«Ты волен судить меня, но прошлого не изменить. Она стала моим наваждением, моим счастьем и одновременно горем, моей погибелью. Я поступил ужасно, знаю, но что сделал бы ты, будь на моем месте? Отказался? Нет, я не смог. Я не смог ее отпустить, ведь она принадлежала мне, только мне. Представляя чужие руки на её теле, я не мог допустить, чтобы к ней прикасался кто-то другой. Я был её Гумбертом, она — моей Лолитой.»
GooD and EviL, автор-фикрайтер
Таня же, напротив, чувствовала себя как рыба в воде и окончательно расслабилась, сбросив на Валерия всю ответственность за их отношения и наслаждаясь мягкой нежной близостью с любимым мужчиной. Ее больше не тяготил глупый нелогичный страх потерять его и оттолкнуть о себя странным нервным поведением. Он не лез к ней с недвусмысленными намерениями, не инициировал интим, был удивительно добр, заботлив и тактичен, и девушка вдруг к собственному удивлению ощутила себя свободной и окрыленной. Больше не нужно было форсировать события и собственные эмоции, пытаться угодить его плотской страсти. Она почувствовала, что и без секса буквально взахлеб упивается их нежной неинтимной интимностью, настолько деликатной, что это было чем-то похоже на великолепной тонкой огранки хрустальную вазу, с которой впору пылинки сдувать и восхищаться, затаив дыхание, а не сразу же грубо применять по прямому назначению, как китайскую дешевую безделушку. Когда-то давно она и представить себе не могла, что он мог быть таким по-простому заботливым и внимательным в быту. Из-за бессонниц Валерия, Таня обычно просыпалась раньше него, но будить мужчину казалось ей кощунством. Во сне он был особенно прекрасен. Он не улыбался своей обезоруживающей солнечной улыбкой, его глаза не искрились теплом или лукавым огоньком, не был напряженно задумчив, сердит — на его лице не было ни единой эмоции, оно было словно выковано из камня искусным скульптором. Кипелов не был красавцем в глазах Тани, вся его кожа была сплошь покрыта сеткой мелких и глубоких морщин — следов долгих прожитых лет, тревог и переживаний, отчего он казался особенно суровым и мужественным, похожим на вождя племени викингов. Всю картину портил лишь большой бесформенный нос, который совершенно не нравился девушке и первое время даже ужасно раздражал. Но постепенно она к нему привыкла, в конце концов не так уж сильно он его портил. К тому же в профиль он был по-настоящему прекрасен: прямой, длинный, почти идеально ровный, он гармонично сочетался с высоким лбом и выраженными надбровными дугами. Особенно завораживали девушку почти вертикальные, резко очерченные скулы Валерия. Она, как околдованная, любовалась им, лаская взглядом каждую морщинку, каждую родинку, каждую мелкую деталь его до истерики любимого и родного лица, проводила пальчиками близко-близко к коже, но не касаясь ее, отпечатывая весь его облик в памяти как можно четче, ярче, сочнее. А потом по обыкновению Валерий просыпался, щуря сонные глаза и удивленно вскидывая брови, заметив ее странный восхищенный взгляд на себе. После этого она всегда ластилась к нему, как замерзший котенок, желающий пригреться в тепле. Мужчине до безумия нравились ее легкие невинные поцелуи — в щеки, в нос, в губы. Он кое-как отлеплял ее от себя и тоном строгого наставника прогонял из постели, читая длинные скучные лекции о пользе зарядки. Таня сопротивлялась, как могла, но в конце концов все равно соглашалась и вставала перед ним во весь рост в очередной своей милой пижамке с какими-нибудь мишками или зайками и с вечно спадающими с плеч бретельками майки. Кипелову нравилось наблюдать за ее ленивыми движениями первоклашки на физкультуре и кислой миной обиженного ребенка. Не сдержав умиления, он, бывало, начинал хохотать, расчесывая и собирая свои волосы в хвост, и постепенно девушка оттаивала и одаривала его ответной улыбкой. Нужно было и самому выполнять рекомендации врача и часть своих привычных упражнений, еще доступных ему с учетом травмы. На кухне Кипелов каждое утро упорно