Странные встречи и новые знакомства

Остаток вечера прошел в блаженном ничегонеделании. Обе девушки чувствовали себя слишком расслабленными и довольными жизнью, чтобы заниматься чем-то серьезным, так что они просто валялись на кровати родителей Лизы, болтали о пустяках, смотрели телевизор в гостиной и снова валялись на кровати. Там же и уснули — Лиза уже привычно прижалась к подруге, а Балалайка обняла ее как любимого плюшевого мишку. А утром Лиза отправилась на переэкзаменовку. Она так волновалась, что даже не смогла позавтракать. К тому же они опять проспали, и в институт пришлось скакать едва ли не галопом, теряя тапки. Лиза смотрела такими огромными влажными глазами, даже ни о чем не прося, что оставить ее одну с этим испытанием смог бы разве что человек, полностью лишенный сердца (и гормонов), так что Балалайка, вздохнув, отправилась с ней и всю дорогу ободряюще похлопывала мандражирующую Лизу по спине или обнимала за талию. Пока Лиза отбивалась от препода — вернее, сразу двух, поскольку самонадеянно решила сдать за сегодня и экзамен, и в придачу зачёт — она прогуливалась взад-вперед по Никольской улице, на которую выходил фасад Историко-Архивного. Владимир Кольцов — недавно студент Иняза, а сейчас гордый молодой специалист-переводчик с дипломом, неспешно фланировал по центру, наслаждаясь прекрасной погодой, любуясь на симпатичных девушек в лёгкой летней одежде и с удовольствием ловя на себе их заинтересованные взгляды. Было на что посмотреть — высокий, атлетически сложенный брюнет с длинными — по новой моде — волосами, прекрасной фигурой и уверенной походкой спортсмена (пловца-разрядника, между прочим) одетый в ковбойку и вареные джинсы — он был хорош собой и прекрасно это осознавал. Проходя мимо обшарпанного здания какого-то ВУЗа, название которого он не помнил, а скорее всего и не знал, Владимир неожиданно узнал знакомую фигуру. Короткие светлые волосы, мешковатые брюки армейского образца, высокие ботинки, ставшая с некоторых пор неизменной сигарета… Неужели? Владимир замедлил шаг, присматриваясь. Ну точно! Он ещё думал, подойти или нет, но тут из дверей выскочила ещё одна девушка — тоненькая, с длинной русой косой — и бросилась первой на шею. До юноши долетел ее радостный визг:  — Сдала-а-а!!! Владимиру показалось, что объятия, в которые заключила студентку рослая блондинка, были какими-то слишком уж…тесными. В груди неприятно кольнула ревность, и он решительно повернул к обнимающихся девушкам. — София? — он всегда называл ее так — слегка пафосно, на иностранный манер. — Какая встреча, привет! А это кто с тобой? Не то, чтобы Владимир был законченным снобом, но в последнее время его отец сильно приподнялся, юноша успел оценить бытие «мажором», и характер его несколько… Изменился. — Молодец! Балалайка рассмеялась и с широкой улыбкой заключила Лизку в объятия, закружив на месте. — Вот видишь! Я же говорила! Мужской голос отвлек её от таких приятных занятий, она поставила подругу на землю и подняла голову. А когда узнала, кто перед ней, улыбку будто задуло. — Софья, сколько раз повторять? Это моя подруга. Ну надо же, кого я вижу. Тебя с такими патлами любера еще не тормозят? — Софья едко ухмыльнулась. О, она знала, как улыбнуться так, чтобы её шрам выглядел максимально отвратительно. — Какого хера тебе от меня надо? Лиза вздрогнула и прижалась к подруге — голос той зазвучал холодно, но Лиза все равно почувствовала тянущее неприятное чувство где-то под ложечкой — страх. Подошедший к ним неожиданно парень был хорош — чертовски хорош! — и Лиза вдруг болезненно осознала, что она — всего лишь тощая девчонка с мозгами набекрень. Разве она может дать Балалайке семью и детей, обеспечить ей нужную поддержку, опору, финансовую и «территориальную» — в плане