Бой с Тенью

      Под утро серебристую Луну затянули небольшие кучевые тучки, закрывая тёмный небосвод своей бледно-серой пеленой, но дождя, на счастье прохожих, спешащих по делам в столь ранний час, не последовало, и те спокойно дожидались трамваев на маленьких остановках, рассматривая облака, старые рельсы и светлый асфальт. Несмотря на то, что сегодня у многих был законный выходной, люди вставали очень рано, часов в пять, и спешили то на смену, то на рынок в торговые центры, а некоторые попросту наслаждались утренней свежестью, хоть и пропахшей выхлопами машин, но такой непередаваемо-освежающей, что настроение сразу же поднималось с каменной плиты утреннего уныния, которое было характерно для жителей постапокалиптических городов…       Разлепив сонные серые глаза и дотянувшись до телефона, Мира лениво зевнула, поправляя взъерошенные огненные волосы за ухо, и провела пальцем по загоревшемуся экрану с красно-оранжевой заставкой в виде мифической птицы Феникса, глядя на время и оставшуюся со вчерашнего вечера зарядку. Было без пяти минут шесть и 22% соответственно.  — Мда, не густо, — озвучила она мысли в слух, кладя телефон на маленький столик у кровати и потягиваясь, сцепив руки в замок и заведя их за голову. — Эх, поиграть что ли? — спросила девушка у светлого потолка, ещё раз сладко зевнув, и сползла с постели, поправляя красную майку с одним открытым плечом и белые короткие шортики, слегка замявшиеся во время сна. Взяв со столика алую резинку, Мира собрала волосы в пучок и пошла в ванную. Когда же она привела себя в более менее пригодный для бодрствующего человека вид, то отправилась на кухню, быстренько заварила полную кофейницу и, налив себе большую кружку с массивной ручкой, побрела обратно в комнату, где плюхнулась в тёмно-зелёно-чёрное кресло и включила компьютер. Загудел шумный вентилятор. Мир меча и магии ждал её.       Спросонья надев на нос чёрные квадратные очки, девушка сделала глоток своего любимого напитка, щёлкнула на нужный ярлык в виде меча, окружённого магическими лентами и лианами, и тут же на мониторе всплыл загрузочный экран, вспыхнула золотистая полоска, постепенно заполняющаяся, и по ней пробежал маленький дракончик, виляя хвостиком. Надев ещё вчера приготовленные наушники, чтобы не разбудить родителей, рыжеволосая щёлкнула по появившемуся аватару и отправилась в точку последнего сохранения. Через пару секунд на мониторе показалась девушка в зелёно-золотисто-коричневой разбойничьей броне и с изящным луком, забранными в хвост длинными огненными волосами и светлым ободом на голове. Подле неё появился большой коричнево-бежево-белый волк, приветственно зарычавший и завилявший пушистым хвостом. На его правом глазу красовался шрам в виде тонкой продолговатой линии, пересекающей щёку зверя.  — «Анетта в сети.» — возникло в углу монитора сообщение, оповещая о конце загрузки.  — Отлично. Привет, Арчи, — улыбнулась Мира и приласкала питомца, потрепав того по мощному загривку. — Так посмотрим, кто ещё в игре… Всплыло полупрозрачное окошко в левом углу экрана:  — «Метерро в сети.»  — «Аллед в сети.»  — «Тёмная Лилия в сети.»  — Тёмная Лилия в сети? Не поздновато ли для неё? — удивилась девушка, поправляя очки и припоминая, что обычно подруга завершала свои походы по игровому миру где-то в пять, а потом отправлялась на боковую, потому что была той ещё совой, но, посмотрев по карте расположения маяков, поняла, что именно она была ближе всего к ней — на Великих равнинах, а двое рыцарей пропадали где-то в Непроходимых топях, решила поскорее её нагнать и принялась набирать сообщение:  — «Ты ещё не спишь! Вот это да! Я-то думала, что совы валятся в пять, как подкошенные. Что делаешь?» Ответ последовал через несколько секунд:  — «Я просто кофе выпила. Да так, парочку древних драконов убила по заданию. А ты?»  — «Сейчас к тебе иду. Давай встретимся в Золотых лесах? Отдохнём, выпьем. Что скажешь?»  — «Давай, а то от нудных поручений уже голова болеть начинает…»  — «Хе-хе, так и знала!»  — «Это предсказуемо, ведь мы с тобой высокоуровневые игроки и нас должны пичкать всякими надоедливыми квестами и заданиями, которые однообразны и скучны до одури…»  — «Нет, я просто хорошо тебя знаю)»  — «Не льсти себе.»  — «Ага-ага…»  — «Ладно, встретимся в Золотых лесах в таверне «Верески», а то у меня на горизонте ещё один дракон маячит.»  — «Хорошей охоты!»       Свернув окошко, девушка вновь приласкала Арчи и двинулась в путь, который пролегал через старый каменный форт в глубине Изумрудного леса, поросший лианами и мхами и в каком поселились бандиты с головорезами. Они представляли такую же опасность для высокоуровневого героя, что и гоблины — то есть никакую, и Мира спокойно снимала лучников, стоящих на полуразвалившихся башнях, поражая осколочными стрелами пятерых за раз в то время, пока волчонок валял по земле и перекусывал пополам незадачливых воинов, не давая им приблизиться к своей хозяйке. На кончиках пальцев девушки искрились бело-золотистые ленты, оплетая её тонкие руки и зачаровывая стрелы, а её питомца окружала серебристо-салатовая аура, придающая его укусам невероятную силу. Через несколько минут из самого форта выскочили куда более мощные мародёры, экипированные в мехово-стальные доспехи, и Мира поняла, что придётся попотеть…       Заветная небольшая локация открылась перед Анеттой пышными золотыми дубовыми кронами с нотками багрянца, возвышающимися в алло-оранжевое закатное небо и почти полностью скрывающими его, птичьим щебетанием, ласкающим напряжённый после боёв слух, привыкший к скрежету металла, свисту стрел и взрывам всевозможных заклинаний, порхающими тут и там бабочками с резными и узорчатыми крылышками, ковром медных трав с фиолетово-синими цветами, приветственно кивающими всем путникам, решившим посетить небольшое поселение в этих величественных лесах или просто проходящим мимо. Шагая по извилистой каменистой дорожке, лежащей между огромными шершавыми светлыми стволами древних великанов, девушка вышла к таверне из тёмных брёвен с небольшой конюшней, в которой стояло несколько гнедых коней, из таких же брёвен, простенькими окошками из толстых веток и тяжёлой дверью с глазком в виде сердечка. Одно усилие, чтобы сдвинуть эту громадину, и в нос ударили бы запахи жареного мяса, жгучих специй, свежего хлеба и крепкого пива, ещё пота и меха, а лицо бы обдало тепло очага — вот, что мог бы почувствовать игрок, оказавшись в этом месте, окутанном стариной, которое наполняли небольшие, круглые, неровные тёмные столики с такими же неровными стульями, словно сплетёнными из толстых дубовых веток, картины с красочными пейзажами моря и равнин на закате и ясным летним днём и, конечно же, сами путешественники, решившие передохнуть от всевозможных заданий и провести время за кружкой-другой сладко-терпкого напитка, обсуждая монстров, сами квесты или просто общаясь, сплетничая о жизни…       Ближе к окошку с вороном на худеньком плече сидела невысокая девушка в чёрно-серебристой мантии, накинув на тёмно-сиреневые волосы капюшон и попивая из деревянной кружки только что поданный эль, глядя на стоящих на улице лошадей, привязанных к стойкам. Подле её стула лежал рюкзак, полный сверкающей чешуёй, монетами, рогами и мехами, всякими украшениями и травами, которые она собрала на Великих равнинах. Анетта быстренько махнула рукой служанке и, подлетев к столику, устало плюхнулась на жёсткую мебель, разваливаясь и вытягивая ножки, задевая ноги подруги. Волк улёгся рядом со столом.  — «Медленно.» — написала Алегра, сидя в своей комнате на другом конце города на тёмно-синей кровати с ноутбуком на коленях и попивая утренний кофе.  — «Ну уж извиняй, форт непростой попался…» — потирая шею и делая последний глоток из кружки, ответила Мира, рассматривая героиню-некроманта.  — «Я подумала, что ты никак квест закончить не можешь, а дело было в форте… Стареешь.» — Тёмная Лилия погладила сидящего на плече ворона.  — «А-а, пустяки, только стрелы жалко. Хорошие были, а теперь новые у кузнеца покупать придётся! — разбойница выпрямилась и облокотилась о столик. — Ладно, не беда! Всё равно денег предостаточно.»  — «Не собираешься тратить их на какие-нибудь артефакты?» — поинтересовалась девушка.  — «Ах да! Вот недавно в Ориграде присмотрела шикарный лук! Характеристики божественные просто, вид ещё лучше!.. Но не решилась взять, хоть деньги были.» — вздохнула Мира, откидываясь в кресле.  — «Почему же?» — вздёрнула тонкую бровь студентка.  — «Да знаешь, мой Соколиный Глаз со мной уже не один десяток уровней, и я уже привыкла к нему. Не за силу я его люблю.» — Анетта достала лук и провела по тетиве пальцами. Алегра кротко улыбнулась.  — «Порой мы любим за то, что что-то или кто-то просто есть, а не за то, что они могут нам дать.» — написала черноволосая, отпивая немножко кофе.  — «Хех, да.» — согласилась подруга, видя, как к ним подходит служанка в бежево-коричневом платьице и русыми длинными волосами.  — Чего желаете? — спросила она, и перед девушками возникло окошко с разнообразными блюдами.  — «Кусочек черничного пирога.» — сказала Тёмная Лилия, выпрямляясь на стуле.  — «А мне жаркое из кабана!» — весело ответила Анетта, подмигнув женщине.  — Хорошо. — служанка приняла заказ и удалилась, а студентка усмехнулась:  — «Не жирно ли будет?»  — «Самый раз! Мне нужна энергия!»  — «А в жизни мы так не питаемся.»  — «Жизнь — это отдельная тема… — отмахнулась разбойница. — Давай лучше поговорим о квестах. Расскажи про последний.»  — «Что ж, всё началось с…»  — «Девки, вы здесь!» — всплыло радостное сообщение, а в таверну ворвался громила в тяжёлой железной броне, обвешанный рогами, чешуёй, мехами, всякими растениями, двуручными и одноручными мечами, взъерошенный, черноволосый, загорелый, заваленный сумками и походными рюкзаками настолько, что казалось, будто игрок только и состоял, что из них, а за ним элегантно вошёл высокий маг со светлой кожей и белыми волосами, в длинной сине-фиолетовой мантии, посохом за спиной и ремнём с разными склянками. Ворон лишь прошёлся клювом по своему оперению, а волк и ухом не повёл, продолжая посапывать в ногах своей хозяюшки. Эта двоица сразу же устремилась к заветному столику у окошка, где сидели некромант и разбойница, и можно было поклясться, что в этот момент Алегра лишь обречённо вздохнула, а Мира же закатила серые глаза…  — «Удивительно, как вы смогли так быстро выбраться из топей?» — спросила рыжеволосая, пока громила сбрасывал с широких плеч свою ношу, а маг придирчиво разглядывал предложенный корявый стул.  — «Да дельце было совсем плёвое: убить несколько водяных и упырей да принести их слизь и кожу какому-то левому алхимику! — ответил Аллед, взъерошивая чёрные волосы и с размаху плюхаясь на стул рядом с Тёмной Лилией, отчего бедная мебель скрипнула и прогнулась. — Мы за несколько минут справились и пошли сюда — надо же отдохнуть после другого десятка квестов!»  — «Мы не смотрели на карту, поэтому он очень обрадовался, когда увидел, что ваши маяки сияют над таверной.» — сказал Метерро, таки садясь на корявый стул и поправляя подол волшебной мантии.  — «Да брось, ты ведь и сам обрадовался! — заулыбался воин, а его приятель лишь закатил оранжевые глаза. — Как поживаете, девушки?» — спросил он тут же, облокачиваясь о деревянный столик и гремя доспехами.  — «Ну как? Я, пока шла сюда, бандитский форт зачистила, а перед этим квест по сбору редких трав для какого-то целителя выполнила, а Лилия парочку древних драконов уложила по какому-то заданию…» — ответила Анетта.  — «Ох, хороша! — отозвался громила, вызывая у Алегры ещё один обречённый вздох, а у Миры смешок. — Ты же в гильдии состоишь, я прав?»  — «Да. Гильдия Серебряной Луны. Чёрная магия к вашим услугам.» — коротко, даже скорее холодно отписала темноволосая, поглаживая ворона.  — «Хех, развиваться не запретишь!» — откинувшись на стуле, проговорил Аллед, и тут к ним вновь подошла служанка в бежево-коричневом платьице:  — Чего желаете? — поинтересовалась она, а перед игроками возникли окошечки с возможными блюдами.  — «Мне кружечку зелёного чая.» — проговорил маг, свёртывая окошко.  — «Жаркое из кабана!» — заказал парень, а у Миры загорелись глаза:  — «Дай пять, приятель!» — сказала разбойница, протягивая руку громиле.  — «Ты тоже? Ух!» — воодушевлённо заулыбался воин и ударил по маленькой ладошке своей огромной лапой. Хлопок был сильный. Служанка кивнула и ушла к другим игрокам.  — «В реальности ты бы меня руки лишил!» — отшутилась подруга.  — «Да я ж не сильно!» — возразил Аллед.  — «У вас разные весовые категории и понятия силы у вас тоже разные: ты можешь обнять человека, сломать ему рёбра и сказать, что сделал это любя и не специально.» — сказал Метерро, поправляя белые волосы.  — «Да иди ты! Всегда важный такой… Расслабься хоть на секунду!» — и произнеся это, воин с размаху хлопнул ему по хрупкому плечу. Маг согнулся и едва не ударился о стол головой.  — «Ещё раз так сделаешь и волки твои подпалённые косточки по округе растаскивать будут…» — предупреждающе напечатал парень, на что друг лишь усмехнулся, убирая ладонь.  — «Вы, как всегда, в своём репертуаре…» — сказала Тёмная Лилия, склонив голову на бок.  — «А то!» — отозвался черноволосый.  — «Расскажите, как поживаете, ребята.» — предложила тему для дальнейшего разговора Мира.  — «Ну как… Обычно: дом — школа, дом — школа, иногда дом — школа — библиотека или магазин, кафешка. — ответил Аллед. — Как-никак, а я в старших классах. С нас требуют куда больше, чем с вас, но я не тужу, ведь найти время на себя всегда можно, особенно, если твои друзья всегда онлайн и ты можешь в любой момент связаться с ними! Что ещё для счастья надо?»  — «Законченный оптимист…» — вздохнул Метерро.  — «Это лучше, чем быть законченным пессимистом!» — вновь возразил громила.  — Ваш заказ, — подошла к ним служанка и перед игроками появились тарелки с черничным пирогом, жаркое из кабана и чашечка зелёного чая.  — «Ура!» — ободрился воин и накинулся на блюдо, начиная чавкать и жадно жевать мясо, вызывая у мага и некроманта пренебрежительно-презрительные выражения на лицах, а у разбойницы — задорно-весёлое.  — «Ты свинья…» — бросил парень, осторожно отпивая из кружечки, а Тёмная лилия, покачав головой, принялась вилочкой отламывать кусочки от цельного небольшого пирога. Анетта же последовала примеру Алледа — тоже накинулась на жаркое, как кидается голодный волк на свежее мясо.  — «А ты как поживаешь?» — с набитым ртом спросила она у Метерро, беря кусочек и отдавая его своему питомцу, который жадно облизнулся и принялся довольно жевать косточку.  — «Так же, как и он: дом-универ-библиотека, иногда кафе. — ответил маг. — Только новости, сплетни и игры разбавляют повседневную скуку. Вот недавно у нас в городе открыли новую электростанцию. Теперь свет должен подешеветь.»  — «А у нас — новый завод! — поддержал друг, вытирая кулаком приправу с губ. — Металлургический.»  — «А фильтры он заказал?» — поинтересовалась Тёмная Лилия.  — «Не знаю… Скорее всего… Он же совсем недавно открылся, может пока что и нет.» — ответил воин.  — «А то оштрафовать могут, причём на кругленькую сумму. Наша планета и без того загрязнена достаточно…» — сказала некромант, медленно прожёвывая черничную начинку.  — «И то верно… — серьёзно согласился Аллед. — Сейчас довольно жёсткие требования предъявляют всем предприятия…»  — «И законы ужесточаются с каждым годом всё больше и больше. — добавил Метерро. — Кстати, у вас не проходили митинги по поводу защиты животных и этих оборотней?»  — «Их что уже к животным причислили?» — недоумевающе поинтересовалась Мира.  — «Кто этих митингующих знает! Вышли на улицы вчера и давай затирать про равенство народов и права животных. Это потом по новостям сказали. Я их из окна видел: шли четырьмя рядами в сине-бело-зелёных майках, с флагами таких же цветов и что-то кричали. Их сопровождала полиция. Зря воду мутили, как по мне. Народ наш непробиваемый. Толку от этого митинга, как с козла молока. Хотя нет… Толк был — они некоторых очень вспыльчивых товарищей разозлили и те пытались вклиниться в их ряды и побить их всех.»  — «В нашем городе пока что такого не было.» — ответила Алегра.  — « У вас многие испытывают любовь к братьям нашим меньшим?»  — «Я бы сказала, что единицы.»  — «Значит вам это не грозит ещё ближайшие лет десять-двадцать.» — усмехнулся маг, отпивая из кружечки.  — «А вообще они правильно делают, — вдруг сказал громила, переставая есть жаркое. — Каждый заслуживает хорошей жизни: и простые звери, и эти оборотни.»  — «Тебя послушать, так все мы милые и пушистые и купаемся в счастье, хотя с тобой нельзя не согласиться… — проговорил Метерро. — Хотя я считаю их теми же зверями и был бы счастлив, если бы они жили не в городах, а за их пределами.»  — «Чёртов расист…» — буквально выплюнула Тёмная Лилия, на что парень лишь вздохнул:  — «Какой есть, уж не обессудь…»  — «А-а-а… Ладно уж, что мы всё о грустном? Давайте о квестах поговорим!» — поспешила сгладить атмосферу Мира, и у неё вышло.  — «У меня как раз есть контракт на одного лича и зачистку его гробницы. Там нужно четыре игрока. Идёте?» — оживился Аллед.  — «Вот это дело! Конечно!» — поддержала друга разбойница.  — «Что же… Делать всё равно нечего…» — согласилась Алегра.  — «Когда ты успел?» — изумился Метерро.  — «Хе-хе, тогда!» — заулыбался воин, возвращаясь к своему недоеденному жаркое.       Донателло разлепил сонные глаза, уловив своим чутким слухом тихий звонок и замечая перед собой потухший гладкий экран — он опять уснул за мирно гудящим компьютером, просматривая ленты в социальных сетях и ища себе дельце на ближайшие дни, ведь предыдущая работка была совсем маленькой и короткой: пропаять контакты телефона не такое уж и сложное задание для умелых рук горе-мастера. Медленно поднявшись с рабочего стола, шатен потянулся, заводя руки за голову, протяжно зевнул, демонстрируя потолку свои беловатые зубки, и посмотрел в окно, видя привычно серые облака и вздыхая, понимая, что их ожидал очередной пасмурный день…       Раздался повторный звонок, более громкий, давая понять, что стоящий за входной дверью уже начинал уставать от ожидания, и Дони, встав с тёплого и мягкого стула и накинув на плечи красно-клетчатый плед, потопал в коридор, даже не заглянул в глазок, потому что знал, кто может прийти к нему домой в столь ранний час, повернул щеколду и отворил дверь, за которой в своей чёрной накидке и серых джинсах стоял Рафаэль, слегка прищуривая зелёные глаза.  — Я устал… Спать хочу… — лениво поприветствовал брата старший, вваливая в квартирку и начиная стягивать с себя верхнюю одежду.  — Бой выдался трудным или скучно было наблюдать за сражением с трибун? — поинтересовался гений, пропуская его внутрь и немножко отходя назад.  — Первое, — ответил боец, повесив накидку на крючок и снимая чёрные старые кроссовки, ставя их под трубы. — Ты опять не спал ночью? — спросил тут же, замечая небольшие круги под карими глазами.  — Где-то до пол пятого… — честно признался, посильнее укутываясь в плед. — Будешь завтракать?  — Не, я перекусил в баре. Давай-ка лучше бинты сменим… — проговорил, направляясь в ванную.  — Бинты? Тебя ранили? — обеспокоенно встрепенулся мастер, наконец видя, как из-под майки у основания шеи торчит беловато-бежевая ткань.  — Да так царапина, правда саднит слегка, — пояснил Раф, скрываясь за дверью, а Донателло поспешил на в комнату за аптечкой, которая всегда была полной, схватил небольшую красную коробочку с белым крестиком на боку и последовал за старшим в ванную.       Рафаэль, упершись руками в колени, сидел на бежевом низком табурете, уже сняв с себя мешающуюся майку, из-за пропитанных кровью бинтов испачкавшуюся с плеча. Тёмно-алые волосы как всегда были растрёпаны и больше походили на неухоженный газон, поросший высокой травой. Младший встал рядом с братом и, осторожно коснувшись бело-бежевой ткани, принялся аккуратно снимать её, вызвав у бойца лёгкий смешок.  — Не бойся, я не из песка сделан, не рассыплюсь, — усмехнулся парень, призывая шатена снимать бинты смелее и видя, что его руки дрожат.  — Обещал же, что будешь осторожнее и внимательнее! — как бы не желал этого гений, но его голос-таки дрогнул.  — Я и был, только противник больно ловким оказался! А так на мне ни царапинки, честно! — возразил Раф, надеясь как-то успокоить юношу.  — Ничего себе царапинка! — воскликнул Дони, когда окончательно размотал ткань и увидел средней длинны, но глубокий порез, ровной линией проходящийся у основания шеи. — Как же близко к артерии… — неосознанно произнёс он, понимая, что ещё бы чуть-чуть и Рафа бы не спасли. Эта картина, как боец хватается за порезанную шею, падает на оранжевый песок и начинает захлёбываться собственной кровью, беспомощно глотая раскалённый воздух, так резко и красочно возникла в сознании мастера, что Дон на несколько секунд замер и побледнел ещё сильнее, пугая старшего.  — Эй, Дони… — позвал юношу красноволосый, касаясь его руки пальцами, заставляя тем самым вздрогнуть, отмереть и вырваться из пут разошедшейся фантазии.  — А… Всё хорошо… Я просто… — гений попытался собраться с мыслями, но получалось откровенно плохо. — Сейчас всё промоем, обработаем и перевяжем снова… — проговорил шатен, продолжая вздрагивать и беря в руки перекись.       Эта противная дрожь сопровождала Донателло каждый раз, когда Рафаэль возвращался с очередного боя и представал перед ним измотанным физически и морально, но главное — раненым: когда его одежда была разорвана или испачкана в крови других бойцов или страшных диких зверей и из-под неё выглядывали глубокие царапины, мерзкие синяки и ушибы, кровоподтёки и рваные порезы от клыков или какого-то оружия, когда он устало заваливался в дом и плёлся в ванную, чтобы смыть с себя всю грязь вперемешку с потом и кровью, когда садился на табурет и вяло просил его перевязать ему раны, когда без памяти падал на кровать и практически сразу же отключался, доверяя брату накрыть себя одеялом, ведь сам уже не мог сделать даже этого… Каждый раз сердце Дони сжималось, начинало колоть и тянуть где-то в области груди и в голову начинали лезть такие мрачные мысли, от каких юноша не мог нормально спать по ночам, ворочаясь волчком на кровать или просыпаясь в холодном поту, ведь во сне Рафаэля либо обезглавливали, либо сжигали заживо, либо пытали, либо травили, как травят собаками загнанного в угол кролика… Каждый раз, вспоминая подобные мысли гений вздрагивал, а по его спине пробегались волны мурашек. Вот и сейчас, стоя рядом с братом и обрабатывая перекисью казалось бы незначительную рану, если вспомнить предыдущие, Дон боялся, боялся, что следующее ранение может стат последним, и так из раза в раз: однажды Раф пришёл домой с колотыми ранениями на руках, спине, ногах, даже на животе, с разбитыми бровью и губой, истекая кровью с плеч до пят, заставив младшего вскрикнуть и вызывать скорою, ведь с таким кровотечением в одиночку горе-мастер не справился бы, но этот случай был до того, как Рафаэль и Донателло познакомились с Алексом и Анжеликой. В другой раз старший пришёл домой шатаясь из стороны в сторону и уверяя, что не пил и здоров, когда же от него разило алкоголем и он держался за голову, не отнимая от неё руки. Потом выяснилось, что на арене его как следует приложили дубиной по несчастной головушке, а он просто отмахнулся от просьбы друзей поехать в больницу и к тому же ещё и выпил, чтобы боль заглушить… Тогда шатен оторвался на брате по полной, пока вместе с ним ехал в ближайшую поликлинику.       Дон всегда боялся, дрожал, переживал, а Раф всегда успокаивал и говорил, что всё скоро закончится, как и сейчас…  — Дони, успокойся, это ведь пустяки, я же жив…  — П-пустяки? Пустяки, говоришь? — голос гения дрогнул. — А если бы…  — Ох! — вздохнул боец и, обняв рукой брата за ноги, зашуршав при этом серыми джинсами, уткнулся носом ему в солнечное сплетение, вдыхая родной запах, смешанный с запахом тёмно-фиолетовой водолазки. — Всё будет хорошо, Дони, ты же знаешь…       Юноша сначала удивлённо охнул, дёрнулся, но потом расслабленно выдохнул, опустил хрупкие плечи и, запуская пальцы в тёмно-алую шевелюру и пропуская через них приятные локоны, стал массировать его голову, заставляя бойца замычать, но не в знак протеста, а в знак удовольствия, подобно большому коту. Усмехнувшись такому сравнению, но не забывая своих мрачных мыслей, занимавших несколько минут назад весь разум, младший постарался унять колотящееся сердце и разогнать сгустившиеся подозрения, опасения и страхи, ощущая, как невольно дёргаются мышцы, а по телу пробегается противный холодок.  — Я знаю, Раф, знаю… Но всё же, — проговорил Донателло, устало поглаживая висок брата, осторожно надавливая кончиками пальцев на нежную кожу. — Прости. Ещё бы чуть-чуть и я бы пожаловался тебе на жизнь… У тебя и так забот хватает, а тут я ещё…  — Опять ты свою шарманку заводишь? — недовольно буркнув в водолазку, спросил Рафаэль. — Пожаловаться брату на жизнь — это твоё законное право, и можешь жаловаться столько, сколько твоей душеньке угодно! Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты говоришь, что твои проблемы ничего не значат… Ты — моя семья, и я буду помогать тебе и защищать тебя, во что бы то ни стало! — сказав это, он поднял взгляд на бледное лицо гения и уверенно посмотрел в карие глаза с золотистыми радужками.  — Хм, ты прямо как ребёнок… — улыбнулся Дони, чувствуя, как где-то в районе солнечного сплетения и в щеках расплывается тянущее тепло.  — Да что вы все меня с дитём малолетним сравниваете? — фыркнул парень, складывая руки на груди и вспоминая все случаи, похожего характера, когда и Алекс, и Анжелика называли его ребёнком.  — Зато ты у нас такой один, — попытался сгладить углы горе-мастер, вызывая у бойца смешок.  — Ага, один! А теперь вяжи меня давай, а то я есть хочу! — согласился парень, выпрямляясь.  — Ты же говорил, что перекусил в баре и хочешь спать… — недоумевал юноша.  — От таких разговоров чайку с печеньем захочется любому! — разъяснил Раф, заставляя шатена закатить глаза.  — Ладно-ладно, сейчас всё сделаем, — по-доброму усмехнулся младший и принялся дальше забинтовывать рану, пока за окном серые тучки продолжали набегать маленькими стайками на город.       Микеланджело, держа на руках небольшой красновато-серебристый узорчатый поднос с чашкой чая, сливками и тарелочкой блинчиков с ореховой пастой, медленно, стараясь лишний раз не шаркать ногами по ковру и не шататься, чтобы не пролить горячий чай, зашёл в комнату студента, по тёмно-синим обоям которой мерно разливался слабый серо-белый свет из окна, глядя то себе под ноги, то на поднос, то на комок мерно вздымающегося, светло-синего одеяла. Ещё вчера у мальца зародилась идея сделать небольшой сюрприз старшему, ведь тогда Леонардо засел за конспекты и доклады и, как впоследствии заметил Микки, просидел за ними почти всю ночь, потому что, после того, как блондин сделал уроки на понедельник и даже вторник, сбегал в ближайший магазин за любимой братом ореховой пастой, поиграл в РПГ часик-другой, полистал книжечку с каким-то рассказом, какой задала вредная учительница по литературе, и уснул, брюнет ещё грыз гранит науки, и, когда младший проснулся в четыре часа утра, чтобы попить, он всё продолжал что-то усиленно изучать, заставив подростка удивиться и ужаснуться одновременно, а ещё подтвердил, что его затея совсем не лишена смысла… Конечно Лео отговаривался, что это для того, чтобы потом как следует выспаться и со спокойной душой погулять с ребятами сегодня в обед, но такую жертву Майки просто не мог принять, не отдав ему что-то взамен: например своё свободное время, которое он потратил этим утром на готовку этого завтрака. Единственным, что не устраивало Микеланджело в идеально стоящих на подносе предметах и еде, была нехватка маленькой вазочки с нежно-розовой розочкой, как считал паренёк. Мелочь, а придирчивый глаз-таки режет…       Выдохнув, вдохнув полной грудью и встрепенувшись, Микки подошёл к кровати, осторожно присел на край перед сопящим парнем, слегка заводя поднос за себя, чтобы неожиданно преподнести его, и тихо позвал старшего:  — Лео, Лео, проснись, у меня для тебя сюрприз! В ответ последовало мычание, и одеяло немножко зашевелилось.  — Давай-давай, вставай, а то я негодовать буду! — шутливо надул губки младший.       Леонардо с трудом открыл сонные глаза, фокусируя взгляд на мальце в светло-жёлтом свитере и на мило улыбающемся личике.  — Микки, уже обед? — лениво поинтересовался Лео, припоминая, что блондин всегда будил его только тогда, когда за окном уже во всю властвовал полдень.  — Пока что нет, но скоро будет, — ответил Майки, покачивая головой. — У меня для тебя сюрприз!       Ещё не до конца проснувшись, брюнет приподнялся на локотке и заметил, что он что-то усиленно прячет за спиной, а по всему дому расплывался запах свежеприготовленных блинчиков, что его немного удивило.  — Что же там? — наигранно прищурившись, спросил Леонардо, переводя взгляд на довольно ухмыляющегося и закусывающего губу Микки, чтобы раньше времени не испортить сюрприз.  — Хе-хе, сядь, пожалуйста… — попросил подросток, а студент, выполнив его просьбу и облокотившись о мягкую подушку, сладко зевнул, позволяя пареньку рассмотреть свой помятый видок: растрёпанные чёрные волосы падали на лоб и ровные брови, щекоча кожу, под синими глазами с красноватыми прожилками в уголках красовались тёмные мешки от недельного недосыпа, на правой щеке рваными узорами проходили тонкие линии — отлежал, а чёрная майка вся измялась, спала с левого плеча. — Вот! — достав из-за спины красно-серебристый поднос, Микеланджело поставил его на колени брюнета и задорно заулыбался, сжав пальчики в замок и закачавшись из стороны в стороны. — Я ещё вчера захотел порадовать тебя чем-нибудь, вот и придумал испечь блинчиков. Кушай!  — Ох, Микки, спасибо, — проговорил Леонардо, не скрывая искреннего удовольствия от полученного подарка, притянул его к себе и поцеловал в макушку, ероша и без того взъерошенные золотистые волосы. — Выглядит очень аппетитно.  — Хе-хе, я рад, очень рад, что тебе понравилось! — казалось, что сейчас это маленькое солнышко просто взорвётся от переполняющей его радости, ведь он не мог усидеть на месте и всячески дёргался, даже подпрыгивал, ведь-таки смог угодить старшему.  — Надеюсь, ты тётю Жанну не разбудил? — прозвучал настороженный вопрос, заставляя Микки приостановиться и подумать пару секунд, глядя то на плакаты группы «Млечный Путь», то на шкаф, стоящий у окна, то на тёмные стены.  — Когда я бил яйца и жарил блинчики, то было такое смутное ощущение, что она сейчас придёт и наругает меня за то, что я её разбудил, но из своей комнаты она не выходила… — ответил блондин, а Лео облегчённо выдохнул.  — Ну и хорошо… — сказал он и сделал небольшой глоток из горячей кружки: две ложки сахара, как ему и нравилось… — А ты сам завтракал?       Тут из живота младшего донеслось пение умирающего кита, вынуждая его обладателя похлопать себя по пузику и засмеяться:  — Нет ещё…  — Тогда бери свою чашку и приходи сюда — вместе поедим, — предложил черноволосый.  — Уря! — тихо воскликнув, Майки осторожно встал и побежал на цыпочках на кухню, налил в красно-жёлтую кружечку с солнышком свежего чая, положил свои законные три с половиной ложки сахара и вернулся в комнату, присаживаясь уже поближе к парню, чтобы не накрошить на одеяло.       Студент открыл баночку с пастой, ложечкой зачерпнул немножко, взял один блинчик, намазал его где-то да середины липучей, приятно пахнущей лесным орехом массой и протянул Микеланджело. Сдержав себя, чтобы не облизнуться, золотоволосый с удовольствием откусил всю эту половинку и запил чаем, полностью набивая ротик, заставляя Леонардо усмехнуться.  — И зачем же так рот набивать? — с улыбкой поинтересовался он, откусывая совсем чуть-чуть и также запивая слегка подостывшим напитком, дожидаясь, пока блондин прожуёт.  — Так вкуснее! — ответил паренёк, и умял оставшийся кусочек, на что Лео только закатил глаза.  — Смотри только не…  — Кхе-кхе-кхе!  — … подавись, — закончил старший, похлопывая Майки по спине. — Смеяться не надо было.  — Да ладно… Зато вкусно! — настоял на своём Микки, когда прокашлялся.  — За тобой же никто не гнался, чего ты так спешил? — задав скорее риторический вопрос, спросил Леонардо, покачивая головой.  — Я не спешил, просто был очень рад, что смог тебя порадовать, поэтому и не мог сдержать своего довольства… — объяснил младший, прося глазками у него ещё блинчика с пастой.  — Ох, — не сдерживая улыбки и выполняя немую просьбу, вздохнул брюнет, протягивая солнышку помазанный блин, а потом вновь обнимая за голову и притягивая к себе, повторно целуя в макушку. — Ты ж моя радость…  — М-м-м! — замычав, Микеланджело потёрся о щёку брата и почувствовал, что от этих слов на душе становится гораздо теплее. — Я тоже тебя люблю, Лео.  — Как же мне трудно сказать эти три слова… — вздохнул парень, поглаживая мягкие золотистые волосы.  — А что тут трудного? — искренне не понимал Майки, взглянув на студента. — Я могу их повторять хоть до бесконечности! Вот: я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю те…  — Хватит, Микки, прошу… — взмолился черноволосый, чувствуя, как по щекам разливается лёгкий жар, а сердце начинает биться чаще.  — Ну тебе же нравиться! — встрепенулся Майки.  — Нравиться, но это смущает! — тихо воскликнул Леонардо.  — Почему? Меня это ни капельки не смущает… — всё ещё не понимая, спросил младший.  — Ну… Я просто такой человек… — отговорился он.  — Не, это не ответ! — возмутился Микки, наклоняясь вперёд. — Мне нужна более полная причина!  — Кое-что невозможно объяснить словами, — ответил студент. — Например, чувства…  — Ты мне сам говорил, что объяснить можно всё! — возразил на подобный ответ блондин.  — Значит не всё…  — Ну, Лео! — едва ли не провыл Микеланджело.  — Ну что? — едва ли не заскулил Леонардо.  — Осторожно, чай! Во время разговора черноволосый совсем позабыл про то, что всё время резко дёргал руками, и теперь это вышло ему боком: испугавшись слов братца, парень дёрнулся, а вместе с ним дёрнулась и наклонённая сине-бело-зелёная кружка, проливая на чёрную майку подостывший чай.  — Ах ты ж чёрт! — ругнулся Лео, ставя кружку поднос, а поднос — на столик.  — Прости, Лео… — вжав голову в плечи, произнёс Микки.  — Ничего, мне просто нужно быть менее дёрганным… Ты не виноват, — сказав это, он утешающе потрепал его по золотистым волосам. — Иди на кухню. Я сейчас приду.  — Ага, — кивнув, Майки взял поднос и пошёл на кухню, а брюнет откинул одеяло, поднялся с кровати, стянул с себя любимую майку, поискав в шкафу другую, одел сиреневую и зашагал босыми ногами по жестковатому ковру в ванную, чтобы умыться и замыть испачканную одежду.       Дони неспешно выдохнул, попытался быстренько собраться, ведь данная процедура не занимала много времени, но была крайне неприятной и болезненной. Сглотнув, он поднёс к лицу маленький пузырёк с золотисто-белой наклейкой в форме очень редкого цветка — Златолиста, немножечко оттянул нижнее веко и придержал верхнее, чтобы вдруг не сморгнуть, и через секунду маленькая капелька упала на роговицу, тут же начиная нещадно жечь, подобно кипятку, вынуждая гения сжать пальцы на ногах, а свободной рукой вцепиться в край рабочего стола. Спустя пару секунд и в очередной раз переборов самого себя, горе-мастер вдохнул полной грудью и повторил те же действия, только уже со вторым глазом, закусывая губы и моля всевышнего, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Непроизвольно начинали выступать проклятые слёзы. Закинув голову и продолжая рвано дышать, чертыхаясь в мыслях, Донателло попытался расслабился, поставил пузырёк с желтовато-беловатой жидкостью на гладкую поверхность рядом с ноутбуком, откинулся на кресле, отчего оно жалобно скрипнуло.       В принципе, он уже привык к этой жгучей боли, осознав, что только она сможет хоть как-то приостановить его вечно падающее зрение. Доктор тогда предупреждал и о дороговизне такого лекарства, и о редкости, и о гадких побочных эффектах, главным из которых была пятиминутная слепота, но шатен понял, что это возможно единственный шанс на нормальную жизнь, приняв жертву Рафаэля, пошедшего на ужасные подпольные бои, хотя прекрасно понимал всю беспомощность своего положения и не знал, чем бы мог отплатить брату за такой дар: искал подработку по слабому здоровью, выполнял заказики старушек из их подъезда и двух ближайших, подрабатывал обслуживанием всяких интернет-сайтов, но всё это было таким ничтожно малым по сравнению с подвигом Рафа, что Дони иной раз просто не мог нормально посмотреть на себя в зеркало, видя в отражении что-то отвратительное, от чего тянуло сплюнуть куда-нибудь в угол. Да, гений проклинал свою низкую самооценку, но другой он не имел. Юноша пытался, правда пытался думать иначе, но даже сейчас он не мог смотреть на себя в тёмном экране собственного ноутбука. По большей части ему опять-таки помогал старший добрым словом или объятьями, на короткое время вытаскивая из гадкого омута, но потом всё опять повторялось… и Дон вдруг перестал придавать саморазрушению какое бы то ни было значение, выкинув упрёки в урну, только вот страх за брата никуда не собирался уходить, а прочнее прежнего засел в душеньке горе-мастера, терроризируя порой даже во снах, хотя нет, особенно во снах. Единственным спасением стали мелкие дела и заказы, заставлявшие мозг работать по принципу: «Делу — время, а потехе — час!», ну, а «потехой» по умолчанию было наименовано любое волнение за кого-либо или что-либо. Вот так и справляйся со стрессом в современном мире! Кошмар…  — А мы тута! — раздался весёлый смех из коридора, вырывая юношу из размышлений о своих проблемах. Удивительно, он даже звонка и шагов Рафа не услышал… Мысли — страшная сила, определённо…  — Кланк! — радостный клич Микеланджело и довольное мяуканье котёнка прозвучали одновременно, и горе-мастер представил, как блондин с широкой улыбкой берёт его на руки и начинает тискать маленький, рыжий и мурчащий комочек.  — Ну и на-кой вы пёрлись на другой конец города? — то ли раздражённо, то ли недоумевающе поинтересовался у гостей боец. — Ты же сказал мне адрес этой кафешки…  — Сказать-то сказал, но негоже было так делать, ведь вы-то ещё ни разу не были там, вот я и подумал, что было бы лучше, если бы мы все вместе туда пошли. Так же веселее! — разъяснил на своём чудно-заразительном, задорном языке Микки, наверняка подпрыгивая или покачиваясь, как подумалось временно незрячему шатену.  — А то бы заблудились! — взмахнул руками красноволосый, заставляя Майки засопеть.  — Да, заблудились бы! — не желая признавать того, что они бы сами смогли найти дорогу и не заблудиться в городе, проговорил Майки. — Скажи же, Лео!  — Поверь, я возражал, как мог, — произнёс всегда спокойным голосом Леонардо, скорее всего поправляя шарф на шее. — Но он победил в неравной схватке.  — Лео!  — А, знаешь, верю! — усмехнулся Рафаэль и, судя по шуршанию, облокотился о стену. — Чем он тебя подкупил?  — Пироженками со взбитыми сливками и клубничкой, — наигранно-возвышенно проговорил брюнет.  — Серьёзно?  — Нет, — ответил, как отрезал. — Микки просто вынес бы мне мозг, если бы я не согласился — он это умеет… — на такое подросток наверняка засопел ещё больше.  — Хе-хе, не, не верю, — коварно усмехнулся боец. — Придём в кафе и я куплю тебе это пирожное.  — Хах, ну если хочешь тратить деньги на малознакомого человека, то милости прошу, я отказываться не буду, — парень не сдал позиций, что, без сомнений, понравилось старшему.  — А где Дони? Чего он к нам не выходит? — поинтересовался Микеланджело.  — А Дони в глаза экстракт Златолиста закапал, вот и сидит незрячий в своей комнате, — сказал Раф, и тут послышались шаги, а через мгновение неподвижный стан гения обдало ветерком, и кто-то довольно любопытный уставился на развалившегося в кресле горе-мастера.  — Майки, ты? — спросил Дон, хотя вопрос тут был без надобности.  — Конечно же я! А кто ж ещё? — всё так же весело ответил золотоволосый, судя по звуку, будто кто-то прыгнул на пол, отпуская Кланка и подлетая к нему. — Тебе и впрямь нельзя открывать глаза, Дони?  — Да, нельзя ещё где-то три-четыре минуты, — вздохнул он и ощутил на щеках теплоту чужих ладоней. — М-Майки?  — Хм, а так странно видеть тебя с закрытыми глазами, без очков и без хвостика… — проговорил младший, с неподдельным интересом рассматривая словно обновлённое лицо юноши, темноватые мешки под глазами и мелкую длинную морщинку на лбе, проводя большими пальцами по каштановым бровям, а остальными касаясь простых, не мягких, но и не жёстких, по утреннему растрёпанных длинных волос, достающих Дону до худых плеч, разминая под ладошками мягкие щёки и слегка выступающие скулы. — Ты красивый, Дони…       Более беспомощно и смущённо он ещё никогда себя не чувствовал: его руки словно приросли к подлокотникам, а спина захотела продавить собою спинку бедного скрипящего кресла. Хотелось залезть на кровать и закутаться в одеяло, чтобы не слышать такого завороженного голоса над собой и не ощущать тепло чужих, но чем-то близких, похожих на родные ладоней, ну или хотя бы просто открыть глаза и придумать предлог, с которым можно было убежать куда-нибудь, чтобы не быть таким напряжённо-ожидающим. Да, Донателло сейчас был похож на дворняжку, которая ждёт, ударит ли её хозяин или помилует и погладит, но, наверное, именно это и привлекало сейчас Микеланджело. Он мог подняться и скинуть ладони со своего лица, но не хотел грубить гостям, а проклятая тьма перед глазами наоборот обостряла одно из его чувств, и это было, к сожалению, осязание…  — Воркуете, голубки? — усмехнулся Рафаэль, облокачиваясь о дверной косяк.  — Раф! — возмущённо воскликнул Дони, подпрыгивая в кресле и краснея ещё больше от осознания того, что на них кто-то смотрит, а котёнок мяукнул, словно поддерживая гения.  — Ну полно тебе, полно, не серчай, — кое-кто получал явное удовольствие от лицезрения подобной картины… — Я как будто старый добрый фильм смотрю, с коричнево-бежевой плёнкой. А, как думаешь? — поинтересовался боец у Лео.  — Не могу не согласиться, — улыбнулся черноволосый, также облокачиваясь о стенку рядом с ним.  — Сами вы воркуете! — буркнул Микки, освобождая щёки гения из нежной хватки, и, перейдя ему за спину, обнял шатена за шею, заставляя его сдавленно пискнуть и ощутить кожей ткань мягкого свитера. — А он такой милашка, что прям тискать и тискать хочется!       На этих словах Дон совсем сконфузился, ведь понял, что щёки предательски алеют, как нарисованные в энциклопедиях розы…  — Микки, где твои манеры? Не смущай хозяина. Тем более, он же не может тебе возразить из вежливости, — вступился за бедного горе-мастера Леонардо, на что Рафаэль лишь по-доброму оскалился.  — Да ладно, пусть развлекаются, ведь мне не часто удаётся увидеть Дони таким… Вот таким, — взмахнув рукой и показав на всего младшего, проговорил парень.  — Ра-а-аф… — уже как-то жалостливо протянул юноша, пока его усиленно жамкал Микеланджело.  — Ну уваж уж гостя! Потерпи чуть-чуть. Скоро ты уже сможешь открыть глаза, — ответил на такое боец и мог поклясться, что Донателло тихо, неслышно для обычного уха, заскулил. Красноволосый едва не вспрыснул от неожиданности.  — Не обижайся на меня, Дони, просто ты очень хорошенький! — сказал Майки, вытягивая ручки и скрепляя их в замок на груди гения, судя по всему уже наигравшись с его волосами, более растрёпанными, чем они были раньше.  — Да я не обижаюсь… — начал пострадавший от неожиданных и непривычных ласк. — Просто я не привык к такому…  — Тебе противно? — склонив голову, погрустневшим голоском спросил Микки. Кланк повторил за ним, склонив головку, и немножко потряс ушками.  — Что ты! Нет! Просто я не настроен на такие нежности… — странно, но мысль в сознании шатена звучала куда лучше и менее отталкивающе.  — Понятненько… Ну, теперь, прежде, чем лезть обниматься, я буду спрашивать у тебя, хочешь ты этого или нет, хорошо? — встав перед ним и заведя ручки за спину, прежним весёлым тоном проговорил золотоволосый и заулыбался, позабыв, что Дон до сих пор незрячий.  — А-ага, — выдавив из смущённого себя улыбку, согласился тот, воодушевляя младшего.       Рафаэль наблюдал за этим с неподдельным интересом, потому что что-то щёлкнуло где-то в груди или в голове — он и сам не понял точно, где именно — и прошлось тёплым пёрышком под рёбрами, навевая такую странную атмосферу словно он очутился в хорошо забытом прошлом, в детстве, таком мягком, светлом и обволакивающем, что невольно захотелось укутаться в плед с фотоальбомом и не вылезать из кровати целые сутки, потратив их за просмотром старых фотографий, каких, впрочем, было мало, но какие хранили бесценные моменты из, казалось, не их жизни… А Леонардо, оторвавшись от счастливой парочки младших и невольно скользнув взглядом по фигуре бойца, заметил ту странную теплоту, промелькнувшую в зелёных с карими крапинками в радужках глазах, и, залюбовавшись на секунду-другую, ощутил, будто сделал глоток горячего шоколада, словно он нежно обволок всё горло и согрел всё тело, вызывая на лице слабую улыбку.  — Чего? — недоумевающе спросил Раф, ловя мягкий взгляд сапфиров.  — Нет, ничего, просто нам нужно ещё и ко времени успеть… — напомнил Лео, заставляя всех опомниться: Майки перестал улыбаться и подпрыгивать, недоумение Рафаэля сменилось удивлённым осознанием, а Дони таки раскрыл ещё слипающиеся и заслонённые какой-то мутной пеленой карие глаза.  — Так давайте скорее! — сразу же заторопился блондин, взмахнул руками и выбежал в коридор, на что котёнок встрепенулся и последовал за ним.       На улице всё также стояли беспросветной стеной серые тучи, больше сгущаясь над Северным районом, тогда как над Западным они начинали медленно расходиться, радуя этим жителей и давая призрачный шанс на возможную ясную погодку к вечеру. Как всегда летали по дорогам ветхие и старые машины да попадались изредка большие грузовики, едущие либо с электростанции на ближайший завод, либо направляющиеся в порт. В оранжевый кинотеатр на очередную премьеру спешил свободный от повседневных дел простой народ, мелькая сумками и портфелями в многолюдной толпе, переходящей дорогу по зелёному сигналу светофора и текущую равномерным потоком по серому тротуару. Напротив кинотеатра, обвешенного всякими плакатами у кафе «День Марии» стояли две девушки: на первой была красная кожаная куртка с золотистыми молниями и замочками-звёздочками, рваные светло-серые джинсы и бежево-коричневые, с красными полосами кроссовки, огненные волосы были собраны в небольшой конский хвост, и она держала какую-то коробку, завёрнутую в оранжевый пакет; на второй же красовалось тёмно-сиреневое короткое пальто с чёрными пуговицами, те же рваные, только уже тёмно-синие джинсы и тёмно-фиолетовые со светлыми узорами кроссовки, а в руках у неё горел чёрный телефон. Иногда она поправляла чёрные волосы с фиолетовым отливом и задевала пальцами серебристый пирсинг в ушах.       Парни пошли к ним, поспевая за весело подпрыгивающим Микеланджело, который выбежал первый из трамвая и помчался к девушкам, говоря что-то про очередное опоздание.  — Простите, мы слегка опоздали… — почёсывая затылок и немножко отдышавшись от быстрой ходьбы, произнёс блондин, ловя на себе прищуренный взгляд серых глаз.  — Пятнадцать минут — это не немного, мой дорогой, — сказала Мира, делая акцент на последних словах.  — Не на пятнадцать, а на семнадцать, — поправила подругу привычно-холодным голосом Алегра, пряча телефон в карман.  — Вот пунктуальный человек: пришла, как положено, в час, не одной минутой ни раньше, ни позже! — рыжеволосая указала свободной рукой на неё, желая усилить вину ребят, опоздавших к назначенному часу. — Вам бы у неё поучиться, а то вечно опаздываете!  — Ну-у-у… Мы просто заговорились, да и в небольшую пробку попали, — глупо улыбаясь, проговорил Майки, надеясь унять раздражение подруги.  — Мужики всегда найдут отговорки, — сказала черноволосая, пожимая плечами.  — Неужели мы все так тебе противны? — спросил Леонардо, поравнявшись с ними.  — Есть такие настойчивые исключения, как ты, но большинство можно просто смести на совок и выкинуть в мусорное ведро, — ответила она.  — Надеюсь, мы под эту гребёнку не попадём, — усмехнулся на подобное мировоззрение боец, привлекая внимание усталых тёмно-фиолетовых глаз.  — А это, я так понимаю, те самые друзья, про которых ты говорил? — поинтересовалась Алегра.  — Да, но я обещал, что их представит Микки, — улыбнулся студент, от чего младший весело подпрыгнул и, как истинный джентльмен, выпрямился, прокашлялся, поклонился дамам и проговорил:  — Это мастер на все руки и просто гений в физике, информатике и химии — мой дорогой репетитор, Донателло. Он помог мне сдать зачёт по устройству компьютера, помнишь, Мира? А ещё подтянул мои оценки за пару уроков. А это силач, хороший парень и мой спаситель — Рафаэль. Он спас меня от хулиганов и доставил домой, а ещё свою накидку одолжил. Вообщем, они наши любимые друзяшки! Прошу любить и жаловать!       Студентка ничего ни сказала, даже бровью не повела на такое любопытное представление, а вот Мира подошла к братьям вплотную и с гримасой торговца, рассматривающего товар на рынке, внимательно осмотрела их с головы до пят: на гении болтались серое утеплённое пальто чуть выше колен, явно слегка большеватое ему, и тёмные штаны, голову закрывала полосатая серо-сиреневая шапка с маленьким бомбончиком, на носу красовались очки в бежевой обрамке, а на ногах блестели сравнительно новые туфли; боец же был одет в свою чёрную накидку, и такие же тёмные джинсы, старые чёрные кроссовки уже кое-где затёрлись, горло обхватывал клетчатый шарфик, а тёмно-алые волосы, как и всегда, были растрёпанны…  — С пивцом пойдёт! — развернувшись к кафе, выдала Мира, упираясь свободной рукой в бок.  — Да что ты, Мира! — возмутился Майки. — Они же красавцы! — сказал, заставляя Дони едва различимо покраснеть, а Рафа — усмехнуться.  — Парни, как парни, — размеренно проговорила Алегра, тоже поворачиваясь в сторону маленького здания. — Может пойдём уже?  — Конечно, что на улице стоять, — произнёс Леонардо, пряча руки в карманы утеплённой джинсовой ветровки и замечая, как приуныл извечно весёлый Микеланджело. — Да ладно тебе, Микки, им просто стоит узнать их получше.  — Они не будут разочарованы! — пыхтя, выпалил золотоволосый, и все пошли к кафешке.       Небольшое помещение с объёмными тёмными обоями, округлыми столиками и приятными запахами свеженьких салатиков, котлеток и пиццы радушно встретило гостей, приглашая в свой маленький, но уютный мирок. Полноватая женщина в синем лёгком платье и белом фартуке, сидевшая на стуле за витринами и смотревшая новости первого канала, лениво повернула светлую голову с маленьким пучком на затылке, из которого выбивалось несколько прядей, и оглядела прибывших.  — Надо же, какой удачный сегодня день. Аж шесть посетителей за раз, — зевнув, произнесла Аллина, разворачиваясь к гостям. — Леонардо, давно тебя не видела, вечно-учащийся студент. Как поживаешь?  — Я тоже рад вас видеть, тётушка Аллина, — улыбнулся парень. — Стараемся жить и не тужить, но выходит порой не очень.  — Ты слишком много учишься, дорогой мой, слишком много. Жить-то тоже надо!  — А вы как поживаете, госпожа Аллина? — подойдя к витринам, поинтересовалась Мира.  — А я-то что? Живу, за кафе слежу, на полицию и хулиганов не жалуюсь, только порой поставщики из себя выводят, а так хорошо всё, — ответила она, разминая затёкшие плечи. — А это ваши новые друзья?  — Рафаэль, — улыбнулся боец, плюхаясь на стул.  — Донателло, — робко произнёс гений, присаживаясь за столик.  — Приятно познакомиться. Ну, что будете заказывать?  — Так, нам одну большую пиццу со всем на свете — твою фирменную! — сказала рыжеволосая, в предвкушении потирая животик.  — Хорошо, только вам ждать придётся: сегодня утром последнюю забрали, так что нужно будет новую испечь, — проговорила женщина, поправляя фартук.  — Мы подождём. Не зря же я вот это сюда тащила! — похлопав по коробке, оскалилась девушка.  — Ну играйтесь пока, — напоследок обронила хозяйка и скрылась за дверью, а Мира подошла к друзьям, окупировавшим столик у окна. Это ей напомнило недавние посиделки в таверне «Верески», заставляя улыбнуться и с ещё большим наслаждением упасть на предложенный Леонардо стул. Куртки уже благополучно покоились на спинках мебели.  — А что у тебя там, Мира? — спросил Майки, указывая на пакет в её руках.  — А это Имаджинариум! — ответила девушка и с озорной улыбкой вытащила бежевую коробку с песочным замком в левом углу, вековым дубом с золотой цепью в середине, красным амбаром в правом и с красивой надписью серебристо-золотой ленточкой «Имаджинариум».  — Вот это название, — не удержавшись от смешка и кривясь от непонятного слова, сказал Рафаэль,  — Не любишь всё иностранное? — поинтересовалась она, пряча пакет в карман.  — Не то, чтобы уж сильно, но чуть-чуть да, — признался боец, как и все рассматривая коробку.  — Кто-нибудь знает, как в неё играть? — решила узнать рыжеволосая, получая отрицательные кивки и молчание в ответ. — Эх, что ж вы за народ-то такой! Такую популярную игру не знать! Ладно, сейчас объясню правила. Так, прежде всего вам выдаются фигурки, — Мира открыла коробку и раздала каждому по фигурке: Алегре — чёрного коня, Леонардо — синюю тучку, Микки — жёлтую уточку, Рафу — красное сердечко, Донателло — фиолетового слоника, а себе оставив оранжевую звёздочку. — Вам нужны игральные карты: каждому по семь, и не показывайте их своим соседям, — перед друзьями оказались клетчатые карточки с летающими китами на обложке. — Вот фишки для голосования, — рядом с карточками очутились фишки в виде облачков соответствующих цветов. — Теперь слушайте правила! Во-первых, эта игра на ассоциации, то есть, ведущий выбирает одну свою карту и называет ассоциацию, какую она вызывает, например «тоска», а вы должны найти соответствующую ей карту у себя в руке. Ведущий идёт по кругу. Выбранную карту вы кладёте в центр стола обложкой вверх. Ведущий делает также. Потом мы открываем их и смотрим, какая больше всех подходит по сказанную ассоциацию, берём фишки для голосований и отмечаем нужную карту. Побеждает тот, чью карту угадало больше всего игроков и потом он делает шаги на игровом поле. Понятно? — в ответ несмелые кивки. — По ходу игры поймёте! Давайте уже начинать! Чур я первая!  — Конечно же ты первая, ведь больше-то никто и не рвётся вперёд… — размеренно произнесла Алегра, слегка приподнимая тонкие брови.  — Вам понравиться, обещаю! — воодушевлённо воскликнула подруга и посмотрела на свои карты. — И та-а-ак… Первой будет… Счастье!       Ребята озадаченно принялись изучать блестящие картонки, их глазки оживлённо заблестели, и через пару секунд в центре стола уже была небольшая кучка. Когда же карты открыли, оказалось, что все они претендуют на звания «Самый лучший день в жизни» и «Счастье бывает неподдельным». Голосование затянулось, но в конечном счёте победила одна-единственная, у которой насчиталось два голоса — оказалось, Дон понимает лучше всего в тихой радости, отчего гений немножко растерялся, но принял комплимент от рыжеволосой. Дальше игра пошла поживее: Микки совсем втянулся в царившую атмосферу азарта и весёлости и с удовольствием обменивался с Мирой улыбками и озорными взглядами, пряча глазки за карточками и наигранно нашёптывая какие-то заклинания; Рафаэль порой вклинивался в из гляделки и, также сверкая зелёными глазами, горячо шутил или высказывал своё недовольство по поводу не той масти или поздравлял победителя едким, но безобидным комментарием; Леонардо искренне улыбался, ощущая себя в тёплой и радушной атмосфере, но спокойно брал и клал карты на стол, не показывая всего того ажиотажа, что исходил волнами от первой троицы; Дони робко касался картонок и также робко их клал в центр, смущался, когда побеждал и порой осекался на полуслове, чувствуя странную неуверенность, но всё же, подбадриваемый и вместе с тем загнанный в угол льстивыми словами Майки и Миры да комментариями Рафа, силился идти впереди всех; а Алегра, как всегда холодная и малоактивная, лениво прокручивала в руках карты и использовала их как веер, силясь не уснуть, ведь она не спала две ночи напролёт, но вместе с тем потихоньку таяла под теплотой атмосферы, скопившейся в этом маленьком кругу, и сама легко и непринуждённо улыбалась. Сколько они так просидели — сложно сказать, ведь время перестало для них существовать, да и глядя на них трудно было сказать, что эту компанию может оно тяготить. Аллина, когда подала им их долгожданную пиццу, порой вставляла свои словечки в их оживлённые разговоры обо всём на свете, но предпочитала сделать вид, что смотрит телевизор и не интересуется их делами, хотя сама в душе радовалась, что её кафе пригрело таких хороших ребят осенним деньком, когда, на счастье прохожих, небо стало белым и тучи исчезли… Кстати, Рафаэль всё-таки заказал Леонардо клубничное пирожное со взбитыми сливками, приговаривая, когда подавал ему его аппетитное угощение: «Всё для тебя, моя дорогая!», на что черноволосый улыбался и отвечал, принимая тарелочку с пирожным: «Ты так любезен, мой дорогой!». Когда же студент начал есть, боец поинтересовался: «Вкусно, моя дорогая?». «Очень, мой дорогой! — говорил парень. — Хочешь попробовать?». «Разумеется!» — скалился красноволосый и ел с предложенной ему ложечки. Остальные сначала очень удивлённо наблюдали за их любезностями, потом едва удерживали смех, рвущийся наружу, а в конце совсем сдались и смеялись в открытую. Аллина же шептала: «Какая же сейчас молодёжь пошла!», но всё же больше следила за происходящем за столиком, нежели смотрела в горящий экран телевизора…  — Ура! Ура! Рафи, смотри! — к мальчику, сидящему за рабочим столом, подбежала радостная девочка в бежевом платьице, держа в руках большого плюшевого мишку. — Смотри, какай он милый!       