Увидеть тебя

      На следующий день, сдав все необходимые анализы и ответив на сотню вопросов колдомедиков, Гермиона взялась за работу. Из клиники ее пока не выписали, поэтому она устроила филиал собственного офиса в больничной палате. Послезавтра должно состояться первое заседание в суде, к которому Гермиона пыталась подготовиться, как можно тщательнее.       Вчера она пообещала Драко, что все будет в порядке. И он искренне верил в это. Гермиона не понимала, кто дернул ее за язык – это обещание будет нелегко выполнить, особенно, если не забывать, что интересы Астории будет представлять Николас.       Гермиона обмакнула кончик пера и занесла руку над пергаментом.       – Как я рада увидеть тебя!       Джинни Поттер ворвалась в палату без всякого стука, к тому же, напугав Гермиону, которая едва не выронила перо из рук.       – Привет, – улыбнулась Грейнджер. – Для беременной ты слишком резво передвигаешься.       Джинни села на стул, на котором обычно сидел Драко, и положила руки на свой животик. Да, уже семь месяцев Поттеры ожидали ребенка. Беременность удивительно красила и без того привлекательную Джинни – глаза сияли, фигура, как и полагается, стала более женственной, на щеках играл румянец.       – Мы давно не виделись, – сказала Джинни, внимательно всматриваясь в лицо школьной подруги. – Гарри сказал мне, что ты в клинике. Он же заходил вчера?       – Да, он был здесь. Кто бы мог подумать, что мы будем жить в одном городе и видеться так редко?       Джинни понуро опустила голову. Эта тема была далеко не самой приятной, но каждый раз все равно всплывала. Когда они учились в Хогвартсе, когда сумели победить в войне, им всем казалось, что на их пути не появится той преграды, которой под силу бы было разрушить самое ценное, чем они владели – дружбу.       Но чем дальше бежало время, тем больше они отдалялись друг от друга. Колледж, работа, бытовые заморочки – все это сводило их общение к минимуму.       – С Роном, я слышала, ты тоже недавно виделась, – сообщила Джинни.       Она ожидала увидеть в глазах Гермионы хоть какой-то проблеск эмоций, но Грейнджер совершенно равнодушно, словно перед ней сидела не подруга, а очередной судья, ответила:       – Это была не самая приятная встреча, не стану скрывать.       Джинни, не совладав с эмоциями, фыркнула:        – Ты же знаешь, почему он злится!       Гермиона прищурилась:       – Не имею ни малейшего понятия.       – Он любит тебя! – Воскликнула Джинни. – Неужели непонятно?       – Если бы ты слышала тон, в котором он со мной разговаривал, вопросы о его любви отпали бы сами собой! – Гермиона уже начала раздражаться, но не показывала своих эмоций, боясь навредить беременной Джинни. – Мне уже надоели разговоры на эту тему, Джинни. Я благодарна твоему брату за все, что было между нами, но терпеть его последующие выходки я не намерена.       – Боже мой! – На повышенных тонах сказала Поттер. – Ты серьезно? Ты даже Малфоя простила! А Рона не можешь?       Гермиона нахмурилась. Ей совершенно не хотелось углубляться в тему ее профессиональных отношений с Малфоем. Джинни все равно не поймет. Да и, если честно, никто не поймет.       – Мне не за что было прощать Малфоя, он ничего не сделал. – Увидев скептический взгляд Джинни, Грейнджер добавила: – А детские прозвища – не повод для ненависти. Тем более, сейчас Малфой – совершенно другой человек.       Джинни, борясь с обидой за старшего брата и любовью к Гермионе, поняла, что разговор с подругой все никак не клеится, а им обеим нельзя расстраиваться. Поттер взяла подругу за руку и крепко сжала ее, искренне улыбнувшись.       В конце концов, отношения Рона и Гермионы – их личное дело. Хватило и того, что в них вклинилась Молли Уизли, до сих пор проклинающая свою несостоявшуюся невестку. Рон, с каждым днем все сильнее превращающийся в «маменькиного сынка», поддакивал ей в этом, словно старался убедить самого себя, что Гермиона Грейнджер – зло похлеще Волан-де-Морта.       – Как там поживают твои подружки? – Джинни даже не постаралась скрыть ревность. Если дружбу с незнакомкой Шарлиз Поттер еще как-то воспринимала, то тот факт, что Пэнси Паркинсон тоже перешла в ранг лучших подруг Гермионы, она стоически игнорировала.       – Шарлиз преподает в Хогвартсе, – вспомнив о подругах, Гермиона улыбнулась. – У них, кстати, взаимная симпатия с Невиллом. Пэнси теперь встречается с Блейзом, и я очень рада этому факту. Они заслужили счастья.       Джинни давно хотела задать Гермионе этот вопрос, но никак не решалась. А сегодня он вдруг вылетел сам собой:       – Скажи, почему ты подружилась с Пэнси?       Гермиона, задумавшись, прокрутила в памяти последние несколько лет. Она вспомнила о той Пэнси, которая не хотела заводить с ней дружбу; о той, которая первое время в Шармбатоне все никак не могла найти себе места; о той, что ночами плакала в подушку, вспоминая о том, как жестоко с ней обошлись ее друзья.       – Я подружилась с ней, Джинни, потому что знаю, какая Пэнси на самом деле. – Гермионе не нужно было подбирать слова, они словно сами просились наружу. – Она очень эмоциональная и дерзкая, и порой говорит, не думая. Но еще она может посмотреть на меня и понять, что мне плохо. У нее всегда есть нужные слова. И Пэнси очень храбрая. И она изменила мой взгляд на многие вещи.       – Не думаю, что ты могла бы когда-нибудь сказать так же обо мне. – Джинни бросила на Гермиону полный печали взгляд.       – Ты другая, Джинни. В этом все дело.       Джинни снова сжала руку Гермионы.       – Мне уже пора, – сказала она, поднимаясь. – Я была рада увидеть тебя.       – Я тоже, – призналась Гермиона. – Джинни, ты – моя подруга. Ничто этого не изменит.       Поттер рассеянно кивнула, и Гермиона поняла, что Джинни все-таки ей не поверила.

