Странные встречи и новые знакомства

В полдень начался парад. Все игроки — а было их под две сотни — собрались на поляне у мастерятника, их представили друг другу и Мастерам, вкратце напомнили сюжет, и все отправились по своим локациям — игра должна была начаться через час. В первый день в Рохане Балалайке делать было особо нечего. Ее «дядюшка» король Теоден исправно тупил, Грима очень старался быть мерзким и не давал «принцессе» проходу. Два раза набегали орки в количестве семь-восемь человек, но Эовин в бой не пускали. Пока не слили четырёх из шести рохирримов, не считая сюжетного Эомера. Тут уж выбора особого не осталось, и Балалайка на пару с тем самым Эомером — неплохим бойцом, кстати — бодро разогнали оставшихся орков. Лиза шарилась с Хранителями по полигону и ей-то было вполне весело. Благодаря новоприобретённым навыкам, она единолично распогоняла Умертвие, и то убралось в мертвятник, бормоча, что в следующий раз будет Назгулом, тогда-то, дескать, и сквитаемся. К ночи Братство добралось до Мории и Мастера разрешили ночную боевку. В ней неожиданно слился Гимли, получив дрыном по голове. Ему до крови рассекли лоб и, похоже, устроили лёгкое сотрясение. Тут на «отлично» сработали полигонщики Бивня и Марины, на носилках оттащив пострадавшего в свой лагерь, где ему зашили рану и уложили под присмотром двух девочек, а игру свернули до утра. Лиза наконец-то смогла вернуться подруге и, наяривая у костра гречку с тушёнкой из общего роханского котла, оживлённо делилась с ней впечатлениями. — А меня этот гад, Грима, уже всю облапал, где только мог! — с возмущением хохотала вполголоса Балалайка, с не меньшим аппетитом наворачивая кашу из котла. — И я ведь ему даже по морде заехать не могу! Нет, он конечно отговаривается тем, что он вообще-то ни-ни, ничего такого и в мыслях не держал, простите-извините, мол, по сюжету так полагается, но я же вижу, что он, гаденыш, удовольствие получает! Зас-с-сранец… Если дадут такую возможность, я ему первому напинаю от души, чесслово! Еще мы тут орков погоняли немного, ну вернее, скорее они нас, потому что мы слили четырех бойцов из шести, остались только я, Эомер и еще двое, хочешь не хочешь, а пришлось идти отбиваться. Шапито какое-то. Вообще, Балалайка, похоже, произвела изрядный фурор среди, по крайней мере, мужского населения полигона, о чем догадывалась по некоторым — иногда довольно явным — косвенным признакам. К примеру, один из орков, получив «смертельное» ранение, предпочел упасть не куда-нибудь еще, а непременно туловищем вперед, со слишком точным, для того, чтобы это было случайностью, прицелом воткнувшись лицом в пышный бюст Софьи. Лиза звонко хохотала, слушая рассказы подруги. — Ну согласись, его можно понять, — заступилась она за Гриму. — Я бы и сама… Ух! — и игриво потискала Балалайку за обтянутую непривычным для той роханским платьем попу. — Вот веришь — из рук бы не выпускала! — Верю-верю! — хохотнула Балалайка, в ответ как следует облапав Лизу за грудь. Она собиралась добавить еще что-то, но тут их отвлекло появление незваного гостя. На природе в окружении ролевиков с их простыми и как позже модно будет говорить «толерантными» взглядами на жизнь, людей и отношения между ними, Лиза раскрепостилась и вела себя гораздо свободнее и непринужденнее, чем в городе, где на нее давила общественная мораль в лице призрака родителей и их строгого воспитания. Возможно, из-за звонкого голоска подруги, Балалайка не заметила подошедшего к костру Бивня, пока тот практически не навис над ними. — Извините, можно присесть? — спросил он вежливо. — Я всё-таки хотел бы поговорить с вами, Софья. Или лучше Балалайка? Я хотел спросить у вас — взрослого, серьезного человека — как вам все это? — он обвел кивком головы окружающий их полигон и слегка поморщился. Похоже, он был не в восторге то ли от этой конкретной игры, то ли от ролевиков и их занятий вообще. — Пожалуйста, — с некоторым напряжением