***
Солнце уже давно поднялось на небо, но из-за оставшихся серых туч, его можно было созерцать очень слабо. Ветер немного утих, но так же продолжал теребить ветки деревьев. Утро сменилось днем и тучи разогнались на небе, показывая светло-голубое небо с ярким, светлым солнцем. Пения птиц, что обычно Ларссон слушал каждое утро не было. Сосед сверху не поливал цветы, напевая какую-то песню. А Эдд как обычно не приперся в его квартиру, и не дал смачных пиздюлей за лентяйство и отлынивание от школы. Торд очнулся ближе к полудню. Живот громко заурчал, а язык с неприятной сухостью отлип от челюсти. Голова раскалывалась, в горле сушняк, будто он вчера пил, да и слабость во всем теле. Левое предплечье сильно побаливало, отдавая нетерпимой болью, а правую ногу парень едва чувствовал. Только коснувшись до нее своей правой рукой, он удостоверился, что она на месте. Открыв глаза полностью, Ларссон сонно обвел взглядом помещение. Сфокусировав зрение, он смог разглядеть комнату: темно-синие стены, светлый линолеум и такой же, как и стены потолок. Торд еще раз моргнул, на его собственную квартиру не похоже. Коммунист не любил столь холодные тона. Перед глазами промелькнули вчерашние события. Сон, что готов был укутать в свои объятия парня опять — быстро ушел, уступив место страху. Казалось бы, это можно было бы спихнуть все на кошмар, но яркие и живые воспоминания рушили все надежды парня. Сероглазый попытался встать, но пошатнувшись он упал обратно в постель. Русоволосый со страхом перевел свой взгляд на левую руку. Как и предчувствовал курильщик, ее там не оказалось. Паника накатила на него с новой мощной волной, головная боль в миг исчезла, а сердце бешено заколотилось, дыхание сбилось с ритма. Внезапно раздался щелчок. По спине парня пробежал табун мурашек. Торд быстро закрыл глаза и притворился, что спит. Дверь в комнату открылась, и сероглазый в миг затаил дыхание. Раздались громкие шаги. Незнакомец, который вошёл в комнату, сбросил с себя что-то, коммунисту показалось, что это было что-то наподобие пиджака или куртки. Матрац прогнулся под тяжестью чужого тела. Неизвестный лег рядом с рогатым. «Красный» поморщился от запаха перегара, что исходил от пришедшего. Вдруг он положил свою руку на талию курильщика, и придвинул его ближе. Рука, что лежала на него талии, была в разы больше человеческой, но отличительной ее чертой, стали когти. В голове Торда стали зарождаться мысли, что это тот самый монстр<i>. Торд не двигался. Он просто боялся пошевелиться. Страх вновь сковал его тело. Рука так называемого <i>«монстра» стала уменьшаться и потихоньку становиться более человечной. Человек. Или же нет? Ларссон уже не мог разобрать, кто лежит рядом. Неизвестный принюхался. Матрац опять прогнулся под ним, но на этот раз, не так сильно. Видно и вес этого монстра уменьшился. Незнакомец навис над бедным парнем, положив для опора по обе стороны от его головы руки. — И долго мы будем притворяться? В сердце Ларссона что-то екнуло, что оно аж перестало так бешено биться. Весь мир вокруг парня замер. Секунды показались вечностью, прежде чем монстр поднес руку к краю одеяла. Теплое одеяло в ту же минуту было откинуто, куда-то в сторону. Курильщик закрыл глаза, ему не хотелось видеть лицо, человека или монстра, что сотворил с тем парнем и с ним. Тот парень! Ларссон на миг увидел пред собой лицо того, бедного парня — испуганное, бледное как у мертвеца и безжизненное. Будто тот человек уже давно понял, что живым ему не выбраться. В дальнем уголке, еще не заполненным страхом, прокрадывались слова: » За что его так?». Из раздумий Ларссона вывел шёпот. — Я знаю что, ты, не спишь, Рогатик. Торд открыл свои глаза. В голове эхом прошлось слово «Рогатик». Сам того не понимая, и даже не успев нормально приглядеться с языка сероглазого слетел крик: — Том! Над Ларссоном нависал его старый глупый враг. Тот смотрел своими черными как смоль глазами прямо, в серые, как серебро глаза Торда. Выглядел Томас в бодром, трезвом состоянии. В голове закрадывался только один вопрос: «Почему от него так несет перегаром?». Но Торд решил