Странные встречи и новые знакомства

Пробуждение было сладким, хоть и немного стыдным — вчера она не нашла в себе силы и желания подмыться и благоухала запахом своего возбуждения. Впрочем, этого никто не заметил — или деликатно сделал вид, что не заметил. Балалайка, конечно же, не стала щеголять голой перед гостями, но разница вышла небольшая, потому что она успела перевезти к Лизе часть вещей и теперь щеголяла в длинной футболке, аппетитно обтянувшей её упругие ягодицы. Впрочем, когда после завтрака гости откланялись, она немедленно стянула футболку, откинув её в сторону. — Эй, подруга, раздевайся! — она рассмеялась, хлопнув Лизу по заднице. — Какие планы на сегодня? Лиза, шутливо взвизгнув, мигом скинула футболку и свободные домашние штанишки — нечто среднее между шароварами и трениками, тоже самодельные. Потянулась, демонстрируя подруге свое тонкое и гибкое тело, и пожала плечами: — Даже не знаю. Может, сходим в парк, потренируемся на мечах или ножах? Или можем твоим прикидом заняться. Вообще, я сдалась и теперь полностью свободна! Ура-а-а! — А ты, подруга, уже кажется вполне и без меня справляешься, — хихикнула Балалайка с намёком, явно имея ввиду прошлую ночь. Она вовсю пользовалась тем фактом, что Лиза уже привыкла к её манере шастать по квартире голой и теперь с удовольствием сидела на стуле, поджав под себя одну ногу, шумно прихлебывая кофе. — А что мне оставалось? — покраснев, пробормотала Лиза, мигом догадавшись, что та имеет в виду. — Раздразнила меня и уснула — вот и пришлось… Самой. Но с тобой все равно лучше, — добавила она с лукавой улыбкой. — Хм… Пошли в парк, мне было бы неплохо потренироваться на мечах, если я не хочу опозориться на игре. Да и Чешира было бы неплохо поймать, ты же еще не отказалась от идеи показать ему шамшир? И добро набранное неплохо бы разобрать, м? Лиза подошла к подруге, легко коснулась губами ее обнаженного плеча. Села рядом, налила себе чаю и, отпив, задумалась. — Чешира мы в четверг на Эгладоре поймаем — где он живёт, я не знаю, конечно. Так что давай действительно сейчас разберем добро, прикинем, что куда, а потом пойдем в парк, и ты меня погоняешь. Вернее, поотрабатываешь на мне технику — достойным противником я тебе не стану, но хоть тренажёром поработаю. Лиза солнечно улыбнулась, показывая, что такая перспектива ее ничуть не огорчает, и, допив чай, потащила Балалайку в свою комнату. Около часа они разбирали «трофеи», отобрали подходящее на костюмы для Йовин и отложили остальное, а потом довольная Лиза отряхнула с рук воображаемую — в основном — пыль и потянулась. — Офигенно! А теперь гулять? — Блин, опять эти тюки таскать на своём горбу туда-сюда… — ворчала Балалайка, помогая подруге сортировать трофеи, но больше для соблюдения традиции, чем всерьез. Собиралась она всегда быстро — всего-то натянуть форму и всё. Она к ней настолько привыкла, что, одеваясь во что-то другое, чувствовала себя неуютно. Уже знакомый уголок подходил для тренировок как нельзя лучше, парк был полузаброшен и там редко кто-то ходил. Софья оказалась старательной ученицей, правда, самым сложным было соизмерять силу, чтобы не выбивать у Лизы меч из рук постоянно, только за счет разницы в габаритах и физических кондициях. Лиза тоже принялась за дело очень старательно, попросив подругу только быть поаккуратнее с ее руками — играть на гитаре или шить с разбитыми пальцами — трудновато. Лиза была спортивная девушка, гибкая и проворная, хотя и не сильная, и как губка впитывала новые знания и навыки. До становления хорошим бойцом ей, конечно, было как до Луны, но она очень старалась. Присев отдохнуть, потная и запыхавшаяся — а Балалайке пришлось потрудиться, чтобы ее загонять — Лиза осмотрела одежду подруги и спросила: — Извини, не обижайся, если что, но ты так одеваешься потому, что тебе действительно нравится, или это просто привычка? Может, попробуем поискать тебе что-нибудь ещё? Мне кажется, ты будешь потрясно смотреться в джинсах, например! Или даже в джинсовых шортах — у тебя такие красивые ноги, что прятать их — просто преступление, я