Under the skin

      Мы клянемся себе, что никогда не прыгнем в один и тот же омут дважды. Мы врем себе, что благоразумны и в пятнадцать, и в двадцать. Знаем, какие действия – ошибка. Какие шаги ни за что не стоит совершать. Мы каждый день говорим себе, что есть лишь одна дорога – вперед. У нас десятки и сотни списков: что сделать, как сделать, что думать, как говорить, кого видеть, кому благоволить, кого отвергать. Мы знаем, какие люди должны быть в нашей жизни, а кто разрушит нашу идеальную схему.       Но иногда нам кажется, что второй заплыв будет лучше – ведь мы уже знаем, что там, на дне. Думаем, что знаем.       – Ты великолепна, – Марк находит Лию на синем диванчике в холле театра: она выбралась подышать (в действительности просто заскучала – никогда не любила оперы), а он и вовсе тут слонялся уже с полчаса, сбежав минут через пятнадцать после начала первого акта.       Лия без лишних слов принимает из его рук бутылку Эвиан и, помедлив – бокала очень не хватает, – откручивает крышку, чтобы сделать глоток. И только после этого все же поднимает голову и бросает выжидающий взгляд на стоящего рядом Марка: он ведь явно не намерен ограничиться парой слишком размытых слов.       – Мне, конечно, жаль Глеба, но он заслужил.       – А как же крепкая мужская дружба? – уточняет Лия, поднимаясь с диванчика и разглаживая складки на бархатной юбке приталенного платья. Все же смотреть на собеседника она привыкла или сверху вниз, или прямо.       – Была блистательно уничтожена одной-единственной девушкой, – театрально вздыхает Марк: хоть сейчас на сцену вместо этих сирен, что-то там голосящих по Прокофьеву.       Честное слово, изучение Войны и Мира по опере было не лучшей идеей преподавателей.       – Ты думаешь, все это было пьяным соревнованием? – вдруг снижает голос Марк и смотрит напряженно, ищет что-то в её глазах, и Лия отворачивается.       Пожимает плечами, отходит к большому зеркалу и поправляет атласный бант на горловине платья. Она не хочет ни думать, ни вспоминать. Она получила моральное удовлетворение. Для нее история закрыта. Два месяца оставлены в прошлом.       Марк хочет сохранить это в настоящем. Он приближается; она видит в зеркале, как его руки несмело опускаются на её плечи, как он ловит её взгляд в отражении. И на его лице почти впервые нет насмешки. Он слишком спокоен и серьезен, и это пугает.       Это слишком опасно для нее.       – Не было, – почти шепотом произносит он, не ожидая от нее никакого ответа; она просто изучает их отражения и старается не думать, насколько идеально они выглядят вместе. – Глеб придурок. Но я ему благодарен, – он склоняет голову и касается губами её виска – даже когда она на каблуках, он выше.       Лия буквально заставляет себя изобразить презрительное удивление.       – За выигранные деньги?       Её укол никак не трогает Марка. Он все так же изучает, любуется её отражением и выглядит абсолютно умиротворенным. А потом произносит тем же тихим голосом:       – За тебя. Глеб заставил меня сделать то, что я хотел года два.       – Ввязаться в спор на девчонку? Я думала, ты скорее бы спорил на секс, а не на мелочи вроде поцелуя.       Лия очень хочет отойти и лучше – километра на два. Эти вроде бы и не объятия, но слишком интимные (хоть и выглядят невинными) прикосновения к её плечам секунда за секундой обращают каждую её клеточку в камень. Она приказывает себе быть равнодушной.       Зря.       – Знаешь, когда я тебя заметил? – игнорирует её выпады Марк и внимательно наблюдает за каждой сменой эмоций на её лице. – На мартовском маскараде. Когда ты танцевала с тем напыщенным индюком. А потом ты заставила мулатку, из-за которой нам тогда впарили отработку на месяц, поцеловать нашего директора. Через неделю она перевелась – не понравилось, видимо, видеть свои фото на каждом шагу.       Вопреки её приказам, сердце пропускает удар.       – Она это заслужила. И за фото уже стояла не я, – коротко произносит Лия, заставляя голос звучать ровно.       Марк кивает, соглашаясь с её мнением; его рука скользит по её обнаженному плечу вниз и их пальцы переплетаются.       – Для таких пакостей есть мелкие пираньи. Но именно тогда я впервые видел не девочку, которая выбирает шрифт для плаката или отстаивает честь лицея на олимпиаде. А то, что скрывалось за её маской. И это было прекрасно.       Она слышит то, что спрятано между строк, и только в этот момент понимает, почему их отражения так идеальны рядом друг с другом.