отстаивал свою волю — начинать день ежелательно с геркулеса, а не с новомодных брекфастов, приготовленных по рецептам, вычитанных Таней где-то в интернете — красивых на вид, очевидно вкусных, но совершенно не полезных. Она, конечно же, не забывала надувать губки, делать бровки домиком или какими-нибудь еще гримасами демонстрировать рокеру свои недовольства и обиды, но побеждал все равно всегда Валерий. Ему это было чертовски приятно, и скрывать это не получалось от слова совсем. А она заглядывала в его бледно-голубые глаза, любуясь их холодными кристальными искорками, и совершенно четко ощущала, что готова снова и снова капризничать перед ним, чтобы потом с наслаждением неизменно соглашаться с ним и делать все так, как он говорит. — Ладно, будут на завтрак сопли, — девушка скорчила гримаску омерзения и добавила к своим словам еще и красноречивое «бе-е-е». — Не сопли, а геркулес. Гер-ку-лес, Таня! — учитльским тоном перебил ее Кипелов, медленно насыпая хлопья в миску. — Это очень полезно. — Это пакостная гадость! — Ничего не гадость, если добавить что-нибудь вкусное, например, мед или варенье. И чего это ты уселась на подоконник? — нахмурил брови Валерий, смерив взглядом Танины голые ноги, которыми она беззаботно болтала в воздухе. — Кто там хотел кухню аннексировать? А ну марш к плите! — Ой, ну ладно, хорошо, — Таня пожала плечами, спрыгнула с подоконника и быстро порхнула в сторону плиты. Выхватив у Кипелова из рук ложку, невесомо чмокнула его в шеку, а затем прошептала на ухо: — Я все сделаю, как ты скажешь, папочка… Валерий поежился. То ли от пошленькой фразы, то ли от девичьего придыхания. Дразнит, играет, провоцирует! Хоть и очевидно не слишком серьезно, почти без задней мысли. И совсем не понимает, что играет с огнем. Мужчина замер рядом с девушкой, немного задумавшись, пока та старательно помешивала кашу. Он никогда не мог понять, почему женщины воспринимают мужскую похоть как игрушку, с которой, по их мнению, можно безответственно играть и бросать на середине процесса, а затем убегать в закат, кокетливо покачивая бедрами на прощание. И вот сейчас стоит она, играющая со спичками, а позади нее он, в мыслях уже вклочья порвавший на ней эти ее проклятые розовые шортики и жестко трахающий ее сзади под крики и мольбы прекратить и отвалить… — Обними меня, пожалуйста. — Что? — Кипелов мотнул головой, словно резко проснувшись ото сна. Таня смотрела на него через плечо и мягко улыбалась. — Обними меня, а то без тебя каша точно пригорит, и мы останемся без завтрака, — она не стеснялась говорить откровенные милые глупости. — А разве ты меня не посылала отсюда куда подальше дня три назад, вся такая серьезная и до опупения самостоятельная? — саркастичным тоном и немного раздраженно быстро выпалил череду слов рокер и подошел к ней ближе, игнорируя внутреннее сопротивление. — Я передумала. Мне нравится готовить с тобой вместе. Вот так просто — взяла и отказалась от своих слов. И обезоружила. Слова для ответа в голове мужчины созрели быстро, но тут же испарились, а мужские руки уже нежно обхватывали девичьи плечи и крепко прижимали их к широкой груди. — Женщины! — недовольно фыркнул Кипелов и прижал Таню к себе покрепче. Та усмехнулась и проигнорировала его восклицание, довольно мурлыкнув. — Вот теперь наш завтрак в безопасности. Потому что ты со мной, — Таня отвлеклась от каши, быстро развернулась к Валерию лицом и снова звонко поцеловала мужчину в щеку. Колючую, небритую родную щеку. А в ответ ее плечи едва не хрустнули от того, что оказалась стиснуты в объятиях так сильно, будто их зажали в тиски. «Ох, это выше моих сил! Я ведь когда-то о таком даже и мечтать не смела. И никогда не думала, что его живот такой теплый, а руки такие восхитительно нежные и крепкие одновременно. С ума сойти можно!» — мысленно говорила сама себе Таня, а в эти секунды Валерий думал о том, что не смотря на игры с огнем, все-таки женщины умеют, если захотят, так же просто, как разжечь, тут же и потушить пожар