Гермиона появилась в его кабинете на следующий день с широкой улыбкой на бледном лице. Под глазами у неё залегли синие круги, и Драко тут же вспомнил о вчерашнем разговоре с Блейзом. Видимо, Гермиона действительно мало спала и много плакала.
– Добрый день, – произнесла она, присев на один из стульев для посетителей.
– Привет, – отозвался Драко. – Ты можешь не здороваться со мной так... официально.
Гермиона вскинула голову и усмехнулась.
– Думаешь, разговоры о бывших сделали нас ближе? – Пошутила она.
– Уже можешь смеяться над этим? – Удивлению Драко не было предела. – Значит, идёшь на поправку.
Гермиона заправила выбившийся из низкого пучка локон и с досадой проговорила:
– Говоришь так, словно я больна.
Малфой, отложив перо в сторону, с полуулыбкой на тонких губах пояснил:
– Знаешь, говорят, любовь – это и есть болезнь.
– От болезней есть лекарства, – парировала Грейнджер, – а от любви...
– А как же заклинание Забвения?
Драко скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Гермиону. Она нахмурилась, вспомнив, видимо профессора Локонса – первостатейного лжеца, теперь навечно обречённого лежать в Мунго без памяти и былого величия.
– Оно только стирает воспоминания. – Гермиона переплела пальцы. – Наложи ты сейчас на меня Забвение, я забуду Николаса, но чувства к нему останутся и будут саднить, пока не сведут с ума. Дамблдор говорил когда-то, что любовь – самая сильная вещь на свете, что она может победить все. Но это ещё и значит, что ее саму победить нельзя, понимаешь?
– Может, ты просто простишь его?
Гермиона усмехнулась. Драко не хотел предлагать ей этот вариант - несомненно ужасный, но и видеть, как она мучается, он почему-то не мог. Он не солгал Блейзу, когда признался, что беспокоится за Грейнджер, но что именно скрывается за этим беспокойством, Драко не мог понять сам.
– Простить? – Переспросила Грейнджер. – В суде я смотрела на него и думала, что могу это сделать. А потом закрывала глаза и видела Николаса с той девушкой. Я люблю его, но и себя я люблю тоже.
– Это звучит слишком эгоистично для Гермионы Грейнджер, – пошутил Драко, внутренне ликуя.
Она нахмурилась.
– Я – уже не та девочка из Гриффиндора, не героиня войны, не подруга Гарри Поттера. В Шармбатоне я стала другим человеком.
– Это ведь к лучшему?
– Я думаю, что да.
– А кто-то думает по-другому?
– Конечно. Джинни, например.
Драко вспомнил взбалмошную рыжую девицу из бесконечной вереницы детей Уизли и усмехнулся.
– Она всегда была чем-то недовольна, – сказал он.
– Она ревнует меня к Пэнси и Шарлиз. – Щеки Гермионы заалели. – Это глупо, я понимаю.
– Думаю, у неё есть основания ревновать.
– Я говорила Джинни – она навсегда останется моей подругой, независимо от моих взаимоотношений с другими людьми.
– Дружба с Уизли – дело неблагодарное, Гермиона, – покачал головой Драко.
Она изогнула бровь.
– Ты опять за старое?
Малфой хмыкнул.
– Я просто вспомнил нашу встречу с Уизли в Министерстве, он явно был не рад тебя увидеть.
– Мы с тобой уже обсуждали это, – напомнила Гермиона. – Рону непросто...
– И его сестре – тоже.
Гермиона непонимающе взглянула в глаза Драко. Он, немного помедлив, объяснил:
– Из-за того, что вы с рыжим порвали, ей приходится метаться меж двух огней. И Поттеру. И Долгопупсу. И вообще всей вашей нерушимой компании. – Он потёр переносицу. – Гермиона, вы много лет были одним целым, словно цепь. А потом два звена хоть и не выпали, но покорежились, и всем остальным стало неудобно. Я не умею красиво говорить, но, думаю, ты меня поняла.
Малфой опустил взгляд на бумаги, которым снова была завалена столешница. А Грейнджер смотрела на него – в миллиардный раз за свою жизнь, но только сейчас по-настоящему видела его, и он ей нравился.
– Будь ты таким в школе, – тихо произнесла Гермиона, встречаясь с ним взглядом, – мы стали бы друзьями.
– Ничто не мешает нам стать друзьями сейчас, – так же тихо ответил Драко, затаив дыхание.
– Позавчера я пила чай с Забини, а моя лучшая подруга – Пэнси Паркинсон. Моя жизнь определенно накренилась в сторону слизеринцев, – пошутила Гермиона.
Драко неожиданно для них обоих встал и, обогнув стол, взял холодную руку Гермионы в свою, возвышаясь над девушкой.
– Может быть, она не накренились, а наоборот – выпрямилась?
Гермиона поднялась со стула, и Малфой тут же притянул девушку к себе, не отпуская ее руки. Сейчас они стояли на расстоянии вздоха.
– Драко, – выдохнула Гермиона, – что ты...
Он прикоснулся указательным пальцем к ее губам, заставив замолчать. Сердце клокотало в груди, как сумасшедшее. Вот-вот должен был прийти на работу Блейз, Поттер обещал подойти на переговоры, но Драко было плевать.
– Я хочу поцеловать тебя, Грейнджер, – признался он, но, зацепившись за испуганный кареглазый омут, добавил: – Но не буду. Пока ты сама не захочешь.
– С чего ты взял, – хриплым голосом отозвалась девушка, – что я захочу?
– Я просто верю в это, – признался Драко и отошёл на несколько шагов назад.
