killing me

Тем врачом оказался специалист психиатрического диспансера Ким Тэхёна, но в день, когда измученный постоянными волнениями, бессонной ночью Мин Юнги и совсем бесцветный Пак Чимин пришли на приём, Ким сам взялся за эту историю болезни, ведомый своим чутьем. Вся трагичная история любви в руках опытного специалиста, у которого нет и никогда не было своей личной жизни. Тэхён, сколько не пытался, но всё же не мог понять, что держит этих двоих рядом, и как любовь породила два психических заболевания. Эта ирония всё дальше и дальше уводила мистера Кима от всех любовных признаний, что поступали к нему в распоряжение. У него была единственная история любви, которую он увидел в этих двоих. Поневоле он проникался этой любовью. Не понимал, но проникался. Когда сообщал Юнги о том, что Пак Чимин серьёзно болен и ему просто необходимо комплексное лечение, от булимии просто так не избавиться; когда проводил исследования и ощущал, что Мин Юнги на ментальном уровне всегда следовал за Чимином - насколько сильными должны были быть чувства, чтобы даже посторонний человек попадал под их влияние; когда видел, как медленно умирал Пак, обвиняя себя в их общих бедах, как медленно давила Юнги развивающаяся депрессия из-за бессилия. Как печальный итог - две одиночные палаты, разделённые толстой, кирпичной стеной, отдаляющей двух людей друг от друга, разрывающей одну историю. Чимин тонул в своей болезни, сам себя зарывал всё глубже, отталкивал от себя Мина; приступы сменялись равнодушным бездействием и голодовками. Юнги боролся. Боролся за двоих. Преодолел депрессию, которая всё же цеплялась за истощённую психику, превратившись в итоге в ангедонию, и надеялся на то, что когда-нибудь Чимин захочет снова почувствовать его объятия. *** Тэхён ни за что бы не подумал, что можно уместить историю, тянувшуюся на протяжении долгих и тяжёлых месяцев, в несколько ночных часов, наполненных тихим голосом Кима и заинтересованным взглядом Чон Чонгука. Ким доходит наконец до того момента, на котором пока остановилась эта история, чувствует, как болит горло от постоянного, беспрерывного говора. И смотрит на Чонгука. Теперь, когда время практически близится к рассвету, и густая темнота кабинета отступает, можно рассмотреть его лицо. Достаточно сложно сказать, какие чувства сейчас он испытывает, даже опытному психиатру: глаза опущены и тягуче скользят по столешнице. - Вот... Я не должен был этого рассказывать. Но... Спасибо вам, - проговаривает вдруг Тэхён, подводя итог, и это заставляет Чонгука удивленно вскинуть брови. - Спасибо? За что? - За возможность выговориться. Сложно нести на своих плечах тяжесть всех этих историй. - Вам совсем не с кем поговорить? Тэхён откидывается на спинку кресла, и Чон сразу же теряет уверенность, потому что не видит больше чужого лица. - Если только с моими пациентами. - Вы же понимаете, на сколько это ужасно? - Ужасно? Я бы не называл одиночество так. Одно даёт возможность побыть с собой наедине, получше изучить себя, - Ким потирает лоб, слегка откидывая чёлку в сторону. - Разве можно быть всегда наедине с собой? Самому себе нельзя высказать всё, нельзя выплеснуть эмоции, что накапливаются неделями. Возможно, именно одиночество лежит в основе ваших приступов. - Я думал об этом. Но всё, что касается меня мгновенно отходит на второй план, когда пытаюсь помочь своим пациентам. Их проблемы, их заболевания во много раз важнее моих, к тому же я обязан помогать им. - Никто не заставляет вас бросать пациентов и заняться собой. Я говорю о том, что вам нужно общаться не только с людьми, которых вы лечите, но и со своими друзьями. Чон разговаривал так запросто, вырисовывая пальцем на столешнице какие-то фигуры, и создавалось полное впечатление длительности знакомства. Но всё же Тэхёну было сложно затрагивать с пациентом темы, касающиеся лично его, нарушать субординацию, отходить от своих принципов. Поэтому