"Выйти замуж" ради пива

Специальное примечание для пользователей публичной беты: Ошибки в тексте, выделенном курсивом, допущены намеренно.       После вчерашнего ливня, небо всё ещё было пасмурным, а трава — сырой, ветер пронизывал до костей, поэтому тренировку было решено провести в зале. Хоть у Петры было достаточно времени ранее, но спросить о том, что больше всего её волновало, она решилась только после обеда.       — Блин, это была очень вкусная каша! — ответил Аксель на вопрос Петры о том, понравился ли ему её кулинарный эксперимент. Он сложил руки на груди и избегал её взгляда.       «Вообще-то это был пирог, — нахмурилась она, — Но ему, похоже, правда понравилось, он так наворачивал… Почему он отворачивается?»       — Не знаю, зачем ты выбросила ту часть что подгорела, уверен, это тоже было вкусным, — усмехнулся он.       — Аксель, там были одни угли, это не съедобно, — печально вздохнула Петра.       — Я бы съел. Это же всё-таки ты готовила.       Вновь эмоции оказались сильнее, чем думала Петра, мысли спутались. Если он готов есть угли, которые приготовила она, значит ли это, что она ему нравится? Может это было и вовсе отвратным блюдом, а он просто врёт из вежливости вместе со всеми остальными? Может, он просто чудак, который любит есть угли?       — Хех, нет, не стоит есть угли, — произнесла она, открыв кулинарную книгу, которую до этого держала в руках. — Может… поможешь мне выбрать, что приготовить на ужин?       Он согласился. Они снова сели на тот красный диван с мягкой, приятной на ощупь обивкой красного цвета. Петра перебирала страницы книги, читая приглянувшиеся ей рецепты, но Аксель не возражал ни против чего. Он сидел прямо, положив руки на колени, и даже не поворачивал в её сторону головы, но она замечала его взгляды.       «Его так смутило вчерашнее? — задумалась Петра, — Ему неловко потому что он догадывается о моих чувствах или потому, что сам испытывает то же самое? Может, если я попробую сейчас поцеловать его…»       — Аксель.       — Чего? — Он повернулся к ней.       — А… Мне м…       «Чего же ты мямлишь? Действуй, давай! Я — Петра! Я — камень! Я — скала!» — подбадривала она саму себя, но «скала» так и не двинулась с места. Казалось, прошло около минуты, пока она слышала лишь гулкие биения своего сердца и частое дыхание. Её вспотевшие пальцы нервно теребили страницы кулинарной книги. Наконец, она потянулась рукой к его лицу, коснулась его горячей щеки, а затем потянулась выше и взъерошила его густые чёрные волосы, короткие и жёсткие. Она будто погрузила руку в банку с рисом, перебирая полупрозрачные удлинённые зёрнышки, которые приятно массировали огрубевшую кожу её ладоней. Это ощущение всегда успокаивало её, но в этот раз волнение лишь усиливалось, а вся решимость будто испарилась.       Петра вгляделась в его лицо. Чёрные глаза Акселя сошлись к самой переносице, а лицо приобрело цвет борща, губы растянулись в тонкую полоску и слегка подрагивали. Переведя взгляд на Петру, он спросил:       — У меня что-то в волосах?       — М… Нет, — ответила она, убирая руку, и с удивлением отметила, что её голос сейчас необычайно мягок, — Просто они прикольные, я всегда хотела их потрогать.       — Хе-хе, — усмехнулся он, и Петра засмотрелась на его широкую улыбку, — Тогда и я тоже…       Он протянул к ней свою ладонь и мягко провёл ею по её рыжим, секущимся на концах, волосам. Петра вжала голову в плечи, тут же дав себе мысленную оплеуху за такую скованность, но он уже отдёрнул руку и извинился.       — Нет, ты ничего не сделал, просто…       — Да не, я знаю, Джесси тоже терпеть не может, когда её волосы трогают, — сказал он, отворачиваясь. Петра тоже не смотрела на него, и не только потому, что сердце её вновь опалили искры.       — Что ты! Я не против такого, но никто никогда так не делал, я просто немного растерялась… — Она посмотрела на него. Тот слегка улыбнулся. После этого Петра соврала, что у неё какие-то неотложные дела и ушла в свою комнату чистить украшающие её стены мечи, несмотря на то, что они и без того блестели как новенькие.       Петра корила себя за слабость. Она не страшилась так Иссушающей Бури, как страшиться сказать пару слов человеку, в которого влюблена. Прыгнуть с большой высоты в холодную горную реку, чьё течение может запросто раздробить человеческие кости о камни, для неё плёвое дело, она бы и глазом не моргнула, но… любовь? Погрузиться в этот непредсказуемый для не знающего броду поток чувств, эмоций, ощущений, который унесёт её неизвестно куда? Страшно. Но как же тянет окунуться!       На другой день, после обеда, в один из магазинов города зашёл подозрительный человек. Он или она был облачён в тёмно-бежевый плащ, длиной почти до пола, на голове вошедшего была чёрная шапка, натянутая так, что скрывала не только лоб, но также брови и уши полностью. Очки с тёмными стёклами, видневшиеся из-под шапки, скрывали глаза, а высокий ворот плаща и широкий красный шарф — нижнюю часть лица. Он долгое время выбирал то, что было ему нужно, тщательно рассматривая товары. Спустя полчаса человек, наконец, положил на прилавок перед продавцом то, что выбрал, и с лёгкой хрипотцой произнёс:       — Вот это, пожалуйста, сколько с меня?       Продавец посмотрел на товар, с ухмылкой глянул на покупателя, отчего тот нахмурился, хотя этого и не должно было быть видно со стороны. Небрежно кинув на прилавок столько золота, сколько требовал продавец, покупатель покинул магазин.       Быстрым шагом он шёл по лесу, неуклонно приближаясь к храму Ордена. Осмотревшись по сторонам, он скрылся в пещере, вход в которую скрывали от посторонних глаз несколько кустов. Пещерка была совсем небольшой — чтобы её осветить хватило одного единственного факела. Человек осмотрелся, прислушался и, наконец, снял ненавистную шапку, освободив свои рыжие волосы, взмокшие от этой адской бани. Шарф вместе и другие элементы своего маскарада, кроме очков, Петра сбросала на верстак, утёрла пот со лба и мечтательно подумала о ванне. Ещё раз оглядевшись и прислушавшись, она взяла факел со стены и положила его к верстаку, который тут же воспламенился. Покинув пещеру, она с чувством торжества продолжила свой путь.       Только оказавшись в своей комнате, она вытащила из-за пазухи книгу, которую купила. «Как влюбить в себя мущину за пять минут. Метадические указания для начинающих сердцеедок»— гласили красные блестящие буквы на розовом фоне. Петра спросила бы совета у Джесси, но смесь неприятного жжения в груди и не менее неприятного чувства стыда за это жжение заставляли её искать решение самостоятельно. Она спрятала книгу под подушку и, уже предвкушая победу, отправилась в ванную.       Петра допоздна читала книгу, так что утром каждый из её друзей спросил, выспалась ли она. После такой книжки она очень даже хорошо спала, ей и сон приятный приснился, но Петра не собиралась никому рассказывать о нём. Даже его главному герою, который смотрел на неё совершенно растерянно, когда она ни с того ни с сего при всех обняла Лукаса. Его лицо выражало смесь удивления и беспокойства, как и лицо Оливии. Джесси же, слегка прищурившись, проникновенно смотрела исподлобья. Петра вздрогнула, отпустив друга. Тут же на лице Джесси появилась ухмылка.       «Она же не могла узнать о моей книжке? Она же не могла знать, что я следую инструкции вызвать ревность?» — думала Петра. Но ей почему-то показалось, что Джесси уже знает всё.       — Всё в порядке? — спросил Лукас.       — Да, вполне, — сказала она, бросив последний взгляд на опустившего голову Акселя, и покинула кухню.       Наконец, настало время тренировки, и уж теперь-то Петра могла на практике применить все те хитрости, которыми с ней вчера поделилась розовая книга, спрятанная у неё под подушкой. И, как оказалось, один из советов — научится вкусно готовить, она уже начала выполнять.       Мущины, они как дети. Их нужно всё время хвалить.       — Ой, как здорово ты пробежал по этим кочкам!       При любой возможности.       — Надо же, на этот раз я ни разу не получила веткой по голове, не то, что вчера. Ты такой аккуратный!       Мущины любят шутить. А ещё больше они любят, когда над их шутками смеются. Поэтому чтобы завоевать мущину, смейтесь над всеми их шутками даже если они не смешные.       — Петра, смотри, то облачко похоже на крипера! — Аксель указал пальцем на облако неприличной формы.       — Аха-ха-ха-ха-ха-ха! — заливалась смехом Петра.       Если не понятно, шутит мущина или нет, всё равно смейтесь. Вдруг он просто не смешно пошутил.       — Кажется, там Лукас и Оливией. Кхм, — Аксель кашлянул в кулак. — Пойдём отсюда.       — Аха-ха-ха-ха! — рассмеялась она. — Ты такой шутник!       Аксель через плечо взглянул на неё, двигаясь в обратном направлении.       Улыбайтесь своему избранику, дайте ему понять, что вам приятно его общество.       И она улыбнулась ему так широко, что у неё заболели щёки. Аксель удивлённо приподнял брови и отвернулся.       Провоцируйте его на действия используя ревность.       — А ты знаешь, Лукас ведь симпатичный, — сказала Петра, когда Аксель приседал с ней на спине.       — Ну, не знаю… Но глаза у него действительно красивые. И кудряшки.       — Что?! — воскликнула Петра. Только этого ей не хватало! Ревновать ещё и к Лукасу? Но тут она вспомнила указание из книги:       Если не понятно, шутит мущина или нет, всё равно смейтесь. Вдруг он просто не смешно пошутил.       — Только не говори ему, что я так… — начал он, но Петра прервала его громким смехом, убеждая себя, что это была всего лишь шутка, и Аксель не считает, что у другого парня могут быть красивые глаза.       Прекратив смеяться, она на секунду расслабила болевшие от напряжения щёки и снова натянуто улыбнулась.       — Ты как-то странно себя ведёшь, — произнёс Аксель, опустив её на землю, — Недосып сказывается? Если хочешь, можем прекратить на сегодня, так-то я ещё хотел пробежать с тобой по бревну… Совсем забыл, что такое будет в конкурсе, а осталось два дня на тренировки. Но уж лучше свалиться с бревна, чем упасть в обморок от недосыпа.       Она рассмеялась как можно громче, и, когда он внимательно посмотрел на неё, она улыбнулась ещё шире, чем ранее.       — С тобой точно всё в порядке? Ты ведёшь себя действительно странно.       — У меня всё отлично, — ответила Петра, хихикнув.       — Хм… Точно? — сказал он, взяв её за запястье.       Сердце Петры едва не пробило её грудную клетку — до того сильно оно забилось. Она почувствовала внутри приятное тепло, но лицо обжигающе разгорячилось.       «Сработало? Нет? Зачем он взял меня за руку?»       — У тебя пульс просто бешеный! — отметил Аксель, отпуская её руку.       — Что? — недоумённо посмотрела на него Петра, чувствуя, как тяжелеет воздух вокруг. Его становилось всё сложнее вдыхать и выдыхать       — Да у тебя жар! — воскликнул Аксель, приложив ладонь к её лбу, — Да ещё ты бред какой-то несла сегодня и хихикала всё время! Нет, это не может быть от простой бессонницы, тебя лихорадит!       