мужского желания, парой коротких невинных фраз и нежным поцелуем переведя жгучую похоть в щекотливую нежность. Чертовки, ведьмы, способные легко и просто водить мужчин как быка за кольцо. Вот только бы еще сама Таня при этом со всей серьезностью и ответственностью отдавала себе отчет в том, чего на самом деле хочет от него. Она действовала по наитию, следуя лишь за своими чувствами к нему и теряясь в них, словно в бушующем бескрайнем океане. Завтрак прошел на удивление спокойно. Таня не дразнила его, не капризничала, лишь впервые за последнее время с аппетитом жадно ела кашу, которую еще минут десять назад называла гадостью. Кипелов залюбовался ею. — Вкусная? — хитро улыбаясь и приглаживая волосы, спросил рокер. Таня подняла сияющие глаза и уверенно закивала головой, уже зачерпывая полную ложку каши и засовывая ее в рот. — А я что говорил? Строптивая упрямая девчонка! — недовольно фыркнул Валерий, в то же самое время ощущая вкус победы. Он оказался вновь прав, впрочем, как и всегда, а она с ним согласилась. Так и должно быть. Всегда. Он действует, он желает, он настаивант, а она подчиняется. — Слушаться надо старших. Девушка полностью проигнорировала его причитания, продолжая со смаком доедать кашу. Ее выдавал лишь щеки, порозовевшие от его эпитетов в ее адрес и упоминания разницы в возрасте. Она поймала себя на том, что от одной только мысли, что он значительно старше ее, низ живота приятно стягивается и заливается жаром. Этот факт казался ей весьма пикантным и ужасно возбуждающим. В голове как будто что-то щелкнуло, как переключившийся канал телевизора — с романтики на эротику. Промелькнула мысль: если ее всю корежит от его приставаний, то, быть может, все будет иначе, если действивать и все контролировать будет она сама? Эта идея показалась ей не только правильной, но и весьма будоражащей. Таня еще сильнее раскраснелась и опустила взгляд, в то время как уголки ее губ упорно растягивались в глупой улыбке. Кипелов заметил ее реакцию, но не придал этому особого значения, решив, что это она всего лишь от его нравоучений так стесняется. В голове промелькнули картинки из прошлого, которые бережно хранились в его памяти. Девушка уплетала завтрак точно также, как когда-то давно в его съемной квартире уничтожала с тарелки сырники после их второго по счету секса. Тогда она была еще совершенно наивна, простодушна и окрылена любовью к нему, своей внезапно сбывшейся мечтой. Она была в его постели и наверняка благодарила небеса за такое внезапное счастье, свалившееся на нее как манна небесная, даже не думая о том, нормально ли то, что он с нею делает. Ей попросту не с чем было сравнивать. Она досталась ему чистой и невинной, открытой настежь лишь ему одному. Сейчас она смотрела на него также восхищенно, преданно, наивно, как и прежде, вот только внутри была изломана его эгоистичной похотью и дергалась от каждого его пошлого жеста. «Еще немного, еще чуть-чуть подождать, и она непременно расслабится, доверится и вновь будет моей… По доброй воле», — в голове проносились нехорошие мысли жадного собственника, одержимого желанием, которого, как казалось Валерию, он упрятал в дальние глубины своей души, надеясь, что теперь все изменится. Но с каждым днем надежда таяла, и он понимал, что это лишь вопрос времени, когда жгучая жажда вновь проявит себя. И он одновременно с тревогой и вожделением ждал того момента, когда снова вкусит ее. — Спасибо за завтрак, — поблагодарила Кипелова Таня и, коротко хихикнув, добавила: — Теперь я буду тебя откармливать кашей. — Вот давай только без фанатизма! — всплеснул руками мужчина. — Сам напросился! Ты случайно открыл передо мной прекрасный геркулесовый мир, а перед собой — геркулесовый ад. Смирись. — Детский сад! — Кипелов шлепнул себя ладонью по лицу и покачал головой, наблюдая, как девушка убирает со стола и складывает посуду в мойку. — …и ты в нем воспитатель. Усатый… Нет, безусый нянь, — расхохотавшись добавила Таня. Ни слова больше не проронив, Кипелов уединился