та кивнула на бревно с другой стороны от костра. Разговоры о «взрослости и серьезности» её бесили едва ли не сильнее, чем Лизу. Была бы она взрослой и серьезной — давно бы уже выскочила бы замуж за своего теперь навеки уже бывшего парня и варила пресловутые борщи, ни в чем себе не отказывая и ведя жизнь праздной номенклатурщицы средне-высшего звена, а не больше похожую на жизнь флибустьера, хоть и по мере сил оберегая от неё Лизу. — Я просто хочу напомнить, что этот «взрослый и серьезный» человек в восемнадцать лет добровольно пошел на войну убивать людей, — с явной прохладцей отозвалась Балалайка, вытянув ноги и закуривая. — По-моему, тут всё отлично, здесь прекрасные люди и это безумно весело. Что вы хотели? Ближе к делу. Бивень снова скривился. — Отличные люди, — хмыкнул он. — Великовозрастные дети. Посмотрите на них, София — они же бегут от реальности. Занимаются своими игрушками и маскарадом и, вместо того, чтобы заняться серьезным делом. А вы знаете, что многие из них ради этих игрушек забрасывают учебу, некоторые даже уходят из семьи к своим игрушечным «братьям» и «супругам»? Это как наркомания, как алкоголизм. Лиза набрала в грудь воздуха, чтобы высказать этому… типу все, что она думает, но… Бивень говорил как-то очень… хорошо. В его голосе не было ни злости, ни ожесточения, скорее грусть и сочувствие — желание помочь. Ему почему-то хотелось верить, хотя Лиза и знала точно, что он не прав… Хотя… Она ведь и сама подзабросила учебу, да так, что даже экзамен пересдавать пришлось, и… И она призналась себе, что счастлива, живя с Балалайкой и рада была бы и дальше жить с ней, а не с родителями. Лиза выпустила набранный для гневной отповеди воздух и задумалась, невольно прижавшись к плечу подруги. А мужчина продолжал. — Вы спросите, что я тогда здесь делаю, раз так не люблю толкинистов? Слежу, чтобы эти детки не поубивали друг друга, не наступили на змею, не траванулись волчьей ягодой, не голодали… А ещё я ищу людей, которые здесь от безнадежности, которые хотели бы вырваться, но не знают, как. И таким я помогаю, и не только ролевикам — в моей команде есть бывшие наркоманы, малолетние преступники, дети из неблагополучных семей. Я считаю своим долгом помочь им, дать альтернативу, полезное дело, вернуть в общество. Мы ходим в походы, занимаемся военной подготовкой, помогаем вот таким вот, и не только. Я не говорю, что создал новую команду Тимура, но нечто вроде, — он усмехнулся и перешёл наконец к делу. — Но мне не хватает «офицеров», не хватает взрослых людей, которые могли бы вести этих детей, удерживать их от ошибок и показывать путь. И я был бы очень рад, София, видеть вас в — извините, пафосно звучит — в моих рядах. Алексей много о вас рассказывал, и мне кажется, вы подходящий для этого человек. Я не зову вас бежать за мной сломя голову — просто подумайте, хорошо? И вашей… подруге у нас будет хорошо, — он слабо улыбнулся Лизе. — Марина тоже была толкинистской, она бросила учебу ради своих игр, начала пить, меняла парней раз в неделю, а сейчас она — моя левая рука в вопросах медицины, идёт на красный диплом и, надеюсь, скоро выйдет замуж. Подумайте. На протяжении всей этой пылкой речи Балалайка медленно закипала. А когда наконец заговорила, то воздух вокруг, кажется, похолодел на несколько градусов, а пламя костра несколько притухло. Она заговорила медленно, раздельно, слова падали с её губ, точно чугунные шары. Пожалуй, только сейчас стало по-настоящему видно, что этот человек стоит очень высоко, что она привыкла командовать людьми, привыкла, что её приказы выполняются беспрекословно и точно. — Во-первых, я Софья, а не София. А теперь и ты послушай. Я старший офицер отдельного отряда специального назначения Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба Министерства Обороны, а ты — поганый сектант. Что тебе, в солдатиков захотелось поиграть, покомандовать решил? Значимость свою почувствовал? Думаешь, я