кастанеда прорычал что-то невразумительное и рванулся вперед. Коэн приготовился отбить атаку… но ни тот, ни другой не учли погодных условий. Надзиратель поскользнулся на мокрой земле, упал назад, но быстро сориентировался и поставил подножку. Билли упал в лужу, но вовремя заметил взметнувшийся клинок и перекатился в сторону. Карлос вскочил на четвереньки и собирался ударить его в бок, но Коэн подставил свой нож. Кастанеда вынужден был отступить, а через мгновение оба были уже на ногах, тяжело дыша и собираясь продолжить опасный поединок. Дождь все усиливался, видимость ухудшалась, и надо было поскорее заканчивать схватку. Опасный и короткий танец клинков закончился неожиданно – в тот самый момент, когда Карлосу удалось прорвать оборону противника. Билли кинул быстрый взгляд на свое плечо – из глубокой раны текла кровь, снова посмотрел на Карлоса. Тот ухмыльнулся, сделал выпад вперед, явно целясь в горло лейтенанту, но тот перехватил его руку своей левой и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, обрушил правый локоть на горло. Кастанеда еще некоторое время простоял на месте, с недоверием и изумлением глядя на Коэна, а потом повалился наземь, хрипя и держась за перебитое горло. Моментально наступила тишина, нарушаемая только звуком падения капель и тяжелым дыханием Билли. Он с трудом выпрямился, весь мокрый, грязный и безмерно уставший. Нож плюхнулся в воду. Коэн не сопротивлялся, когда налетели охранники, грубо заламывая ему руки, и поволокли прочь. Провожала их напряженная, недобрая тишина. Его бросили на землю перед административным корпусом. После гибели Кастанеды надзиратели резко изменили свое отношение к трудному заключенному с безразличного на агрессивное. - Твое имя! – потребовал главный надсмотрщик, глядя на парня сверху вниз. Билли поднял голову. Из носа текла кровь, губа была разбита. - Попробуй задать мне этот вопрос завтра. Кто-то схватил его за волосы и резко потянул голову назад, обнажая горло, к которому тут же приставили лезвие ножа. - Твое имя, выродок! - Хватит! – вмешался только что подоспевший Хуарес. Смерив мучителей Коэна презрительно-холодным взглядом, он протянул Билли руку и помог встать. Затем еще раз оглядел надзирателей, собравшихся в круг, подобно стервятникам: - Если я еще раз увижу, что вы оскорбляете или бьете заключенных, я не буду церемониться, - его голос обдавал холодом. – Никаких предупреждений не будет. Вариант «настучать» тоже не пройдет. Так что ведите себя хорошо. Он развернулся и уверенно зашагал к медицинской палатке, поддерживая Коэна. Тот прихрамывал. - Отличная речь, - негромко заметил лейтенант, усмехнулся. – Ты был в деревне, верно? - И не только там… долгая история. Коэн, если я правильно помню? – Хуарес раздвинул полог, помог Билли пройти и сесть на стул. - Уильям Коэн, в прошлом – лейтенант морской пехоты, ныне – заключенный трудового лагеря. Похоже, решетка уже становится для меня доброй традицией, – не без горькой иронии отозвался парень. Хуарес сел на койку напротив, изучая лицо собеседника. Сержант задумчиво смотрел на лейтенанта, теребя рукав куртки. - Я вижу, ты внял нашим советам и ведешь себя крайне тихо. Решил пойти по стопам Че Гевары? - Неужели я так популярен? – не удержался от смешка Билли, поморщился от резкой боли в плече. - Даже, более чем, - уверенно сказал Хуарес. – Постарайся больше не бросаться своим громким именем и не лезть, куда не надо. А то тебя прикончат до того, как мы с