в ванной. Когда-то любимое занятие — плескаться в теплой воде, расслабляться и наслаждаться ощущением чистоты и покоя — теперь уже не было столь приятным и вдохновляющим. Целая проблема — разместитьсяв ванне, сидя на деревянной решетке, напряженная осторожность, чтобы не намочить гипс, скованность мышц и дискомфорт во всем теле абсолютно не радовали. Водные процедупы превратились в банальную необходимость, хотя немного все же расслабляли голову и успокаивали мысли. Под звук льющейся из душа по телу воды мысли Валерия унесли его куда-то совсем далеко от этого места в теплые воспоминания о далеком прошлом, и он словно выпал из реальности. Опомнился, ощутимо вздрогнув, лишь когда на границе сознания заметил какое-то странное шевеление за своей спиной, а затем краем глаза увидел, как на пол упала горстка одежды. — Таня? — мужчина повернул голову в ее сторону и удивленно вскинул брови. — Что ты здесь делаешь? Таня быстро залезла в ванну позади него, ее руки скольнули по плечам и осторожно погладили шею Кипелова, а затем теплое дыхание мягко обласкало его кожу возле виска с тихим «тсссс», отчего по телу пробежала волна мурашек. Она была голой. Эта мысль ударила в голову быстрее, чем выстрел из пистолета, отчего он напрягся всем телом и инстинктивно сжал челюсти. Нет, конечно, осознание сего факта буквально кипятило кровь в жилах и стремительно гнало ее от мозга куда-то вниз, но… Он был не в самой лучшей форме, чтобы чувствовать себя рядом с молодой симпатичной девушкой «на коне». О, он был совершенно не на коне! Покалечен, не полностью дееспособен, недостаточно привлекателен с тяжелым бесформенным куском гипса на ноге, неуверен в себе и все еще в какой-то степени опрокинут морально. — Таня, выйди, пожалуйста, — кое-как собравшись с силами и набрав побольше воздуха в легкие, превозмогая стремительно затягивающийся внизу живота узел, как-то невнятно пробормотал Кипелов. Не так уверенно, как намеревался. Совсем не уверенно. Слишком неуверенно, чтобы девушка за его спиной хоть на долю секунды усомнилась в своих действиях и остановилась. — Просто расслабься, — Таня погладила его напряженные плечи, осторожно надавила пальцами и, услышав ответный сдавленный стон, вновь прильнула к уху мужчины, нежно поцеловала мочку и прошептала: — Я просто хочу о тебе позаботиться. Ничего такого… Не прогоняй меня, пожалуйста. Кипелов не ответил. Он отдался ее нежности. Расслабил, наконец, напряженные пальцы, когда ее она перехватила душевую лейку, зажатую в его руке, и потянула к себе. Капитулировал и поднял забрало. «Если ее не смущает мой вид, то, быть может, и мне стоит, наконец, расслабиться и побыть хоть немного уязвимым и нуждающимся в женской нежности?» Его мысли замедляли свой бег и уступали место наслаждению плоти, когда Танины пальцы мягко очертили его лоб, чуть наклонили голову назад и уложили затылком на упругую грудь, а потом струйки воды обволокли его голову мягким теплом, приятно оттягивая его длинные волосы вниз. Вместе с потоками воды с него словно смывалось все накопленное напряжение в мыслях, в душе, в сердце. Никогда не думал, что вот такая простая незатейливая забота искренне любящей его наивной девчушки так легко в миг лишит его внутреннего сопротивления и неуверенности в себе. Кипелов готов был стонать в голос от удовольствия под едва уловимый звук лопаюшихся пенных пузырьков шампуня, ощущая мягкие массирующие движения пальцев Тани. Он с трудом сдерживался, почему-то полагая, что слишком откровенная эмоциональность не красит мужчину и не вызывает у девушек уважения. Нет, окончательно и бесповоротно сдаться и расслабиться перед нею — значит превратиться в лужу розовых соплей. А этого он себе точно не мог позволить. Ни за что. Никогда. — Мммм, — из горла все же вырвался предательский стон, словно раскатистый гром из долго-долго собиравшейся и тяжелым грузом нависавшей над землей свинцовой тучи, которая никак не могла разродиться настоящей мощной грозой. Мочалка в руках Тани плавно