считаю! В качестве полезного обмена опытом, Балалайка взялась учить Лизу рукопашному бою — хотя бы самым простым ударам, которые сможет выполнить даже неподготовленный человек. Слегка выдохшись, она присела чуть в отдалении, чтобы не дымить на Лизу и с наслаждением закурила. — Да ты знаешь… — она немного растерянно поскребла в затылке. — Я настолько к ней привыкла, что в чем-то другом чувствую себя неуютно. А шорты… — Софья лукаво засмеялась. — Боюсь, тогда мне меч и вовсе не понадобится, парни с вашей тусовки сами шеи посворачивают, пялясь на мою задницу! Но вообще, у меня есть старые джинсы, может их обрезать? — Отличная идея! — загорелась Лиза. — Я тебе их ещё разрисую — будут как мои — тебе нравится? Она покрутилась перед Балалайкой в своих коротеньких шортиках с разбахромленными штанинами, разрисованных разноцветными шариковыми ручками в цветочно-лиственный орнамент. — Они у тебя дома, да? Поехали? — Конечно! Поехали. Балалайка улыбнулась, успев шлепнуть Лизу по попке, пока та красовалась перед ней. Она жила почти на другом конце города, среди однотипных длинных пятиэтажек. Крошечная однокомнатная квартира, пусть и в довольно хорошем состоянии. Собственно, в единственной комнате всей обстановки и было, что огромная «стенка», небольшой телевизор, раскладной диван, да кресло. Толстый, порядком потрепанный временем ковёр на полу. Кухня с газовой плитой, холодильником, парой навесных шкафов, двумя облупившимися по краям табуретками и столом, такая маленькая, что на ней с учетом всей мебели, один человек с трудом мог повернуться. Стеллаж был монументален. Тут были и книги, и какие-то фигурки, даже довольно безвкусный сервиз, пылившийся за стеклянными дверцами; отдельные шкафы под одежду, несколько фотографий. На одной был запечатлён внушительного вида мужчина в парадной военной форме. Он был уже довольно в возрасте, с солидной проседью и роскошными густыми усами. Что-то неуловимо схожее было между ним и Балалайкой, наверное, в голубых глазах и чём-то трудноопределимом в выражении лиц. На другой была сама Софья, только совсем еще маленькая, в пионерской форме. А третьим было групповое фото, уже слегка выгоревшее, Софья и еще какие-то люди на фоне пыльной желтой стены. Всё в одинаковой, песочного цвета форме, вооруженные. Уместилось там почти сто человек, даже больше. Лиза редко бывала у кого-то в гостях — близких друзей у нее не было, бабушек-дедушек тоже, единственные родственники жили очень далеко, под Минском, и предпочитали ездить к ним сами, к себе особо не приглашая, так что оказавшись в чужом доме, она несколько оробела. Скинув туфли, она прошла в комнату и стала медленно обходить ее по кругу, неосознанно примечая особенности, позволявшие судить о хозяевах. Возле фотографий она остановилась. — Это твой дедушка? — спросила она, разглядывая усатого военного. — Он в Великую Отечественную служил, да?  — Почему «служил»? Он и сейчас, слава богу, жив и здоров, продолжает служить в армии. Генерал-майор Ириновский Александр Николаевич. — с гордостью ответила Балалайка, кинув мимолетный взгляд на карточку. Она негромко рассмеялась, откладывая в сторону записку на тетрадном листе: мама всегда оставляла ей записки, на тот случай, если Софья вдруг заглянет. Сейчас она сообщала, что еда, как обычно, в холодильнике и что примерно через месяц она уезжает с театром на гастроли, и поэтому надо бы последить за квартирой. Фото маленькой Софьи вызвало у Лизы улыбку — белобрысая девчонка-сорванец казалась такой живой, такой яркой даже на поблекшей от времени фотке, что, казалось, вот-вот улыбнется, подмигнет. — А это… твои сослуживцы, да? — Где? А, это, — Софья аккуратно достала рамку и улыбнулась. — Ну, Пашу ты уже знаешь, вот этот парень со шрамом на лице — Борис, мой заместитель, я вас как-нибудь обязательно познакомлю. Это кажется… восемьдесят пятый, или восемьдесят седьмой год. — Ой, прости пожалуйста — просто по твоим рассказам мне почему-то казалось, что он уже умер, — повинилась Лиза, с новым интересом рассматривая пожилого военного, а потом снова