Драко Малфой и Неизбежность

      Первая неделя сентября вышла скомканной и напряженной. Выходка Малфоя не осталась без внимания и мусолилась на каждой перемене, обрастая, как фыркнул Забини, «абсолютно безвкусными зверствами». Хаффлпаффцы шептали, что слышали из его купе, как он вместе с другими слизеринцами восхвалял взгляды Того-Кого-Нельзя-Называть, рейвенкловцы говорили, что, пока он шёл к дверям Хогвартса, ущипнул Паркинсон за зад, и что вообще выглядел таким взъерошенным, будто использовал карету не по назначению, но самыми отличившимися, конечно же, оставались гриффиндорцы, которые распространяли слухи о том, что он попытался проклясть любимого Поттера еще на вокзале, но потерпел сокрушительное поражение, конечно же.       Панси каждый день трудовой недели умудрялась притаскивать им с Забини новые подробности, безудержно веселясь над «всеобщей тупостью». Блейз только сыто улыбался. Он любил скандальное внимание, даже если оно касалось его лишь косвенно. Через неделю и даже больше, чем через неделю, эта тема так и не выдохлась. Конечно, если бы Драко перестал закатывать рукава рубашки и пренебрегать мантией, то перемывка его косточек уже начала бы сворачиваться, но Драко решил взять всё от этих последних теплых деньков. Так что споры по поводу его скандального поведения никак не желали стихать.       Их условный восьмой курс, а на самом деле мешанину из воевавших семикурсников и бывших шестикурсников, никто из профессоров не щадил, домашней работы было так много, как будто — ха-ха — завтра война, и Драко с головой забирался в учебу, лишь бы отвлечься. Он понимал, почему оказался так популярен, даже ему метка жгла глаза, он так и не смог к ней привыкнуть, что уж говорить о других. Вслух он никогда не жаловался, мысленно тоже старался этого не делать. Тогда в карете он принял решение и теперь жил с ним. Просто жил. Сидел в библиотеке, пропускал ужины, вел воспитательные беседы с Макгонагалл, писал письма матери, приноравливался к новой палочке и раздувал костер в груди мыслями о Поттере. Тот никак не комментировал произошедшее и не вступал в открытую вражду. После войны между ними наступил негласный, стеклянный мир. Золотое Трио делало вид, что Слизерина попросту не существует. И Драко отчаянно гнал от себя мысли, что на самом деле они вели себя так всегда, и как только Малфой перестал их открыто задирать, у них отпала всякая нужда самим вступать в конфликты. И будто этого было мало, Драко казалось, что его намеренно избегают. Это было практически невозможно, но они ни разу случайно не пересеклись с Поттером: ни в коридоре, ни в проходе между партами, ни в Большом Зале — магия, не иначе. Оказывается, он потратил всё лето, думая о том, как же избежать очкарика зря, потому что теперь тот избегал его! И это было… так неожиданно и нагло, что Малфой просто приходил в высшую степень недоумения.       Прямо сейчас он сидел в библиотеке, пытаясь сконцентрироваться на переводе рун. Сдавать работу надо было уже в понедельник, и он хотел бы закончить её до наступления выходных, а значит это дообеденное окно пятницы должно было быть использовано максимально толково. Но как сконцентрироваться? Драко вытянул руки вдоль едва заполненного пергамента и вздохнул.       Ни Блейз, ни Панси не выбирали Древние руны; Паркинсон вместо них ходила на Прорицания, а Забини на Прорицания и Нумерологию. Все остальные предметы у них были практически идентичны, лишь Блейз отказался ходить на Зельеварение — настолько сильна была его неприязнь к профессору Слизнорту.       Драко перевел взгляд со своей домашней работы на Черную Метку, развернув руку так, чтобы было удобнее рассматривать это темное магическое пятно. Давным-давно крестный говорил, что со временем она будет всё тусклее и тусклее, пока не станет призраком из еле заметных серых штрихов. Может быть, на его желтоватой коже так и было, но, смотря на белизну своего предплечья, которая волей-неволей десятикратно усиливала чернильные линии… Драко сомневался. Но что ж. Забини прав — Малфой должен помнить свое прошлое, каким бы омерзительным и паршивым оно ни было, он должен усвоить преподанный жизнью урок и нести бремя бывшего Пожирателя смерти с высоко поднятой головой. Как слизеринец, как потомственный аристократ и как Малфой — если он сам не сможет принимать и уважать себя, то кто тогда? Слишком долго он был слабым, глупым, тщеславным мальчишкой. Драко положил ладонь на Метку, та была холоднее всей остальной кожи, источая какую-то могильную стужу. Жизнь за всё берёт свою плату, а за трусость вдвойне: кровью, болью и унижением. Панси старалась передавать им самые нелепые и смешные слухи, но Драко знал, что большая часть чужого коридорного шёпота — это жестокие, полные яда слова о том, что такие, как он, не имеют права на прощение, не имеют право даже смотреть в глаза «светлой стороне». Слишком многие семьи пострадали от рук Пожирателей смерти, и ученикам Хогвартса было глубоко плевать, что Драко не принимал в этом прямого участия и не имел выбора — многие желали его крови. Слишком многих задевало то, что он умудрился избежать правосудия — он — единственный сын Пожирателей, который принял Метку и отделался легким испугом. Грегори Гойл, Винсент Крэбб, Теодор Нотт — их не было в Хогвартсе — двое заключены в Азкабан, один мертв.       Подростки жестоки. Драко знал это на своем личном примере; подростки, обуреваемые жаждой расплаты — опаснее в тысячи раз. Вспомнились самоуверенные слова Панси: «Да, я бывший Пожиратель смерти, но за меня вступился сам Поттер, так что отсосите в сторонке!» Это было бы смешно, если бы не было так тупо. Решись кто действительно отомстить ему и пустить его кровь, никакой Поттер спасать его не станет. Драко чуть сжался, ссутулив плечи. Весь шестой курс он украдкой от самого себя надеялся, что Избранный всё поймет и остановит его — Драко, которому было поручена непосильно тяжелая задача. Сначала он принял её с радостью, как же, ведь это такая честь! Но чем больше проходило времени, тем менее наивным становился Малфой. Темный Лорд и не рассчитывал на то, что он справится, он хотел устроить демонстрацию для отца — публичная казнь сына за совершенные ошибки. Поттер, к его чести, всё действительно понял, чутье на чужие козни у него было отменным. Жаль, что слишком поздно начал шевелиться. Жаль, что вместо помощи Поттер скорее выбрал бы устранение одной заносчивой белобрысой задницы. «Очкастый урод», — хмыкнул про себя Малфой.       Рядом скрипнула половица, и, невесомо вздрогнув и выпрямившись, Драко перевел взгляд вправо. Дыхание сперло — мимо в компании Обноска с каменным лицом прошёл Поттер. Драко молниеносно отдернул руку от Метки и подобрал ослабевшими пальцами перо, намереваясь продолжить брошенную работу и вообще создать образ бурной деятельности. Уизли наградил его насмешливо-презрительным взглядом, но воздержался от комментариев.       Драко мысленно выругался. Замечтался в библиотеке и наглаживал метку, вот ведь.       Раньше он был самоуверен, самовлюблён и чувствовал себя поистине королём, за спиной у которого был успешный, всегда выручающий отец, куча денег и бесконечное уважение одноклассников. Сейчас же все перевернулось с ног на голову — Драко будто постоянно находился в обличье ненавистного хорька, на которого направлены взгляды всех собравшихся отобедать в Большом Зале. Его малфоевской натуре претила эта неуверенность, всё в нем сопротивлялось ей. На место его аристократической бледности пришла бледность болезненная, Панси говорила, что он выглядит как обычно, но ему нужно больше есть мяса, Блейз лишь качал головой каким-нибудь особенно неприятным утром после бессонной ночи и накладывал на него маскирующие чары, которые скрывали синяки под глазами, опухшие красные веки, лопнувшие капилляры и выравнивали его серый тон кожи. Он говорил, что его явная нездоровость слишком портит его образ «Слизеринского принца». Драко взвинчивался: «В смысле образ?»       Гриффиндорцы, тем временем, мало того, что не ушли, так ещё и уселись всего через пять столов от Драко. Направив всё внимание на руны, он пытался абстрагироваться от этой нелицеприятной компании. И как ни странно, но не думать о Поттере в присутствии Поттера оказалось легче, чем в отсутствии. И Драко отказывался анализировать этот феномен. Спустя час он остался почти доволен проделанной работой, скоро начинался обед, и можно было сворачиваться с чистой совестью. Драко бережно свернул исписанный пергамент, сегодня перед сном он быстро доделает работу, отлевитировал — под внимательным взглядом мадам Пинс — книгу к ближайшему книжному шкафу и сложил в сумку все письменные принадлежности. Поднимаясь, Драко бросил быстрый взгляд в сторону гриффиндорцев, отмечая как Уизли резко дернул локтем, заливая весь стол, себя и пергамент чернилами. В прошлые года Малфой бы в голос расхохотался и отвесил бы парочку премерзких комментариев, но сейчас он как завороженный застыл, смотря на палочку в руке Поттера, в которую интенсивно всасывались чернила. Он убирал грязь палочкой Драко Малфоя — из темного боярышника, умеренной упругости, 10 дюймов, чуть заостренная и такая его. Светлые глаза против воли Драко округлились, он смотрел на неё, как заворожённый. Естественно, он предполагал, что Поттер будет использовать её, но сейчас он четко видел это — больше никаких догадок, Гарри Поттер предпочёл украденную палочку своего врага! Драко видел это хамство в чистом виде прямо перед собой. Негодование боролось с тёплой щекоткой в желудке. Его палочка. Драко неосознанно прочистил горло, поперхнувшись слюной, но пожалел об этом за мгновение до совершенного действия — Поттер слегка покосился, тут же встречаясь с малфоевским ошалелым взглядом.       Драко опять вспомнил то ощущение, охватившее его на вокзале, — тишина на двоих, разливающаяся, как эти чернила, интимная, схватила его полувздох и не давала выдохнуть. Глаза в глаза. Шёпот былых проклятий отразился от стен и накрыл виной плечи. То, чего так боялся, то, чего так желал. Он столько раз мысленно кричал слова благодарности и прощения на востоке, слыша, как само естество этого мира осмеивает их на западе. Он был в ловушке — за пазухой у своих демонов. Драко с силой дернул на себя сумку, громыхнул стулом, чуть его не уронив, и двинулся на выход, под неодобрительные окрики библиотекарши. Он так долго искал примирения, но находил только костьми грохочущую вражду. Драко пытался припомнить, когда Блейз накладывал на него в последний раз маскирующие чары, потому что ему вдруг показалось, что он покраснел.       На обеде он сидел сердитый и взвинченный. То, что поднялось в нём в библиотеке, не давало ему покоя и не имело объяснений. Но Панси, подлетевшая вместе с Забини на несколько минут позже него, казалось, ничего не замечала и вообще срать хотела на его закидоны. Блейз коротко кивнул ему и тут же дернул палочкой. Хлесткий ледяной холод тут же ударил Драко по лицу, магия его одноклассника всегда была несколько грубой, прямо как черствый кусок хлеба, брошенный ему подачкой.       — И что на этот раз? — не скрывая глумливые нотки, спросил Забини. — Ты выглядишь как мертвец, вблизи смотреть страшно, Панси, дай ты ему уже какой-нибудь крем что ли.       Драко с прохладным недовольством взялся за вилку. Если друзей иногда хочется убить, то он постиг всю глубину этого бесполезного чувства. Панси внимательно осмотрела его лицо и пожала плечами.       — Ты придираешься, Блейз, он просто плохо спит и мало ест, крем тут не поможет.       Драко сжал челюсть. Он знал, что сдал еще летом, если раньше он блистал холеной красотой, укладывал волосы, подбирал одежду к цвету пера и просто очень сильно заморачивался, то сейчас… мягко говоря ему было не до этого. Сменил вектор приоритетов. Но слушать, что кто-то считает тебя настолько некрасивым, и использует маскирующие чары, дабы его эстетические вкусы не страдали, было по меньшей мере неприятно.       — Поттер увидел, что я увидел, как он пользуется моей палочкой, — с плохо скрытым раздражением проговорил Драко.       Правда правдой, но говорить, что на самом деле его вывело из колеи не то, что он увидел палочку, а то, что он при этом испытал, он не собирался. Интересно, Поттер с друзьями делится своими чувствами; настоящими, глубокими чувствами, это принято или перебор?       Драко кратко задумался об этом, накладывая себе овощи. Ему не хватало энергии, но даже смотреть на мясо почему-то стало противно, внутри была кровь. Сжарившаяся или сварившаяся, или выпаренная кровь. Он не мог это есть. Не мог об этом думать и не хотел. Его организм протестовал против вегетарианской диеты изо всех сил, но это не было пустым капризом, Драко правда был не в состоянии есть бывшее живое существо. Он осознавал это, но пока игнорировал намеки Панси на услуги колдопсихолога и психотерапевта. Он с трудом сдерживал дрожь пальцев, и постоянно боролся со сном и с головной болью, и как только ложился в кровать, мучился от бессонницы. Замкнутый круг. Черт, это было смешно, но это было. Посттравматический стресс. С чарами маскировки он чувствовал себя чуть лучше, будто бы свободнее и увереннее, потому что знал, что хотя бы не напоминает покойника. Надо бы и самому их освоить, чтобы не полагаться на всяких засранцев Блейзов с их грубой магией-одолжением.       — Ладно, — сказал Забини, смотря куда-то ему за спину. — Давайте сегодня вечером прогуляемся до Выручай-комнаты.       Панси, которая набрала полный рот тыквенного сока, ошарашенно уставилась на него. Громко сглотнув, она придвинулась чуть ближе.       — Зачем?       Драко тоже интересовал этот вопрос. Блейз, как бы хорошо они не ладили, был той ещё тёмной лошадкой. Драко ни в чём не был уверен, но мог поставить половину своего состояния на то, что у Забини клубились свои какие-то странные планы насчёт их компании. Это интриговало и отталкивало одновременно. Драко не любил быть использованным и играть по правилам, которых не знает, но он всё ещё пытался научиться дружить. Ради этого, наверное, иногда принято наступать себе на горло. Надо посоветовать Поттеру издать книгу «Дружба для чайников» или что-нибудь ещё в таком роде, потому что Драко очень сомневался в каждом своём шаге по отношению к Блейзу Забини. Тот опять бросил блестящий взгляд поверх его плеча, и Малфой еле сдержался от того, чтобы обернуться и проверить, что там такое, сил на это, если честно, не было.       — Вы забыли, что у нас там есть незавершённое дело? — отчётливо проговорил он, потом улыбнулся и придвинулся ближе к столу.       Драко и Панси переглянулись, сходясь во мнении, что Блейз немного чокнутый, подумал Драко, ёбнулся, подумала Панси.       — Шучу, не смотрите на меня так. Ходят слухи, что Трелони там прячет запасы алкоголя, хотел бы проверить, вдруг найдем чего, тогда и помянуть Винсента можно.       — Ты терпеть его не мог, — скептически протянула Панси, цепляя кусочек рыбы.       — К тому же вряд ли там что-то осталось после Адского пламени, — поддержал Драко её скептический тон.       — Я слышал, как это обсуждала Макгонагалл с Флитвиком, — Блейз отрезал маленький кусочек стейка и тщательно его прожевал. — Они говорили, что магия Хогвартса сама начнёт всё восстанавливать, но они, тем не менее, летом пытались помочь ей. Что там в итоге, я не понял, но посмотреть стоит.       Драко пожал плечами. Он не горел желанием идти в Выручай-комнату, но, наверное, стоило. Стоит ходить по местам неприятных воспоминаний, чтобы помнить, что всё уже позади. Это просто место. Место, в котором он осознанно защитил Поттера, место, в котором погиб Винсент, и место, где Поттер тут же вернул ему должок потрясающим полётом на метле. Панси громко поставила кубок на стол, из-за чего пальцы Драко дрогнули. Он должен был сходить в Выручай-комнату, чтобы убедиться, что всё это было. Было и прошло.       Пообедав, они вместе отправились на Трансфигурацию, преподавателем которой всё также оставалась Макгонагалл, несмотря на пост директора школы.       — На всех факультетах скоро начнутся отборочные в команду по квиддичу, — сказала Панси, когда они подошли к пока ещё запертому кабинету. — А у нас что, ничего не сказано, кто вообще капитан?       — Я капитан, — ответил Драко.       Он отошел от двери в класс и выглянул в окно. Смотрел в это небо точно также, как и летом, когда только-только получил письмо из Хогвартса, сжимая побелевшими пальцами значок. В это бесконечное серое небо сумасшедшего Бога, который придумал жизнь и смерть. Квиддич. Драко тогда только отошёл от новости, что его отец заключён в Азкабан, и вот ему сказали, что он капитан команды в сраной школе. У него тогда началась тихая истерика, это было так абсурдно. Так неуместно. Так старо и абсолютно, до крайности, не про него. Новость из другой жизни, которую он давно покинул, в которой он давно умер. У него хватало проблем и без этой личной ответственности. Видимо, Макгонагалл всеми силами пыталась вернуть их в привычное русло, только вот межфакультетские соревнования вдруг стали казаться такой ерундой. Когда-то он мечтал стать капитаном, он представлял, как гордо пройдётся по Большому Залу, сверкая значком, и уж точно разгромит наконец-то Поттера в пух и прах и вырвет победу для своего факультета. Сейчас амбиции Драко чуть поумерили пыл, он знал, что здорово проигрывает герою Магического мира в навыках ловца. Тем же вечером он отправил письмо директору, с просьбой назначить другого капитана. Это казалось правильным. Однако Макгонагалл ответила, что обдумает это позже — в сентябре, если он опять обратится к ней.       — Но ненадолго, я хотел отказаться.       — Правильно, куда с твоими хоречьими мозгами людьми руководить, — раздался язвительный комментарий со стороны.       Драко так погрузился в свои мысли, что совсем не заметил приближение гриффиндорцев. Резкий голос Уизли чуть не заставил его подпрыгнуть, он даже не сразу нашёлся с ответом. Но, к счастью, у них была Панси:       — Ты бы прикрыл свой лягушачий рот, Уизли, — зашипела Паркинсон, мгновенно заводясь. — Ты-то в команду можешь попасть только через постель героя.       Рон задохнулся и яростно покраснел, тут же отвечая не менее красноречивым выпадом в сторону Панси, которой только дай повод поругаться, это дело она любила сильнее всего. По правую от нищеброда руку, практически напротив, расслабленно стоял Поттер, никак не вмешиваясь и не отдёргивая своего зарвавшегося дружка. И какого, спрашивается, Салазара? Драко хотел скрестить руки на груди, но остановил себя, слишком уж это защитный жест. Он дернул подбородок вверх и достаточно вальяжно откинулся локтями на находившийся позади высокий подоконник, спокойно встречаясь с Поттером взглядом.       Он был уверен, что гриффы его игнорировали и избегали, и вот, пожалуйста — не проходит с этого наблюдения и двух часов, как рыжий подлиза героя уже поливает его грязью, никого не стыдясь!       — И почему же?       Моргнув, Драко нацепил на себя брезгливо скучающее выражение лица. Панси с Уизли продолжали перекидываться оскорблениями, с каждым новым словом становясь всё громче, не обращая ровно никакого внимания на предостерегающие вопли Грейнджер. Поттер обратился к нему с вопросом. Мир скатывался в бездну. Лучше бы всё-таки игнорировал, шрамоголовый идиот. Драко поджал губы, раньше он бы непременно поддержал Панси и изошелся бы на говно, раньше Поттер никогда бы не задал ему флегматичный, неторопливый вопрос с интонацией легкой заинтересованности. Раньше они никогда не стояли молча меж двух ругающихся друзей, смотря друг на друга. Наверное таково было их взросление, Драко не знал, открывать рот просто не хотелось.       Поттер чуть наклонил голову, но Малфой продолжал упорно молчать, они даже не приятели, он не собирался удовлетворять чье-то пустое любопытство, лишь злобно моргнул: как будто и так непонятно! Победил Волдеморта, а мозгов с первого курса так и не прибавилось. Драко не хотел быть капитаном, потому что Слизерин с ним во главе едва ли сможет оказать достойное сопротивление. И уж тем более не выиграет у сраного Золотого мальчика. Слишком много было попыток, Драко не хотел заново чувствовать вкус поражения. Зелёные глаза напротив шептали, что это трусость. Но Драко было глубоко плевать — пусть так!       К превеликому облегчению всех, дверь в кабинет Трансфигурации распахнулась, и профессор Макгонагалл попросила всех занять свои места. Грейнджер дернула упирающегося Рона в сторону класса, Поттер еще несколько долгих мгновений не сводил внимательного взгляда с замершего Драко. «Вот же уставился, псих, — мысленно зарычал Малфой, — иди, ну же!» Уизли уцепился за сумку Поттера, утаскивая его с собой, Драко сглотнул и перевёл дыхание.       — Прямо что-то новенькое, решил сменить тактику? — задумчиво протянул Блейз. — Раньше привлекал внимание Поттера громкими бравадами, это не действовало, и решил что, попытаться в бойкот?       Драко подхватил сумку, упрямо сжав зубы так, что желваки напряглись.       — Я никогда не пытался «привлечь его внимание», ни тогда, ни, тем более, сейчас, Блейз, не зли меня.       — А по-моему, — вызывающе сказала Панси, двигаясь к распахнутой двери, — отвечать ничего и не надо было! Пусть сначала научится следить за своими шавками, а потом уже что-то там вякает.       Драко даже не нашёл сил на улыбку, хотя её защита почти тронула его. Они проходили мимо парты Поттера, когда Блейз вдруг заговорщически обернулся и абсолютно ни к чему произнёс: «В любом случае сегодня после ужина отправляемся». Панси вопросительно подняла брови и уселась за парту, кивнув им на места впереди неё.       — Ты задумал что-то мега-крутое и захватывающее? — зашептала она, чуть повернув голову назад и влево, как она и предполагала, Золотое Трио смотрело в их сторону и перешёптывалось. — Тогда почему я всё ещё не имею никаких подробностей?       — Как и всегда, Панси, тебе не хватает терпения, — уклончиво ответил Блейз и перестал обращать на неё всякое внимание, доставая пергаменты и перья. Драко было что обдумать до темноты.