Робертом вытащим тебя из этой дыры. Ты все понял? - Да, понял, - уже серьёзно ответил Коэн. - Отдыхай, а я пока выясню ситуацию. Билли хмыкнул, посмотрел на кровоточащую рану. - Жди вестей, - сказал на прощание Хуарес и вышел под дождь. Через несколько минут в палатку вошла медсестра, Билли настороженно посмотрел на неё, посуровел. Повозившись с инструментами, девушка, наконец, повернулась к Коэну. Со строгими зелеными глазами и упрямо-скорбно поджатыми губами, она показалась Билли очень симпатичной. Не говоря ни слова, она начала осматривать плечо парня. Тонкие черты лица, словно бы сияющая изнутри кожа, маленький упрямый подбородок… «Черт побери, неужто в моей душе все еще живы ростки романтики?» - Ничего серьезного, - сообщила она бесстрастно, не глядя ему в глаза. - Немного неожиданно… - Что именно? - Не думал, что встречу здесь врача, - честно признался Коэн. – Наверняка, и зубы рвете? - Вообще-то это не было мечтой моего детства, - немного ворчливо отозвалась она. – Но никогда не знаешь, каким будет завтра. В ясном голосе послышалась печаль. Билли дождался, пока она на него посмотрит: - Вас похитили? - Как и многих других, - она превосходно владела собой. – Держите. Это обезболивающее и снотворное. Сейчас я зашью рану, а потом отдохнете несколько часов, и все будет в порядке. Билли кивнул и почувствовал, что усталость накатила с новой силой, и у него нет ни единого шанса выиграть этот неравный бой. - Тогда вы не будете против, если я отключусь? - Не буду. Почти провалившись в пучину беспокойного сна, ощущая, что девушка осторожно смывает с его лица кровь и грязь, он выдавил: - Спасибо… Как ваше имя? Девушка, наконец, улыбнулась ему – несколько смущенно, но доброжелательно, и аккуратно отвела его волосы со лба: - Хуана Надаль Торрес.* * *
11 января 2002 г. Ампаро. Особняк Хавьера Идальго.
Впервые за свою долгую и бурную карьеру Хавьер Идальго оказался в бессрочном отпуске по состоянию здоровья. Вызванные этим удручающим фактом внутренний дискомфорт и раздражение продлились недолго и уже через пару дней, после приступа могущественный наркобарон наконец-то, понял, что обрел редкую возможность собраться с мыслями и взглянуть на свою жизнь новыми глазами. К огромному удивлению Фелипе, хозяин полностью отошёл от дел, и даже самые важные доклады выслушивал со скучающим видом, не давая абсолютно никаких указаний. Он отстранился от всего и не принимал в своих покоях никого, кроме старого советника, который полностью взял на себя ведение дел картеля и Роберта Вальенте – ныне лечащего врача и личного телохранителя. С последним он частенько уединялся в своих покоях и вел беседы, неизвестные даже Фелипе. Ни кому в картеле «Священные змеи» и в голову не могло прийти, что в столь тяжелый не только для организации, но и всего континента период их вождь оставил бразды правления, и не покидает пределов своего особняка. Многолетний помощник и советник Идальго настолько мастерски выполнял свой долг, что его указания, даваемые от имени хозяина ни у кого не вызывали сомнений. Но все это совершенно не касалось самого Хавьера, который взял себе за правило, как, ни в чем не бывало прогуливаться в своем обширном саду. По его приказу была убрана вся охрана, так что никто не мог наблюдать его снующим в полном одиночестве от дерева к дереву. Позднее, после очередного обследования в особняк вернулась Мануэла. Никогда она ещё не видела своего отца в столь нехарактерном для него состоянии. Его