не заметила, как Леша стал разговаривать, как ты ему мозги промыл? Как вот она, — Балалайка отвесила Лизке чувствительный подзатыльник, чтобы та очнулась, — уши развесила на твой гнилой трындеж, хотя любого другого за такие слова с говном бы смешала? Слушай меня очень внимательно, десантура. Сейчас ты закрываешь хлебало, встаешь, поворачиваешься на сто восемьдесят градусов и с крейсерской скоростью отваливаешь в ночь. Если я тебя еще раз увижу, увижу тебя возле Лизы, возле кого-то из её друзей или просто увижу, как ты кому-то на полигоне затираешь свои бредни — ты останешься лежать в этом лесочке под ближайшим деревом. Не думай, что ты такой крутой, раз десантник, со мной за десять лет моджахеды ничего сделать не смогли и ты не сможешь. А я смогу. Поверь. Или Лешу спроси, как я бородатому ублюдку, решившему, что он может меня изнасиловать, чуть сонную артерию не перегрызла. Если я не дай тебе Бог, услышу о тебе в Москве — я тебя найду и закопаю. Понял? А теперь пошел нахуй отсюда или ты сейчас упадешь рожей в костер и больше не встанешь. Решай. Бивень не испугался — по крайней мере, не подал виду. Он поднял руки в примирительном жесте и ответил спокойно, но жестко: — Я все понял. Не горячитесь, товарищ капитан. И не надо меня пугать — я тоже не по штабам штаны просиживал. Жаль, что вы неправильно меня поняли. Время покажет, кто из нас прав. Желаю всего наилучшего. Он поднялся и исчез в темноте, а Лиза, попой почуявшая, что пора, похоже, снова ловить любимую подругу и висеть на ней мертвым грузом, не давая сорваться и наделать вещей, о которых та пока пожалеет, незаметно — как она надеялась — переместилась на линию межу ней и уходящим полигонщиком и состроила наигранно-обиженную мордашку: — Ты чего дерешься? — Пошел вон. — рыкнула Балалайка. — Я не пугаю, я обрисовываю твои дальнейшие возможные перспективы. Увижу — убью. Исчезни. И прихлопнула Лизу по затылку второй раз. — А ты чего уши развесила, как дурочка? Он тебе лепит, а ты слушаешь. И ведешься. Это же типичный сектант, ты чем его слушала? Наркоманы, алкоголики, просто никому не нужные люди. Из ролевых он их такой добренький уводит, а взамен что? Обожествлять его великолепную персону? Да ты проанализируй, что он сказал! Про ту же самую Марину! Завтра же поговорю с Чеширом. — Ау! — Лиза потерла затылок. — А что не так-то? Ну типа загуляла она, квасить начала, а потом ее от этого дела отучили, и теперь она учится хорошо, в походы ходит и парня себе нашла — при чем здесь секта? Она же не за Бивня этого замуж собирается — я видела ее парня, когда Гимли в мастерятник тащили — он тоже в полигонной команде. Нормальный такой парень, обычный. Лизу информация о сектах и сектантах как-то миновала. Она знала только про кришнаитов, которые бреют головы, оставляя только хвостик на затылке, одеваются в оранжевые простыни, постоянно поют: «Харе Кришна», — и бьют в барабанчики и, вроде, не едят мяса. По сравнению с толкинистами, которые тоже странно стригутся, странно одеваются и поют что-то своё, другим особо не понятное — разница выходит не так, чтобы очень существенная. Вот только от мяса отказываться — фигу вам трижды! Лиза чуть подумала и шлёпнула себе ещё каши с тушлом — несмотря на стройную фигурку, она всегда отличалась завидным аппетитом, а на природе вообще лопала — куда только влазит? Не-е-ет, ограничения в еде — это не про нее! — У меня иногда такое чувство, что ты в теплице росла, — вздохнула Балалайка. Следующие полчаса она просвещала подругу на тему всевозможных сект, включая тех же кришнаитов, благо, информации у неё были тонны, да и деятельность радикальных исламских проповедников мало чем отличалась от деятельности сектантов. — Теперь поняла? А теперь подумай еще раз и скажи — права я или нет? — Мало информации о Бивне и его команде, — поразмыслив, рассудительно ответила Лиза. — Мы не знаем, требует ли он со своих ребят денег, услуг лично ему или прочему