скользила по широкой спине Валерия, по его плечам, рукам, осторожно взбивая пену на его коже. Это было нечто похожее на экстаз. Быть может, даже сильнее оргазма. Экстаз иного порядка. Он вдруг почувствовал себя словно в колыбели теплых заботливых маминых рук. Сейчас не было ни печали, ни переживаний, ни тяжелых мыслей, ни прошлых ошибок — ничего, кроме восхитительного тепла и дурманящей неги. На удивление, Таня почти совсем не касалось его своим телом, за что он был ей бесконечно благодарен. При этом каждое касание ее рук было сильнее похоти, ярче страсти. Кипелов напрочь забыл о своем гипсе, сковывающем движения, о неуверенности в себе и полностью растворился в ощущениях, которые щедро дарила ему его маленькая обольстительница. В какой-то момент странные движения Тани выдернули Кипелова из сладкого удовольствия, и он, кое-как нехотя разлепив веки, увидел ее обнаженную, покачивающуюся прямо перед его носом грудь, бесформенными белыми пушистыми островками заляпанную мыльной пеной. Провалившись в ощущения, мужчина совершенно не заметил, как девушка перелезла через него в ванне и стояла теперь лицом к нему. Девушка усердно выдавливала на мочалку гель для душа, мурлыкая себе под нос какую-то мелодию. Мужчина тут же ощутил, как катастрофически быстро улетучивается то удовольствие, которое прежде было начисто лишенно сексуального подстекста. Как будто кто-то насильно выдернул его из сладкого утреннего сна. В один миг все изменилось. Глубокий вдох, сам собой приоткрывшийся рот, взгляд, непроизвольно падающий на ее остые соски, так и манившие впиться в них губами и как следует поиграть с ними языком. И ее на удивление уверенные, но ласковые движения мочалкой. Руки, грудь, живот медленно покрывались пышной ароматной пеной. Валерий непроизвольно подался вперед, расправив плечи, словно предоставляя девушке как можно больший доступ к своему телу. Ее движения становились все более рваными по мере продвижения мочалки вниз и учащения его дыхания. Взгляд темных, как бездонные колодцы, Таниных глаз все чаще застывал на его животе и тонких светлых волосках, вившихся узкой дорожкой от пупка вниз к паху. Томный, липкий, как мед, взгляд. Она медленно опускается перед ним на колени, его член беспардонно напряжен, стоит перед ней — налитый, твердый, жаждущих прикосновений, а сам мужчина почти в трансе пристально наблюдает за движениями рук Тани, тяжело дыша всей грудью и чувствуя, как безбожно жарко становится в маленькой тесной ванной… В голове крутился внутренний диалог с самим собой о том, что это неправильно — вот так без стеснения демонстрировать девушке свою похоть, когда она стоит перед ним на коленях. Но ведь она прекрасно знала с самого начала, как зашла в ванную, что будет потом. Знала, когда стаскивала с себя одежду и лезла голая к нему в ванну. И судя по всему, Таню этот его «Эверест» совсем не смущал, она даже время от времени как будто бы случайно задевала запястьем головку его члена и лукаво улыбалась одними уголками губ в ответ на его утробный стон. И этот стон внезапно оборвался на середине, когда девушка нежно обхватила пальчиками член Валерия и уверенно провела мыльными руками по стволу вверх и вниз несколько раз. Мужчина не успел даже перевести дух, как она, осторожно подобравшись второй рукой, уже принялась вовсю нагло поглаживать его яйца, то ли вспенивая на них мыло, то ли играясь с ними ради собственного удовольствия. И его удовольствия тоже. «Значит, она сама с самого начала этого хотела…» — мужчина утвердился в этой своей мысли, когда Таня пьяно усмехнулась, бросив мутный бесстыдный взгляд прямо ему в глаза, и облизнула губы. От созерцания этой до одури эротичной картины в мгновение ока кровь с шумом хлынула к паху, и мужчина громко простонал от неожиданности и внезапно накатившей сильной волной и стягивающей живот похоти. Член болезненно напрягся от нежности ее таких желанных рук. Таня смотрела на его налившийся краской и заблестевший от смазки член с таким вожделением и одновременно