промолчать. Риджуэлл оторвал свою левую руку от подушки и провел указательным и средним пальцами по левому предплечью, хмыкнув на свое. Торд же не сомневался, что его рук дело. Черноглазый провел пальцами правой руки по больной ноге. Сильно надавив на рану, он повернулся к курильщику. На лице парня застыла гримаса боли. Боль прошлась по всему бедру, начиная с середины и закончилась где-то у правой почки. Риджуэлл сам себе улыбнулся. — Сильно больно? Пепельноволосый издевался над Тордом. А тому так и хотелось проехать своим кулаком, по его довольной, как у кота получившего банку сметаны, морде. А лучше и левой ногой по одному очень некультурному месту. Да так, чтоб разогнуться не смог часов семь, но вместо этого, Торд просто бессильно лежит перед этим, алкоголиком. От этого хотелось выть, биться об стену и в тоже время было страшно даже двигаться. Ларссон помнит, что Том уже не простой человек. И так просто дать кулаком не получится. — Я спрашиваю, сильно больно?! — повторил вопрос Том нажимая сильнее. — Д-да! — пискляво бросил Торд. Томас убрал свою руку. Рогатый наконец смог нормально вздохнуть. Нога еще отдавала той же болью, но терпимой. Черноглазый встал с Торда и прошёл к стоящему около кровати шкафу. — Есть вопросы? — спрашивает он и расстегивает свою черную рубашку, облегающую его подтянутые мышцы*. — Да! — немного несмело ответил Торд. — Слушаю, — пепельноволосый расстегнул последнюю пуговицу на своей рубашке. В конце концов сняв с себя атрибут одежды, Том повесил его на вешалку, продолжая внимательно вслушиваться. — Ты вообще человек?! — это первое что пришло в голову в парня. — Ну, как тебе сказать… — Томас расстегнул ремень, штаны он с себя снимал крайне медленно, словно заставляя смотреть на себя. — Когда-то может быть и был. — Что это значит? — Торд привстал. — Это сложно объяснить, но я попробую. Это пробудилось еще в далеком детстве, когда я играл во дворе. Я был из бедной семьи и являлся предметом частых издевок. И в один из таких дней, ко мне подошли двое задир. По моему мне было лет шесть, а им обоим по десять. Они начали заводить разговор о моих родителях и о моем родстве. Скажу тебе прямо: хоть и про мою семью ходили ужасные сплетни, для меня она была самой лучшей. И понимаешь в тот момент, меня словно подменили. Я почувствовал прилив сил, а так же злобу. Нет, скорее ярость и ненависть. И последнее, что я помнил это: как мой отец утаскивал меня в дом. Дальше это стало происходить чаще. Мы переезжали из года в год и становились все беднее и беднее. В один момент отцу это надоело и он рассказал мне правду, — Том прервал свой рассказ и повернулся к шкафу. Торд в ожидании спокойно сидел около стенки с хмурым и серьезным видом. Укутавшись в одеяло, он пытался переварить эту информацию у себя в голове. Риджуэлл вытащил из глубин большого шкафа черные шорты и надел их. Обратно повернувшись лицом к Ларссону, Томас потянулся и пошёл к кровати. Запрыгнув на нее, черноглазый придвинулся к Торду. — Моя мать была необычной женщиной. Она была монстром, так же как и отец. Только мой отец был другого вида. Я это принял довольно серьезно и понял, что мне стоит вести себя более хладнокровно. Поэтому я учился жить без эмоций. Ну и иногда развивал свое превращение. Тогда у меня был стимул тренироваться и быть таким же как и они. Но всему хорошему суждено кончаться. 22 октября во время очередного переезда, отец не справился с управлением и наша машина ушла в обочину. Я с мамой сидели на задних сидениях, а отец и дядя сидели спереди. Было страшно и больно, как физически и так морально. Отец и дядя скончались на месте. Мама прикрыла меня и я выжил. Но вскоре она умерла в больнице, прямо на моих глазах. С тех пор я не пользовался этой силой… До этой поры. Торд отвел взгляд от Риджуэлла. Печальная история, насильно задела сердце Ларссона. — И из-за этого, ты замкнулся в себе? — с усмешкой на лице спросил Торд. — Что смешного? — Том явно был недоволен его реакцией. — Ничего, — ответил тот. — Что с тобой сейчас? Что заставило тебя снова убивать? — Со мной сейчас? — Томас запнулся. — Ну, мне стало тяжело удерживать «монстра». Ты начал ломать все ледяные стены, что были во мне. Я боялся, что скоро все узнают об этом и мне придется податься в бега. И в какой-то момент, он пришел ко мне однажды. А вернее прошлой весной. И сказал: «Если, ты и так дальше будешь сидеть и ничего не делать со своим худым и костлявым телом, то я сам разберусь. И уж поверь, это будет очень нехорошо! С того момента я и стал тренироваться. — Тот дом? — Мой дом, в котором я жил раньше.