***
Гермиона выглядела прекрасно – так же, как до встречи с Драко двадцать семь дней назад. Она улыбалась, а ее карие глаза сияли, словно от счастья. Меньше всего на свете Грейнджер походила сейчас на девушку, которой оставалось жить жалких три дня. Пэнси, напротив, казалась бледной и осунувшейся, и Гермиона подумала о том, что сейчас она как никогда прежде напоминала ту Пэнси Паркинсон, которая сидела напротив нее в карете, уносившей их в новую жизнь – элегантный и загадочный Шармбатон. – Ты обещала мне, – напомнила Гермиона, садясь рядом с подругой на диван, обняв ее за дрожащие плечи. – Не забывай об этом. Пэнси кивнула, не находя в себе сил сказать хоть что-то, боясь снова расплакаться. Она вспомнила, как утром, распахнув шкаф, долго смотрела на длинное черное платье, в котором ходила на собеседование в «Ежедневный Пророк», а теперь, скорее всего, в нем же придется идти на похороны Гермионы. Они не переставали искать информацию о джиннах, но ничего не находили, а время летело так быстро, словно кто-то поставил его на двойную скорость. Шансов было все меньше и меньше, а в голове Пэнси все чаще и чаще мелькали страшные картинки грядущих похорон. – Гермиона, пожалуйста, не умирай, – прошептала девушка, сжавшись в один сплошной комок нервов. Предательские слезы все же брызнули из болотно-зеленых глаз, и Пэнси, уже не сдерживаясь, зарыдала в голос. Гермиона ласково гладила ее по волосам – совсем, как раньше, когда Паркинсон плакала, положив голову на колени подруги – в то время они еще учились в Шармбатоне. – Послушай, Пэнси, – тихо проговорила Грейнджер, – я не перестану быть твоей подругой даже после смерти. Мне жаль, что у нас было так мало времени, но даже эти несколько лет стали для меня лучшими в жизни. Понимаешь? – В моей тоже. – Пэнси, подняв глаза, улыбнулась сквозь слезы. – Ты спасла меня, Гермиона, а у меня никак не получается спасти тебя. И это… больно. – Сейчас я расскажу тебе одну вещь, но не знаю, как ты отнесешься к ней, – вдруг очень серьезно произнесла Гермиона. – Поэтому, пожалуйста, не суди меня строго. Пэнси, выпрямив спину, внимательно посмотрела на подругу. Она догадалась, что Гермиона просто пыталась перевести разговор на другую тему, которая не затрагивала бы ее скорую смерть. – Сегодня ночью я и Драко… – Она со свистом втянула воздух в легкие. – Мерлин, как же сложно! Краска схлынула с и без того бледного лица Пэнси. Девушка медленно кивнула, кажется, даже забыв, как дышать. – Ты переспала с Малфоем? – все решила уточнить Паркинсон, когда первый шок сошел на нет. – Могу я узнать, с какой стати ты решила это сделать? Гермиона, обхватив голову руками, пыталась подобрать правильные слова. Как объяснить Пэнси, что за эти дни Драко каким-то образом стал для нее по-настоящему близким человеком? Что его голос, его глаза, весь он вызывал в ее сердце странное, тянущее чувство? – Мне кажется, что я… Пэнси, вскочив с дивана, вытянула руку вперед, и Гермиона увидела, что ее по-настоящему трясет. – Не вздумай произнести это! – рявкнула Паркинсон. – Это из-за Драко ты умираешь, Гермиона! Неужели ты забыла? – Нет, я помню. Но я давно простила его и прошу тебя о том же! – на таких же повышенных тонах ответила Гермиона. – От судьбы не уйдешь, Пэнси. Видимо, моя именно такая – недолго, но счастливо. – Ты ставишь одну ночь главнее всего в своей жизни? – шепотом спросила Паркинсон, пытаясь разглядеть ответ в карих глазах подруги. – Скажи, что ты шутишь, Гермиона, умоляю тебя. – То, что произошло между мной и Драко – это не самое главное, но именно оно заставило меня взглянуть на все другими глазами. – Ну, – еще тише произнесла Пэнси, – и как тебе картинка? – Она… правильная. – Гермиона закрыла глаза. – Да, Пэнси, все так, как и должно быть.***
Чем меньше оставалось книг на столе, тем мрачнее становился Драко. То, что нашли домовики, оказалось бесполезным, как, впрочем, и вся библиотека в Малфой-Мэноре. Александра, спрятавшая нужную мужчине книгу под свое платье, чувствовала, будто она выжигает пятно на ее коже, молчаливо обвиняя няню во лжи. – Надеюсь, дементоры прикончат меня быстро, – прошептал Драко, откинувшись на спинку кожаного кресла. – Что? – Книга об исцеляющих зельях выпала из рук Александры. – Мистер Малфой, вы… Вы идете в Азкабан, чтобы умереть? – Ну, без души жить нельзя, так что да, я умру. – Он говорил об этом спокойно, а у Александры в жилах стыла кровь. – Неужели ты думала, что я получу простой тюремный срок? Мерлин, Александра, ты совсем не знакома с законодательством! Она действительно не знала всей правды, и только теперь поняла, что совершила глупость. Драко Малфой собирается умереть в любом случае, но теперь у него была возможность сделать это, избавившись от чувства вины. – Простите меня, мистер Малфой, – пробормотала Александра, отворачиваясь и запуская руку под длинное платье. – Я не хотела, чтобы Скорпиус остался без отца. Обернувшись, она протянула мужчине