покорностью во взгляде, уже нетерпеливо подавшись приоткрывшимся ротиком вперед, что у Валерия мгновенно перехватило дыхание. Повинуясь внезапно возникшему импульсу, неуклюжим движением, тяжело дыша и дрожа от возбуждения, он попытался оттолкнуть от себя ее руки, решив, что ее наверняка следует остановить от необдуманных безответственных действий, о которых она, возможно, потом пожалеет, ведь они договорились… Но безуспешно. Таня обхватила его плоть мертвой хваткой, вцепившись в него как кошка в пойманную мышь, и уверенным движением проскользила пальчиками вниз по стволу, натянув уздечку так, что Кипелов вновь застонал и отчаянно захотел продолжения. Больше не хотелось сдерживаться, отталкивать ее. Все сомнения испарились начисто. Хотелось кричать, реверь, мычать, отбросив тормоза и отдавшись на волю инстинкту. Кипелов ощутил, как девушка душем смыла с его тела всю пену, а потом… Так давно не было секса, что закружилась голова, а перед глазами заблестели искорки, когда теплый влажный Танин язычок нежно коснулся головки члена и проскользил вокруг нее, очерчивая окружность. Воздух с шумом покинул легкие, и мужчина до боли вжал пальцы в деревянные перекладины решетки, на которой сидел. На задворка разума трепетало ощущение неправильности всего происходящего сейчас. Неправильным и грубым казалось Валерию вновь бросаться в интимную сферу их отношений именно с орального секса, как в бассейн с высоченного трамплина. Ему виделось это все унизительным для нее, когда он во всю стонал от наслаждения, а Таня, ЕГО ТАНЯ, покорно стояла перед ним на коленях между его раскинутых в стороны ног и медленно, сантиметр за сантиметром вбирала его член в своей невинный маленький ротик. И это после того, как он грязно и жестоко надругался над нею. Чувство вины и омерзения к самому себе хаотично плескались в нем, перемешиваясь в тугой клубок с жадной похотью и бешеным желанием активного движения. Но эти чувства быстро гасли в сознании, как уличные фанари с рассветом, а разум стремительно отключался, отдаваясь в омут тягучих бездонных ощущений. Хотелось крепко держать ее за затылок и с остервенением втрахивать член в ее горло, чтобы потом бурно разрядиться в него и испытать экстаз, который быстро избавит его от пьянящего, но вместе с тем изматывающего, стягивающего все нутро сексуального напряжения. Таня в этот момент не думала ни о чем: ни о неприятном прошлом, ни об их договоренности не торопиться, ни даже о том, как это, наверное, пошло выглядит со стороны, когда восхитительно твердый член Валерия медленно погружалась в ее рот. Она думала лишь о том, как в этот самый момент он мог также медленно входить в нее совсем с другой стороны… От одной этой мысли низ живота томительно наполнялся сладкой негой, словно маленький шарик, который все сильнее и сильнее накачивался, чтобы потом лопнуть в ее лоне ярким оргазмом. От этого хотелось двигаться так медленно, как только возможно было, дразня Валерия и заставляя его почти мучиться от похоти и жажды большего. Таня не чувствовала во всем этом ни унижения, ни стыда, ни страха. Напротив, она вдруг к собственному удивлению поняла, что откровенно наслаждается своей развратностью, ощущая, как где-то внутри медленно движется скользкая струйка ее собственного наслаждения… Его запах, до боли знакомый и родной, на который тело давно уже реагировало, как спринтер на команду «Старт!», сводил с ума, заставляя все чаще сглатывать слишком быстро скапливающуюся во рту слюну. Плевать она хотела на то, правильно ли она все делает или нет. Она действовала понаитию и откровенно наслаждалась процессом. Кипелов с восторгом наблюдал за ее действиями, благодарно одаривая ее стонами и приглушенным рычанием от тонкого щекотливого наслаждения. Это было совсем не то, что он видел в порнографических роликах. Абсолютно не так, как это было давным-давно в молодости пару-тройку раз на пьяную голову с не менее пьяными фанатками в номерах провинциальных гостиниц… Девушка не нанизывалась