черты лица Ким Тэхёна, смягчившиеся во время разговора, снова замыкаются, он сцепляет руки в замок. - Рассуждая логически, из всего вышеперечисленного следует то, что у меня чрезвычайно мало друзей. Я променял их всех в своё время на возможность погрузиться полностью в работу. - Так нельзя. - Я не слишком обращаю на это внимание. У меня есть Сокджин, который постоянно возвращается к тщетным попыткам заботиться обо мне, родственники, пара-тройка человек, носящих ярлык "знакомые", и всё, мне этого достаточно. Давайте не будем... Чонгук даже не дослушал начавшую звучать фразу, он всё же завершает свой недавний жест, тянется руками к чужим рукам, буквально раздирает прохладные, чуть подрагивающие пальцы. - Это всё не то. Вы меня явно не понимаете. Должен быть человек, которому вы будете рассказывать всё, что вас волнует, все ваши мысли и, возможно, чувства. Простое общение. Просто иногда нужно жить не чужими людьми и их историями, а историей, которая будет принадлежать вам. Чонгук сжимает на секунду длинные, тонкие пальцы и поднимается из-за стола, чтобы покинуть кабинет своего врача, бросив напоследок тихое: - Спасибо за то, что рассказали. Подумайте над тем, что я сказал и ложитесь спать. Вам нужно поспать. Тэхён даже сказать ничего в ответ не может и не успевает. Не потому что изумлён чрезвычайно, и все мысли разом вылетели из головы, Ким поначалу думает, что этих мыслей и не было, как это обычно бывает в период раздражительной слабости. Но нет. Пускай он снова провёл эту ночь без сна, сердце не заходится в лихорадочном ритме, голову не сдавливает шлем, а желания накричать на кого-нибудь нет и в помине. Просто Тэхён не совсем понимает, зачем всё рассказал Чон Чонгуку, отчего так разоткровенничался с пациентом, зачем вообще без вопросов пустил его в кабинет. Тэхён мнет пальцы, потирая как всегда прохладную бледную кожу. Чонгук должен был это почувствовать, когда касался его сцепленных рук. *** Ким Тэхён не может прийти в себя уже добрых пять минут. Кажется, у него даже выпали листки из многочисленных папок, и какая-то медсестра, видя остолбенение главного врача, шустро собрала всё с пола и впихнула обратно документацию. А Ким всё продолжает стоять столбом и впитывать в себя картину, развернувшуюся перед его глазами. У палаты Пак Чимина на своём законном месте сидит Мин Юнги, только вот на этот раз компанию ему составляет никто иной как Чонгук. И не просто составляет компанию, а что-то увлечённо рассказывает в течение этих пяти минут, оживлённо жестикулируя руками, и от усердия локоны заведённой назад чёлки падают на лоб. Но самое шокирующее то, что Юнги с интересом слушает. И улыбается. Этой улыбки Тэхён не мог добиться всеми немыслимыми способами в течение последнего полугода. А тут появляется Чон Чонгук, который чуть не убил человека, который подвержен приступам гнева, который достаточно умело шантажирует своего главного врача, но... Именно он заставляет улыбку лечь на те губы, что очень и очень давно не улыбались, и он ни разу не производит отрицательного впечатления. Спрашивается, как он это делает? Тэхён понимает, что завис уже очень надолго, когда Чонгук ловит его взгляд, тепло и чуть насмешливо улыбается. - Тэхён! Доброе утро. Вы же поспали хоть чуть-чуть? - проговаривает Чон, когда врач наконец подходит к ним и занимает место рядом с Юнги, который тоже приветственно кивает головой. - Я?.. Я... Да, кажется. - Кажется? - Не важно. Кажется, я просил называть меня "доктор или мистер Ким". Если не просил, то прошу сейчас,- Тэхён как обычно не повышает голоса, требуя своё. Только сейчас его охватывает неуверенность, ощущение, будто он не в своей тарелке. Это ещё одно противоречие, которое вызывает Чон Чонгук. Ночью рядом с ним хотелось находиться, хотелось говорить и просто существовать рядом, сейчас - его присутствие заставляло Ким Тэхёна волноваться. За кого и почему, правда не