Он оторвался от нудного полуторачасового чтения литературы и посмотрел на шоколадного медвежонка с белой грудкой и розовым бантиком. В этот момент из-за туч выглянуло солнышко и игристыми лучиками попало на овальное, розовощёкое личико сестрёнки, украшенное счастливой невинной улыбкой, переливаясь с маленькими веснушками, отражаясь пламенем в её пышных косичках и небесной чистотой в глазках, заставляя красноволосого смущённо отвести взгляд в пол и пробурчать:  — Да, очень милый…  — Хе-хе, он мне тебя напоминает! — она рассмеялась, сжимая игрушку в объятиях.  — Чем же я похож на этого косолапого? — изогнув бровь, удивился малец, совсем откладывая литературу в долговой ящик и разворачиваясь к ней всем телом.  — Ну как же! Вот, смотри, у него такие же большие, но мягкие лапки, как у тебя, он такой же сильный и смелый, как ты, и такой же красивый! — показывая пальчиком на части мишки, ответила девочка, смущая мальчика ещё больше. — Пошли, там мама с папой и Дони уже всё накрыли! Идём! — сказав это, она взяла братика за ручку и потянула в направление кухни, весело смеясь, а ему оставалось только поспевать за ней и не спотыкаться на каждом шагу.  — Вот вы где! — заулыбался мужчина, на бегу подхватывая маленькую именинницу и подкидывая её вверх, вызывая тем самым безудержный и заразительный смех. — Что же ты там так долго делал, Рафи, что Эйприл сама захотела за тобой сходить?  — Литературу читал. Рассказ длинный задали, — ответил мальчик и, поправив красную майку, сел за обеденный стол, освещённый лучами осеннего, но всё ещё палящего солнца.  — Неужели ты решил подучить литературу? — удивилась женщина, поправляя выбившуюся светлую прядь волос за ухо, беря в руки и ставя на стол тарелки с картофельным пюре и оливье.  — Да учительница пригрозила, что двойку поставит, если ещё раз попадусь… — признался он, шмыгая носиком. — А так бы я вам сейчас помогал, а не бесполезные рассказы читал!  — Всё в этом мире может пригодиться, Рафи, — погладив его по головке, произнесла мама, пока папа с дочкой весело щекотали друг друга, а Дони осторожно расставлял тарелки под тортик.  — И так, — начал мужчина, встав и взяв в руки стаканчик с апельсиновым соком, когда все блюда стояли на столе и все приготовления были завершены. — Сегодня мы празднуем десятилетие нашей любимицы, Эйприл О`Нил, которая за эту четверть не принесла нам ни одной четвёрочки, помогала маме с домашними делами и была самым прилежным ребёнком на моей стариковской памяти, ха-ха! Дорогая моя, желаю тебе море счастья, успехов в учёбе, чтобы с одноклассниками были хорошие отношения, всегда в кармашке был счастливый клеверный листик, чтобы неудачи обходили стороной и уют и красота всегда сопровождали тебя! За тебя, моя милая доченька! Не удержавшись, девочка спрыгнула со стула, подбежала к папе и, крепко обняв за шею, поцеловала в щёку.  — Папочка, я люблю тебя!  — И я тебя, солнышко! — он засмеялся, обнимая дочь. — А теперь поздравление от мамы!  — Милая, дорогая моя Эйприл, хочу тебе я в этот замечательный день пожелать море любви, чтобы ты встретила того единственного-принца, с кем захочешь связать свою долгую и счастливую жизнь, побольше душевных сил, чтобы стрессы и заговоры не тревожили размеренной жизни, и вдохновения творить добрые дела. Хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, доченька моя! — сказала женщина, а девочка подбежала и также обняла и поцеловала её в щёчку.  — А теперь Дони! — озвучил мужчина, обращаясь к младшему.  — Я хочу прочитать стих, — сказал робко маленький гений, вставая из-за стола. —

Пусть каждый день будет похож на этот, И соткан из цветов, улыбок, света, Чудесных комплиментов и признаний, И искренних, сердечных пожеланий! Пусть все мечты спешат осуществиться, Чтоб радоваться жизни, веселиться, И быть всегда в прекрасном настроении, Как в милый, добрый праздник — День Рождения!

 — Спасибочки, Дони! — подлетев к братику, Эйприл крепко-крепко обняла его за шейку и чмокнула в щёчку, заставляя весело засмеяться и обнять себя в ответ.  — А теперь…  — Не-не-не! Давайте без меня! — запротестовал Рафаэль, когда настала его очередь.  — Что ты так, Рафи? — удивился мужчина, поднимая брови.  — Я… Я не умею поздравлять… — буркнул малец, а отец хмыкнул и сказал:  — Но на открытках же ты пишешь поздравления.  — Я долго думаю перед тем, как что-либо написать! А тут нужно всё сразу говорить!  — Ну давай, Рафи! Мы же тут все свои, — подбодрила его мама.  — Давай, мы держим за тебя кулачки! — проговорил воодушевлённо Дони.  — Ладно-ладно! — он сдался, встал из-за стола и, глядя то на сестрёнку, то на этот самый стол, то на пол, то на холодильник и подмечая, что всё буквально залито прекрасным и тёплым светом, начал неспешно говорить, переодически почёсывая затылок, шаркая ножкой о ковёр и сцепляя ручки за спиной. — Ну… Эм… Эйприл, я хочу, чтобы… ты всегда смеялась… была всегда такой милой и красивой… Э-э… такой доброй и умной… и всегда улыбалась… Знай, ты всегда можешь рассчитывать на меня и Дони: я защищу тебя от любых хулиганов, а Дони решит для тебя любую задачу. И ещё знай, что я… мы все тебя очень ценим и любим! Вот! Всё!       Девочка подошла к нему, взяла порозовевшие от смущения щёчки в свои маленькие ладошки, посмотрела в бегающие туда-сюда зелёные глазки с жёлто-карими радужками и поцеловала его в лобик, приглаживая растрёпанные тёмно-алые волосы и заставляя мальчика заалеть, как прекрасная роза.  — А ты говорил, что поздравлять не умеешь! — улыбнулся мужчина.  — Не умею… — буркнул Рафи, терпя нападки из нескольких быстрых поцелуйчиков в щёчки и крепкие объятия.  — Давайте уже кушать, — сказала мама и все расселись по своим местам, принимаясь ожидать очереди, пока она разложит всем на тарелки картошечку с оливье, пока за окном стояло затишье и светило золотое, осеннее солнышко…       Рафаэль быстро открыл глаза, словно и не спал вообще, посмотрел несколько секунд в пустой потолок, медленно поднялся, сел на кровати, облокотившись о колени руками, посидел так где-то минуты три с абсолютно пустой и туманной головой, а потом встал и пошёл на кухню, видя, что в ней горит тусклый свет одной несчастной лампы.  — Тоже не спиться? — спросил Дони, держа на руках мурчащего Кланка. Рядом с ним на тумбочке стояла полная кружка свежезаваренного кофе.  — Да так… Сон про детство приснился, — ответил боец, беря в руки кружку с напитком и делая большой глоток, позволяя горячей жидкости обдать пищевод.  — Мне тоже сон про детство снился, — сказал гений, проводя пальцами по спинке котика.  — Что же с нами делают эти ребята… — Раф выдохнул, облокачиваясь спиной о тумбочку и становясь рядом с братом.  — Да уж, с ними не соскучишься, — вспоминая сегодняшнюю игру, проговорил горе-мастер. — Нам же было хорошо также, как и тогда, верно?  — Верно, — согласился красноволосый, протягивая руку и гладя рыжика по головке. — И думаю, нам ещё не раз подобные сны приснятся… — произнёс он, делая ещё один большой глоток.