лицо, которое, всегда казалось ей строгим и жестким, приобрело какое-то отрешенное, с примесью грусти выражение. Его голос утратил прежнюю твердость и теперь казался необычайно мягким. Он стал сам заходить к ней в комнату (чего раньше никогда не делал), нежно брал за руку и выводил в сад. Часами они просиживали в беседке, слушая приятное журчание воды в фонтанчиках, шелест зеленой листвы и пение птиц. Не выпуская её руки, отец подводил свою дочь к установленным в клумбах цветам, что-то рассказывал, указывая при этом на деревья, и иногда улыбаясь. Мануэла не могла поверить, в столь разительную перемену в поведении отца и впервые начала чувствовать к нему, что-то большое, чем просто страх. В ней затеплилась любовь. Искренняя детская любовь к своему родителю. На глазах старой служанки воочию наблюдавшую трагическую историю этой семьи, наворачивались слезы при виде того, как сияла Мануэла, всякий раз выходя со своим отцом на прогулку. Однажды вечером, когда они в очередной раз сидели в беседке, завернувшись в плед, Хавьер попросил Мануэлу спеть песню. Ту самую колыбельную, что она напевала всякий раз, когда вспоминала о матери. Девочка вопросительно глянула на отца, сжала его ладонь и начала петь. Роберт Вальенте слышал прекрасный, ласкающий слух голосок Мануэлы. Он и не думал подслушивать. Просто завозился, допоздна разгребая бумаги, полученные от Фелипе. Замерев у окна своего временного кабинета, он слегка приоткрыл шторы и не шевелился, пока песня не закончилась. Глядя на то, как Мануэла негромко плача сильнее прижимается к своему отцу, к горлу Роберта невольно подступил ком. Девочка плакала неустанно повторяя: - Папа…папа…папа… И невооруженным взглядом было видно, как вспыхнувшая после многолетнего отчуждения родственная любовь захлестнула обоих. В тот самый момент, когда они особо в этом нуждались. Роберт Вальенте не знал своего отца, но все, же постарался представить себе, какой, же счастливой чувствует себя Мануэла, в момент воссоединения с отцом. Трудней было представить себе душевное состояние Хавьера. За последнее время, Идальго открылся Роберту с другой неожиданной стороны. Во время их частых бесед, парень выяснил, что патрон не лишен человеческих качеств, любил юмор, разговоры о своем детстве, а иногда мог быть просто мрачнее тучи. Именно эта противоречивость и сбивала с толку, и не позволяла дать однозначную оценку его натуре. Возможно, повлияла болезнь, но Вальенте чувствовал, что в душе Идальго произошел надлом, последствия которого ещё не проявили себя до конца. Но, пока Мануэла, казалось, счастливой, он был спокоен. «Она это заслужила. Они оба…» Вальенте мог поклясться, что видел, как в сгущающейся тьме, глаза Хавьера Идальго наполнились влагой. Но, к сожалению, он не мог читать мыслей своего хозяина. Вглядываясь в колышущиеся кроны, и слушая плач девочки, Хавьер стал отчетливо представлять себе, что должен сделать. В его голове созревал новый план.* * *
11 января 2002 г. Южная Америка Трудовой лагерь Los serpientes sagradas, в 100 км. от особняка Хавьера Идальго