квартиры — независимость? Да если вдруг они… Лиза впервые серьезно подумала о том, что действительно хочет быть рядом с подругой всегда, возможно, всю жизнь, но… Балалайке же придется взять на себя роль «мужа» в их паре — захочет ли она этого? И государство не оформит такой «брак», а значит они будут просто сожителями — захочет ли Софья жить так? А этот парень — явно не из простых. Он наверняка сможет обеспечить своей будущей жене счастливую и комфортную жизнь… Да и просто-напросто — он парень! А Владимир несколько опешил от резкого тона девушки, но он уже привык к собственной неотразимости и после секундного колебания отнес его на счёт неожиданности их встречи и несколько прохладного, с его точки зрения, расставания в прошлый раз. При взгляде на исказившееся, ставшее похожим на африканскую маску лицо Софьи, у него по спине продрал мороз, но фигура-то у нее осталась по-прежнему великолепной, может даже стала ещё лучше! «Ну, с лица не воду пить, » — решил он и изобразил свою лучшую улыбку. — Ну что ты так кипятишься? Признаю — я был… не совсем корректен. Извини — я был несколько… Ммм… Ошеломлен. Но я готов искупить свою вину. Сходим куда-нибудь? Тут недавно открылся один погребок — там смешивают настоящие американские коктейли. Владимир подмигнул, демонстративно игнорируя Лизу. Балалайка успокаивающе потрепала Лизу по голове и, прижав ее к себе, вдруг паскудно заулыбалась. Вдруг вспомнилось, как Борис — её взводный сержант, двухметровый человек-гора, казалось бы, начисто лишенный чувства страха — взбледнул, впервые увидев эту её улыбку-оскал, показывающую кончики клыков. Ничего хорошего она никогда не обещала, но этот модник был слишком глуп и самоуверен, чтобы это понять. — Как был высокомерной паскудой, так и остался. — с явным наслаждением хмыкнула Софья. — Я что, одна тут стою? Или ты избирательно ослеп? Лиза, знакомься, это Владимир. Владимир — Лиза. Погребок, говоришь? Ну пойдем… Потянет твой бюджет двух девушек, не надорвешься? А то помнится, в нашу последнюю встречу я за тебя расплачивалась, после того, как ты сбежал, роняя туфли. Ничего не напоминает? Или тебе уже вдруг не стыдно сидеть со мной в приличном месте? Балалайка смотрела парню прямо в глаза, улыбаясь откровенно и нагло. — Привет, — пискнула Лиза. Голос подруги ей очень не нравился — она никогда ещё не видела Балалайку такой злой и… страшной, наверное — даже в той драке, когда они познакомились, вид у той был скорее азартный, а сейчас… Лиза не испугалась только потому, что каким-то внутренним потаенным чутьем чувствовала — ей Балалайка не причинит вреда никогда. Она чуть сместилась, так и не разжимая объятий и оказалась между девушкой и парнем. Она и сама не вполне понимала, кого от кого собирается защищать, но чуяла, что защищать придется. Как минимум, подругу от самой себя — она чувствовала, как у той напрягаются мышцы, и догадывалась, что ничем хорошим это не кончится. Очень хотелось сказать что-нибудь вроде: «Не хочу я ни в какое место, пойдем лучше домой, прикид шить», — но приглашали не ее, и Лиза все ещё не была уверена, что она здесь не лишняя. А у Владимира заиграла мужская гордость, и хотя ему, как и в тот раз, захотелось тихо свалить не прощаясь, такого вызова он не принять не смог. — А что — пойдемте все вместе. Тебе хоть восемнадцать есть? — приподняв одну бровь впервые обратился он к Лизе и сразу же перевел взгляд обратно на Софию — стараясь, впрочем, не смотреть ей на обезображенную шрамом половину лица. — Или ты теперь малолеток клеишь? — «от безнадёги», явственно слышалось недосказанное окончание фразы. Дерзкий вызов бывшей девушки задел его за живое и приглушил инстинкт самосохранения, вопящий, что он крепко перегнул палку, и пора валить. Да какого хера?! Кто здесь, в