Увидеть тебя

      Астория Гринграсс всегда сдерживала свои обещания, поэтому Николас остановился в лучшем отеле магического Лондона. Номер категории «люкс», окна которого выходили на площадь перед Министерством Магии, сразу же понравился Бертрану.       – По-вашему, – голос Астории отвлек Николаса от созерцания вида из окна, – как все прошло?       Бертран обернулся, и оперевшись о подоконник, ответил:        - Все прошло стандартно.       Астория вспомнила судебное заседание и вздрогнула. Она чувствовала себя неуютно – атмосфера в суде давила, мешая нормально дышать. Когда Николас предложил выпить чая в отеле, Астория с радостью согласилась – ей не хотелось оставаться одной.       – Я беспокоюсь, что Гермиона Грейнджер может осложнить дело, – призналась Гринграсс. – Затянуть процесс…       Николас скрестил руки на груди, смерив свою клиентку внимательным взглядом. Астория сидела в кресле, закинув одну ногу на другую. Женщина была взволнована, и это читалось в ее лихорадочно блестящих глазах и дергающейся руке, пальцами которой она нервно постукивала по краям чайной чашки.       – В карьере Гермионы – это первый бракоразводный процесс, – тихо произнес Николас. – Шансы у нас весьма и весьма приличные.       Астория, гордо вздернув подбородок, поинтересовалась:       – Разве она не схватывает все налету? Вы, кажется, вместе учились в Шармбатоне! Сколько времени понадобилось Гермионе, чтобы стать лучшей?       Николас нахмурился.       – Почему вы наняли именно меня? – Спросил он.       Астория, побледнев всего лишь на мгновение, спокойно ответила:       – Вы – очень хороший адвокат, месье Бертран.       – А вы, мисс Гринграсс, не очень хорошая актриса. – Николас мерил шагами комнату, бросая на Асторию разочарованные взгляды. – В Лондоне полно адвокатов, зачем вы поехали в Париж?       Астория, нахмурившись, встала с кресла.       – Хотите правды? – Спросила она. – Отлично! Я много лет любила своего мужа, а он меня – нет. Знаете, так бывает! Я родила Драко сына, но даже этого не хватило, чтобы он хоть чуть-чуть смог полюбить меня. И в какой-то момент я стала ненавидеть Малфоя.       Астория обняла себя руками, словно ей было холодно.       – Я хочу отомстить ему. Это – моя главная цель, – продолжила она. – Скорпиус – это самое дорогое, что есть в жизни Драко, и я заберу его. Для этого я подала в суд.       – Мне все еще не ясно, как я попал в этот переплет, – отозвался Николас.       – А тут все просто, месье Бертран. Драко сделал бы все, чтобы отсудить сына. Он бы нанял лучшего адвоката – Гермиону Грейнджер, а я никак не могла допустить этого. В одной из газет я прочла о вашем расставании, и в моей голове сразу же возник план.       – Вы наняли меня, чтобы отпугнуть от этого дела Гермиону? – Догадался Николас. – Ох, мисс Гринграсс, вы совсем ее не знаете!       Он неожиданно улыбнулся, и Асторию передернуло. Николас чувствовал себя обманутым, но злости на клиентку у него не было.        – Допустим, мы выиграли дело, – предположил Бертран. – Вы бы забрали Скорпиуса себе. А что дальше? Несомненно, мистер Малфой будет страдать. Но ведь вам придется заменить шестилетнему ребенку еще и отца. Вы понимаете?       - Скорпиус – мой сын! – Возмутилась Астория.       Николас усмехнулся и подошел к ней. Под проницательным взглядом сапфировых глаз, женщина снова почувствовала себя неуютно.       – Тогда я спрошу у вас то, что на суде обязательно спросит Гермиона, потому что вы правы, она учится на лету. – Николас вспомнил, как долго пытался объяснить ей эту тему в Шармбатоне, и улыбнулся. – Раз вы любите сына и дорожите им, почему уехали так надолго?

***

      – Ты выглядишь… неплохо, – изрек Блейз на следующий день, когда Драко появился на работе.       Малфой фыркнул, садясь за стол, на котором ровной стопкой лежали документы, требующие его незамедлительного внимания.       – Не стану спрашивать, как все прошло, – снова заговорил Блейз. – Пэнси мне все рассказала.        – Через две недели продолжение. – Драко взял верхний пергамент, пробежавшись по тексту глазами. – Как я ненавижу почерк Поттера!       – Ах, да, он вчера заходил, – вспомнил Блейз. – Он хочет взять на стажировку выпускников Шармбатона.       – Слишком много французов в последнее время, – проворчал Драко, вспомнив адвоката Астории.       – Что? – Не расслышал Блейз.       – Адвокат Астории – француз, к тому же, бывший Грейнджер, – объяснил Драко. – Наш развод, наверное, похож на мелодраму.       Блейз удивленно взглянул на друга, но ничего не сказал. Драко поставил размашистую подпись под прошением Поттера и взмахнул палочкой, превратив документ в бумажный самолетик.       Весь день Драко пытался сосредоточиться на работе: внимательно вчитывался в тексты документов, совещался с Блейзом, отдавал поручения помощникам. Но то и дело перед глазами возникал образ несчастной Гермионы, которая повторяла то чертово «люблю».       Драко и сам не мог понять, почему признание Гермионы так злило его. Он не испытывал к ней никаких чувств, кроме благодарности и ужасной вины. Каждый раз, смотря на браслет, Драко порывался найти Грейнджер, написать ей письмо, все рассказать, но снова и снова он останавливал себя, вспоминая о Скорпиусе.       – Может, завалимся в бар? – Предложил Блейз.       Драко, застегнув пиджак, покачал головой.       – Обещал поиграть со Скорпом. Пригласи куда-нибудь Пэнси, – предложил он.       – Сегодня она уехала в Штаты, – объяснил Блейз. – На пару дней.        – Может, тогда ко мне? Ты, если не забыл, крестный Скорпиуса.       – А что, отличная идея! – Воскликнул Забини.       Заперев кабинет, пройдя по длинным коридорам, мужчины покинули Министерство Магии, чтобы трансгрессировать к поместью. До Мэнора они шли пешком несколько минут, переговариваясь о разном.       – Пэнси сказала, что Гермионе сейчас непросто, – сказал Забини, когда разговор зашел о Грейнджер. – Вчера вечером мы ходили к ней. Она явно плакала.       – Плакала? – Переспросил Драко, остановившись у ворот Мэнора.        – Да. – Блейз нахмурился. – Пэнси ее отругала, почти как МакГонагалл, представляешь?       – Отругала?       Блейз вытаращил глаза и спросил:       – Давно у тебя проблемы со слухом, Малфой? – Он потер переносицу и добавил: – Ты что, беспокоишься о Грейнджер?       – Да, беспокоюсь.