Через одно мгновение дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился злой и взлохмаченный Рон Уизли.
***
Пэнси потуже затянула узел на галстуке Блейза и, встав на носочки, прикоснулась к его губам быстрым поцелуем.
– Ты не представляешь, как я рад, что ты так быстро вернулась, – промурлыкал Забини, прижав ее к себе. Девушка легонько толкнула его в грудь, высвобождаясь из объятий. – Вот, значит как?
Пэнси показала возлюбленному язык.
– Я только что с дороги, – напомнила она, – а ты вообще опаздываешь на работу!
Малфоя не смущают твои постоянные опоздания?
Блейз закатил глаза.
– Я редко опаздываю, – хмуро произнес он. – К тому же, Пэнс, он сейчас вообще мало на что обращает внимание.
С момента их воссоединения ни Блейз, ни Пэнси ни разу не поднимали тему того, что с ней сделал Драко несмотря на то, что о самом Малфое они говорили все чаще и чаще. Забини видел, что имя бывшего однокурсника не застревает в горле девушки, видимо, она действительно отпустила прошлое.
– Гермиона поможет ему, я уверена, – уверенно произнесла Пэнси.
Блейз надел легкое пальто поверх костюма и перед тем, как уйти, спросил:
– Я никогда не спрашивал тебя… Это ты попросила Гермиону защищать Драко в суде?
Такой простой вопрос, а смог вышибить весь воздух из легких.
– Почему ты спрашиваешь?
Брови Блейза поползли вверх – отвечать вопросом на вопрос любила прежняя Пэнси, когда на нее нападали. Так девушка всегда защищалась.
– Значит, да. – Забини поджал губы. – Пэнси, я люблю тебя.
Она выдохнула, шокированная такой быстрой переменой темы разговора.
– Он ведь наш друг, – словно оправдываясь, сказала Пэнси. – Я не хочу, чтобы он страдал еще больше, чем страдает сейчас.
Это был совершенно неподходящий момент для этого разговора, но Блейз понимал, что промолчи он сейчас, вряд ли он скажет это в ближайшее время.
– Пока ты наливала чай, Гермиона спросила, как я смог простить его, – медленно произнес Забини. – После того, что он сделал с тобой.
Краска схлынула с лица Пэнси.
– И что ты ей ответил?
– Что не простил его.
Пэнси охнула от удивления – тихое признание Блейза, прозвучавшее в маленьком коридоре ее квартиры, так отчетливо прозвучало в ее голове, так громко, что она стояла молча пару минут, словно оглушенная.
– Ты… – Слова застревали в горле. – Ты встречал с ним Рождество. Ты был шафером на его свадьбе. Ты крестный отец его сына… И после этого ты говоришь, что не простил его?
– Пэнси! Я избил Драко после того, как ты ушла из гостиной Слизерина! – Воскликнул Блейз. – Я хотел убить его, понимаешь? Меня остановило только одно – твое отвращение ко мне, сделай я это. Я живу с Малфоем в мире, я считаю его другом, и я сделаю все ради него, но простить его – нет, Пэнси, это не в моих силах.
– Даже я смогла…
– Я – это не ты, Пэнси. – Блейз быстро обнял ее. – Мне пора. Увидимся вечером.
***
– Почему я в очередной раз вижу вас вдвоем? – Вместо приветствия спросил Рон, вальяжно усевшись на стул.
– Потому что у тебя есть глаза, – с едкой ухмылкой ответил Драко, бросив мимолетный взгляд на Уизли. – Гермиона, мы не поговорили о…
– Может, вечером? – Перебила она. – Я буду в своем офисе.
– Я зайду после семи, – кивнул Драко. – До вечера.
– Пока, Драко.
Это простое «пока» вывело Рона из себя – это отчетливо читалось в ее тяжелом взгляде. Драко, вернувшись за стол, поинтересовался:
– Чем обязан?
– Малфой, ты…
– Мистер Малфой, – поправил его Драко. – Мы на работе, если вы не забыли.
Лицо Рона исказила злая усмешка.
– Ох, мистер Малфой, не вы ли мило беседовали с мисс Грейнджер пару минут назад?
Драко на мгновение прикрыл глаза. Он смог более или менее наладить отношения с Поттером – за пределами Хогвартса и поля боя Гарри оказался вполне вменяемым человеком, с которым можно было вести дела. Другое дело – Уизли. В Роне всегда было что-то отталкивающее и раздражающее, причем, не только Малфоя. Драко много раз видел, как еще в школе Гермиона закатывала глаза на очередную несусветную чушь, слетавшую с губ Уизли.
– По какому вопросу вы пришли? – Играть во взрослого и сурового начальника Драко совсем не хотелось. Все, чего он сейчас искренне желал – зарядить кулаком по самодовольной физиономии Уизли. – К тому же, сегодня не приемный день.
– Гарри не смог подойти, – неожиданно нормальным тоном заявил Рон, – он попросил передать эти бумаги. И сказал, что зайдет вечером.
Драко взял аккуратную стопку пергамента из рук Уизли, испытывая сильнейшее отвращение, которое, судя по всему, не укрылось от Рона.
– Малфой! – Прорычал он, вскакивая.
Уизли не успел сделать того, что хотел – с глухим стуком дверь в кабинет ударилась о стену. Незнакомая Малфою девушка испуганно озиралась по сторонам.
– Мистер Малфой… Там девушка… В коридоре…
Она не сказала имени, но этого и не требовалось. Драко взглянул на браслет, а сердце предательски сжалось – еще один изумруд потух.
А это значило, что девушкой в коридоре, с которой явно случилась беда, была Гермиона.