***

      Одной из причин, по которой Лия выбрала именно этот институт для второго высшего (для нее – главного), были возможности развиваться. Большинство преподавателей являлись практикующими специалистами, и они предоставляли своим студентам возможность получать не только теоретические знания. Даже первокурсникам, хотя те, конечно, еще имели не так много полезного материала в голове, поэтому едва ли могли составить конкуренцию студентам постарше. Но болеющая дизайном уже не один год Лия, до этого проходившая подготовку и сама, и с преподавателями, собиралась хвататься за любую соломинку. И потому уже почти полчаса сидела в лекционной аудитории, куда стеклось не меньше четырех десятков студентов-дизайнеров с разных курсов.       К моменту, когда о своем присутствии на этом внеплановом собрании Лия уже начала жалеть, прокручивая в руках стилус и решая, как бы незаметно уйти, её внимание привлекли долгожданные громкие слова:       – … И наконец стали известны результаты конкурса от «RomanoGroup».       Вопреки своей воле, она напряглась: цепляться ли за этот шанс, выпавший еще до Нового Года, она думала долго. В первую очередь потому, что иметь дело хоть с кем-то из Романовских не желала, уже обжегшись с одним представителем фамилии. Остальных она почти не знала и не имела никаких намерений узнавать, однако на кону стояло крупное соглашение, перспективная работа и отличный довесок к личным достижениям, необходимым для выигрыша в споре с бабушкой. А ради этого, наверное, Лия бы шагнула даже в пропасть к самому дьяволу, потому что мечта стоила любых жертв.       Тем более, как позже удалось узнать, конкурс организовывал не сам владелец холдинга, а его жена, которая получила в подарок от мужа какое-то лаунж-кафе и решила, что хочет дать возможность проявить себя талантливым студентам. Насколько вообще реально с ней работать, Лия не представляла – Алину Николаевну она видела всего раз и то, мельком. Личного знакомства не имела, а сам Марк о матери не распространялся.       Точнее, он вообще ни о ком не распространялся – сейчас Лия могла утверждать, что она почти ничего о нем не знала. Кроме того, что знали все.       Но если бы она боялась требовательных клиентов или просто неадекватных людей, вряд ли бы нырнула в профессию, требующую слушать заказчика. И каким-то чудом угадывать то, что он не сказал. В стоматологии определенно проще.       Декан что-то говорил о том, как замечательно себя показали студенты, отмечал какие-то отдельные работы, выражал благодарности организаторов, но все это Лию мало интересовало. Она хотела знать лишь одно – имя победителя. Потому что, наверное, только ради этого сюда она и пришла сейчас. И её любопытство удовлетворили.       – … решение было единогласным – заниматься оформлением нового ресторана «RomanoGroup» будет Киселева Регина.       Непроизвольно Лия сжала стилус в руках слишком сильно: еще немного и хрупкий пластик бы определенно переломился. Она, бесспорно, была готова к проигрышу – все же, заявок подавалось предостаточно, да и при всей своей любви к дизайну она трезво осознавала, что может элементарно не попасть во все желания заказчика, какими бы идеальными ни были её концепты. Но все же потребовалось найти в себе немало сил, чтобы сделать глубокий вдох и выдох, успокаивая разбушевавшиеся эмоции. На высокую блондинку, поднявшуюся с первого ряда, смотреть не хотелось.       Однако это оказалось лишь началом, потому что помощник декана вывел на экран изображения предложенных Региной концептов. И у Лии отнялся дар речи, потому что она смотрела на собственные работы.        Декан что-то говорил, победительница тоже не отказалась выдать благодарственную речь. Лия смотрела на все это отстраненно, почти не моргая, и совсем не вслушивалась в чужие фразы и восторги. Это были без сомнения её концепты, над которыми она провела почти месяц без сна, до того еще две недели собирая всю возможную информацию об Алине Романовской, чтобы хоть как-то понять её пристрастия. Да, конкурсантам выдавали техническое задание, но это –сухие слова. Дизайн же должен соприкасаться с человеком: только тогда возможно создать нечто уникальное и живое.       Никто не исключал совпадений – цветовой гаммы, расстановки акцентов, стиля оформления и даже каких-то мелочей. Но абсолютная идентичность – не то, что возможно в творческой работе: это не решение математического уравнения, где ответ только один и алгоритмов расчета от силы два-три. Так какого черта?!       Густое марево звуков, лиц, оттенков и запахов напало со всех сторон, заползло в уши, нос, рот, забило легкие. На все происходящее Лия взирала словно с далекого расстояния, даже не чувствуя тела: кажется, её трясло – или от злости, или от страха, она не осознавала. Ясность мысли и хоть какая-то возможность ощущать реальность вернулись, лишь когда собравшиеся в аудитории начали расходиться. Ни декана, ни Регины уже не было.       Непослушными руками собрав ежедневник, ручки, планшет и бутылку с водой, Лия забросила все в сумку и, покачиваясь, поднялась на ноги. Она обязательно все решит, только сначала ей нужно добраться до машины и хоть немного привести собственное сознание в порядок.