Билли Коэн устало опустил лопату и провел рукой по взмокшему лбу. Солнце палило как никогда и большинство каторжников уже готовы были просто лечь и умереть. Однако безумные вопли и хлесткие словечки, вылетающие из уст надсмотрщиков возвращали изможденных мужчин с того света, и они вновь брали орудия в руки и продолжали работать. Их группа из тридцати пяти человек готовила площадку для строительства некоего здания, которое, по мнению Коэна мельком видевшего чертежи, скорее походило на подземный бункер. Парень немного перевел дух и вновь принялся орудовать лопатой. Вскоре объявили перерыв, и Билли направился к своему углу – под мощное дерево, листва которого обеспечивала хоть какую-то прохладу. Завалившись на землю, он вытянул ноги и закрыл глаза. Хуарес не появлялся несколько дней, а Роберта он и вовсе больше не видел, но их незримое присутствие ощущалось. Охранники его более не донимали, а закованные в кандалы братья по несчастью тем более. Так, что жизнь, в общем-то, устаканалилась. «Если её вообще можно назвать жизнью…». Кто-то потряс Билли за плечо и прежде чем он открыл глаза, в его руке оказался небольшой сверток. Визитер удалился, не проронив ни слова. Оглядевшись Коэн, развернул сверток и увидел ломоть свежего хлеба, кусочек вяленого мяса и маленькую флягу с водой. Аромат, источаемый мясом, растревожил воспоминания о былой жизни и заставил Билли тяжело вздохнуть. Затем он слегка улыбнулся и бросил благодарственный взгляд в сторону видневшегося через ограждения лазарета, будто знал, что адресат этой улыбки наблюдает за ним и отвечает таким же добрым взглядом. Парень на самом деле знал, от кого пришёл гостинец, ибо получал его уже не в первый раз. «Вчера сыр, позавчера фрукты…». Юная медсестра Хуана Надаль Торрес делала все, чтобы облегчить пребывание одинокого гринго в заточении. Билли настолько отвык от чьей-либо помощи, что поначалу и сам не верил, что кому-то не безразлична его судьба. Зародившиеся в этом уголке земли между ним и сразу несколькими людьми дружеские отношения в череде бесконечных погонь и бессонных ночей стали для бывшего военного первым лучом света. «Да, Коэн. Ты так долго был заперт в своем мирке, что и забыл уже о существовании нормальных человеческих отношений, когда человеку не обязательно знать другого, чтобы протянуть ему руку помощи». Он сразу же вспомнил загорелого парня и невысокого испанца старанием которых, он все ещё был жив, и мысленно в который раз отблагодарил их. После небольшой трапезы, которую Билли разделил с одним из пожилых товарищей, день прошел не так погано, как мог бы и после пронзительного визга надсмотрщика, заключенные стали разбредаться по баракам. Единственного же американца отправили в лазарет, где ему каждые сутки меняли повязку. Такое стало возможным благодаря требованиям Хуареса, который вполне оправдал свое звание инспектора и заставил пойти весь лагерь на послабление в отношении заключенных, при этом ненавязчиво подкрепив свои пожелания, приказом сверху. Так, что регулярные визиты Коэна к врачу, никто не осмеливался отменять. А парень и сам не заметил, как каждый день с нетерпением ожидал очередной встречи со своим врачом. В палатке, как и всегда, кроме Хуаны никого не было. Она встретила его своей очаровательной улыбкой и указала на стул. - Честно говоря, я даже не знаю, как отблагодарить тебя, - произнес он, садясь и выпрямляя свою руку. - А ты и не благодари. Поверь, это самое малое из того, что я могу сделать, - она аккуратно разрезала повязку на его руке и бросила её в раковину. - В положении, в котором оказался я, этого более чем достаточно, - уверенно отметил он. - Странно… - Что именно? - Эта интонация в твоем голосе. Ты говоришь, как очень одинокий человек. Так, будто уже давно ни с кем не делил своей радости, или печали, - она бросила на него быстрый взгляд и заметила, как