конце концов, мужик?! Да он их обеих оприходует — что эту дуру калечную, что ее малолетку! Пара стаканов чего покрепче и!.. Пьяная Гайка — резьбе не хозяйка. — Ух ты. Какие мы стали смелые и уверенные. Что, стоило папе хорошую должность в МИДе получить, так у тебя яйца неожиданно отросли, чтобы незнакомым девушкам хамить? Балалайка улыбалась открыто и с наслаждением. Вообще-то, как любой человек, который чётко знает, на что он способен, она не любила конфликтовать и ругаться, прекрасно зная, что с её характером ничем хорошим подобное не кончается. Но она и предположить не могла, что получит такое колоссальное удовольствие, фактически открыто унижая другого человека. — Есть, не переживай. Лиза молодец, отлично учится, причем сама. Хорошая девочка. Получше многих… Она игриво подмигнула Лизе, а потом улыбнулась Владимиру во все тридцать два. Всю дорогу до заведения она подчеркнуто игнорировала парня, громко обсуждая с Лизой детали будущего костюма, игры и вообще, планы на ближайшие дни. Бар находился почти в самом центре, в полуподвальчике. Совсем небольшой, столиков на двенадцать от силы, уютно-сумрачный и хорошо обставленный. Видно, что для своих. Тем приятнее было встретить там знакомую долговязую рыжую фигуру. Обладатель фигуры отдыхал в компании милой, какой-то по-домашнему уютной, невысокой пухленькой девушки, такой же огненно-рыжей и смешливой. Оба обрадованно помахали Балалайке, Паша стрельнул глазами в сторону Владимира и сделал какое-то незаметное движение рукой, вопросительно глянув на Софью. Та с улыбкой отрицательно покачала головой, весело подмигнув другу. Но кивни она, и Владимир вылетел бы из бара вверх тормашками, как пробка из бутылки с шампанским. Заняв угловой столик, Софья продолжала наслаждаться и нагло заказала два самых дорогих коктейля, которые только смогла найти. Если что, у неё были с собой деньги, в том числе и доллары. — Ну так, что ты хотел? — небрежно поинтересовалась она, закуривая. Владимир уже и сам не понимал, почему продолжает терпеть столь наглое поведение девушек. Вернее, девушки, поскольку эта — как ее, Лиза? — вела себя тихо, хотя… Она не хамила — вообще ни слова ему не сказала — но постоянно подыгрывала Софие, старательно уводя разговор от любых поднятых им тем на какую-то ерунду, постоянно висла на ней и вообще вела себя так, словно они с ней вдвоем — и это жутко бесило. Впрочем, у Владимира еще оставалась возможность сквитаться с обеими. Он знал, что один из официантов за соответствующий магарыч может добавить в коктейль, скажем так, не указанные в меню ингредиенты. А уж потом он поквитается с обеими! Знак нужному человечку был подан, ответ получен, и Владимир вольготно расположился на удобном стуле с высокой спинкой, ожидая, когда секретный компонент в коктейлях девушек подействует. Терпеть издевательства Софии было все тяжелее и тяжелее, но его поддерживало предвкушение грядущей мести и удовольствия. А малолетка послужит десертом к главному блюду. Или можно будет поделиться ей с тем самым нужным человеком. — Да ничего особенного, — стараясь говорить дружелюбно, ответил он. — Просто мне показалось, что ты на меня обижена после нашей последней встречи, вот и пользуюсь случаем искупить свою возможную вину. Мне… Нам было хорошо вместе, и я не прочь повторить. — он подмигнул игриво и покосился на подругу Софии, прячущуюся за бокалом. — Можем попробовать и на троих. Думаю, твоей «хорошей» девочке понравится. Лиза только понюхала предложенный напиток. Пах он, надо сказать, очень соблазнительно, но толкинисты часто придерживаются средневековых и даже языческих традиций — о которых знают, конечно — и одна из таких — не разделять пищу с врагом. Совместная трапеза сближает, и, по верованиям наших далёких предков, нельзя