понятно. Поэтому Ким наконец отводит взгляд от Чонгука и обращает всё своё внимание на Мин Юнги и Пак Чимина. Точнее пока только на Юнги, у которого теперь лицо сковано задумчивостью. - Я хочу увидеть Чимина, - проговаривает вдруг Мин, чем ввергает Чонгука в абсолютный восторг, а Тэхёна - в недоумение. То есть, это желание неотступно следовало за Юнги всё это время, стало его настойчивой и вполне объяснимой потребностью, даже скорее одержимостью, до ломоты в костях, буквально до физической боли, которая не позволяет ночью глаз сомкнуть, а днём думать о ком-то ещё, помимо лежащего за стенкой Чимина. Тэхён знает. Тэхён чувствует это. Не своим сердцем, но ощущает исходящую от Юнги ломоту, понимает, что тот болен. И ушедшая в прошлое депрессия, всё ещё имеющая место быть ангедония здесь не при чём. Мин болен Чимином и только в нём может найти своё успокоение, только бы Пак дал на это согласие, понял, что заставляет страдать обоих, разрешил хоть один раз себя обнять, и всё, Юнги больше не отпустил бы, не позволил бы снова упасть на самое дно. Он спас Чимина однажды, буквально из когтистых лап тьмы вырвал, в самой глубине души пригрел, спасёт и сейчас. - Я же хуже не сделаю?- снова подаёт голос Мин, и в нём очень ясно читается хоть и небольшое, но всё же существующее, плотно обвивающее слова опасение оступиться, сделать что-то не то. - Что? Нет, конечно. Юнги, я давно это говорил - вы нужны друг другу. Одно дело, что Чимин отказывается от этого, но он слишком сильно внушил себе свою вину. Если вы будете мягки и настойчивы... Да просто прорвётесь и будете с Чимином рядом, вы поможете ему лучше всяких психиатров и препаратов. Вам только его нужно преодолеть. И себя. Но я думаю, вы готовы. Тэхён наконец замолкает, но не потому что всё сказал, хотя этого вполне достаточно, а потому что ловит на себе скользящий поверх плеча Юнги, насмешливый взгляд Чон Чонгука. Снова у него на языке вертятся размышления, готовые вот-вот сорваться, но Тэхён их услышит только тогда, когда они снова останутся наедине. Ким набирает в грудь побольше воздуха и снова обращается к Мин Юнги, пытаясь игнорировать два карих омута. - Чимин сейчас завершает процедуры, мы с ним встретились буквально десять минут назад, я отправил его прогуляться, поэтому, Юнги, присоединитесь к нему, это самое лучшее Мин не заставляет повторять дважды, только лишь его сокровенные желания были озвучены другим человеком, другими людьми, он оказывается на ногах, готовый бежать со всех ног к Чимину, своему Чимину. Страшит только одно - что Пак снова не захочет его видеть, убежит, навредит себе ещё больше. Но желание просто его увидеть, а затем и спасти гораздо сильнее любого страха. Юнги очень сильно соскучился. - Только будьте осторожны,- бросает с улыбкой Тэхён напоследок, прежде чем Мин срывается с места и исчезает за поворотом, напугав попутно двух мирно беседовавших докторов. - Даже не думайте! - улыбка тут же слетает с губ Кима, он подрывается с места, намереваясь скрыться от Чонгука в пока пустующей палате Пак Чимина, всё равно нужно оставить ему очередную дозу препарата. А так можно совместить полезное и опять же полезное. Но надежды Тэхёна на быстрое избавление ожидаемо не оправдываются. Чонгук отставать не собирается, он, игнорируя чуть не захлопнувшуюся перед его носом дверь, следует за своим психиатром. - О чём же мне не думать? - проговаривает Чон, не сумев сдержать натягивающуюся на губы улыбку. Он осматривает новое для себя помещение, оно явно отличается от других палат, да просто от самых обычных. Это крыло диспансера выходит окнами на север, поэтому солнце по минимуму проникает сюда и не слишком жалует своим теплом - прохлада приятно пускает мурашки по коже, и лёгкий сквозняк подхватывает занавески. Стены здесь выкрашены в нестандартный нежно-розовый цвет, и видно, что выкрашены относительно недавно, кровать аккуратно заправлена, кажется