его серые глаза потускнели. - Так и есть, - ответил он после недолгой паузы. – По правде говоря, я уже и забыл, когда последний раз вот так, просто общался с другим человеком и не чувствовал бы при этом опасений за свою жизнь, не оглядывался бы по сторонам, ожидая ударов исподтишка… Жизнь в бегах отчуждает тебя от людей, вселяет в сердце недоверие и подозрение. Черт! Ты даже, не представляешь, как забавно слышать от самого себя подобное признание, после стольких лет самообмана. - Но был, же кто-то, кому ты доверился. Кто-то, на кого ты мог положиться? - Да, был один человек, который помог мне. Фактически сохранил мне жизнь и дал второй шанс. Шанс начать все сначала. - И твоя судьба была не безразлична этому человеку? - Думаю, да. Иначе бы он и не стал помогать мне, - в памяти стали всплывать обрывки воспоминаний: зеленая поляна, красивый рассвет, взгляд чистых и ясных глаз Ребекки Чемберс. Но Билли мигом отмел их и повернулся к Хуане. - Только вот полученным шансом я не воспользовался. Для меня цена спокойной жизни оказалась слишком высока. Или может быть, я её просто не заслужил? Так или иначе, во всем случившемся мне некого винить, кроме себя. - Я и не прошу тебя кого-то винить, - она пристально посмотрела на него. – Ведь жизнь способна давать нам не только один шанс. Никогда не поздно начать все сначала. А вера в обратное – неминуемая дорога вниз. - Что ж, Хуана, ты не просто лекарь, ты ещё и философ, и если мне удастся выбраться отсюда живым, постараюсь оправдать твое доверие. Кажется, я раньше не спрашивал. Как давно ты уже здесь? – спросил Билли. - Почти год. - Немалый срок. - Когда находишься в подобных обстоятельствах, время тянется бесконечно, - Хуанита замерла, вспоминая тяжелые дни, проведенные сначала в ужасной темной камере, затем в какой-то лаборатории, где у неё постоянно брали кровь и проводили какие-то исследования, и наконец, в одном из особняков Хавьера Идальго, где она познакомилась с дочерью своего похитителя Мануэллой Идальго. - Тебе нужно бежать отсюда Хуанита. Такому человеку, как ты не место в этой клоаке. - И что потом? Пока эти бандиты правят нашей землей, мне и моему народу, никогда не будет покоя. Ты просто не понимаешь. Власть Идальго простирается гораздо дальше и мой побег ничего не изменит. Скорее усложнит ситуацию. А я не хочу, чтобы пострадали мои близкие. В частности, мой бедный отец. Билли поджал губы, вспомнив выражение лица умирающего Надаля Торреса. Да, он знал, что старейшина, выходивший его и подаривший кров над головой в деревне Эдит, приходился отцом этой девушке, которая так же, как и её родитель, оказывала ему помощь. Но сказать ей правду о случившемся Коэн не осмеливался. Из-за этого он чувствовал себя паршиво, но быть вестником таких новостей ему было не по нраву. - Но, знаешь, я и не думаю унывать, - неожиданно весело проговорила Хуана. – У всех у нас есть свой персональный ангел-хранитель, который не оставит нас в беде. - Даже так? - Да, и как бы это ни звучало, я уверена, что он придет за мной. Эта вера и помогает мне жить дальше. - Ангел-хранитель… - У тебя он тоже есть. Просто ты забыл про него. - В этом нет нужды, когда я получаю гораздо больше. Помощь таких людей, как ты. Билли осмотрел новую повязку на своей руке и бросил на девушку благодарственный взгляд: - Спасибо тебе! - Не за что. Обещаю, завтра на обед, достать для тебя, что-нибудь новенькое.* * *
26 января 2002 г. Ампаро. Особняк Хавьера Идальго.