то, что так тщательно скрывала все эти дни. Драко, молча приняв книгу из рук девушки, словно чувствуя, открыл ее на нужной странице. Александра выучила короткую инструкцию наизусть – каждое страшное слово, чудовищный, смертельный алгоритм. – Жаль, что Гермионе нельзя сказать об этом, – прошептал Драко. – Спасибо за твою честность, Александра. Я рад, что не ошибся в тебе. Он, быстро поднявшись на ноги, вышел из комнаты, оставив девушку в одиночестве среди огромного количества книг, забрав самую важную из них. Слезы, медленно скатываясь по лицу Александры, холодили нежную кожу, а сердце стучало слишком быстро, чтобы это считалось нормальным. Но няня чувствовала, что сделала то, что должна была сделать уже давно – дала ключ к спасению Гермионы Грейнджер. И выписала смертный приговор Драко Малфою.***
– Завтра я должна вернуться в больницу. Гермиона остановилась посреди мостовой, и Драко едва-едва успел вовремя сбавить шаг. В Лондоне было на удивление солнечно и тепло, и они грелись под яркими лучами, поедая мороженое и разговаривая обо всем на свете. Обо всем, кроме главного. – Я буду с тобой, – прошептал Драко, прикоснувшись к лицу девушки. – До самого конца. – До конца не нужно. – Гермиона накрыла его руку своей. – Я хочу, чтобы вы помнили меня живой. Малфой резко выдохнул. Ему нестерпимо хотелось рассказать девушке о том, что завтра ей не нужно будет умирать – эта участь ждала его. Но в книге, которую Александра вернула ему, Драко прочитал о том, что нельзя никому и ничего говорить – это было одно из важнейших правил. Гермиона, замерев на месте, мягко улыбнулась. Ей нестерпимо хотелось рассказать Драко о том, что она, кажется, любит его, но это признание заставит мужчину чувствовать себя еще более виноватым, а Грейнджер мечтала о том, чтобы ее близкие жили после ее смерти нормальной жизнью, а не проливали безутешные слезы над ее могилой. Она написала всем – даже Драко, по длинному письму, которые поверенный обещал доставить адресатам после похорон. Словно младший брат из сказки Барда Бидля, Гермиона собиралась встретить смерть, как старого друга, а не врага. – Может, мы сходим в кино? – предложила девушка, тряхнув волосами. – В маггловскую часть Лондона? – скривился Драко, а потом вдруг подумал о том, что уже не может отказать Гермионе. – Пойдем, Гермиона, но учти – я буду удивляться всему на свете. Он притянул ее к себе – неуловимо, но настойчиво, а потом поцеловал, пытаясь вложить в этот поцелуй важные слова прощания, на которые завтра у него, кажется, совсем не будет сил.***
Следующий день – тридцатый по счету, наступил слишком быстро. Гермиона сидела на больничной кровати, подтянув колени к груди в ожидании Драко. Мистер Тони, сочувствующе похлопав сложнейшую из своих пациенток по плечу, поспешно вышел из палаты, пообещав, что вернется чуть позже. Гермиона кивнула, хотя подумала о том, что колдомедик появится здесь уже после ее смерти. Она не винила мистера Тони – ее болезнь была неразрешимой загадкой, ответ на которую никто так и не смог найти. – Привет, – услышала она тихий голос Драко. – Я думал, что здесь соберется добрая половина магического Лондона. – Я запретила кого-либо впускать, кроме тебя, – призналась девушка, встав с постели. – Ты – единственный, кто не станет рыдать, пока я еще жива. Драко кивнул, а потом, взяв девушку за руки, тихо заговорил: – Я уже говорил тебе, почему попросил джинна стереть тебя из моей жизни, а поэтому не стану повторяться, хорошо? Все изменилось, когда ты согласилась помочь мне – снова, но уже по моей просьбе. Мы стали проводить с тобой много времени рядом, и я постепенно влюблялся в тебя, да только не понимал этого. – Увидев, что Гермиона пытается что-то сказать, Драко приложил палец к ее губам. – Пожалуйста, дослушай до конца. Я понимаю – все это звучит, как бред. Я едва нашел в себе силы признаться в том, что совершил, а теперь пытаюсь объясниться тебе в любви, но правда такова, Гермиона, что я люблю тебя. Люблю по-настоящему, так, как наверное, должен был полюбить Асторию, но получилось только с тобой. – Драко, я… – Стой, Гермиона. Ничего не говори. – Драко, коротко коснувшись ее губ своими, продолжил: – Несколько лет назад я, отчаявшись, попросил джинна, чтобы ты исчезла из моей жизни. А теперь я прошу… Гермиона, не в силах больше терпеть, выпалила: – Я тоже люблю тебя, Драко! Но он, будто не слыша, договорил предыдущую фразу до конца: – … снова прошу джинна, но уже о другом. – Что ты делаешь? – прошептала Гермиона, почувствовав неладное. – Я хочу исчезнуть из жизни Гермионы Грейнджер! – громко воскликнул Драко. Ужасная боль полоснула где-то в грудной клетке, и Гермиона, закричав, отшатнулась, но Малфой, крепко держа ее за руку, повалился на холодный больничный пол рядом с девушкой. … Когда мистер Тони нашел их, спустя несколько минут, Драко и Гермиона лежали рядом, не дыша. А повсюду были разбросаны осколки изумрудного браслета – яркие и блестящие.