Петра пыталась объяснить, что всё совсем не так, что она совершенно здорова и прекрасно себя чувствует, но Аксель не слушал её. Просто подхватил на руки и унёс к храму. Джесси как раз была там — сегодня была её очередь кухарить.       — Джесси, давай быстрее какое-нибудь лекарство! Петра бредит, у неё температура и эта, как её там, тахикардия!       Петра, ерзая на стуле, куда её посадил Аксель, мечтала о лекарстве, которое заставило бы её перестать ощущать себя полной дурой. Зелье, купирующее желание взять Джесси и выкинуть её куда подальше, тоже не помешало бы.       — Блин, наверно она простудилась, когда я её в реку уронил… — печально произнёс Аксель, когда Джесси приложила ладонь ко лбу Петры. Затем она поручила другу доделать обед за неё и повела Петру в свою комнату, несмотря на её сопротивление.       Спальня Джесси казалась Петре просторнее, чем её собственная, хотя она знала, что они имеют на самом деле одинаковый размер. Должно быть, дело было в почти голых стенах, белизну которых разбавляли лишь одна фотография, два плаката и книжная полка. Петра взглянула на картину, на которой была нарисована хозяйка комнаты с двумя её лучшими друзьями и поросёнком. На плакатах по обе стороны от картины были изображены Старый и Новый Ордена Камня.       — Джесси, я не больна! Не нужны мне лекарства! — возмутилась Петра, оторвав взгляд от плаката Нового Ордена.       — Как это, не больна? А как же любовная лихорадка? — усмехнулась Джесси, запирая дверь своей комнаты. — От этого, боюсь, нет лекарства, — продолжила она, опускаясь в стоящее у окна кресло.       — Вот именно! Так что, я пошла, — сказала Петра, протянув руку к двери.       — Что ты такого сделала, что Аксель решил, что ты бредишь?       — Понятия не имею, пошутила неудачно, наверно… И вообще, это не твоё дело! — возмутилась она, подавляя желание закинуть ботинком в улыбающееся лицо подруги. Она не любила вопросы, на которые ей было неловко отвечать правду.       — Очевидно, утром ты обняла Лукаса, чтобы вызвать у Акселя ревность, не так ли? — спросила Джесси, когда Петра коснулась дверной ручки, но голос её звучал утвердительно, — И как, помогло?       — Я же сказала, это не твоё дело!       — А знаешь, что бы помогло? — произнесла Джесси, проигнорировав слова Петры, — Или, может, кто бы помог?       — Не знаю! — раздражённо прошипела Петра, открывая дверь.       — Может быть, одна симпатичная зелёноглазая брюнетка, которая сейчас сидит в кресле и смотрит на тебя?       Дверь в комнату Джесси со скрипом закрылась. Петра всё ещё держалась за ручку двери, посмотрев на подругу через плечо. Но не успела она и слова сказать, как кто-то резко дёрнул за ручку двери с другой стороны. В комнату ворвалась Оливия, сообщив, что у Ордена появилась работа — вызволить четверых шахтёров, оказавшихся в западне.       После долгого затишья в плане приключений, все собирались в путь с явным энтузиазмом, но Петра испытывала двойственные чувства: Аксель настаивал на том, чтобы она побыла дома, и легко намекал, что может остаться с ней в храме на всякий случай. Это была отличная возможность провести время вместе, но она не хотела прикидываться действительно больной ради его внимания и заботы. В конце концов, Джесси удалось убедить друга, что Петра теперь точно полностью здорова, но тот всё равно постоянно смущал её своими обеспокоенными взглядами на протяжении всего пути, который занял в разы больше времени, чем само спасение шахтёров.       