***

      В этом учебном году Малфой еще ни разу не посещал ужин, но хитроумные планы Забини, которые он упорно держал при себе, не поддаваясь никаким уговорам Панси, вынуждали его прийти. Он редко хотел есть после четырёх дня, предпочитая тратить своё время более осмысленно и полезно. Утром приносили почту, в обед нужно было питаться, дабы не умереть, но ужин — просто бесполезен. К тому же к вечеру гипотетические слизеринские игроки почему-то всегда старались его найти и завалить вопросами. И каждый день Драко говорил себе, что завтра дойдет до Макгонагалл и отдаст ей значок, но какая-то нить сомнений всё-таки подтачивала его решимость. Это трусость. Блейз как-то сказал ему, что настоящий аристократ никогда ни в чём не сомневается, мол, это удел простых людей, а они — чистокровные — всегда знают, что правы. «Это не тщеславие, а врожденная абсолютная уверенность». Когда Драко ответил ему, что это безумство, Забини сказал: «Да, я безумен, но безразмерно и абсолютно безумен, как истинный аристократ», после он рассмеялся. Так что, смотря на то, как размеренно и неторопливо он поглощает пищу, Драко думал, что если у Забини и правда есть какой-то невероятный план чего бы то ни было, то план этот точно идиотский. И идиотский не по-гриффиндорски, а по-слизерински, а это означает чёртов провал.       — Может хотя бы сейчас? — протянула Панси, когда на столах появилась еда.       Драко без аппетита начал жевать зеленое яблоко, он думал, что, возможно, если он вовсе перестанет есть, то сил не останется даже на обдумывание снова и снова своей прошлой жизни и нынешней неблагоприятной обстановки, возможно его перестанут мучить кошмары и мелко трястись пальцы, у организма не останется на это сил. Он посмотрел на надкушенное яблоко в своей руке, и подумал: «А что, это выход, меня ничего не будет тревожить». И откусил еще один кусок, мысленно ворча на самого себя, ведь есть идеи и потупее, чего уж терять, можно сразу стать вампиром и беспокоиться только лишь о своем пропитании, уйти в какие-нибудь глубокие леса Румынии… или другие потерянные уголки мира, или где они там вообще живут, но лучше всего — перестать думать о глупой ерунде.       Блейз, проигнорировавший сотый вопрос Панси, неспешно взял её кубок с тыквенным соком и понюхал. Поболтал его несколько секунд и с видом крайней задумчивости понюхал ещё.       — Странно, я был уверен, что там подмешено зелье болтливости.       Панси поджала губы и выдернула из его рук кубок, расплескав по столу добрую половину:       — Ха-ха.       И тут Драко осенило: ну конечно! Нужно придумать зелье, которое по составу и свойству будет как витаминный состав, который может заменить ему суточный адекватный мясной рацион (а он все-таки не сомневался, что многие его физические проблемы именно из-за этого, не хватало каких-то там элементов, белка или…), тогда его жизнь станет лучше сразу на несколько… да чего уж там, сразу на очень много процентов. Быть обессиленным было отстойно. Задание ТРИТОНов по Зельеварению как раз состояло в том, чтобы предоставить приёмной комиссии разработанное снадобье, так что двух зайцев одним заклятием. Драко даже повеселел, начиная припоминать подходящие по свойствам ингредиенты. У крёстного в книгах наверняка можно найти что-то подходящее, а значит, на Рождество лучше отправиться домой, хотя письмо матери с просьбой прислать кое-какие книги было даже проще и быстрее. Драко задумчиво пожевал твердую кожуру, когда Блейз вдруг встал и махнул им рукой в сторону выхода. Бросив огрызок на пустую тарелку, Драко вместе с Панси спешно поднялись. От мыслей о Выручай-комнате у него снова засосало под ложечкой.       Но не успели они подняться и на пару этажей, как Панси категорично заявила, что хочет в туалет. Они с Блейзом тут же поругались, но она сокрушила его аргументом, что раз уж он не дал им нормально поесть, значит она вполне имеет право на другие личные нужды. Маршрут был подкорректирован, и под мужское недовольное ворчание Панси скрылась в дамской комнате.       Драко принялся рассматривать свои ногти, на этаже выше слышался громкий звон доспехов, смех Пивза и крики Филча. Забини хохотнул при очередном витиеватом оскорблении миссис Норрис, но через мгновение стал серьёзным и уставился на поворот в другой коридор в нескольких метрах от них. Драко тоже перевёл туда взгляд, хотя там ну ровным счетом ничего не происходило. Звон доспехов отдалялся, крики Филча следовали за ними, пока не стихли совсем, и тут Драко понял — с того коридора, куда смотрел Блейз, доносился явный голос Обноска. Значит, Поттер с друзьями зачем-то шли сюда, хотя ужин был ещё в самом разгаре. Негодование в нём поднялось обжигающей струёй, если Поттер вздумал следить за ними, то… Драко не знал, что именно «то», но определенно что-то нужно было сделать. Слизерин не был больше ни в чем повинен, они имели полное право ходить и в Выручай комнату, и в Астронамическую башню, и даже к Хагриду, если понадобится! Недоверие Золотого мальчика било Малфоя хуже, чем весь остальной змеиный шепот в замке. Все остальные были никем, но Поттер. Драко поджал губы, подобравшись — героя ждёт проклятие и множество оскорблений, за Драко в этом плане был должок.       Гриффиндорцы приближались, Поттер шипел на своих друзей, призывая их к молчанию, Драко проверил крепёж палочки, они были совсем близко и Драко готов был открыть рот и извергнуть что-нибудь язвительное, низкое и непотребное. В этот раз они так легко не отделаются! Но неожиданно подскочил Блейз — совсем близко — и одарил его мятным дыханием, он крепко схватил Драко за затылок и прошептал:       — Потерпи.       Малфой хотел отбрыкнуться и сказать: «Чего?! Ты в своем уме, какое ещё терпи?» Но было поздно, он слышал звук шагов Золотого Трио, видел их силуэты периферийным зрением и почувствовал, как Блейз Забини его поцеловал. Драко широко распахнул глаза и замер, Блейз смотрел на него в ответ и не шевелился — так прошло лет пятьдесят, не меньше, а потом раскосые глаза моргнули, и Блейз углубил поцелуй. Земля под ногами Малфоя зашаталась, он резко дернулся назад, уходя от чужого прикосновения, и одновременно с этим послышался громкий продолжительный грохот. Драко оторопело посмотрел в сторону коридора — Уизли стоял с широко открытым ртом, а вокруг него валялись, очевидно, все предметы, которые он держал в руках: куриная ножка, пара книг, сумка, из которой высыпались все перья, несколько чернильниц, весы, какие-то ингредиенты или конфеты. Рядом с ним Грейнджер безрезультатно старалась принять вид, будто сейчас не произошло ничего необычного и вообще — всё в полном порядке, да она каждый день такое видит! Её рука крепко держала рыжего за рукав его мантии.       С секундным мешканьем Драко посмотрел на Поттера, а Поттер смотрел на него в ответ. И что-то происходило — прямо сейчас. Между ними. Малфой не мог с точностью утверждать, но пропасть, разделяющая их, вдруг стала казаться ему ещё на вечность длинней. В этом было что-то от антиутопии. И Драко до детской истерики захотел отмотать время назад, лишь бы не видеть этого внимательного зеленого взгляда. Топать ногами и кричать, что это ошибка, будто они в дешёвом волшебном романе, будто всё это муляж спектакля, репетиция перед жизнью. Губы его задрожали от злости на Забини.       Вышла Панси, что-то сказала, но он не слышал — смотрел на Поттера, а тот смотрел на него в ответ. Между ними была их привычная тишина, с одним лишь изменением — Драко казалось, что это тишина больше не сближает, а лишь хоронит. Он стоял, и краска не окрасила его лицо — она схлынула так глубоко, что, кажется, даже трансгрессировала к черту из его тела, потому что передать эту ситуацию иначе просто не могла. Драко чувствовал себя так, будто поднялся на последнюю ступеньку эшафота, где каждый вдох — последний.       Блейз мягко потянул его за запястье, и Драко отдернул руку прочь ещё до того, как глаза Поттера успели бы скользнуть вниз к этому прикосновению. Показалось, что ночь утопила солнце в глубоких водах океана, и он остался один на один с темнотой, желавшей украсть ещё один поцелуй его бледных губ и окончательно превратить сердце в лед. На языке снова был пепел, и Драко с усилием его сглотнул. Он шёл по коридору прочь, и руки его тряслись. В груди спотыкалось сердце, и Драко ненавидел эту жалкую, ущербную мышцу, которая тыкалась в ребра, как недобитая собака. Как недобитая собака, потерявшая кров.       Блейз Забини только что столкнул его в пропасть, и Драко даже не надеялся на чью-то руку, желающую его подхватить.       — Что произошло? — спросила Панси, как только они прошли несколько коридоров и попали на лестницы.       Драко сжал кулак. С голосом Панси он наконец-то достал свою голову из мутной воды и сделал первый вдох.       — Я бы тоже хотел это знать, — жёстко произнес он, останавливаясь. — Я не подписывался участвовать в твоих дурацких экспериментах, Забини.       Блейз стоял напротив, такой же как и всегда — обманчиво прохладный. Спасибо Поттеру, Драко хотел попробовать по-настоящему подружиться — и вот, что из этого вышло! Он был в ярости. Будь его право, он бы задушил Забини, не задумываясь. Если это и есть дружба, то пусть она идёт к драккловой матери! С Драко было довольно этого фуфла.       Забини продолжал хранить молчание и снова смотрел на него, как на таракана на разделочном столе.       — Драко, Блейз, — требовательно позвала их Панси, севшим голосом.       Она стояла между ними, переводила взгляд с одного на другого и ничего не понимала. Драко злорадно подумал, что вот так ей и надо, пусть стоит и гадает теперь со своим дурацким туалетом. Ждать дальше не было смысла и Драко пошёл вверх по лестнице, ему было наплевать куда, лишь бы подальше от Забини. Потому что понять, что всё это было спланировано и выверено, не составило большого труда, он поговорит с ним, может быть, позже, когда в висках не будет стучать желание скинуть его с лестницы. В спину ему раздался неуверенный голос Панси, но Драко было плевать, пусть мистер Интриган-и-Вор-поцелуев ей сам всё объясняет. Не успел Драко перейти на другую лестницу, как та, на которой всё ещё оставались его «друзья», начала двигаться. В груди полегчало, слава Салазару, он боялся, что Панси может пойти за ним.       Спустя шесть лестниц и с десяток коридоров Драко остановился. Он был у Выручай-комнаты, но не спешил её вызывать, просто сел на пол у стены, опустив голову на сложенные локти.       Теперь пришло время всё обдумать. Драко пытался понять мотив, цель, выгоду — что угодно! Забини не мог сделать это просто так, за этим действием подразумевалось что-то большее, но Драко не видел всей картины, как ни пытался. Блейз не мог знать, что Драко… «Что я, в общем-то, что?» — тут же спросил он сам себя. Он думал о Поттере, о том, что Забини не мог даже предположить того, что поцелуй сможет уничтожить их и без того несуществующие взаимоотношения. Он не мог знать, что для Драко это важно, потому что вроде бы как и сам Драко этого не знал, пока всё не получилось так, как получилось. Так в чём же дело, если не в попытке ему насолить? Да и зачем это Забини?       Послышался тихий звук шагов. Драко приподнял голову и бросил взгляд влево — звук был, но никого не было. И он еле сдержал себя в себе, лишь закатил глаза. Великий Салазар, дай сил. Драко поднялся и облокотился плечом о стену, стоять не было никакого желания, но смотреть на Поттера снизу вверх — вот уж точно нет. С него достаточно унижений на сегодня. Шаги становились всё ближе, совсем рядом что-то зашуршало и возник Поттер. Драко встретил его самым брезгливым и недовольным выражением лица, на которое только был способен. Поттер был Поттером — взлохмаченный, с перекошенными очками — криворукий придурок даже мантию снять нормально не может! — и с всё тем же странным взглядом, от которого пересыхало горло.       — Я давно хотел, но как-то времени не находилось, — сказал он после небольшой паузы и достал из заднего кармана брюк волшебную палочку. — Давно надо было отдать её тебе обратно.       Драко замер на полувздохе. Это было хуже обвинений в мужеложстве, трусости и слабости — хуже всего вместе. Драко стоял ни жив ни мертв, даже мысли все выветрились из головы — это была самая настоящая пощёчина; не удар, который приносит боль, а именно жалкая пощёчина, придуманная для демонстрации силы и власти без применения этой самой силы. Дай пощёчину, и человек сразу почувствует себя мусором под твоими ногами. Поттер спокойно протягивал палочку в открытой ладони — его родную тёмную палочку, такую близкую и желанную. О, как же Драко скучал по ней. Он открыл рот, набрал воздуха, закрыл, вперил яростный взгляд Поттеру прямо в глаза и сказал срывающимися интонациями:       — Да пошёл ты, Поттер.       У любого дня должен быть предел. И Драко понял, что вот это уже за чертой его терпения. Он ожидал чего угодно, нет, действительно — чего угодно, но возвращение палочки!       — Пошёл ты, Поттер! — снова воскликнул он, обходя его.       Внутри кипела буря негодования. Вот чего добился Забини — Поттер, без каких-либо угрызений совести юзающий его палочку прямо у него на глазах, тут же прибежал её отдавать. Брезгливый очкастый урод! Даже если бы это была последняя палочка в мире, подходящая Драко Малфою, он бы никогда её не принял!       — Ты чего? — Поттер в два счёта догнал Драко. — Это твоя палочка, забери её!       Драко резко остановился, развернулся и вперил полный ненависти взгляд в недоумевающее лицо Поттера. Он ещё и не понимает! Шкала ярости была заполнена по максимуму, и Драко не собирался сдерживаться.       — Знаешь что, четырехглазый ты придурок, — зашипел Драко в лицо Поттеру, — засунь себе эту палочку в свою геройскую задницу, потому что я не собираюсь её принимать!       Поттер потратил доли секунды на обдумывание и тут же — в одно мгновение — его будто подменили: недоумение резко сменилось серьёзностью, и Драко, не будь в нём столько злости, даже испугался бы этих незнакомых глаз. От Поттера хлынуло силой, но Малфой устал шугаться всего на свете. Сведённые лопатки, расслабленное напряжение, искривлённые в презрении тонкие губы — как давно он не противостоял Поттеру, как давно он даже не желал этого по-настоящему! У героя в руках была его палочка, но Драко не собирался пока доставать свое оружие в ответ, Поттер всё равно слишком святой, чтобы нападать. Драко Малфой его не боится, пусть у него будет хоть трижды суровое лицо. Он может им подтереться!       — Что за истерика, Малфой?       Тихая чужая интонация его голоса резанула по ушам. Драко сглотнул, но не выказал удивления. Велика ли наука менять интонации и играть из себя серьезного грозного убивателя Темных Лордов.       — А ты не понимаешь? — тут же притворно изумился Драко, вскинув брови. — Ах да, Авада последние мозги, наверное, отшибла.       Воздух стал на несколько градусов холоднее, но Драко пока и не думал отступать назад. Прошло несколько тугих секунд, непроницаемое лицо Поттера было прямо перед ним, и Драко подавил в себе желание сглотнуть второй раз, подумав, что теперь, кажется, немного понимает Тёмного Лорда — тут было чего бояться. Лорду было чего бояться, но Драко никогда не испытывал серьезный страх из-за Поттера, это было иррационально. Невозможно, тот никогда бы не навредил ему. Но все же Драко признал, что этот незнакомый Поттер с широким размахом плеч, с ярко выраженными мышцами на плечах, и с… дело было не столько в выражении лица, сколько во взгляде: пронзительном, уверенном и злом. Незнакомый Поттер был поистине устрашающим, и Драко подавил в себе малодушное желание отступить.       — Выражайся яснее, пожалуйста.       От холодной вежливости Поттера побежали мурашки, Драко уже был вовсе не так зол, как всего несколько мгновений назад. Непрошеная ассоциация с Тёмным Лордом пришпилила его к месту. Тот умел вызывать страх, ничего толком не делая, — одним лишь взглядом. Силой, которая скапливалась подобно туману вокруг него и из которой не было выхода, и сейчас Малфой наблюдал нечто похожее. Он втянул в себя воздух, чуть отодвигаясь корпусом. Это трусость. Он придвинулся обратно и продолжил:       — Не строй из себя идиота, Поттер, я достаточно на это насмотрелся за семь лет нашего знакомства, — веско произнес Драко. — Почему ты решил её вернуть сейчас? Неужели выходка Забини так перевернула твой хрупкий мир, что тебе стало противно ей пользоваться?       Обстановка разрядилась мгновенно и словно по волшебству. Поттер вдруг лукаво улыбнулся и понимающе на него посмотрел. Но не успел Драко спокойно выдохнуть, как ещё одна ассоциация мигом дала ему под дых — всевидящий взгляд Дамблдора, непонятно каким образом оказавшийся в глазах Поттера, взирал на него так же, как и тогда — мягко и цепко копаясь в его истинных чувствах, ненавязчиво доставая самое сокровенное. «Нет, Драко, сейчас в счёт идёт моё милосердие, не ваше». Драко мигом поставил самые сильные окклюменционные щиты, хотя знал, что Поттер не пытался проникнуть в его разум — такое не пропустишь. Но с ними было спокойнее, даже если, чем Салазар не шутит, Поттер мог их пробить.       — Я было подумал, что тебе противно ей пользоваться после меня, — Поттер сверлил Драко взглядом, и дужки его очков слегка сверкали. — Но неужели отказ от нее так сильно задевает твоё самолюбие? Серьезно, Малфой? Даже не знаю, как это комментировать.       Его мягкий с легкой смешинкой голос заставил кровь внутри Драко закипеть, он почувствовал, как щеки против его воли розовеют и от этого факта мигом смутился еще сильнее. Это было полной подставой его тела. Он держал безопасное равнодушное лицо и ровно дышал, надеясь, что жар вот-вот схлынет, и когда это гриффиндорские идиоты успели научиться анализировать чужие эмоции? Он тоже, черт возьми, не знал, как это комментировать, когда понял, что Поттер прав! Чертово попадание в десятку. Не успел он выдать что-нибудь глубокомысленное и оскорбительное, как бархатная прохлада ласково и приятно скользнула по его лицу. Драко даже не заметил движение палочки, но не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что Поттер повторил любимые чары Забини. Вот же урод!       — Не переводи разговор, — зло выплюнул Драко, почувствовав себя увереннее с привычным бледным лицом. — Я первый задал вопрос, неужели стало так противно? Что, в мире грязнокровок это порицается, не так ли?       Повторять это второй раз было крайней степенью тупости: не хочешь знать ответ, не задавай вопрос. А упоминать грязнокровок и подавно не стоило, но язык иногда не остановить. К тому же Драко слукавил, даже если это правда порицалось в мире магглов, то в мире волшебников ситуация была в точности такой же. Гомосексуальные отношения между чистокровными волшебниками были табу — род сам себя не продолжит. Может быть, на какую-то побочную ветку ещё и закрыли бы глаза, но прямой наследник и… Драко сам не мог такого представить. Поттер, тем временем, спокойно пожал плечами.       — Да нет, но если ты так хочешь, чтобы ей владел именно я, то… — Поттер улыбнулся, — то так и быть.       — Можешь расслабиться, — тут же продолжил он. — Я видел, что ты стоял с тем же лицом, что и Рон. Это явно не было нормой, так чего Забини добивался?       Драко передернуло. С лицом, как у Уизела? Он мигом вспомнил Обноска с его отвисшей челюстью и глазами навыкате — отвратительно. Вот такими фразами людей и доводят до самоубийства. Малфой поправил челку, украдкой проводя по коже — магия тонкой вибрацией скользнула сквозь пальцы, окутывая и их, с чарами Блейза ощущения были совсем другие — они были грубой маской, скорее всего очень заметной вблизи, Драко не знал, он предпочитал в последнее время не сильно задерживаться у зеркала. От блейзовской магии всегда сначала шла волна колючего неприятного холода, под ладонями она колола. Чары же очкастого урода напоминали по ощущениям материнскую и имели другой эффект — его магия не просто лежала на лице, ретушируя серость кожи, она забивалась в поры — Драко отчетливо это чувствовал! — будто бы изнутри регенерировала его и подпитывала уставшие клетки. И это было… странно. Драко почувствовал себя бодрее, пропало ощущение тонны песка в глазах, губы перестало сушить. Он прочистил горло.       — Не знаю, но собираюсь выяснить.       Злость на Забини снова заворочалась глубоко в желудке, Драко скользнул взглядом по своей палочке в загорелых грубых ладонях Поттера, потом развернулся и, не дожидаясь ответа, отправился в подземелья.       — Малфой, — окликнул его Поттер после десятка шагов, и Драко тут же, будто только этого и ждал, остановился и развернулся полубоком, вскидывая бровь. — Ты… плохо выглядишь.       — Ты тоже, Поттер, — едко ответил Драко, разворачиваясь полностью, складывая на груди руки и притоптывая ногой. — Продолжим обмениваться любезностями?       Поняв, видимо, грубость и заметив явное отсутствие такта в своей реплике, Поттер неловко улыбнулся, взъерошил волосы на затылке и скосил взгляд куда-то в стену. Драко удивлялся сам себе, ведь стоит же он на месте и смотрит на этого полудурошного, хотя нужно было идти в подземелье, к Блейзу и Панси, о чем-то думать, что-то решать… но так не хотелось. Не хотелось почти отчаянно.       — Я имел в виду… Ну, маскирующие чары это не выход. И я прекрасно знаю твои способности к саркастическим унижениям, но давай без этого?       — Маскирующие чары не выход и именно поэтому ты их на меня наложил? — Малфой намерено проигнорировал просьбу гриффиндорда, потому что иначе просто не мог, и довольно хмыкнул, когда Поттер вскидывает на него крайне хмурый взгляд.       — Мои чары не маскирующие, Малфой, впрочем, иди ты к черту.       Испытав что-то схожее с недовольством, Драко пожал плечами и развернулся, продолжая свой путь. Не больно-то и хотелось на самом деле. А о том, какие это чары, он и сам подумает и узнает. «Не маскирующие», ха, как же!       В гостиной его предсказуемо поджидала Паркинсон. Вальяжно откинувшаяся на спинку высокого кресла, с выражением напускной скуки, со слегка поджатыми пухлыми губами и цепким взглядом чернильных глаз — она была, как никогда, прекрасна. Ловко поменяв закинутую ногу на другую, она приподняла брови. Драко закатил глаза. В гостиной сидело много народу, но было отнюдь не шумно, он прошёл к её креслу и аккуратно примостился на подлокотник. Панси очень тихо заговорила первой:       — Блейз мне рассказал, что поцеловал тебя.       Драко лишь чудом сохранил лицо, думая о том, какими способами Панси могла выведать это у неприступного Блейза.       — Он сказал, что это было «вложением»…       — Во что? — нетерпеливо и злобно перебил её Драко, она тут же хлопнула его по бедру, показывая, что хочет договорить без его вмешательств.       — Ты же знаешь, что мы ходим на Прорицания, и Забини… он имеет некоторые способности, — осторожно продолжила она, тщательно подбирая слова. — Он сказал мне, что уже несколько раз получал — в разных способах гадания и у разных преподавателей — некие знаки, в которых указывалось, что он должен будет тебя поцеловать, так как это «должно запустить цепочку определенных интересных событий».       Драко смотрел на неё во все глаза. Поттер наслал на него не маскирующие, а галлюциногенные чары или Панси с Блейзом спятили, или может спятил сам Драко?       — Что за бред ты несёшь?       Панси терпеливо втянула в себя воздух и удержала намеревающегося встать Драко за локоть.       — Я сначала сказала ему то же самое. Честно. Но потом подумала — у Блейза действительно есть способности, я видела, как он может входить в транс, как мастерски толкует карты и планеты, в конце концов, у него у единственного было превосходно по СОВ по Прорицаниям. Даже Флоренц признавал его талант и подтверждал те знаки, которые видел Блейз. Так что это не просто спонтанное решение, он вс…       — Хочешь сказать, ты веришь, что наш с ним поцелуй, — Драко задохнулся от негодования, — как там? Запускает цепочку? Ты подземельного газа что ли передышала?       — Я бы попросила, — тут же взвилась Панси, — быть повежливее! Да, я ему поверила, сам знаешь, что Забини иногда бывает очень убедителен. И я вообще не понимаю, чего ты так распсиховался, приятного, конечно, мало, но не смертельно же!       Драко разозлился ещё сильней. После того, как Поттер сказал ему, что видел, как Драко на самом деле воспринял этот поцелуй, ему стало легче — он бы не хотел, чтобы о нём складывалось настолько ошибочное мнение. Но сейчас Панси просто обесценивала его эмпирические способности. И это все равно не уменьшало того, что его, оказывается, каждый мимо проходящий может схватить и поцеловать — экая наглость! Фривольность! Хамство! Беспардонность! Развязность! Да это оскорбление чистой воды! И как Панси может этого не понимать? Он зло посмотрел на неё, дернул за руку, склонившись над ней, и смял её губы, грубо удерживая за затылок. Тут же послышалось протестующее мычание, Драко чуть усилил хватку, цапнул её за губу и углубил поцелуй, чем вызвал волну ярого сопротивления и недовольства. После чего отпустил. С секунду они злобно смотрели друг на друга, а потом Панси зарядила ему звонкую пощёчину.       — Я поняла — это насилие и принуждение! Но, знаешь, на словах тоже можно было объяснить. Поцеловал меня, как какую-то скотину, — она внимательно посмотрела на свою ладонь, а потом на его лицо. — И что это на тебе за магия? Будь ты проклят Салазаром, она смягчила удар.       Драко тоже это с удивлением заметил и, по-видимому, он действительно был проклят Салазаром! У Панси был довольно крепкий удар и чувствовать его во всей красе ему не хотелось, он поблагодарил свое проклятие и провел по щеке костяшками пальцев. Магия тонкой волной обхватила их, и он быстро дернул их к глазам, чтобы рассмотреть, — волшебство и правда не оседало пленкой, оно проворно забивалось под кожу, прямо на глазах убирая излишнюю сухость. Он был уверен, что шлепок было слышно даже в спальнях, но Драко почти ничего не ощутил, лишь щекотку — магия поглотила всю силу. Он никогда не встречал ничего подобного.       — Это всё ещё чары Забини? — подозрительно продолжила Панси, неотрывно смотря на его пальцы, как и он. — Я думала, они держатся не больше пары часов, и… не имеют такого интересного побочного эффекта.       — Это чары Поттера, — сказал Драко, снова проводя по своей щеке — она была всё такой же прохладной и даже не покраснела, магия тонко вибрировала, будто урчала.       — Поттера?! — взвизгнула Панси настолько тихо, насколько могла, осторожно трогая его невредимую щеку и соприкасаясь с ним пальцами. — Я требую подробностей, Драко Люциус Малфой.       Он многое умолчал и пересказал разговор с Поттером в очень общих чертах — не выставлять же себя истеричкой, в самом деле. Потом они молчали, Панси мало комментировала его рассказ, её рука блуждала по его лицу, и Драко не мог её винить — магия Поттера, как бы ему ни хотелось этого признавать, была восхитительно приятной, настолько восхитительной, что внутри него бунтовал маленький жадина, крича, что Панси забирает ее себе, что ему самому не хватит, что она выветрится в разы быстрее из-за нее. Драко давил в себе это ребячество. Мысль о том, что однажды Забини может опять попытаться наложить на него свою чёрствую магию, привела его в ужас.

