Увидеть тебя

      «Показалось», – подумала Гермиона, встретившись с Драко взглядом. Она обернулась, продолжая держаться за седые волосы и почему-то виновато объяснила:       – Вчера вечером… Я наложила заклинание, но…       Гермиона развела руками, не зная, что еще ей сказать. Драко, нахмурившись, подошел к ней ближе, пристально всматриваясь в волосы.       – Мы это исправим, – зачем-то сказал он.       Гермиона удивленно вскинула брови, но Драко лишь махнул рукой. Грейнджер взмахнула палочкой, перекрасив волосы в нормальный цвет, но чутье подсказывало ей, что это ненадолго. Она тут же связала поседевшие пряди и необъяснимые обмороки воедино и поняла, что придется, как в старые добрые времена, покопаться в библиотеке.       Драко, наблюдавший за манипуляциями Гермионы, мысленно проклинал свою трусость. Признайся он во всем сейчас – и они вдвоем нашли бы выход, спасли жизнь Грейнджер, выиграли суд, поблагодарили друг друга и навсегда бы исчезли из жизней друг друга.       Но Драко не мог признаться, потому что понимал, что Гермиона не простит его и уйдет, а Астория останется с сыном. Жизнь Скорпиуса Малфоя его отец, конечно же, ставил выше всех остальных жизней.       – Эй! – Гермиона щелкнула пальцами перед его носом, отвлекая от раздумий. – Нам нужно будет увидеться завтра, чтобы обговорить дальнейшие детали дела.       – Да, конечно. – Драко рассеянно взглянул на часы. – Завтра я завален работой, поэтому, может, часов в восемь?       – У меня в офисе, – кивнула Гермиона. – Ну, что, сегодня мы неплохо поработали, верно?       Она широко улыбнулась, но выражение ее глаз сделало эту улыбку тоскливой. Драко вдруг поймал себя на мысли, что не хочет расставаться вот так – у суда, в Министерстве. Поэтому, натянув на лицо беззаботную улыбку, он предложил:       – Может, сходим пообедать?