переключилась на третье фото. Действительно — Паша. Там он казался более юным и не таким…монументальным, что-ли. Может, потому, что прошло время, а может просто на фотке не удался. Она нашла на фото подругу, потом стала рассматривать остальных. Бойцы улыбались, обнимали друг друга… Невольно она задумалась — сколько из них ещё живы, а сколько осталось там, в тех красивых горах, которые рисовала, пытаясь уснуть, Балалайка. Почему-то ей казалось, что многие. Притащив с кухни табуретку, Софья быстро добралась до антресолей и скинула Лизе потрепанные джинсы, случайно зацепив вместе с ними коробку из которой выпали странные предметы: четки и зеленая лента, расписанная арабской вязью, с подозрительным бурым пятном. Услышав стук чего-то твердого об пол, та невольно обернулась и подняла выпавшие из коробки вещи. Взгляд ее сразу зацепился за пятно. — Это… кровь? — О… — Балалайка немного смущенно хмыкнула. — Моя коробка с трофеями. Я про неё уже и забыла. Она пружинистым движением спрыгнула с табуретки и наклонилась к коробке. — У моджахедов была склонность к таким милым шалостям, как например, отрезать уши нашим мертвым бойцам. Уши мы им конечно, в ответ не резали… …хотя не все, не все… А вот чётки и прочие мелочи типа лент забирали. Мы были немного на особом положении, так что командование сквозь пальцы на это посматривало. Им-то какая к чёрту разница, они всё равно уже были мертвые… — она кашлянула, словно ища поддержки. Лиза вздрогнула и напряглась было, услышав про отрезанные уши, но тут же снова расслабилась — даже выдохнула с облегчением. Она не представляла себе, как бы отреагировала, узнав, что «их» солдаты тоже собирают такие жуткие «сувениры». Ну, а вещи — к такому она относилась нормально, ведь герои фэнтези берут трофеи с врагов, так почему настоящим солдатам нельзя? — Что с бою взято — то свято, — кивнула она. — Покажешь? Настоящие боевые трофеи — это же круто! Лучше бы это, конечно, было оружие — кривые горские кинжалы, например — но и так тоже интересно. Она осторожно взяла перепачканную ленту, стараясь все же не прикасаться к пятну, и осмотрела внимательнее. — А что тут написано? Суры из Корана? — Наверное, я не знаю. — Балалайка слегка пожала плечами. — Никогда не интересовалась, но часто такое видела. В основном на иранцах или пакистанцах, у афганцев редко. Она перевернула коробку, вытряхивая содержимое. Там не было в общем-то ничего необычного, четки, какие-то амулеты, еще лента, правда, один кинжал всё-таки нашелся — широкая, сильно изогнутая джамбия в украшенных гравировкой ножнах. Лиза осторожно вынула клинок — тот блеснул синеватыми узорами настоящей дамасской стали, хищный и смертоносный, как тигриный клык. Лиза, как зачарованная разглядывала переплетение линий на металле и сама не заметила, как тихо запела: Кто не помнит былого — тому отомстят Перекошенным днем сегодняшним. У московского княжества черным был стяг — Как поверить нам в это, непомнящим?! Вознеслись над Москвой перекрестья крестов, Под крестом — дуга полумесяца. Раньше крест был звездою на восемь концов, Вифлеемской сверхновой на восемь концов — Нам сегодня и в это не верится, Ну, что ж… На моем клинке не прочитана вязь, Перепуталась нить — только не порвалась, Из клубка тяну за вопросом вопрос… Три столетья с лишним так повелось. На казачьем штандарте — дракон золотой, Говорят, из Китая сглазили. Не с холопьим гуртом воевали — с Ордой, Со Степан Тимофеичем Разиным! Триста лет мы глядим и не видим беды: Нам твердили — и мы поверили! Мы не помним, что красное знамя Орды, Со звездой, с полумесяцем знамя Орды Над Стамбулом и Веною реяло, Ну, что ж… На моем клинке не прочитана вязь, Перепуталась нить — только не порвалась, Из клубка тяну за вопросом вопрос… Три столетья с лишним так повелось. В гороскопе цветов — хоть убей, не найду Неизбежности и пророчества: Пара алых знамен в сорок первом году Шар земной с пьедестала сворочала! Не отменят былого за давностью лет, И не краски разделят лестницу: И у знамени Гондора черный был цвет, И у знамени Мордора черный был цвет, И горят