***

      На следующее утро Драко встал не сразу, чуть понежился в кровати и подождал, пока соседи по комнате освободят душ. Встречаться с Блейзом не хотелось, и Драко надеялся, что тот проявит немного такта. В гостиной было многолюдно, была суббота, но все спешили на завтрак, а после на квиддичевое поле — Рейвенкло уже устраивал отбор в команду — поистине рекордные сроки, Драко почти восхитился их резвостью, так что стоило ожидать, что все побегут смотреть.       Около камина его дожидалась Панси, чуть в отдалении от неё стоял, опустив руки в карманы и раскачиваясь с пятки на носок, Блейз Забини. Драко чертыхнулся, он всё ещё не обдумал ту ерунду, что наплела ему Панси, и пока не хотел его видеть, но его желание, по-видимому, не учитывалось. Он неспешно подошёл.       — Ты перебесился и готов меня выслушать? — сходу спросил его Забини.       Драко одарил его холодным взглядом. Вот ведь паршивец. Панси подошла к нему вплотную, с усилием всматриваясь в его лицо, но не успел Драко спросить в чём дело, как она уже громко воскликнула:       — Не может быть! Ты ночью опять встречался с Поттером?       Если бы Драко мог заорать, он бы заорал, но воспитание не пропьёшь. Он вытаращился на неё, чувствуя, как все в гостиной с изумлением поворачиваются в их сторону и прислушиваются. Панси тем временем с тем же шокированным лицом быстро провела пальцем по его подбородку, в миг становясь ещё более ошарашенной, хотя казалось бы — куда уж больше! Драко уже представил себе всё, что скажут слизеринцы и какие распустят слухи. «Ты ночью опять встречался с Поттером?» Ночью, мысленно взвыл Драко. Опять! Он её убьет. И только после этого до него резко дошло — магия Поттера всё ещё держалась, хотя прошла целая ночь — странно, конечно, что он не заметил этого пока умывался. Слишком нервничал из-за предстоящей встречи с одногруппником, вдруг тот спятил и полезет к нему опять?       — Я что-то пропустил? — поинтересовался Блейз, подходя ближе.       Он тоже всмотрелся в лицо Драко и даже имел наглость протянуть к нему руку на манер Панси, за что тут же очень справедливо по ней получил. Если ещё кто-то коснется его — Панси не в счет — без разрешения, то он за себя не отвечает.       — Без рук, — едко выплюнул Драко и пошёл наконец на выход из гостиной.       Что подумает Поттер, когда до него дойдут эти шепотки? Драко опять прокрутил это у себя в голове. Мерлин и Моргана, ночью и опять, надо же было такое ляпнуть! Панси проворно догнала его, цепляясь за локоть, Драко согнул руку, чтобы ей было удобнее держаться, но одарил её крайне недовольным взглядом.       — Прости, я не подумала, что говорю, — произнесла она, отвечая на его взгляд. — Зато представь лицо Поттера, когда он услышит, что ты с ним ночью опять встречался.       — Да обхохочешься просто, — скрипнул зубами Драко.       — Я всё ещё не совсем понимаю, — мягко проговорил примостившийся сбоку от Панси Забини.       Паркинсон посмотрела на Драко, тот закатил глаза и сухо кивнул, и она быстро рассказала Блейзу, что вчера вечером Поттер применил потрясающие по дополнительной эффективности маскирующие чары, которые к тому же вроде как и не маскирующие. Блейз живо этим заинтересовался.       — А как ты понял, что магия защищает от удара? — изумился он, прокрутив весь рассказ Панси от начала до конца, понимая, что чего-то не хватает.       Панси резко остановилась с коротким «о», будто наткнулась на невидимую стену. Отпустила локоть Драко, картинно закатала рукав своей мантии и с размаху врезала Блейзу такую же, как и вчера Драко, звонкую пощёчину. Мимо проходящие ученики с удивлением вытаращились, но тут же поспешили прочь, стоило им встретиться со взглядом Панси. Взмахнув волосами, она привела рукав в порядок и ответила на два ошеломленных взгляда:       — Вот так. И это тебе за Драко, знай, что никто не вправе целовать кого-то без разрешения.       Драко с улыбкой отвернулся. От обычного надменного лица Забини ничего не осталось, щека мгновенно покраснела и кажется даже распухла, и общий его вид стал такой смешной, что Драко никак не смог сдержаться. Несколько раз он очень неприлично громко хмыкнул, подавляя в себе смех, а потом захихикал, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Хотелось накрыться мантией с головой и от души рассмеяться, Драко украдкой посмотрел на Блейза — тот был точно щенок, получивший леща и поставленный в угол, так он был комичен и грустен. Стало ещё смешнее, Драко прижал свой нос к локтю, скрывая большую часть лица и заглушая лишние звуки, позволил себе лёгкий смех. Толпа студентов обтекала их странную троицу — воинственную Панси, потерянного Блейза и его — Драко Малфоя, закрученного в мантию по самую макушку и трясущегося от смеха. Такого с ним ещё не случалось! Блейз кашлянул в кулак, пробормотав: «Справедливо». Панси опять крепко взяла Драко за локоть, но не успели они сделать и шагу, как теперь уже Забини остановился. Он серьезно смотрел на Драко, а потом сокрушенно произнес, будто ему, как минимум, пригрозили Авадой:       — Извини, я был не прав, но так надо было.       — Кому? — закатил глаза Драко, всё ещё сверкая улыбкой. — Картам?       — Не ссорьтесь снова, я вас умоляю, — устало сказала Панси. — Блейз получил по роже и даже извинился, что тебе ещё надо?       Немного подумав, Драко кивнул. Действительно, ничего круче быть уже не могло, он опять хмыкнул, вспомнив выражение лица Блейза. Это воспоминание тоже стоит сохранить и пересмотреть, а еще передать потомкам, такой смех! Драко расслабился и продолжил путь в Большой Зал, но Блейз так и не сдвинулся с места. Обернувшись, Драко приподнял брови.       — Я хотел бы проверить ещё кое-что, — осторожно произнес Блейз.       Панси смотрела на Драко, не отрываясь, она жутко любила наблюдать со стороны за такими щекотливыми ситуациями.       — Если это связано с тесным физическим контактом, то сразу нет, — категорично произнес Драко, не сводя с Блейза напряженного взгляда.       Блейз цыкнул и закатил глаза, отставил одну ногу, перенося вес и складывая руки на груди. Драко понял, что попал в десятку, этот нахал опять хотел его облапать!       — Он не тесный, — попытался оправдаться Блейз, — я просто… Панси трогает магию Поттера, могу ли я тоже? Всего лишь… одним пальцем? Брось, Драко, не будь жадиной.       Драко недовольно скривился. Он чертовски сильно хотел быть жадиной и ничем в своей жизни ни с кем не делиться.       — О, она потрясная, как будто крем, — отозвалась Панси, смотря на свою ладонь, которой вчера водила по малфоевскому лицу, эффект был не такой сильный, как у Драко, потому что она, конечно же, не запускала себя, но все равно удивительный.       Драко круто развернулся и пошёл дальше по коридору, Паркинсон можно было все, но Блейз! Он не хотел, чтобы тот его лапал, даже пальцем, даже не его, а магию на нем! Забини нагнал его и вперился упрямым взглядом.       — Ни на что не намекаю, — отстранено проговорила Панси, — но не вижу ничего страшного, ему же тоже интересно.       — Блейзу всегда всё интересно да любопытно, пошел он, — тут же отозвался Драко.       Они приближались к дверям Большого Зала, Забини чуть перегнал их и развернулся спиной вперёд, как придурок, не потеряв при этом свою любимую чистокровную спесь. Щека всё ещё выделялась, хотя на его тёмной коже не так уж и сильно, но всё-таки заметно, глаза его смотрели просяще. И Драко цыкнул, выдыхая: в спальне, нечего меня лапать при всех.       «Если опять будет что-нибудь отвратительное, то Блейзу не жить, — пообещал он себе, — это его последний шанс».       Они вошли в Большой Зал, Драко бросил взгляд на гриффиндорский стол — Поттер с грязнокровкой уже сидели, а вот Уизела видно не было. Шрамоголовый будто почуял, что на него смотрят, резко вскинулся, Драко моргнул и только было хотел отвернуться, как увидел проворную, словно змея, руку Блейза, цепко хватающую его за подбородок. Брезгливая ненависть к фривольным публичным хватаниям прокатилась по телу дрожью, сразу же захотелось выскрести чужие отпечатки с кожи. Драко не успел ничего понять, как Забини ахнул и сам шарахнулся от него, сбивая проходившего мимо младшекурсника. Панси перехватила его руку и без лишнего мешканья потащила за локоть к слизеринским столам, Блейз что-то недовольно шипел себе под нос, и Драко всё понял — пальцы его одногруппника выглядели так, будто их только что окатили крутым кипятком.       Все еще стоя в проходе, Драко повернул голову к гриффиндорскому столу — Поттер ел как ни в чём не бывало, но на губах его играла легкая усмешка, грязнокровка смотрела на своего дружка неодобрительно и, кажется, вот-вот собиралась начать его отчитывать. Поток студентов обходил застывшего Малфоя несколько долгих мгновений, потом тот отмер. Панси за столом уже колдовала охлаждающее заклинание против ожогов, Блейз недовольно кривился.       — Видишь? — спросил он, когда Драко сел за стол.       Малфой ответил пожатием плеч и налил себе кофе. «Ну вижу, — подумал он, — что гриффиндорский придурок научился в кои-то веки колдовать и сделал что-то полезное». Конечно, он лукавил, Поттер сделал много чего полезного за свою упрямую жизнь, но это было прямо-таки чем-то новеньким, необычным даже для него. А Блейз очень даже заслужил — сказал же ему, чтобы не при всех, ага, слизеринское трепло. Драко глотнул обжигающий напиток.       — Мое видение на счёт ваших скорых любовных отношениях — правда.       Драко выплюнул всё, что было во рту. Панси застыла — лечебная магия прервалась, потом девушка мелко затряслась, сдерживая смех. На Драко обернулась добрая половина стола — и не только их, он поспешно достал палочку, убирая кофе со своего лица, рубашки и стола. Блейз принял самый невинный и безучастный вид, на который только был способен, и очень сосредоточенно рассматривал чары, которые наложила Паркинсон. Панси сползала со скамьи, пытаясь взять себя в руки. Ёбаный абсурд, подумал Драко, не сдерживаясь.       — Что, прости? — вежливо уточнил он, хлопнув глазами словно маньяк.       — Я говорил, что у меня, знаешь ли, в роду было много известных прорицателей, так что я кое-что понимаю, — Блейз начал также сосредоточенно пережевывать еду, не поднимая глаз от тарелки, Драко же, наоборот, уставился на него так, будто видел впервые.       — Ты знала? — спросил Драко поднявшуюся наконец Паркинсон, та быстро вытерла с глаз набежавшие от смеха слёзы и выдала, будто так и надо было:       — Да, Блейз, кажется, вчера упоминал что-то такое.       — Что-то про цепочку интересных событий? — едко поинтересовался Драко, но никто ему не ответил.       