17 декабря 1929 года. Полтавская губерния, село Диканька.
Господин Гоголь. Мне не совсем ясна природа вашего беспокойства. Нет нужды испрашивать моё самочувствие, ибо месяц почти с вашего отъезда малым образом повлиял на глубину моей раны. Расписки о выздоровлении моём я вам не давал, и оттого ничем не обязан. Покорённая руками коновала Леопольда Леопольдовича природа сделает своё дело, прижжённая и ушитая плоть моя срастётся воедино, а к тому времени разум ваш очистится от вина. И вы, как упомянули весьма к месту, пожалеете или вовсе забудете. Человек, который доверяет бумаге настолько, который помнит о том, что оная не краснеет — вы. Я отличен тем, что ложь рукописную не выношу так же, как проговоренную вслух. Помните об этом в следующий раз, когда решите в угаре винном взяться за перо с целью вывести моё имя. Извольте получить ответ на вашу просьбу касаемо людей, близких вам, или, по крайней мере, таковых в вашем разумении. Получил несколько прошений от оных, вписываю ниже. Леопольд Леопольдович Бомгарт поныне здравствует, пыл к мутной отнюдь не умерил, выказывает вам почтение и глубокое уважение. Вакула-кузнец с Василиной кланяются вам в ноги, ждут в Диканьке и привечать готовы у себя. Тесак молится за вас и просит бога о вашем здравии. За сим отчёт заканчиваю.Александр Христофорович Бинх