Странные встречи и новые знакомства

А следующим утром они уже ехали в электричке в сторону пригорода, где и располагался полигон. Правда, от платформы им пришлось ещё пройти километра три, а то и четыре сначала по трассе, потом по накатанной грунтовке среди леса, а потом и вовсе по колее — благо путь был предусмотрительно размечен флажками и стрелками, развешенными на деревьях. Лиза проделала этот путь весьма достойно, без единой жалобы таща на спине солидный рюкзак с прикидами и запасной одеждой. Балалайка несла палатку, спальники, запас продуктов, лагерное снаряжение и их игровое оружие, но для нее это был даже не марш-бросок, так, прогулка перед завтраком. Наконец колея вывела подруг на большую поляну, где располагался палаточный лагерь Мастеров Игры. Чуть в стороне огороженное траурными черными лентами пространство обозначало Царство Мертвых, куда попадают «убитые» в «бою» игроки. Выйти оттуда можно лишь после нескольких часов отсидки и другим персонажем — бессмертных здесь нет, поэтому на ключевые роли игроков выбирали Мастера и очень старательно. Из мертвятника же Мастера имеют право набирать «статистов» на роли рядовых орков, городских стражников и в прочую массовку. Игрок, в свою очередь, имеет право отказаться, но помощь Мастерам существенно уменьшает время отсидки — это все, чуточку рисуясь своей опытностью, Лиза рассказала Балалайке ещё по дороге. В мастерятнике девушек встретил Чешир и лично выдал им аусвайсы — игровые «паспорта» — и «хитпойнты» — большие картонные медальоны, которые полагалось носить на шее или поясе на видном месте. Количество «пойнтов» означало, сколько ударов может пропустить игрок, прежде чем отправиться в мертвятник, причем снимал пойнт только удар в корпус. Поражение руки или ноги считалось лёгкой раной, и игрок должен был отыгрывать ранение, хромая или роняя оружие из «раненой» руки. В голову, кисти и стопы бить было запрещено. «Зона поражения — штаны-фуфайка», — назвал это Чешир, который, конечно же, был Мастером по Боёвке. «Убив» противника, победитель мог снять с него один пойнт и повесить его на себя — так был реализован набор опыта и рост в уровнях, характерный для ролевых игр. Кстати, Лизе и Софье, как сюжетным, но второстепенным персонажам, полагалось по два «пойнта». Ключевым же, типа Фродо или Арагорна — по три. Так же Чешир указал девушкам чуть в сторону, где на некотором удалении от прочих стояли две большие армейские палатки на десять человек каждая. От одной из них, как заметила наметанным взглядом Балалайка, тянулся провод к высокой сосне, на вершине которой была закреплена антенна. Похоже, в палатке была рация. — Это лагерь нашей полигонной команды, — пояснил Мастер. — Если возникнут проблемы: с «маньяками», установкой лагеря или со здоровьем — смело обращайтесь туда. — «Маньяками»? — тихонько переспросила Балалайка у Лизы. — Так называют игроков, которые играют только ради махача, — так же быстро пояснила Лиза. — Иногда они нарушают правила, охотятся за «пойнтами», вырезая всех, кого видят, ну и вообще беспредельничают. Мастера стараются таких не допускать, но мало-ли… — договорить она не успела. — О, как удачно! Сейчас я вас познакомлю, — обрадовался вдруг Чешир — от палаток как раз подошли трое. — Это командир нашей полигонной команды Бивень и его заместители: по вопросам безопасности — Алексей и по медицинской части — Марина. А это наши Эовин и Мерри. Марина оказалась на вид обычной девушкой немного за двадцать, скорее всего студенткой старших курсов мед-ВУЗа, только одетой на военный манер, а вот двое мужчин приковали к себе внимание Балалайки сразу и надолго. Оба они были одеты в потрепанные, обмятые по фигуре «камки» и удобные разношенные берцы, оба гладко выбритые и подстриженные коротким ёжиком. Обоим было в районе тридцати. Бивень — как ни странно, это грозное прозвище носил мужчина среднего роста, среднего телосложения, с худым приятным, но тоже «средним» лицом — ну вообще не за что зацепиться глазом — был чуть помоложе, Алексей чуть постарше. Вот это был настоящий гигант, не уступавший ростом и комплекцией приснопамятному Владу из театральных мастерских, но в отличие от него — какой-то сухой и поджарый. Если Влад был похож на медведя, то этот — на тигра, причем голодного и очень недоброго. На поясе у Бивня висел «ка-бар» в ножнах, у Алексея никакого оружия видно не было, но одного взгляда на его жилистые руки