Драко тупо уставился в пустую тарелку перед собой, он только что на сто процентов уверовался в том, что дружба — фуфло, все люди психи и уроды и они останутся таковыми, даже если их переодеть. Послышался шум от влетающих в помещение сов, Панси дернулась и начала высматривать свою птицу. Совсем скоро перед ними шлёпнулся Пророк, на главной странице которого была большая колдография Теодора Нотта, заголовок гласил: «БЫВШИЙ УЧЕНИК ХОГВАРТСА РАССКАЗАЛ О ЖИЗНИ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ». Драко сразу почуял, что ничего хорошего эта статья нести не может, и черт бы с ним, не несла бы она ещё чего-нибудь плохого. Не успел он отойти от выходки Блейза, как на него буквально свалилась новая напасть, аппетит отбило напрочь. Он глянул на Панси, мол, девушки вперёд, но она отрицательно качнула головой и подвинула острым ноготком газету ближе к нему.       Спустя несколько минут склизкий холод уже клубился в недрах его живота вместо еды, Драко был рад, что не начал есть, ему уже хватит. Нотт — адский ублюдок — рассказывал о жизни исключительно Малфой-мэнора, когда там жил Волдеморт, как тот заставлял их — юных Пожирателей смерти — тренироваться в Круциатусах на пойманных полукровках и магглорожденных волшебниках. Большинство так и не покинуло стен его поместья. Драко бросило в пот, Нотт перечислял фамилии тех, на ком Тёмный Лорд приказал тренироваться именно ему. В конце статьи была очень тонкая ремарка журналиста: «Знал ли Гарри Поттер такие подробности и не ошибся ли он с выбором того, кого решил оправдать? И как быть пострадавшим семьям, зная, что Пожиратель смерти продолжает пребывать в Хогвартсе? Пишите свои письма…» Внутренности закостенели, Драко молча передал газету Панси обратно. Умеют же слизеринцы поднасрать, даже из чертового Азкабана умудряются. Драко сидел спиной к гриффиндорскому столу и даже не знал, к счастью ли это или лучше было бы сразу увидеть реакцию Поттера.       По Большому Залу пробежал шепоток. Профессор Макгонагалл поднялась со своего места и постучала по кубку, призывая к молчанию. Драко повернул голову в её сторону.       — Я хочу напомнить всем учащимся, что каждый обучающийся здесь волшебник чист перед законом и находится под защитой, — она смерила Зал своим фирменным хмурым взглядом. — Любое нападение на учащегося карается немедленным отчислением. Продолжайте есть.       Драко почувствовал мягкое прикосновение к своему бедру и обернулся — Панси смотрела на него тихо и вкрадчиво. Он дернул уголком губ. Забини отшвырнул от себя газету и ядовито произнёс:       — Помни, что за тебя заступился сам Поттер, и он не будет брать свои слова назад из-за какой-то вшивой статьи, — Блейз ненавидел предательство. — Так что пусть… ну вы знаете.       Ничего более подбадривающего Драко в жизни не слышал. Панси хмыкнула и кивком головы указала на стол Рейвенкло, там уже началось движение в сторону квиддичного поля, многие учащиеся тут же повскакивали со своих мест, дабы ничего не пропустить. Блейз спросил, пойдут ли они, и Драко кивнул, хотя вчера он так и не закончил перевод Древних рун, а ещё надо было написать эссе Слизнорту и потренироваться перед Защитой. Панси поднялась, бросив недоеденную овсянку, и наткнулась на Майлза Блетчли — вратаря позапрошлого года.       — Слизнорт сказал, что ты капитан, но он не стал принимать заявки на участие в отборе, потому что ты, — Блетчли поджал губы, — не уверен, что хочешь им оставаться.       Малфой поднялся следом за Панси и чуть отодвинул её в сторону.       — Да, всё так, — ответил Драко. — Но я всё же решил остаться, сегодня повешу объявление и схожу к Слизнорту, чтобы начать отбор.       Майлз кивнул и пошёл обратно к своему месту за столом. Драко вместе с Панси и Забини отправился на выход из Большого Зала, по пути он бросил взгляд на Поттера, — тот расслабленно ел и не выглядел хоть сколько-то взволнованным газетой, которая лежала рядом. Это обнадеживало. Выйдя в коридор, Драко призвал манящими чарами свой шарф — судя по потолку Большого Зала, погода их не баловала, так же поступили и его спутники.       Поглазеть ранним субботним утром на первый в сезоне отбор пришли многие, трибуны не были забиты совсем под завязку, но от каждого факультета приходилось человек по двадцать. Все сидели плотными группами, образовывая разномастные комки из цветов своего факультета — практически каждый ученик был в шарфе. Рейвенкло редко блистал в квиддиче — у них был только один нормальный игрок и тот помер, так что смотреть на самом деле было не на что, но можно было хотя бы посмеяться с неумелых потуг загонщиков.       — Не конкуренты, — высокомерно произнесла Панси, когда очередной рейвенкловец свалился с метлы, сбитый бладжером. — Может пойдем отсюда?       — И что будем делать? — отозвался Блейз. — Домашнюю работу? Уж лучше помереть здесь от скуки и холода.       Но Драко волновало не это, группа хаффлпаффцев внизу и справа от них уж очень подозрительно часто оборачивалась в их сторону и шепталась. Драко не хотел связывать это с тем, что среди них было сразу двое тех, чьи родственники погибли предположительно у него в поместье. Волнение поднималось в нём с каждым новым вздохом и с каждым новым поворотом голов агрессивно настроенных старшекурсников. Как бы он хотел избежать неприятностей. Избежать неприятностей так, чтобы они не несли ему новые неприятности. Не к месту вспомнился Дамблдор: «Перейдите на правую сторону, Драко». Сердце глухо билось о ребра, образ ослабевшего директора бился в висок. Малфой так часто вспоминал это, что уже не был уверен в существовании того диалога. Он же не придумал его? У него действительно был выбор. Если бы… если бы, то все было бы по-другому. Малфой украдкой посмотрел на Поттера, изо рта того вырывалось слабое облачко пара, тот был не очень далеко, но хаффлпаффцы ближе. Упущенные возможности буквально не давали дышать, Драко хрипло проглотил несколько маленьких порций влажного воздуха и закашлялся.       — Все в порядке? — спросила Панси, заметив его нервозность.       — Я тоже заметил, — кивнул Блейз Драко в сторону хаффлпаффцев. — Что-то нечисто, всё-таки пойдем отсюда?       — Да бросьте, — протянула Панси. — Через трибуну сидит Золотой мальчик, и моё мнение в том, что безопасней всего рядом с ним, судя по мощи его обычных косметических чар.       — Если бы они были обычными и просто косметическими, то давно бы выдохлись, и мои руки были бы в порядке, — пробурчал Блейз, опять смотря в сторону Хаффлпаффа. — Хотя ты права, близость Поттера — плюс.       Он весело хмыкнул и незаметно достал палочку, спрятав её в складках мантии, но так, чтобы было удобно внезапно ей воспользоваться. Панси села ровно, смотря на него недоумевающе. Блейз ей подмигнул и тут же заговорил на пять тонов громче:       — Хагрид недавно показывал нам таких мерзких тварей, просто жуть: крошечные, всё время пищат и выползают из своих нор только чтобы поесть да повыпускать газы, — он повернулся к Панси.       — Это те, которые ещё и уродливые? — Панси всегда всё схватывала на лету, особенно если это касалось гадостей. — Просто вылитые хаффлпаффцы, такие же бесполезные и унылые.       Как и добивался Блейз, хаффлпаффцы повскакивали со своих мест и на всех парах понеслись к ним. Драко прикрыл глаза рукой, когда заметил, что Поттер смотрит в их сторону. Теперь он и сам мог написать книгу «Дружба для чайников».       Пункт первый: настоящие друзья всегда могут тебя внезапно облапать и засосать, после они прикинутся, что это всё во имя твоих дальнейших любовных похождений (с твоим врагом), если ты им не поверишь, то велика вероятность заработать пару оскорблений/проклятий/пощёчин.       Пункт второй: настоящих друзей всегда хочется убить самым изощрённым способом, чем больше жестокости, тем крепче ваши узы.       Пункт третий: настоящие друзья всегда тебя опозорят, а потом опозорят твой позор и начнут слагать песни на эту тему.       У Драко была только одна нормальная новость, хороших новостей он вообще не помнил — чары Поттера всё ещё действовали, и если вдруг кто-то набросится на него с кулаками, то рискует сам пострадать. Хотя в этом он тут же усомнился, когда вспомнил, что Панси наглаживала его без всяких проблем. Интересно, ожоги работали только на Блейза или случайный агрессивно настроенный хафф тоже их получит? Проверять не хотелось, конечно, но выбора, кажется, не было.       — Какие-то проблемы, Малфой? — бросил в его сторону высокий чернокожий парень в жёлто-чёрном шарфе.       У Драко даже слов не нашлось. Начал Забини, а пришли разбираться с ним! Пункт четвёртый: настоящие друзья всегда знают, что сделать, чтобы подставить тебя.       — А у тебя? — веско поинтересовался Драко, вскидывая голову.       — Я читал газету, Малфой, это ты мучил мою тетю, она не заслуживала смерти, особенно такой, — палочка в руках чернокожего угрожающе уперлась ему в лицо, мелко дрожа не то от ярости, не то от нетерпения, не то от неуверенности. — Ты — Пожиратель смерти, и Нотт выдал всю твою жалкую подноготную, каково же тебе теперь, когда все знают о твоих грязных делишках, каково жить, когда все знают, что на твоих руках кровь?       Панси собиралась ответить, но Драко остановил её движением кисти. Он не хотел драться с этим парнем, не хотел, по правде, вообще ничего. Драко никак не помог тем волшебникам, которых похищали и пытали в его поместье, этот груз навсегда останется с ним, но оправдываться он не собирался. И сейчас твердо понял, для какой фразы настало наконец время, маленький Малфой внутри его головы злорадно потирал ладошки.       — Послушай-ка меня, безымянный мальчик, в своих «грязных делишках» я могу признаться и без Нотта, мне нечего скрывать, а знаешь почему? — Драко упёр в парня вопросительный взгляд, тот стоял недвижимо и даже не моргал. — Потому что я — бывший Пожиратель смерти, и за меня вступился сам Поттер, я оправдан по всем статьям, так что вы все дружно можете отойти в сторонку и отсосать там друг у друга от вашего великого горя!       Драко не смотрел на поле, но мог поклясться, что они перестали играть. Что все сидят и стоят и слушают этот разговор. Не успел Драко придумать, как действовать дальше, как всё решили за него — и кто (он узнал это пару мгновений спустя)! Рейвенкло облетели их и кинули в него заклятие со спины и с боку, это было просто гадко. Хотя Драко было плевать, он даже не знал, что это было за проклятье — оно врезалось в мерцающий золотой щит. Как удачно. Наверное, на что-то такое Блейз и рассчитывал. Пункт пятый: настоящие друзья кинут тебя в лапы опасности, но изо всех сил будут надеяться, что тебе там кто-нибудь поможет (пока они стоят в сторонке).       — Я думаю, достаточно.       