Время бежало, и Роберт сам не заметил, как управляясь делами в картеле, и помогая Хавьеру поправить здоровье, почти миновал январь. Вместе с Хуаресом они постоянно отслеживали судьбу Билли Коэна и раздумывали, над тем как бы скорее вызволить его из этого треклятого трудового лагеря. Роберту запрещалось покидать территорию особняка – такова была изначальная договоренность с Фелипе. Так, что основную функцию посредника брал на себя Хуарес, который уже пару раз навещал американца. Однако Рейгадас выдумал сержанту новое задание, которое продлилось целых две недели. Поэтому только сегодня утром, когда Пабло возвращался из Сан-Вильи, ему удалось-таки навестить Билли. Не успел Хуарес прибыть обратно в Ампаро, как Роберт мгновенно принялся его расспрашивать. Чтобы облегчить любопытство друга Пабло пересказал все в подробностях. - Вижу местный загар пошел тебе на пользу, приятель! – произнес сержант, протягивая руку, когда они остались вдвоем в палатке. Билли Коэн и вправду подгорел на солнце, и как ни странно выглядел куда лучше, чем в момент их встречи в деревне Эдит. - Да, уж. Грех жаловаться. А ты я вижу, сбросил ещё пару фунтов. - А как же, - Пабло подтянул брюки. – Приходится следить за своей фигурой. - Ага. Я слышал у Идальго строгая диета, - со смехом отметил Билли. В течение двух минут они обменялись последними новостями, Хуарес передал привет от Роберта и выяснил, нуждается ли в чем-нибудь американец. Вскоре с улицы донесся клич водителя, который уведомил Хуареса о том, что конвой готов трогаться. - Послушай, - произнес Билли, вставая. – Я знаю, что вы для меня делаете, и благодарю вас за это. - Брось, приятель. И не думай, таким образом, от нас отделаться. Мы это уже проходили, - дружелюбно ответил Пабло. - Но сейчас речь о другом. Вот, - Коэн протянул сержанту мятую бумажку. - Что это? - Если со мной, что-то случится и вам придется уносить ноги, найдите этого человека. Он надежен и сможет помочь вам. Просто скажите, что вы от меня, и он не оставит вас. - Это все что он сказал? – спросил, переминаясь с ноги на ногу, Роберт. - Да, - ответил Хуарес. - Ты, знаешь, должен сказать, что парень держится молодцом. Этот гринго невероятно крепок. - С этим я согласен. Но испытывать свою крепость в подобных условиях вредно для здоровья. Нужно, скорее его вытаскивать оттуда. - Знать бы ещё как? А если честно, то нам бы не помешало всерьез задуматься и о том, как нам делать ноги. Время-то тикает, а ситуация легче не становится. К тому же неизвестно, что придет в голову Хавьеру, когда он очухается. - Твоя, правда, Пабло, - с тревогой в голосе произнес Роберт. – У меня у самого плохое предчувствие. Очень плохое. Но пока я не сделаю, того, зачем пришел, я не сделаю и шага отсюда. Но вот ты мог бы… - Проехали, Роберто. Лучше вот посмотри, - Хуарес улыбнулся и протянул другу клочок бумаги. – Думаю, Коэн дело говорит. Учитывая обстановку, нам вполне может понадобиться помощь постороннего. - Наверное, ты прав, - ответил Роберт, возвращая бумажку. – Держи её у себя на всякий случай. Склонившись над кипой бумаг, Фелипе, что-то усердно читал. Его сгорбившаяся фигура терялась в высоком кресле, и он даже не сразу обратил внимание на то, как скрипнула дверь, и кто-то вошел в комнату. Подняв утомленные глаза, он увидел Хавьера Идальго. Спокойный, но решительный взгляд был устремлен куда-то в сторону. В руках он держал свои солнцезащитные очки, а в кобуре на его поясе висел хромированный парабеллум. - Оставь это, - махнув на бумаги, произнес Идальго. – Созывай всех, включая Эль Буске. Я хочу, чтобы сегодня вечером они были у меня. - Повестка дня? - спросил Фелипе резко, поднимаясь. - Пора покончить с этими распрями и вернуть нам контроль. Не нужно было никаких других слов, чтобы Фелипе понял – хозяин вернулся в строй. «И, похоже, настроен, серьёзно. Отличный знак!» Советник, и не подозревал насколько был прав. Время, проведенное вне бизнеса, позволило Хавьеру детально все обдумать. Мысль, вызревавшая в нем все это время, наконец, обрела четкие очертания. Идальго, подготовил свой план и намеревался осуществить его во, чтобы то ни стало. «Даже, если придется утопить в крови весь континент!». Файл № 21В Шестое управление. Директору Морленду Кейну.
Настоящим подтверждаю организацию Хавьером Идальго встречи членов синдиката «Священные змеи» 01 февраля 2002 г. Прилагаю подробности, переданные информаторами. Идальго принял решение. Зачистка состоится в ближайшее время. Искренне Ваш, Стэнли Траск.