ртом по самое горло на его член с быстротой отбойного молотка. Нет, она вытворяла языком и губами что-то совершенно невероятное, казалось бы, немного неловко и не совсем уверенно, но ощущения от ее ласк были просто запредельными. Все это казалось ему чем-то вроде восхитительного эксклюзивного подарка, который больше никто, кроме него, никогда не получит. Эта чертовка играла с его членом как с игрушкой, как будто проверяя, какие движения ее пошлого язычка сильнее всего возбуждают его, судя по вырывавшимся из его груди стонам. В какой-то момент Валерий заметил, что Танина левая ручка скрылась где-то между ее ног, а стоны, терявшиеся в глубине занятого его членом рта, стали глубже и громче. «Она мастурбирует прямо на моих глазах! Прямо во время минета!» — взорвалась в голове, словно праздничный фейерверк, откровенная в своей наготе и совершенно восхитительная мысль. С каким-то странным жадным рычанием Кипелов наклонился вперед, морщась от болезненно растягивающихся от неудобной позы мышц спины, и начал торопливо пробираться пальцами между ног девушки, пока не скользнули мимо ее собственных рвано двигавшихся пальчиков и не коснулись безбожно скользкого от обильной смазки и чуть припухшего от возбуждения клитора. Таня пошло взвизгнула, на мгновение приоткрыв рот, а затем, втянув щеки, вобрала его плоть так глубоко, что мужчина едва не сошел с ума от восторга, инстинктивно убрав руки, выпрямившись в струну и откинув голову назад с протяжным стоном. Еще несколько таких быстрых посасывающих движений, и Валерий был уже на грани, готовый излиться в нее волной экстаза. Словно поняв это, девушка моментально прекратила ласки, как будто с укоризной посмотрев снизу вверх ему прямо в глаза и нежно лизнув член по уздечке, наслаждаясь разочарованным всхлипом любовника. В ее планы не входил скорый финал. Пауза показалось Валерию мучительно долгой. Таня бесстыдно ласкала себя одной рукой, второй плотно обхватила его яйца и медленно массировала их. Она громко развратно стонала, томно прикрыв веки и облизывая свои губы. Пару раз она довольно жестко отталкивала его руки, жадно тянувшиеся к ее промежности. Валерий несколько раз пытался поймать ее губы, но тоже безуспешно. Она дразнила его, оттягивая кульминацию так долго, что его яйца уже ныли от желания поскорее излиться семенем в ее теплый мягкий ротик. Он смотрел на нее с нескрываемым восхищением и вожделением. Девушка была прекрасна в своем чистом полутрансовом наслаждении. Валерий вдруг подумал, что хотел бы видеть на ее лице отражение испытываемого ею оргазма в момент собственной кульминации. — Таня… Пожалуйста, — оборванной фразой прохрипел Кипелов, уже готовый умолять ее о ласках. Это было невыносимой пыткой, балансировать на грани и быть лишенным ею возможности получить едва ли уже не до боли желанное освобождение. Девушка вздрогнула и еще сильнее раскраснелась от его просьбы, а затем громко вскрикнула, шумно отрывисто задышала, и Валерий заметил, как ее средний пальчик утонул где-то в ее влажной глубине между ног. Таня беззастенчиво трахала себя пальцем, приоткрыв ротик. Такой желанный манящий ротик… Мужчина видел, как задрожали ее губы, когда она вдруг крепко обхватила рукой его плоть, всем телом подалась ему навстречу, а спустя мгновение начала с пошлым причмокиванием посасывать головку его члена, время от времени облизывая его языком. Другая рука уже пробралась куда-то под его яйца, плотно сжав их и уперевшись подушечками пальцев в промежность Валерия. Она была на грани, собствнных пальцев было слишком мало… Ей не хватало почувствовать твердость его эрекции, чтобы потерять себя в оргазме. Кипелов чуть с ума не сошел от долгожданной ласки. А Таня вдруг громко застонала, и этот стон вибрацией разлился по его напряженному до предела члену. Она прогнулась в пояснице, открыв любовнику восхитительный вид на свои ягодицы, и, переминаясь на коленках, вся мелко задрожала. Ее непрекращающиеся глубокие стоны потерялись в головокружительном ощущении