руководству, как удерживает их у себя, какими способами перевоспитывает и как именно. Я поняла, что он тебе не понравился, да и мне после всех этих слов о наркоманах тоже, но будь объективна и подумай ещё раз — абстрагировавшись от эмоций. Может быть у него действительно всего лишь домашний турклуб с секцией ОБЖ для трудных подростков, и тогда он реально делает хорошее дело. Я не утверждаю, что это именно так, — Лиза вскинула руки в красноречивом жесте, — Но у нас реально мало достоверной информации, чтобы делать выводы. — Ладно, хер с ним. — отмахнулась Балалайка, хотя на душе у неё было как-то муторно. Она поднялась, отряхивая штаны. — Хорош пожирать кашу на ночь. Ты прям настоящий хоббит, точишь за двоих. Пошли спать, а то я задницы не чувствую, да и засиделись уже. Лиза пожала плечами и быстро выскребла миску. Она была умная девочка и успела разобраться, когда с подругой можно поспорить, а когда лучше втянуть язык в попу, забраться к той подмышку и помурчать. Так она и сделала. Утром Балалайка не пожалела времени на отлов Чешира и без обиняков выложила содержание ночного разговора и свои чернейшие подозрения. Мастер выслушал ее очень серьезно и покачал головой: — Не думаю, что все так серьезно. Я знаю Бивня уже пару лет, и никогда не замечал за ним… сектантства. Он нетерпим, изрядно заносчив и считает, что есть два мнения — его и неправильное, но о своих ребятах он действительно заботится. У них хорошая дружная команда, и я ни разу не слышал, чтобы кто-то из ушедших к Бивню как-то страдал. Да, они его превозносят до небес, но как отца-командира, а не как гуру — это именно уважение, а не тупое идолопоклонство. Хотя это ему нравится, да. Ну как раз в этом его не сложно понять. Каюсь, и сам грешен. — Чешир по-кошачьи улыбнулся, оправдывая свое прозвище. — А что — он подходил к вам со своими теориями? И как далеко его послала ваша подруга? — Да вот это меня больше всего и беспокоит. — призналась Балалайка. — Насколько я знаю нашу Мерри, она просто обязана была послать этого Бивня в дальнее пешее эротическое путешествие, из которого он вернулся бы лет через триста. А тут она радостно развесила уши и внимала, пришлось её подзатыльником в чувство приводить. Да и Леша сам на себя не похож после этого Бивня. Софья хмыкнула. — Да если бы с теориями. Он приходил меня сманивать в свою банду, рассказывал, какие тут все долбоклюи несмышленые, а он стоит весь в белом. Я его послала и сказала, что если еще раз увижу — худо ему сделаю очень. — А это в D&D называется «Харизма» или сила личности, — тоже без особого беспокойства пояснил Мастер. — Вещь вполне реальная, я проверял. Личное обаяние, умение говорить так, чтобы тебе верили. Разумеется, ни один приличный гуру без подобной способности обойтись не может, но это и не значит, что любой, у кого она есть, немедленно побежит организовывать секту. Это, примерно, как сказать, что если у тебя есть лопата — значит ты грабитель могил. Многие политики ей обладают, для армейского офицера тоже навык полезный. Думаю, у тех же Суворова, Кутузова, Рокоссовского, Толбухина харизма была высочайшая. В общем, понимаю ваше раздражение — Бивень действительно иногда здорово напрягает, но он полезен и — в отличие, кстати, от большинства сектантов — понимает слово «нет», так что больше он к вам не подойдёт, ручаюсь. А сейчас, раз уж вы, леди Эовин, оказались поблизости — забирайте ваших «мертвецов» и держите ухо востро. Думаю, сегодня мы уже доберёмся до Хельмовой Пади, а это ваша часть сценария. Он вызвал из мертвятника «убитых» вчера роханцев и отправил их в «родной» лагерь вместе с Балалайкой, а сам извинился и поспешил по своим делам. — Простите за беспокойство. Спасибо, — кивнула она, уводя своё войско. Чешир её не то, чтобы совсем успокоил, но теперь Софья была склонна списывать это всё на свою обострившуюся паранойю и общую неприязнь к командиру полигонщиков. Начинался второй день игры.