Все повернулись на голос Поттера, а Драко повернулся посмотреть на того, кто кинул в него проклятие. И, о Салазар! — заклятие, видимо, отлетело прямиком в его запустившего, потому что на трибунах сверху лежала Чжоу Чанг в обломках своей метлы, её окружила стайка девчонок и все сочувственно охали. Малфой злорадно хмыкнул — так ей и надо. После он со спокойной душой тоже посмотрел на Поттера, и ведь было на что! Прямо сейчас хоть снимай его на камеру и вставляй в самые пафосные жёлтые статейки — ветер колыхал полы чёрной мантии, глаза были зло прищурены, пальцы удерживали палочку почти нежно, но с такой невербальной силой, что волосы вставали дыбом от этого явного предупреждения. Панси придвинулась у нему вплотную и прошептала в самое ухо: «Когда он стал таким крутым?» Драко сам бы хотел узнать ответ на этот вопрос. Поттер мигом разогнал всех и, одарив Драко странным недовольным взглядом, — хотя вот он тут как раз был виноват меньше всех — пошёл прочь.       Забини, Панси и Драко переглянулись.       После произошедшего последний сказал, что ему нужно доделать перевод и начать эссе, и со спокойной душой пошёл в библиотеку. Пошёл, но не дошёл. Драко не давали покоя слова о «интересной цепочке событий», Панси говорила, что Блейз консультировался с преподавателями, так что Драко уверенно свернул на наиболее короткий маршрут до Северной башни профессора Трелони. Она, конечно, была по большей части чокнутой шарлатанкой, но вдруг гены прабабки всё-таки дадут ему какую-то информацию, к тому же чокнутый человек всяко лучше ещё более чокнутого получеловека.       Драко не знал, в башне ли она и как стоит туда лучше постучать. Так что решил не стучать никак — просто полез наверх и распахнул люк. Внутри было так же, как и всегда — темно и воняло. Драко сощурился, пытаясь что-то разглядеть в полумраке и тумане маленькой душной округлой комнаты, Трелони нигде видно не было. Драко прошёл к стеклянному, наполненному туманом шару. Он ходил на Прорицания несколько раз, а потом сменил предметы. Для него оставалось загадкой, как кто-то может что-то видеть в этих шарах, что-то реальное. Хотел бы он не верить в это, но на счёт Гарри Поттера было какое-то пророчество и, судя по всему, оно сбылось. Хотя не исключено, что оно гласило: «И родится великий неудачник, и убьют его в колыбели. Конец». Тогда получается, что всё это вранье и надувалово. Он бы посмеялся, будь это правда так, крайне забавно.       — Мистер Малфой?       Драко подпрыгнул на месте. Чертова Сивилла подкралась к нему абсолютно незаметно.       — О, не пугайтесь, — томно проговорила она, усаживаясь перед шаром. — Что привело вас ко мне?       — Вы знаете Блейза Забини? — начал Драко очень издалека, надеясь, что она сама догадается о том, что он хочет узнать, потому что он не знал, как это озвучить. «Вы случайно не знаете, почему Блейз решил, что, если он поцелует меня, мы с Поттером начнем отношения?», или «Не подскажете, почему Блейз решил погадать на наши с Поттером отношения, и что там в итоге будет?», или «Там планеты, случайно, не сошлись так, что сразу стало ясно, что я гомосексуалист с протекающей крышей? А Поттер?», или «Не поймите меня неправильно, но ваши шары не могут случайно транслировать гей-порно? А то один мой знакомый, кажется, насмотрелся на ваших занятиях чего-то не того».       — Блейз, — протянула она. — Да, один из немногих, кто видит.       — Видит что? — скептически отозвался Драко. «Уж не гей ли колдопорно?» Драко старался ничему не удивляться.       — Будущее, что же ещё, — она серьёзно посмотрела на Драко и вдруг грубо продолжила, — зачем вы явились?       — Понимаете, — Драко прочистил горло, от благовоний у него першило в носу и хотелось пить, — он недавно говорил мне о запустившейся цепочке событий, и я подумал…       Некоторое время он подбирал слова под внимательными десятикратно увеличенными очками глазами профессора Трелони, но закончить он не успел, её голова резко дернулась в сторону, потом запрокинулась и замерла. Драко скривил губы. Ну что за чёрт? Ей что, надоело его слушать, он же еще даже не начал? Постоял, притоптывая ногой, потом пощелкал перед ней пальцами.       — Профессор…       Она вскинула руку так же внезапно, как и запрокинула голову, и Драко шарахнулся назад от неожиданности. Её длинный, трясущийся суставчатый палец указывал точно на него. Драко успел тысячу раз пожалеть, что явился сюда, проклясть Блейза и несколько раз обернуться, надеясь незаметно свалить. Но только он сделал несколько шагов назад к люку, как его остановил глубокий, потусторонний голос, которого Драко никогда раньше не слышал от профессора.       — Чистокровный, отмеченный старой враждой, возненавидевший отметившего — того, кто всегда был на другой стороне, полюбивший из невозможности покорить и испугавшись за его жизнь, пройдет запущенное испытание, обретя покой. Корень зла — кровь, и только она может принять искупление. Синопс в отчаянии.       Голова Трелони резко упала на грудь. Брови Драко неудержимо поползли вверх, лоб его пошёл складками, от тона Сивиллы у него пошли крупные мурашки, его передёрнуло. Несколько секунд Драко не дышал, потом профессор очнулась, помотала головой в разные стороны и забормотала что-то о том, что, кажется, уснула. Драко перевел дыхание, его что, переглючило?       — Вы чокнутая, — сказал Драко, всё ещё находясь под глубоким впечатлением. Он развернулся и полез из башни прочь, на ходу думая, что теперь с этим делать. Нужно срочно посоветоваться с Блейзом.       В подземелье он буквально несся на всех парах, но потом резко остановился. Как ему передать всё это так, чтобы было понятно, насколько адово пугающим было всё произошедшее? Некоторое время он думал. Воспоминания о крёстном затопили его, уж он бы точно ему помог понять, что это только что было и что с этим делать. Драко сглотнул горечь. Потом подумал о портрете крёстного, потом о том, что он находится в кабинете Макгонагалл, а это не лучшая компания. Что-то вертелось, но… Драко повернулся и понесся к кабинету директора, к чёрту, ему нужен Омут памяти, не из дома же его тащить.       Вскоре он остановился у горгульи. Гримаса недовольства пересекла лицо Малфоя. И как ему пройти? Он фыркнул и невежливо постучал по голове каменной статуи кулаком.       — Мне нужно к директору, пропускай.       Ничего не произошло.       — Пропускай, я сказал, каменное ты животное!       — Как грубо, молодой человек, — проворчала статуя, проход начал открываться, — директор готова вас принять.       Драко, не дожидаясь, пока проход откроется полностью, скользнул в щель и остановился — лестница начала поднимать его наверх, Драко пригладил волосы и поправил галстук. На секунду он замер перед дверью и пару раз стукнул по ней костяшками пальцев. Послышалось скупое «войдите». И Драко вошёл.       Первое, на что Драко обратил внимание, было то, что в кабинете пахло очень свежо. Не то чтобы он подозревал Макгонагалл в нечистоплотности, но всё-таки людям преклонного возраста иногда свойственен очень специфический аромат. А ещё было очень чисто: горизонтальные поверхности не были перегружены, на них находилось ровно столько, сколько требовалось для создания уюта. Макгонагалл указала ему на кресло, и Драко поспешил воспользоваться приглашением, хотя надеялся, что он тут задержится все на несколько минут.       — Драко, — начала директриса, строго смотря на него поверх своих очков, — чем обязана вашему хамскому врывательству?       Драко переплел замком пальцы и укорил себя за грубую поспешность. Действительно некрасиво вышло, но уже вышло, так что осталось только сделать вид, что все в порядке и так и должно быть.       — Я хотел бы одолжить у вас Омут памяти.       — Вот как? — профессор высоко подняла брови и отложила в сторону очки. — Могу я поинтересоваться, зачем?       Драко сжал губы в тонкую полоску, удерживаясь от сарказма. А зачем людям нужен Омут памяти, дряхлая ты кошка?       — Я хотел бы посмотреть свои воспоминания, — Драко активировал все свои резервы вежливости, — с вашего позволения, конечно.       Некоторое время Макгонагалл не шевелилась, взирая на него спокойно и отстранено. Драко отвечал ей тем же. Потом она медленно кивнула за его левое плечо и сказала: «Ну пожалуйста». Драко обернулся, там стоял добротный дубовый шкаф со стеклянными дверцами, через которые было видно Омут памяти. Малфой скрипнул зубами, обернувшись обратно к профессору с легкой улыбкой и качая головой.       — Дело в том, что я хотел бы не только сам пересмотреть свои воспоминания, но и показать их, — тут он на секунду запнулся, но всё же продолжил как ни в чем не бывало, — своим друзьям. Понимаете, это очень важно, и боюсь, что я не смогу передать им всё на словах так, чтобы они поняли.       Ладони вспотели, но Драко продолжал удерживать вежливо-скучающее выражение лица. Он украдкой посмотрел на портрет профессора Снейпа, избегая дамболдорскую лукавую улыбку по соседству. От вида крёстного сердце дернулось и зашлось неспокойным ритмом, хотелось бы перекинуться с ним парой слов, оставшись наедине, но это было невозможно. От вида директора его колола привычная горечь. Снейп безразлично взирал на него некоторое время, а потом неожиданно выдал:       — Директор, не сочтите за наглость, но вы можете дать мистеру Малфою мой старый Омут памяти, он всё равно лежит тут без всякого дела.       — Поддерживаю предыдущего оратора, — тут же добавил Дамблдор, как будто только и ждал возможности озвучить эту фразу.       Драко неверяще моргнул и посмотрел на Макгонагалл с надеждой. Омут памяти крёстного, о таком он даже не мечтал, он ведь сможет оставить его у себя, не так ли? Макгонагалл взяла в руки волшебную палочку, тихо проговорила: «Пусть так», — и призвала Омут. Сзади послышалось громкое позвякивание и шуршание, кажется, что-то обвалилось, но Драко было ровным счётом плевать — на стол перед ним опустилась небольшая темная каменная чаша, наполненная недвижимой маслянистой субстанцией. Драко поднял блестящий взгляд на директора, та сухо кивнула. Малфой вскочил с кресла, наклонился и аккуратно поднял чашу, убедился, что жидкость действительно не двигается и не сможет вытечь, и перехватил сосуд поудобней.       — Спасибо, — произнёс он, бросив взгляд сначала на Макгонагалл, а потом на помогшие ему портреты: Дамблдор расплылся в улыбке, крёстный повторил сухой кивок профессора.       Не став больше терять время, Драко развернулся и направился к выходу.       — Можете его не возвращать, — Малфой развернулся, удивленно смотря на сказавшую это Макгонагалл, та нетерпеливо взмахнула ладонью, — идите, мистер Малфой.       Драко дернул уголком губ в странном подобии улыбки и наконец-то вышел из кабинета, быстро перебежав лестницу, он почти бегом направился к подземельям, сбавив шаг лишь перед самым входом в гостиную. Быстро проведя по лицу и по волосам, он назвал пароль и вошёл. В гостиной находилось около десяти человек, среди них были и Панси с Забини, склонившиеся над кучей пергаментов и книг у самой дальней стены. Драко направился прямиком к ним, нетерпеливо отмахнувшись от подскочившего было к нему Майлза Блетчли. Панси что-то яростно тыкала в книге и задушенно шипела на Забини:       — Я же тебе говорю, смотри что тут написано, и что написал ты, совсем дурак?       