Теперь это место для разделки трупов. — Тот подвал… — Место где отец и мать питались, иногда и я туда заходил. — Жертвы… — Без разницы, я всеядный. Могу и листву в лесу жрать, если мяса нет. — Эдд и Мэтт? — Ничего не знают, — Том словно читал вопросы, которые возникали в голове Торда, отвечая точно в цель. - Им не обязательно знать. — Зачем, ты мне все это рассказываешь? Я же могу сбежать и сдать тебя полиции! — Рогатик, я не настолько глуп, как тебе кажется. В теле монстра я имею рассудок, хоть и делю его, но отчасти мы думаем одинаково. Я знал, что надо делать. Ты не задумался, что я делал ночью, в тот дождь и зачем шёл в лес? — Томас приблизился к коммунисту. — Ты думал, что я вот так просто приведу тебя в свое логово? Глупый старый враг, я хотел чтоб, ты пошёл за мной. Я все продумал, хотя и не подозревал что, ты, так слеп. — К чему этот разговор? — К тому, что ты не уйдешь от сюда! — грозно рыкнул черноглазый. — Ты теперь знаешь все и отпускать тебя для меня будет — ошибкой. — Зачем я тебе был нужен? — Ларссон хотел уже попятится назад, но понял, что и так прижат к стене. — Ты нужен мне и сейчас! Глупый рогатик… Ты будешь у меня заместо жены. Русоволосый открыл рот в немом вопросе, так как резкие слова парня повергли его в шок. Крепко сжав одеяло он укрылся с головой и свернулся в «гусеницу». Голова болела от переданной информации, а тело потихоньку начало дрожать. Риджуэлл фыркнул и положив свою руку на «гусеницу», уткнулся головой в затылок Торда.***
Ларссон сам не заметил, как провалился в сон. Том поняв, что его невеста спит, тихо встал с места. Из всех побывавших в этом доме людей и узнавших правду о Томе, Торд вел себя довольно спокойно. Черноглазый вышел из комнаты и поплелся на кухню. Мимоходом бросив глаза на часы, он решил приготовить что-то на полдник, так как уже почти три часа. Сильно заморачиваться не хотелось, но Томас решил, что лучше приготовить курильщику что-то съедобное. Но особыми кулинарными способностями «монстр» не владел, поэтому решил заказать что-то из ресторана. Заказ занял где-то пять или шесть минут. Но Том был доволен. Еще раз бросив взгляд своих черных глаз, на бедные часы, Риджуэлл решил позвонить Эдду. — Алло, — охрипшим голосом ответил Гоулд. — Эдд, что случилось? — по настоящему испугавшись за друга, Томас подскочил, так, что аж стул упал. — Т-т-торд пропал! — залился снова слезами Эдвард. — Неужели этот коммунист сдох? — с наигранным весельем поинтересовался тот. — Том, не сыпь соль на рану! Я приходил к нему сегодня домой, после курсов, чтобы отчитать за прогул, а вместо спящего Торда на кровати с унылым лицом сидел Инголфр. Обычно ты знаешь — это веселый и любящий своего хозяина кот. — Эдд, можешь не продолжать, я понял, пока. — Пока. Том бросил трубку. В голове вертелось слово «Пропал». Одного слово не хватит, чтоб увести от себя подозрение, поэтому надо было действовать решительнее. Пепельноволосый положил свой телефон на стол. Ставить чайник не было смысла, так что тот быстро выбежал в зал. Обведя комнату глазами, он наткнулся на черные джинсы. Скинув шорты и напялив на себя эти самые джинсы, Том выбежал из квартиры. Жить в центре города, было не самой лучшей идей. Хотя минус был только один — пробки. Томас купил мотоцикл, так как на машине ехать смысла не было. Рванув по пробке, Риджуэлл спешил к краю города, чтобы выполнить задуманный план. Через сорок минут Том доехал до того самого переулка, который выводит в лес. Припарковав мотоцикл у обочины, черноглазый пошёл по той самой тропинке, куда вчера завел Ларссона. Труп парня, которого он вчера ел не успел сильно подгнить и это даже к лучшему.