Странные встречи и новые знакомства

— Думаю, что-нибудь непременно найдется, — уверила юную портниху Балалайка, которой ничего не оставалось, кроме как последовать за этим сгустком энтузиазма на снятие мерки. — Я музыку включу, не против? Мне под музыку лучше работается. Ты, кстати, какую музыку любишь? Она щёлкнула кнопкой маленького кассетника и из динамика родился звонкий женский голос: I have a very good friend The kind of girl who likes to follow a trend She has her personal style Some people love it others tend to go wild…* — Какое совпадение, — захихикала Лиза и закружилась вокруг подруги с портновским метром и карандашом в зубах. — И правда, забавное совпадение. — она засмеялась и подпела низким, грудным, слегка хрипловатым голосом. — Но мне больше Цой по душе или вроде того. Мне ребята подарили несколько кассет, мне очень понравилось. — Хм. У Цоя мне только несколько вещей нравится, — откликнулась Лиза, не отвлекаясь от дела. — Хотя у меня многие знакомые от него тащатся. Он душевно поет — плохо, но душевно, только… Мрачный он какой-то. Руки подними. А так… Ух, ты!.. М-м-м… Я сейчас умру от зависти. Вооот так… Размеры она быстро переносила на наскоро нарисованный на тетрадном листе силуэт. — До середины бедра? Ну если хватит… А это вот тааак… Какая же ты красавица! — добавила она под конец с неприкрытым восхищением. Софья вся пылала от смущения, слушая такие искренние и непосредственные комплименты от подруги. — Скажешь тоже, красавица… — пробурчала она, пряча глаза и потирая шрамы. — Скажу. И повторю — ты очень красивая, а от твоей груди я просто балдею, — уверила её Лиза. — А теперь выкройка. Выкройку она рисовала на глаз на старых газетах, и получилось ненамного хуже, чем на миллиметровой бумаге. — Отлично. Теперь дело за тканью. Ну, а пока ее нет, придется заняться учебой. Ты меня пинай, если видишь, что я начинаю филонить ладно? Очень не хотелось, но сессию нужно было сдать, иначе мама голову открутит, и будет права вообще-то. Училась Лиза для себя, а не по принуждению, ее действительно интересовало музейное дело, но некоторые предметы были такие нудные… Сейчас же у нее был и ещё один стимул — очень не хотелось показать себя лентяйкой или раздолбайкой, так что она честно зарылась в учебники, да так глубоко, что обед пришлось готовить Балалайке. После обеда Лиза вытащила подругу на прогулку, и они долго бродили по памятным для девушки местам, вместе приготовили ужин, а вечером Лиза снова играла и пела. Из Цоя она знала только «Легенду» и «Звезду по имени Солнце», зато в голову ей пришла ещё одна песня — настоящий гимн толкинистов, как про себя называла её Лиза: Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф. Детям вечно досаден Их возраст и быт, — И дрались мы до ссадин, До смертных обид. Но одежды латали Нам матери в срок, Мы же книги глотали, Пьянея от строк. Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фраз, И кружил наши головы запах борьбы, Со страниц пожелтевших слетая на нас. И пытались постичь Мы, не знавшие войн, За воинственный клич Принимавшие вой, Тайну слова «приказ», Назначенье границ, Смысл атаки и лязг Боевых колесниц. А в кипящих котлах прежних боен и смут Столько пищи для маленьких наших мозгов! Мы на роли предателей, трусов, Иуд В детских играх своих назначали врагов. И злодея следам Не давали остыть, И прекраснейших дам Обещали любить, И, друзей успокоив И ближних любя, Мы на роли героев Вводили себя. Только в грёзы нельзя насовсем убежать: Краток век у забав — столько боли вокруг! Постарайся ладони у мёртвых разжать И оружье принять из натруженных рук. Испытай, завладев Ещё тёплым мечом И доспехи надев, Что почём, что почём! Разберись, кто ты — трус Иль избранник судьбы, И попробуй на вкус Настоящей борьбы. И когда рядом рухнет израненный друг, И над первой потерей ты взвоешь, скорбя, И когда ты без кожи останешься вдруг От того, что убили его — не тебя, — Ты поймёшь, что узнал, Отличил, отыскал По оскалу забрал: Это — смерти оскал! Ложь и зло — погляди, Как их лица грубы! И всегда позади — Вороньё и гробы. Если мяса с ножа ты не ел ни куска, Если руки сложа наблюдал свысока, И в борьбу не вступил с подлецом, с палачом, — Значит, в жизни ты был ни при чём, ни при чём! Если, путь прорубая Отцовским мечом, Ты солёные слёзы На ус намотал, Если в жарком бою Испытал, что почём, — Значит, нужные книги Ты в детстве читал! ** Эта песня снова заставила выступить у нее на глазах слезы. На ночь Лиза нагло и без спроса устроилась под боком у Балалайки. Та только сонно фыркнула и подгребла Лизу поближе к себе, так и не проснувшись.