***

      Гермиона, конечно же, привела его в «Феерию». Они сели за круглый столик на двоих, стоящий у окна и, позволив официанту принять заказ, любовались видом, не произнося ни слова. Гермиона расслабленно откинулась на спинку мягкого кресла, заставив замолчать орущие в ее голове манеры и устои.       – Заседание было недолгим, но каким же выматывающим. – Драко оторвал взгляд от окна. – У тебя каждый раз такое?       Гермиона прикрыла глаза и покачала головой:       – Я привыкла уже где-то после пятого процесса. – Она сделала паузу. – Но ты прав, сегодняшнее заседание вытянуло из меня все силы.       Официант поставил на стол заварочный чайник и две чашки, периодически с интересом поглядывая на Драко и Гермиону. Когда до Грейнджер донесся аромат зеленого чая, она открыла глаза и поменяла положение, выпрямив спину.       – Скажи, Гермиона, почему ты стала именно адвокатом?       Брови девушки удивленно поползли вверх.       – Ты не знаешь о правилах Шармбатона? – Немного насмешливо поинтересовалась она.       Драко, которому показалось, что он упал в глазах Грейнджер куда-то на уровень Гойла в школьные времена, чуть не прикусил язык от досады. Карикатурно хлопнув себя по лбу, он протянул:       – Тест на специализацию. Ну, конечно!       Гермиона кивнула, тепло улыбнувшись ему.       – Я, если честно не ожидала, что это будет именно юриспруденция, – призналась она. – Я склонялась к педагогике, к чему угодно, кроме этого.       – Было сложно? Учиться в Шармбатоне?       – Как тебе сказать, – протянула Гермиона. – Сначала я просто была в шоке, а потом мне пришлось догонять программу по юриспруденции за первый год, поэтому думать о том, сложно или нет, у меня просто не было времени. Вообще, мне здорово помог Николас. Да, если совсем честно, он меня и вытянул.       Гермиона перестала улыбаться и, вцепившись в чашку с чаем, о чем-то крепко задумалась. Драко не сводил с нее внимательного взгляда, словно надеялся прочитать мысли Грейнджер. Где-то неподалеку играли музыканты: мелодия была до одурения грустной и навевала самые печальные мысли.       – Когда я увидела его, – шепотом вдруг произнесла Гермиона, склонившись над столом, чтобы быть ближе к лицу Драко, – я подумала, что упаду прямо в зале у всех на глазах. Такое чувство, будто кто-то схватил за что-то внутри и сжал. Даже вдохнуть больно, не то, что все остальное.       Драко, также склонившись над столом, спросил:       – Любишь его?       Глаза Гермионы лихорадочно заблестели, а дыхание стало прерывисто-нервным. Официант, несший им горячее, нерешительно остановился в паре метров, не желая нарушать единение гостей.       – Люблю, – призналась Гермиона.       И ей вдруг так невыносимо захотелось расплакаться прямо в «Феерии» на глазах у Малфоя, который среди всех ее знакомых и друзей единственный, кажется, мог осознать и понять всю степень раздирающих ее мучений.       Гермиона искренне считала, что отлично справляется, пока сегодня не встретила Николаса. Она отчаянно любила все в нем: улыбку на усталом лице, серьезный взгляд сапфировых глаз, взъерошенные каштановые волосы. Она любила его голос и жалела, что сегодня он говорил так мало.       – Драко, когда ты видишь Асторию, что ты чувствуешь? – Гермиона отклонилась назад – с такого ракурса серые глаза Малфоя было видно лучше. – Тогда, в Министерстве, ты сказал, что не любил ее.       – Не любил, – согласился Драко. – И не люблю.       Гермиона вздрогнула. Малфой так легко признался в этом, будто бы просто рассказал о сегодняшней погоде. Сколько раз Астория услышала жестокое «не люблю» из его уст, прежде чем возненавидеть до такой степени, чтобы затеять весь этот кошмар с разводом?       – Размышляешь о том, какое я чудовище? – Зло усмехнулся Драко. – Ты уже дошла до той стадии, когда тебе стало жаль Асторию?       – Мне не жаль Асторию. Точнее, жаль, конечно, но… – Гермиона поймала себя на мысли, что в очередной раз, находясь в компании Малфоя, она едва могла подобрать правильные слова. – Просто, знаешь, это больно.        – Что?       – Когда тебя не любят.       – И кто же не любил тебя, Грейнджер? – Драко сжал столешницу, чувствуя закипающий в нем гнев. – Разве ты не любимица целого мира?       Как сейчас он был похож на прежнего Драко – язвительного, беспринципного, прячущего настоящие чувства и эмоции за злыми, ехидными вопросами. Такому Драко Гермиона отвечать не хотела, но все же не удержалась:       – Это я не любила. Ты ведь знаешь про Рона. Про Виктора. Я не смогла ответить им взаимностью, и они… В общем, я видела, как больно им было. Я ужасно чувствую себя из-за этого. – Гермиона вспомнила злость Рона и отчаяние Виктора. – До сих пор.       Драко, поняв, к чему она клонит, опустил руки на собственные бедра. Он никак не мог определить причину нахлынувшей злости, помнил лишь только то, что едва Гермиона сказала «люблю», в голове у него что-то помутилось.       – Что случилось между тобой и этим французом?       Видит Мерлин, он не хотел спрашивать этого! Слишком личное, слишком… такое, чем делятся только с самыми близкими. Пэнси наверняка была в курсе, еще одна их подруга, кажется, Шарлиз – вероятно тоже.       – После очередного выигранного процесса я решила устроить Нику сюрприз и приехала во Францию. Мы не виделись неделю, и я знала, что он скучает. Я открыла квартиру своими ключами. – Мысленно возвращаясь в тот день – один из самых страшных в ее жизни, Гермиона снова почувствовала тупую боль где-то в области сердца. – На полу валялась его рубашка, а в спальне он кувыркался с какой-то девицей. Он изменял мне много раз.       – И после этого ты все еще любишь его?       Гермиона медленно, словно ее сковало Петрификусом, кивнула.       – Люблю, – повторила она.       В очередной раз голову Малфоя словно заволокло туманом. Он прикрыл глаза, а в ушах набатом Гермиона повторяла почему-то ставшее ненавистным «люблю».       Люблю. Люблю. Люблю.       Чертового Николаса Бертрана.