на крестах полумесяцы! Ну, что ж! На моем клинке не прочитана вязь, Перепуталась нить — только не порвалась, На клинке узор из кровавых полос… Три эпохи с лишним так повелось! * Голос ее постепенно набирал силу и под конец песни звенел, как тот самый клинок. Софья чуть помолчала. — Я честно говоря, думала, ты возмущаться сейчас начнешь и кричать. — Почему? — пожала плечами Лиза, и пересказала подруге свои мысли по поводу «нормальных» трофеев. — В старину это вообще было нормой, не думаю, что сейчас что-то изменилось. Люди-то не изменились, верно? Вот если бы у тебя там действительно ожерелье из ушей было, к как у того злодея из «Коммандо» — бррр. Тогда бы я точно кричать начала. Или стошнила.  — Они то точно не изменились! — хохотнула Балалайка. — В Афгане 95% страны, за исключением крупных городов, по сию пору живет где-то в реалиях примерно десятого века. Меньше одного процента женщин и что-то около десяти процентов мужчин умеют читать и писать, как следствие, очень религиозны. Кстати, с их точки зрения это имеет глубокий практический смысл, поскольку согласно Корану, ангелы тащат человека в рай почему-то именно за уши и никак иначе. Лиза прижалась к Балалайке, показывая, что ни в коем случае не ожидала от той подобных мерзостей, покрутила в пальцах нож и передернула плечами — ведь не исключено, что именно им бывший хозяин собирал свои трофеи… — Я… — прошептала она и запнулась, не зная, как сформулировать свою мысль. — Я думаю… Я знаю, что ты все делала правильно! Ты не могла творить всякие злодейства, как иногда рассказывают. Я… Я на твоей стороне — всегда. И всегда буду. Понимаешь? Та немного растерянно обняла Лизу одной рукой. — Оу… Ну… Спасибо. Правда спасибо. Мне конечно, иногда приходилось делать… плохие вещи, но я очень старалась. Лиза мурлыкнула, как котенок, и тоже обняла Балалайку. Пару минут они посидели обнявшись, а потом неугомонная Лиза вспомнила о шортах и принялась за дело. Она решительно приказала подруге надеть их и, вооружившись огромными ножницами, обрезала прямо на ней. Потом разбахромила края иголкой и принялась захваченными с собой разноцветными ручками наносить орнамент, советуясь с Балалайкой и выспрашивая, чего бы ей хотелось. — Слушай, ты поаккуратнее с ними! — возмутилась Балалайка, которую не очень-то прельщала перспектива получить порез от этих устрашающего вида ножниц. — Хи-хи! Ты же не мальчик — чего тебе бояться-то? — подмигнула Лиза, ловко орудуя ножницами. — Хочешь, я тебе что-нибудь с военной тематикой изображу? — спросила она в творческом азарте. — Только мне образец нужен — рисовать я не умею, а перерисовывать и стилизовать — как нефиг делать. Разумеется, разрисовывать новорожденные шорты она тоже собиралась прямо на хозяйке — чтобы сразу было видно, как это будет выглядеть. При этом она встала перед Балалайкой на колени, посматривая на нее снизу-вверх и вообще выглядела довольно… интересно Новые шорты неожиданно пришлись Балалайке по вкусу. Насчет орнамента она обещала подумать, в конце концов, дорисовать никогда не поздно. Софья с явным удовольствием вертелась перед зеркалом, любуясь тем, как туго джинсовая ткань обтягивает упругие ягодицы, вдобавок открывая стройные ноги. Подумав, она еще и выкопала из своих запасов пару кроссовок — как и всё советское, выглядели они так себе, но были совершенно неубиваемы. Красноватого оттенка пыль в них въелась настолько, что кажется, вовсе уже не отстирывалась. — Ну вот! Прямо в таком наряде я, пожалуй, и поеду… Но форму всё равно возьму, мало ли, погода испортится. — Класс! — оценила Лиза новый образ подруги. — Просто отпад — парни, вешайтесь! От зависти, — добавила она через секунду чуть тише и покраснела. «Моё, никому не отдам!» — она не договорила, но домыслить это было несложно. — Отличная идея! Вернее, обе — игра продлится несколько дней, минимум, три, и какая будет погода — фиг знает, так что лучше иметь смену на случай дождя, — одобрила она, и поинтересовалась. — А у тебя палатка есть? А то я в прошлый раз вписывалась к друзьям, а сейчас… Мы же вместе будем, да?