стремительно приближавшегося его собственного оргазма. Она кончала. Кончала, жадно вобрав его член в рот и стискивая яйца. Кипелову казалось, что он теряет сознание. Не осознавая уже собственных действий, он обхватил голову Тани обеими руками и до упора грубовато с силой притянул ее к себе несколько раз, уже не замечая, как она дернулась, попытавшись отстраниться, а затем со сдавленным ревом излился в нее, резко вздрагивая всем телом в такт толчкам мышц в паху… — Таня. Прости, я не должен был этого… делать, — только сейчас начал сходить дурман наслаждения, и Кипелов вспомнил то, как груб был с нею в конце. Он почувствовал себя виноватым и посчитал нужным извиниться. — Не за что извиняться. Мне понравилось, — беззастенчиво сказала Таня и пожала плечиками, а затем, заметив его недоверчиво приподнявшуюся бровь, мол, ты уверена, добавила: — Это было так приятно и… вкусно! — Вкусно? — Кипелов удивленно нахмурил брови. — Да! Как чупа-чупс! И заметь, по роже я тебе не съездила, даже член не откусила — наверное, можно считать, что я излечилась от своих тараканов в голове? — и девушка беззаботно расхохоталась, заставив рокера сначала неприятно поежиться, а потом все же улыбнуться. — Надеюсь, что так… — неуверенно ответил он. — Таня, ты восхитительна. Это было… охеренно! — решил не искать красивых эпитетов и выдал первое, чтот пришло в голову. Нежно смывая в ее губ и щек остатки ее слюны и его собственного семени, он любовался ее простодушно искрящимися глазами и мягкой улыбкой, почему-то все еще упорно ощущая неловкость и легкое чувство вины. Она улыбалась ему, а он чувствовал, что окончательно пропал. … Уже одевшись и распахнув дверь ванной, Таня вдруг остановилась и, на мгновение задумавшись, вновь развернулась лицом к сидевшему на бортике ванны и вытиравшемуся полотенцем Валерию, произнесла: — Кстати, я де совсем забыла! Завтра у тебя прием у доктора. И, надеюсь, дело идет к выздоровлению. Девушка радостно улыбалась, ожидая не менее радостную реакцию рокера. Но он, вопреки ее ожиданиям, с нечитаемым выражением лица и почти немигающим взглядом уставился на нее, перестав даже вытирать тело полотенцем. — Уже? — только и смог выдавить Кипелов, не успев еще до конца осознать ее слова. — Я думал, где-нибудь через неделю-другую, не раньше… — У доктора на этот счет свое мнение. Он сказал, что имеет смысл осмотреть тебя сейчас. Брось, неужели ты не рад? — Таня подскочила к нему совсем близко и звучно поцеловала в нос. — Ну, давай уже, хочу увидеть твою сногсшибательную фирменную улыбочку аля «фанатки писаются от умиления»! Кипелов фыркнул и с раздражением потер мокрый от Таниных губ нос. — Я рад. Очень. Честно. Но прошу, больше вот так не делай! — он не лукавил. Он и правда был рад, вот только после пережитого оргазма голова была тугая, а слова Тани как-то с трудом доходили до сознания. Таня расхохоталась в ответ и беззаботно прощебетала: — Никита заедет за нами завтра в одиннадцать и отвезет в больницу, — и встретившись с его моментально похолодевшим взглядом под нахмуренными бровями, тут же добавила: — Ему все равно нужно туда заехать, а завтра утром он как раз будет здесь, в городе, по делам. Вот и заодно… — она не договорила — Кипелов был чернее тучи, и девушка чуть не вздрогнула от этого. — Валер, ну что такого? Так же удобнее будет! — Таня, хватит. Завтра вызовем такси и поедем сами, — холодно отчеканил Кипелов. В нем клокотал гнев. Сам не понимал, отчего именно, но одно лишь упоминание этого имени выводило его из равновесия. — Ну, Вале-е-ера… — канючила Таня, искренне пытаясь сгладить неожиданно для нее возникшую неприятную ситуацию. Она даже не подумала, что он так отреагирует. — Прекрати! — холодно отрезал он и продолжил вытираться, только уже куда более резкими движениями. — Иди в комнату, — добавил он жестче, чем планировал, когда заметил, что Таня не двигалась, стоя возле открытой двери ванной. Девушка не смела больше пререкаться и молча вышла. Остаток дня прошел в гнетущем напряжении.