поднять руку на того, с кем делил хлеб. Или выпивку, так что к угощению Владимира Лиза даже не притронулась, только сидела рядом с Балалайкой, «прикрывая» ее с одного бока, и бросала на парня мрачные взгляды. Она уже догадалась, что подруга не испытывает к нему хоть сколько-нибудь теплых чувств, но почему тогда она приняла приглашение — этого Лиза понять не могла, поэтому и сидела молча, сопя в две дырки и смотря в два глаза, чтобы не помешать непонятной ей игре. Холодный росток страха в ее душе уже почти увял, но его место заняла непонятная тревога — предчувствие чего-то нехорошего, и она отчаянно старалась понять, о чем же предупреждает ее внутренний голос. — Возможную вину? Да ты меня бросил, едва только увидев! Повторить?! Да я соглашусь с тобой в одну койку лечь, только чтобы яйца тебе отрезать! Показалось, блядь! Действительно, я же, наверное, просто так слезы за столиком размазывала, что бы это могло значить?! Софья подняла бокал, будто бы собираясь глотнуть, но вместо этого протянула руку и вылила его содержимое Владимиру на голову. — Какая же ты мразь. — брезгливо выплюнула Балалайка и собралась добавить что-то еще, но тут её внимание привлекли белые остатки не до конца растворившегося шипучего порошка. Она мгновенным движением сгребла парня за ворот рубашки и подтащила к себе. — Что это такое, сучонок? — Софья шипела разъяренной фурией. — Что это?! Она резким движением головы ударила Владимира лбом в переносицу и повалила спиной на стол, опрокинув стакан Лизы. В руке у неё вдруг очутился странного вида раскладной нож с черным лезвием, который она поднесла опасно близко к глазу мужчины. — Что это?! Что ты нам подмешал?! Говори, тварь, или я тебе нож в глаз воткну, до мозга достанет! Ну?! Ошеломленный болью и стремительным развитием событий Владимир онемел, и только хлюпал кровью, обильно струящейся из сломанного носа. Мысли его сковал липкий страх, осталась лишь одна, судорожно колотящаяся в висках: «А ведь эта калечная и прибить может. И ничего ей за это не будет, максимум — те самые таблетки пропишут, ибо инвалид». От этого стало так жутко, что он и спине заметил, как утратил контроль над организмом, и по модным джинсам его начало расплываться мокрое пятно. Лиза тоже офигела в начале, сообразив лишь, что жопное чувство в очередной раз не подвело, и пить из этого стакана точно не стоило, но вид обнаженного ножа мигом привел ее в чувство, и она недолго думая ухватилась одной рукой прямо за лезвие, а другой обняла подругу за плечи: — Балалайка, нет! Не надо, пожалуйста — он того не стоит! Пойдем отсюда, Софья, Сонечка — пожалуйста, пойдем домой! В зале тем временем тоже развивались события. Рыжий Паша, под испуганный писк своей спутницы, отшвырнул в сторону стол, в два прыжка подлетел к обслуживавшему столик Балалайки офицанту и не разбираясь воткнул кулак ему поддых. На крики и грохот из подсобных помещений выскочил хозяин заведения в сопровождении крепкого мужика средних лет тоже с явной военной выправкой. — Что здесь происходит?! — завопил он, а военный добавил гораздо спокойнее, но как-то весомее: — А ну успокоились все! — Какой же ты чмошник всё-таки. Балалайка брезгливо спихнула Владимира на пол и вытерла пальцы салфеткой. — Ты чего, сдурела? — покосилась она на Лизу, аккуратно стряхивая её с себя и пряча нож. Она запоздало сообразила, что Лизка не знает её так хорошо. Вот Паша знает, что если бы она хотела убить, то убила бы раньше, чем кто-то успел моргнуть, поэтому и кинулся мутузить официанта. Кстати… — Младший сержант Бойченко, отставить! На Пашу это подействовало, как ведро холодной воды и рыжий, только что с похвальным энтузиазмом расписывавший верещащего официанта под хохлому, тут же потерял к нему всякий интерес, вставая рядом с