будто её вообще не трогали в течение последних ночей, рядом - прикроватная тумбочка, обдуваемая время от времени полупрозрачной шторой, на ней небольшая ваза с таким же небольшим букетиком свежих роз, их лепестки скорее отдают малиновым, нежели красным. - Не прикидывайтесь дурачком, - безмолвный осмотр палаты был прерван спокойным, но требовательным голосом Тэхёна, охваченным всё же определённым градусом раздражения, - видно же по вам - есть, что сказать, так и подмывает. - Не буду спорить, - Чонгук потирает шею, наблюдая, как Ким расставляет прозрачные баночки на тумбочке рядом с вазой и подхватывает один опавший малиновый лепесток. Он уже слышал эти ноты раздражения, будто дерущие горло и слух острыми шипами, когда Ким выпроваживал из его палаты надоевшего офицера. Они звучали так неуместно в спокойном голосе, от которого мёд растекается по душе и сердцу, успокаивает сколько угодно ноющие и глубокие раны. Только вот в прошлый раз за этим последовал первый приступ Тэхёна, свидетелем которого стал Чонгук. Обескровленные губы, покрытые белёсой коркой, лицо, конкурирующее в своей белизне с мелом, только тёмные круги под глазами выделялись и сотрясаемое волнами дрожи истощённое тело полностью в руках Чонгука. Нуждающееся в руках Чонгука. Ким Тэхён не знает, да и не должен пока знать, что тот день отложился узором на душе Чона, раскалённым железом выбит на сердце, отчего воспоминания отдают палёной плотью. Чонгуку было тогда отвратительно от того, что было плохо Тэхёну. - Тэхён. Просто вы так уверенно расписали Юнги-хёну необходимость во взаимопомощи, в поддержке друг друга в тот момент, когда всё к чертям катится, когда противно от самого себя и нужно довериться только своему самому близкому человеку. Вы расписали любовь по составляющим. Но сами не то что в любовь, в дружбу не верите, предпочитаете одиночество. Как так? Ким сжимает тонкими пальцами малиновый лепесток, вгрызается в него ногтями, оставляя на поверхности, увитой прожилками, рваные полосы на тон темнее. Послать бы Чонгука куда подальше за то, что своими словами окунает Тэхёна без жалости в то, что по сути правдой называется, оставляет на сердце такие же рваные полосы на тон темнее, и зачем, спрашивается. Это Ким должен вытаскивать души, поднимать всё со дна для того, чтобы в реальность людей возвращать. Раньше, в отношении всех других пациентов всё так и было, но с Чон Чонгуком наоборот получается, Ким Тэхён распятый стоит, а Чон его как открытую книгу читает. Чонгук тем временем снова скользит взглядом по стенам, на которых развешано несколько профессионально сделанных фотографий: ночной Сеул, улочка Нью-Йорка, розоватый закат в объятиях моря, улыбающийся парень с солнечной шевелюрой, который тянет за руку фотографа. Чонгук представляет, как было сделано это фото, как удалось поймать такой искренний момент, и старается перевести разговор на другую тему. Хотя бы на время. - Почему эта палата так отличается от других? Тэхён облегченно выдыхает и дышит теперь свободно, как будто поднимается со дна, за смену темы с радостью хватается как за спасение всей своей жизни. - Юнги настоял. Раз уж Чимин отказывался находиться рядом с ним, Мин сделал максимум для того, чтобы палата превратилась в его временный дом - любимый цвет, любимые фотографии, сделанные Юнги, любимые розы. Вы же слышали о том скандале с участием модельного агентства? - Проще спросить, кто о нём не слышал. - Чимин ребёнок того мира, которого низвергли до относительно обычной жизни, ему бы было ещё хуже, если бы что-то, что отдаёт роскошью и изысканностью, совсем кануло в небытие. - Знаете, я вот что думаю, - проговаривает задумчиво Чонгук, рассматривая фото с улыбающимся Чимином, знает уже, что это фото стало его любимым, - они помогут друг другу, и всё у них будет хорошо. - Я надеюсь на это. - А вот что будет с вами, я не знаю. И Тэхён опять будто задыхается.