было достаточно, чтобы понять — при желании он скрутит в бараний рог и Балалайку с ее ножом, и Чешира с его катаной, и Бивня с его «ка-баром». И как бы не одновременно. Это все подумала Лиза, а Балалайка его просто узнала — это был ее однополчанин. Старлей Алексей Добросельцев, демобилизованный с «волчьим билетом» после одной очень нехорошей истории с американским журналистом и «мирным населением» одного аула, в котором «калаши» были у всех, старше 11. Им тогда пришлось поднимать все связи, чтобы ограничиться «дуркой» вместо тюремного срока, а то и вовсе военно-полевого. После этого Добросельцев пропал из поля зрения друзей — говорили, что он запил по-черному, но вот он здесь перед ней и на вид вполне адекватен. Он посмотрел на блондинку в тельнике и джинсовых шортах, прищурился и сделал широкий шаг ей навстречу, распахивая объятия и расплываясь в изумлённо-радостной улыбке: — Капитан! Марине и Бивню Балалайка просто с улыбкой кивнула, а вот на распахнувшего объятия здоровяка сначала глянула с недоуменной опаской, напряженно вглядываясь в его лицо, но тут же радостно ощерилась: — Мать моя конная армия… — и с удовольствием заключила Алексея в объятия. — Добросельцев, ты?! Ну дела, а говорили, что спился ты к чертовой матери, а ты оказывается вон где! Она посмотрела мужчине в лицо неожиданно серьёзно и внимательно, спросила уже совсем другим голосом. — Ты как? — Нормально, — так же серьезно ответил Алексей. — Теперь нормально. Было дело, я действительно в штопор ушел, но меня Петр вытащил, — он положил руку на плечо Бивня и крепко по-дружески сжал. — Знакомься, Бивень — это мой капитан, Софья Ириновская, спецназ. Капитан Петр Чальников, ВДВ. Бивень вежливо кивнул и протянул для пожатия мозолистую руку со шрамом на тыльной стороне ладони, уходящим под рукав. — Приятно познакомиться. Леха о вас много рассказывал. Заходите в гости как-нибудь, и может быть, я смогу вас кое в чем заинтересовать. — Вербуешь? — усмехнулся Алексей. — Дело хорошее. Действительно, заходи, капитан — тема есть. Петр мужик дельный. Правильный. — Спасибо за приглашение, Лёша, но ты же знаешь, у меня всегда свои источники. — вежливо открестилась от предложения Балалайка. Особого восторга по этому поводу она не испытала, по правде говоря, вообще никакого. — Где нам палатки поставить? А то я, честно говоря, немного утомилась таскать всё это на своём горбу. Ставиться Балалайке было указано в локации Рохана, тропа туда была размечена зелёными ленточками. Лизе вообще то жить там не полагалось, с начала игры она должна была быть в Хоббитании, а потом — куда заведет Хранителей игра, но ночью и без хайратника — «вне игры» — ей проход разрешили. Расположившись в указанном месте — как поняла Софья, сейчас шел «заезд» основной массы игроков, поэтому места пока было много — они поставили палатку, вернее, Балалайка поставила. Лиза, конечно, тоже умела это делать, но у капитана получалось быстрее, она могла проделать эту операцию чуть не с завязанными глазами. Вечером в сумерках они сидели у уютно потрескивающего костерка, на котором бурлил котелок с чаем. Софья заметила, что подруга весь день сгорает от любопытства и подумала, что большого вреда не будет. — Мы с ним служили вместе. Случилась там одна нехорошая история… Дерьмовая история, откровенно говоря, Лёша едва под расстрел не угодил. Я его вытащила, с некоторой помощью, но дела с ним вести не хочу. И особенно с его товарищем, мутноватый он какой-то. Ты его знаешь? — Не-а, первый раз вижу, — покачала головой Лиза. — Даже ник никогда не слышала, но это не удивительно. Полигонщики — не ролевики, они вообще не с тусовки. Их на игры зовут помочь по общей части — дров напилить, воды привезти, если на полигоне нету, покормить, кому готовить лень или не умеет, медпомощь тоже на них и экстренная эвакуация с полигона, если вдруг что серьезное. — А мне этот Бивень понравился, — призналась она вдруг. — Не как мужчина, хотя, признай, он вполне себе ничего. Просто… Ну не знаю — просто ощущение, что он хороший. Вот на подсознательном уровне каком-то. Странно только, что у него прозвище такое. «Бивень» скорее твоему Лёше подходит, а этот больше на волка похож. Балалайка фыркнула чуть насмешливо. — А мне вот он вообще не нравится, абсолютно. Мутный он. — повторилась Софья, но потом махнула рукой. — Ладно, пёс с ним. Давай спать, а то я, честно говоря, что-то устала за сегодня…