капитаном. — Это я бы хотела узнать, что происходит. — совершенно спокойно и без всякой агрессии поинтересовалась Балалайка. — Откуда в моем стакане и стакане моей подруги вот этот порошок неизвестного происхождения? На дне стакана Лизы порошка осталось больше — официант не пожадничал, дозу всыпал конскую. Софья собрала его пальцем, понюхала, тронула языком — алкоголь отбил всё напрочь. И показала хозяину бара. — Я могла бы подумать, что у вас очень элитное заведение и вы подаете коктейли с кокаином, но меня терзают неумолчные сомнения. — Петр Алексеич? — покосился на хозяина военный, подходя к столику и рассматривая стакан. — Я чего-то не знаю? — Семеныч, да я ваще не в курсах! — резко сдал хозяин. — Я за базар отвечаю, ты знаешь. Семеныч, в натуре — гадом буду! Ща разберёмся, в натуре. — Разберёмся, — холодно и очень веско повторил названный Семенычем. — Спецура, ты ведь не просто так этого гаврика мудохал? — Так точно, — кивнул рыжий Паша, на уровне инстинктов почуявший старшего по званию. — Это он на этот столик напитки подавал. — Разберёмся. Извини, офицер, — сказал Семеныч Балалайке, ухватил прекратившего от ужаса даже скулить официанта за шею и кивнул спутнику: — Извинись перед девушками, — и потащил бедолагу куда-то в подсобку. — Ну типа… Заведение приносит вам свои извинения, дамы, — сориентировался хозяин, тоже подошедший к столику. — Надеюсь, что… Эээ… Этот неприятный инцидент не заставит вас…типа… Не отвратит вас от дальнейших посещений нашего заведения, — ему явно было очень непривычно извиняться и сложно составлять фразы без фени, но он чувствовал себя по-настоящему неловко и очень старался. — Могу предложить вам два любых напитка за счёт заведения — типа, как компенсацию. Каждый приход. Сползший под стол Владимир изо всех сил старался прикинуться ветошью, лишь бы о нем не вспомнили. Он понял, что прошел по краю — и собственно даже ещё не прошел, поскольку Семеныч явно непрост, и не факт, что папа сможет вытащить его на этот раз. Лиза вцепилась подруге в плечо и механически слизывала кончиком языка мелкие бисеринки крови, выступающие из тонкого пореза на ладони. Ей хотелось поскорее убраться отсюда и забыть происшедшее. И никогда больше по барам не ходить — ибо нефиг! — Да пошел ты! — фыркнула Балалайка. — Ноги моей в твоем крысятнике больше не будет! Ты что думаешь, я не поняла, что это клофелин и поверю, что ты такой дебил и ничего не знал? Махнув рукой, Софья нагнулась и выволокла Владимира из-под стола. — А ты, паскуда, не надейся, что легко отделался. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы об этом узнали. И у тебя в университете, и в МИДе, везде. Тебя даже дворником не возьмут, обещаю. Скажи «прощай», своей головокружительной карьере. И папа тебе не поможет. Стряхнув свою жертву на пол, она крепко взяла Лизу за плечо и решительно вышла на улицу. — Прости, Паш, мы вам кажется отдых испортили. — вздохнула Балалайка, когда компания вышла на улицу. — Я не думала, что так получится. Хотела просто посмеяться, да кинуть его, а он паскуда вон чего удумал. Кто ж знал… Прости, Леночка. Она виновато пожала плечами. — Давайте я вам компенсирую, что ли? Пошли, знаю я тут недалеко одно забавное место. В небольшом, чистом и зеленом, хоть и слегка запущенном парке, обнаружилась небольшая пышечная. Если не знать, где она, то и не найдешь. Всё какое-то серое, строгое, с мозаикой на стенах, словно законсервированный кусочек Советского Союза. Получив граненый стакан с черным, как дёготь, сладким чаем и огромную пышную булочку, похожую на пончик, только гораздо выше и шире. Софья жмурилась, как девчонка, осторожно надкусывая горячую сдобу и совершенно не стесняясь, слизывала с губ яблочное повидло. — Меня сюда дедушка в детстве постоянно таскал.