***

      Когда вечером в ее палате появился Драко, Гермиона сидела на идеально застеленной постели в той же одежде, в которой она упала в пруд. Она попросила секретаря принести документы, но догадаться попросить ещё и об одежде она почему-то не смогла.       Увидев, что Грейнджер сидит уж слишком задумчиво, Малфой сел рядом с ней, тут же ощутив аромат яблок. Гермиона, вздрогнув, взглянула в ему в глаза и почему-то вспомнила, как в школьные годы в этой серой бездне видела одно лишь отвращение.       – Что-то произошло?       Драко, нарушив больничную тишину, перестал смотреть на Грейнджер, принявшись вместо этого разглядывать стену напротив. Он не увидел, но отчётливо почувствовал, как Грейнджер пожала плечами.       – Готовы результаты обследования. – Она сказала это через целых четыре минуты – Малфой про себя успел досчитать до двухсот сорока.       – И что там?       Малфой напрягся, но внутри ликовал. Если колдомедики смогли обнаружить причину, ему уже не надо будет рассказывать Грейнджер все – он всего лишь признается в собственной трусости.       – Там? – Переспросила Грейнджер. – А там, Драко, ничего.       Облегчённый вздох, но и вместе с ним – совершенно искреннее разочарование.       – Они не смогли найти причину и списали все на переутомление, – продолжала говорить Грейнджер. – А я знаю, что это не так.       – Знаешь? – Голос Драко звучал как-то глухо.       – Чувствую. – Гермиона положила руку на грудь и усмехнулась. – Трелони говорила, что я полностью лишена не то, что способности к прорицаниям, а всякой интуиции вообще. Знаешь, мне кажется, она ошибалась.       Драко все-таки перестал смотреть на стену и повернулся к Грейнджер. Она, обнимая себя руками, слегка раскачивалась, заставляя кровать издавать режущие слух скрипы. Малфой положил свою руку на ее плечо, останавливая.       – Грейнджер, мы можем съездить к другому колдомедику.       – Мы? – Переспросила Гермиона.       – Мы. – Утвердительно кивнул Малфой. – Заседание послезавтра, мы успеем.       – Нет. – Грейнджер резко встала. – Сначала – суд. А потом, если все закончится благополучно, ты отвезёшь меня к хорошему доктору.       – А если все закончится нехорошо? – Спросил Драко, вспоминая, как вчера Грейнджер пообещала, что исход этого дела будет благоприятным.       Гермиона стояла напротив него, смотря сверху вниз. Она вся была какая-то подавленная и неуверенная, кажется, ни в чем.       – А если все закончится нехорошо, ты проклянешь меня. – Гермиона прикрыла глаза. – И тогда уже меня не спасёт ни один колдомедик.       Малфой вскочил с кровати и, схватив Грейнджер за плечи, хорошенько ее встряхнул. Его глаза метали молнии, и Гермиона подумала, что Драко смог бы поджечь ее своим взглядом, если бы захотел этого.       – Мы уже, кажется, обсудили эту тему? – Прорычал Малфой, продолжая сжимать ее плечи. Наверное, останутся синяки. – Сколько раз мне сказать тебе, что я осознаю, каким чудовищем я был?       Гермиона попыталась вырваться, но он крепко удерживал ее на месте, тяжело дыша. Видела ли Астория подобную вспышку гнева? И могла ли она использовать ее на суде?       – Просто представь, Драко, – попросила Гермиона, – что у меня ничего не вышло. Мы выйдем из зала суда, и что ты мне скажешь? Только честно, прошу.       Драко постарался представить картину их общего провала, но не смог. Вместо этого он отчетливо видел перед собой настырную Грейнджер, у которой получалось все, за что бы она ни бралась. Стать лучшей в Хогвартсе, несмотря на магловское происхождение? Пожалуйста! Одолеть Темного Лорда? Пустяк! Стать звездой Шармбатона, проучившись там всего лишь год? Получите, распишитесь! Представить, что она может провалить бракоразводный процесс Малфой никак не мог.       – Вчера ты спросила, верю ли я тебе. – Драко освободил ее плечи, но лишь для того, чтобы обхватить ее лицо руками. – И я сказал, что верю.       – А на самом деле? – Гермиона чувствовала его мятное дыхание на своих губах, и что-то внутри нее покрывалось коркой льда.       – А на самом деле, Грейнджер, я верю не тебе, а в тебя. – Драко отпустил ее и сделал три шага назад. – У нас все получится. А теперь скажи мне ты, Гермиона. – Пауза, останавливающая, кажется, само время. – А ты веришь мне?       Она не знала, почему сделала это. Шагнув к нему, Гермиона взяла Драко за руки, даже не осознавая, как близко она стоит к нему. Снова. Они встретились всего лишь пять дней назад, а казалось, что прошло уже пять лет.       Никогда еще Гермиона Грейнджер не чувствовала себя настолько в безопасности, как в тот момент, когда Малфой легко сжимал ее ладони своими руками.       – Я верю, – прошептала Грейнджер.       А Малфой, подавшись вперед, накрыл ее губы своими.