Шахтёры в сопровождении героев шли по лесу, когда облака на западе окрасились в цвета осени. Так совпало, что все четверо были родом из города, где жил Новый Орден, а двоих из них Петра даже видела раньше. Они шли немного позади Джесси, живо общающейся с двумя другими шахтёрами. Рядом с Петрой шёл Аксель, и за своими спинами они оба могли услышать, как воркуют Лукас с Оливией.       Петра сверлила взглядом спину одного из знакомых ей шахтёров. Человек, на которого она смотрела, выглядел весьма напряжённым. Он весь покрылся испариной и, похоже, боялся оглянуться, хотя иногда и делал это украдкой. Петра узнала его сразу, как увидела.       — Петра, а чего ты уставилась на того парня? Да и он на тебя поглядывает… Вы знакомы, что ли? — заговорил шедший подле неё Аксель.       Ей вдруг стало интересно, захочет ли он вступиться за неё, если рассказать правду, поэтому она тихо, так, чтобы никто, кроме него не слышал, произнесла:       — Он назвал меня лошадью… Это было почти неделю назад.       Аксель внимательно посмотрел на того человека, затем перевёл взгляд на Петру и, смерив её взглядом, сказал:       — Наверно он имел в виду, что ты грациозная.       Петра с удивлением посмотрела на Акселя. Он добродушно улыбнулся ей и сказал, по привычке почесав свой шлем на затылке:       — Ну, лошадки, они классные, очень красивые и милые животные, а тебе что, они не нравятся?       «Сердце мое, ты с ума сошло? Он про лошадей, а не про тебя!» — пронеслось у неё в голове.       — А ещё он сказал, что я не милая…       — Да что он в этом понимает? — нахмурился Аксель. — Ты очень даже милая! Хочешь, врежу ему?       — Не надо, я бы врезала ему сама, если бы хотела.       Петра улыбнулась и захихикала, и Аксель подхватил её смех.       «Ну вот, теперь мы глупо смеёмся… — размышляла Петра, всё ещё смотря на него, — Я-то влюблена… А он? Он же тоже смеётся глупо… Может, я просто глупо выгляжу сейчас?»       Когда смех прекратился, они продолжили просто смотреть друг на друга, и почему-то Петра была уверена, что в его груди сейчас такое же приятное тепло как и у нее. Ей захотелось обнять его, она постаралась идти ближе, и уже едва потянулась к нему, но вдруг кто-то кашлянул рядом с ними. Это был шахтёр, что не считал высоких девушек милыми. Увлечённая другим, Петра не заметила, как он поравнялся с ней. Его лицо блестело от пота.       — Чёго тебе? — огрызнулась Петра, подавляя желание тут же воткнуть шахтёру в ногу меч, и не за ту недавнюю обиду, а за то, что он помешал ей сейчас.       — Прошу прощения, я тогда очень грубо выразился, я не должен был такого говорить, извините, пожалуйста! — сказал человек, неловко поклонившись на ходу.       Выпрямившись, он вынул бумажник и начал в нем копошиться, пока не достал маленький жёлтый листочек. Он протянул его Петре со словами:       — Вот, примите в качестве извинения. Моя жена работает в одной кофейне, если приложите к заказу этот подарочный купон, то получите очень хорошую скидку.       Петра взяла купон, на котором были написаны название и адрес кофейни, а большие красные буквы сообщали о скидке в шестьдесят процентов при предъявлении. Когда шахтёр ещё раз поклонился и нагнал своего друга, Петра посмотрела на Акселя.       — Знаешь эту кофейню? — спросила она, демонстрируя ему купон.       Он прищурился, затем отпрянул и воскликнул, так, что все впереди идущие оглянулись в его сторону:       — Да там же самые вкусные пирожные в городе! Повезло тебе.       Удивление Петры сменилось улыбкой. В её руках была возможность, которую она не могла упустить. Предвкушение победы — не важно, в чём — было одним из самых приятных ощущений, и сейчас оно полностью захлестнуло её.       — Может, сходим туда вместе? — предложила она слегка подрагивающим от волнения голосом.