Увидеть тебя

       Когда Николас скрылся за дверью, Гермиона, наконец, выдохнула. Она не могла сказать, что конкретно чувствовала, потому что все внутри нее клокотало от переполнявших ее эмоций. Любовь, обида, тоска, радость – все смешалось и перепуталось.        Гермиона никогда не могла подумать, что все это случится именно с ней. Любящая дочь, которую не простили родители, верная девушка, которой изменил самый родной человек, лучший адвокат страны, боявшийся бракоразводных процессов.        А еще она чувствовала, что ее время на исходе. Гермиона не делилась этим ни с кем, потому что все, кто заботился о ней, подняли бы панику, которая бы только добавила неприятностей. Девушка видела обеспокоенные взгляды докторов, расписавшихся в собственном бессилии, слышала шепот под дверями ее палаты.        Даже Драко, который долгие годы смотрел на нее с презрением, сейчас запустил в серое море своего взгляда липкий страх. Малфой боялся не только из-за возможного расставания с сыном, но и за Гермиону. И она бы солгала, если бы сказала, что ей неприятен этот факт.        В дверь снова постучали.        – Хоть ты и просила не сообщать мне о том, что пришла в себя, мистер Тони поступил по-другому. – Драко подошел к постели Гермионы и поставил большой букет роз на тумбочку. – Как ты себя чувствуешь?        «Будто увидела солнце», – подумала она про себя и сразу же покраснела.        – Неплохо. – Гермиона улыбнулась и посмотрела на цветы. – Спасибо за букет. Он очень красивый.        – Как и ты, – добавил Драко, закинув ногу на ногу. – Какие все-таки здесь неудобные стулья для посетителей!        – Тут и кровати такие же, – сказала Гермиона. – Ко мне приходил Николас.        Она не знала, зачем поделилась этим с Драко. Ее разговор с Бертраном никак не относился к разводу Малфоя и Астории, но Гермиона чувствовала, что рассказать о нем было необходимо.        – Что он хотел?        – Ничего конкретного, – ответила Гермиона. – Он сказал, что согласился представлять интересы Астории в суде, потому что рассчитывал вернуть меня.        Драко фыркнул, не скрывая своего раздражения. Ему не нравился этот заносчивый француз, так подло поступивший с Гермионой. Хмыкнув, Малфой подумал о том, что Николасу подошла бы такая женщина, как Астория – они бы предавали друг друга по очереди, выискивая все более идиотские оправдания своим слабостям.        – Я попрощалась с ним, – прошептала Гермиона, вперившись взглядом в одеяло.        – Вас еще ждет встреча в суде, – напомнил Драко.        – Я попрощалась с ним, как с человеком, которого любила, – объяснила Грейнджер, все еще не веря в произошедшее. – Знаешь, я думала, что никогда не смогу отпустить его. Я была зла на Николаса, обижена, но при всем при этом, постоянно думала о нем. Один раз я даже представила, как он приходит и просит прощения. – Она уверенно посмотрела Драко в глаза, словно ища в них поддержку. – И я думала, что прощу его.        – Я никогда не любил, – задумчиво произнес Драко. – И, если честно, рад этому. Ты, Забини, Пэнси – вы все влюблены, и вас это сводит с ума. Вы то плачете, то смеетесь. Я не хотел бы оказаться в такой эмоциональной мясорубке.        Гермиона неожиданно хихикнула.        – Что? – Драко не находил в своих словах ничего веселого.        – Не думала, что тебе знакомо слово «мясорубка», – продолжая хихикать, объяснила Гермиона.        Драко легонько толкнул ее в плечо.        – Эй, не смей смеяться надо мной! – возмутился Малфой, хотя глаза его улыбались.        А потом он взял руку Гермионы в свою, посылая ей невысказанную словами поддержку. Девушка благодарно улыбнулась, подумав о том, что может жить ей осталось и не так долго, но оставшееся время она постарается прожить счастливо.        И Драко Малфой, судя по всему, сыграет в этом не самую маленькую роль.

***

       Уже поздним вечером выходя из Клиники Святого Мунго, Драко думал о том, что нет безвыходных ситуаций. Они с Александрой уже начали методично просматривать библиотеку Мэнора, уверенные, что найдут то, что нужно.        На его губах играла счастливая улыбка, которая исчезла сразу же, как он увидел стоявшую в одиночестве женщину. Астория разглядывала уже практически бывшего мужа, не скрывая своего интереса.        – Какая встреча, – пропела Гринграсс. – Пытался привести своего адвоката в чувство? Грейнджер хоть дотянет до суда?        Драко вспомнил заботливую темноволосую девушку, украшавшую мрачный Малфой-Мэнор к Рождеству, и не узнавал в ней стоящую перед ним женщину. Его грызла совесть, потому что Малфой осознавал, что Астория превратилась в злобную стерву именно по его вине.        – Ты бы лучше следила за своим адвокатом, Астория, – ответил Драко, прогнав воспоминания из своей головы. – Он больше занят самочувствием Гермионы, нежели представлением твоих интересов в суде.        Ехидная улыбка стерлась с лица Астории, сразу же сделав ее намного красивее.        – Сидеть над бумажками целыми днями – не в стиле Николаса, – собравшись с мыслями, сказала она.        – А ты уже хорошо знаешь его стиль? – горько усмехнулся Драко. – Может быть, вы уже переспали?        Астория, сверкнув глазами, отвесила Малфою звонкую пощечину. Драко, потерев горящую от удара щеку, тихо произнес:        – Ты так обижаешься, словно это я разрушил наш брак, прыгнув в чужую постель.        – Ты сам виноват в этом, – ввернула свое любимое оправдание Астория. – Если бы ты любил меня, я бы поступила совсем по-другому.        – Я пытался полюбить тебя! – воскликнул Драко. – Это не происходит по волшебству, Астория!        – Любой женщине нужно, чтобы ее любили, – упрямо повторила она.        Драко никогда не был груб с ней, пока они были вместе. Да, он не любил свою жену, но старался сделать все, чтобы она чувствовала себя счастливой.        – И что, твои бесконечные любовники любят тебя? – спросил Драко, прекрасно зная ответ.        Взгляд Астории тут же стал затравленным, и Малфой вновь подумал о том, что зачастую люди совершают ошибки, даже не представляя размах их последствий. Гринграсс искренне верила в то, что изменив мужу, она станет счастливее, и ее кто-нибудь полюбит. Чуда не произошло, и теперь ее съедали ненависть и вера в собственную правоту.        – Ты думаешь, что я жалею, что ушла от тебя? – спросила Астория. – Ошибаешься, Драко! Да, меня так никто и не любит, но я хотя бы свободна!        – Ты хотела сказать «одинока»?        – Даже сейчас ты издеваешься надо мной, – прошептала она. – Я отдала тебе столько лет, Драко, и ничего не получила взамен.        – Я был верен тебе, – сказал в ответ он. – У тебя было все, кроме моей любви. Неужели, одно-единственное чувство смогло бы заменить все остальное?        Астория кивнула, а в ее темных глазах блеснули слезы. Она снова была похожа на ту юную, но по-взрослому уверенную в свои силы слизеринку, протянувшую руку потерянному принцу их факультета.        – Спроси у Грейнджер, что бы выбрала она: любовь или все остальное, – посоветовала Гринграсс, вытерев глаза. – Но ты ведь и так знаешь ответ.        Драко, ничего не ответив, трансгрессировал, оставив Асторию в одиночестве стоять на пустынной улице.        Он не знал, что через несколько минут к ней подошел Николас, виновато улыбаясь.        – Извини, я опоздал. Что-то случилось?