Блейз рывком забрал у неё книгу и воскликнул, что это исключение, но подошедший Драко грубо его прервал.       — Вы должны кое-что посмотреть, — Драко поставил на маленький столик Омут памяти, оказалось, что он не очень-то легкий, руки противно ныли, — особенно тебе, мистер потомственный прорицатель.       Панси скривилась и попыталась достать придавленный чашей пергамент, Блейз удивленно заглянул в прозрачную субстанцию.       — Откуда ты его достал?       — Да какая разница? — Драко смахнул со лба чуть влажную челку. — Нам надо куда-нибудь свалить, пока я не взорвался.       Блейз задумчиво пожевал губу и поднялся, неспешно потянувшись. Драко скрестил на груди руки, выражая свое недовольство их медлительностью. Панси так вообще вставать пока не собиралась, магией приподняла чашу и аккуратно потянула пергамент за край.       — Мы так и не посетили Выручай-комнату, так что, — Блейз посмотрел на него вопросительно, — можем пойти туда, как считаешь?       — Пойдемте, — подала голос Панси, сворачивая свою работу, — всё равно с тобой невозможно написать ничего толкового.       Блейз фыркнул и одним заклинанием заставил вещи уложиться в его сумку, а ту полететь в сторону спальни. Потом поднял Омут левитирующим заклятьем и спросил: «Идём?» Драко смотрел на подвешенный сосуд с тревогой, если Блейз его не удержит, то второго будет уже не достать, плюс, он принадлежал крёстному. Забини понял его заминку и закатил глаза.       — Если ты хочешь тащить его вручную, то пожалуйста, но я, знаешь ли, вполне доверяю своей магии, — Блейз демонстративно подрыгал Омутом в разные стороны, — если хочешь, мы можем удерживать его вдвоем, если одно заклятие подведёт, то второе удержит, да и Панси среагирует и подхватит.       Драко покачал головой, магия магией, но такие вещи вполне можно было бы и в руках поносить, жаль, что он не сможет второй раз протащить каменную чашу по всему Хогвартсу без опасений надорваться.       — Ладно, пойдёмте быстрей.       Не сделав и пары шагов к выходу, он ударил себя по лбу и призвал несколько пустых склянок. После чего они наконец-то отправились в Выручай-комнату. По дороге Панси пыталась заранее прощупать почву, но Драко её игнорировал, сосредоточившись на левитирующем заклятии — если он её уронит, то никогда себе не простит. Через четверть часа они наконец дошли. Драко призвал привычную захламленную комнату, но когда вошел удивленно ахнул. Внутри было черно от копоти, в воздухе витал пепел. Он кашлянул и опустил чашу себе под ноги, оборачиваясь на друзей. Те молчали, да и сам Малфой не находил подходящих слов. Блейз все-таки ошибся, магия не смогла восстановить потерянные в Адском пламени вещи, кажется, повезло, что комната вообще еще существовала. Дышать здесь было сложно и никакого алкоголя здесь быть не могло.       Драко достал небольшой стеклянный сосуд и, пробормотав заклинание, вытащил серебряную нить воспоминаний и опустил ее в Омут, начиная легонько её раскачивать, присев на корточки. Очень скоро воспоминание внутри закружилось.       — Драко, там впереди каменный постамент, пошли туда, — Блейз кивнул куда-то вбок, голос его был глух.       Малфой кивнул и отлеветировал туда Омут, жидкость там искрилась и закручивалась спиралью. Находясь здесь, он ловил нерадостные военные флешбеки, Драко хотелось убраться; ему нужно было просто остаться в спальне и наплевать на всех посторонних. Он резким кивком указал на чашу, смотря на Панси.       — Дамы вперёд.       Очень скоро они втроём уже стояли в заполненном благовониями кабинете профессора Трелони. Панси подняла бровь, оборачиваясь на Драко, но Забини легко дернул её за запястье, обращая внимание на преподавателя Прорицания. Они стояли рядом с воспоминанием Драко, а настоящий Малфой уселся на пуфик чуть в отдалении и позади, смотреть там было не на что, так что он достал пергамент, собираясь записать то, что скажет Трелони. У него было не очень хорошее предчувствие по поводу всего этого. Несмотря на то, что он был готов, его всё равно бросило в дрожь, когда профессор заговорила этим странным потусторонним голосом, будто это была даже не она, а нечто внутри неё.       Воспоминание быстро подошло к концу, Драко поставил точку, переписав пророчество, и они вынырнули, как только тот Драко произнес: «Вы чокнутая».       Некоторое время молчали. Потом Блейз наколдовал три не самых лучших стула, все подавленно уселись, сгоревшая комната давила на них психически.       — Я думаю, что это настоящее пророчество, — начал он, передергивая плечами. — Не просто чушь, которую она обычно придумывает, а… действительно пророчество.       — Признаться, это было очень жутко, — Панси проследила за тем, как Драко закупоривает воспоминание в склянке, — но я тоже думаю, что это что-то, имеющее вес. Как она там сказала, чистокровный, отмеченный враждой? Это ты, Драко?       Драко тоже сел и крепко задумался. Он посмотрел на пергамент: «Чистокровный, отмеченный старой враждой, возненавидевший отметившего — того, кто всегда был на другой стороне, — полюбивший из невозможности покорить и испугавшись за его жизнь, пройдет запущенное испытание, обретя покой. Корень зла — кровь, и только она может принять искупление. Отчаяние ключ». Он не был уверен, что это про него — он надеялся, что это не про него.       — Это Драко, — сказал Забини, потянувшись к исписанному клочку, Драко покорно его передал, — точно вам говорю.       — Да с чего это ты взял? — тут же воскликнула Панси, заглядывая в пергамент. — Какой это такой враждой Драко отмечен, позволь поинтересоваться?       У Драко пересохло во рту от внезапной догадки. Он поднялся под внимательным блестящим взглядом Забини и ослабил галстук, потом начал расстегивать рубашку. Панси глупо и удивленно уставилась на него, ничего не понимая, она следила за каждым оголившимся участком кожи, пока наконец не выдала:       — И что ты делае… — но тут же подавилась воздухом. Живот и ребра Драко пересекал грубый серпообразный толстый рубец, около тридцати сантиметров в длину. Панси вскочила со стула, с неверием в него всматриваясь.       — Откуда он у тебя? — спросила она севшим голосом, легонько скользя по нему кончиками пальцев. Драко передернул плечом, покрывшись мурашками, и начал застегиваться обратно.       — Поттер меня проклял на шестом курсе, — с неохотой отозвался Драко, мысленно проходясь по пророчеству. — Сектумсемпра. Помните, когда я на две недели загремел к мадам Помфри, Снейп так и не и не смог вывести этот шрам, хотя остальные быстро затянулись.       Панси громко плюхнулась обратно на стул.       — Но я всё равно не подхожу под остальную часть, — неуверенно закончил Драко. — И что такое синапс?       Забини положил подбородок на сцепленные руки. Между его пальцев был зажат пергамент. Чёрные глаза блуждали. Наступило продолжительное молчание. Драко слышал отчетливый марш своего сердца, — он не мог подходить. В голове вертелись слова Трелони: возненавидевший отметившего — того, кто всегда был на другой стороне. Чистокровный, полюбивший из невозможности покорить и испугавшийся за его жизнь. Драко мелко покачал головой, смотря в никуда. Либо это не он, либо он отмечен кем-то ещё, либо всё это бред. Панси начала грызть губы, отрывая тонкую кожицу, потом проворно забрала пророчество и перечитала его несколько раз, еле слышно шепча слова.       — Ну знаешь ли! — она вдруг подпрыгнула вместе со стулом. — Тогда получается, что ты любишь Поттера!       Забини хохотнул: долго же до тебя доходило. Она неверяще уставилась на Драко, плечи её опустились.       — Поэтому, скорее всего, есть ещё какой-нибудь чистокровный, подходящий под описание, — Малфой поджал губы.       — Прекрати, ты прекрасно знаешь, что речь идёт о тебе, — припечатал его Забини. Он наконец выпрямился, Панси смотрела на него недовольно.       — Но он не любит Поттера, — сказала она.       — Пока, — веско произнес Блейз. — Я же говорил тебе, что, поцеловав Драко, я запустил неумолимую цепочку, исход которой един, и он уже предрешён.       — Хуйня! — выплюнул Драко. — Мы сами строим свою судьбу, и я уверен, что не люблю и не полюблю Поттера, что за бред вообще?! Как твой поцелуй может к этому привести?       Блейз нетерпеливо выдохнул.       — Да как вы не понимаете? — рыкнул он, окидывая Панси с Драко злобным взглядом. — Если бы я тебя не поцеловал, ничего бы этого не произошло. Но камень уже брошен, рябь по воде пошла, хоть вы её еще и не чувствуете, она всё равно вас настигнет! Этого, — он дернул рукой в сторону записанного пророчества, — уже не избежать!       — Прекрасно! — воскликнул Драко следом. — Тогда какого Салазара ты вообще решил, что МОЖЕШЬ меня целовать и бросать этот камень? Это моя судьба, зачем ты вмешался?       — Потому что твоя судьба в том, что я в неё вмешаюсь!       Драко задохнулся от такой наглости, комично открыв рот буквой «о». Мрачная обстановка отошла на глубокий второй план, смерть Винсента, полет на метле, душное пламя, норовившее его лизнуть — все воспоминания померкли и скукожились от этого невероятного бесстыдства, которое он услышал. Забини вызывающе смотрел на него.       — Смирись, — сказал он. — Магия знает, что делает, и, в конце концов, если ты уверен, что не полюбишь Поттера, то чего тогда так орешь?       — Я не ору! — заорал Драко, подпрыгивая на стуле.       — Знаете что, — сказала примирительным тоном Панси, опять смотря в текст пророчества, — я думаю, что не из-за чего переживать. Тут не сказано ни о смерти, ни о горе, всё будет нормально, даже если оно действительно сбудется. «Чистокровный пройдёт испытание, обретя покой». Вроде не плохо, а?       — Может имеется в виду, что я умру и обрету покой или что умрет Поттер? — Драко скрючил вялую гримасу. — Пройдет испытание, испугавшись за его жизнь.       — Глупости, тогда так бы и говорилось. И вообще, всё, достаточно это обсуждать, у нас куча домашней работы, пойдемте отсюда, — Панси встала и отряхнула мантию. — Просто не встречайся больше с Поттером, чем чёрт не шутит. Кстати, его магия всё ещё действует?       Драко тоже встал, проводил пергамент в руках Панси взглядом, пока она прятала его в карман, и потрогал в своем кармане пузырек с воспоминанием. Тот приятно холодил руку. Было отчего-то очень страшно и Драко стиснул стекло сильнее, дабы унять надоевшую мелкую дрожь в пальцах. Потом потрогал свое лицо, магия уже не так активно, но всё же лизнула его пальцы, Драко был уверен, что скоро она выдохнется. Он кивнул Панси. И они отправились на выход из Выручай-комнаты, так и не обсудив ее явную смерть. Комната была мертва и это было чертовски грустно.       Ночью Малфой не спал.