***

      Её ноги бы действительно на этой вечеринке не было, если бы не проклятые обстоятельства. И пока подруга торжествующе отплясывала с телефонной трубкой в руках, сама Лия пыталась найти в хламе на рабочем столе мелкую флешку. Она всего лишь пыталась найти хоть какую-то информацию (или просто личную страницу) об этой самой Киселевой Регине, а получила такую порцию ссылок, что пришлось потратить больше часа на составление первого портрета. То, что та оказалась новой пассией Марка, совсем не удивляло: напротив, это даже внезапно соединило все детальки головоломки, давая возможность понять, почему украденным оказался именно её концепт. А, судя по тому, что история началась еще до столкновения с Марком на прошлой неделе, схема разрабатывалась значительно раньше.       И это – единственная причина, по которой Лия, с огромным трудом отбившись от настойчивых предложений подруги все же выбраться ранним утром на шопинг (потому что Алиса была уверена – все это просто попытка позлить бывшего), сейчас выбирала достаточно высокие бежевые каблуки, которые бы не дали длинной юбке волочиться по полу. Взятое буквально на прошлой неделе белое приталенное платье от McQueen еще не успело побывать у швеи – потому что черт бы побрал «женственный рост», с которым вечно приходилось отрезать часть длины. Но сейчас, когда ей меньше всего требовалось кого-либо соблазнять на этой вечеринке, это лучший вариант, потому что самый лаконичный.       А главное, что за высоким вырезом-лодочкой не видно кулона, который снимать совсем не хотелось.       – Тебе нужно сбросить пару килограммов, – голос бабушки, внезапно появившейся в спальне, ударил почти ощутимой оплеухой.       Заветы покойного Лагерфельда она продвигала неустанно.       Вздрогнув, Лия обернулась с зажатыми в руках сережками-каплями: крупные аппликации с кристаллами на плечах отменяли избыток аксессуаров. Но совсем ничего не надеть в дополнение не выходило – «пустые» уши ощущались как-то… неприятно.       – Куда ты собираешься? – осведомилась бабушка, осматривая образ, и тут же добавила: – Бери кремовый клатч – слишком много серебра.       Коротко кивнув на последнее замечание (и стараясь не думать о первом), Лия попыталась не выдать напряжения пальцев, вдевающих сережку в мочку уха, потому что ложь – то, что бабушка почти всегда раскрывает очень быстро. Но и говорить правду сейчас было слишком опасно. Как минимум тем, что в итоге она вообще никуда не поедет.       – Какой-то школьный приятель Даниила устраивает благотворительный вечер, – и ведь почти не соврала, если в детали не углубляться.       К радости Лии, бабушка этим ответом удовлетворилась: пожелав приятного вечера и еще раз напомнив о том, что комендантский час в одиннадцать, она вышла. Оставив Лию в состоянии полного внутреннего раздрая и желания послать к черту все мероприятия разом. Маленькая серебристая флешка, выложенная рядом с флакончиками парфюма на комоде, провокационно сверкнула, заставляя собрать всю решимость если не кулак, то как минимум в ком где-то по центру груди. Каких-то полчаса-час и потом никаких знакомых лиц и, пожалуй, что-нибудь уютное в центре, где можно тихо посидеть.       Входя под руку с Даниилом в огромный зал, Лия продолжала верить, что она здесь ненадолго. Отмахиваясь от щебета Алисы, периодически сообщающей, что стоило надеть что-то с вырезом, разрезом, юбкой покороче и дальше по списку (спасибо, что хоть про кольцо ничего не сказала), она еще надеялась, что быстро разберется с проблемой. Но, отходя от почти-жениха под предлогом общения со стоящей в противоположном конце зала женщиной, якобы являющейся старой подругой матери (в действительности – совершенно незнакомой), Лия уже чувствовала, что её планам суждено если не рухнуть, то видоизмениться. И подхватила с подноса проходящего мимо официанта бокал шампанского. Для храбрости.       Потому что когда дело касалось Марка, ничего не проходило по задуманному сценарию.       – Мне казалось, ты не появишься здесь, принцесса.       Ну, разве что его стандартные колкости и фразы. Точнее, их ожидаемая часть.       – Не смогла удержаться, – пойманная на полпути к той самой «подруге матери» Лия обернулась, всем своим видом выражая счастье от пребывания здесь. И одновременно отмечая, что никакой блондинки в зоне видимости не наблюдается. – Я действительно тебя недооценила, – с лживым восхищением протянула она, покачивая шампанское в бокале. – Какой изящный ход. Аплодирую.       Марк нахмурился.       – О чем речь?       – О том, как великолепно ты пристроил свою блондинку за мой счет. Интересно, твоя мать тоже в этом участвовала?       Выдернув бокал из её рук и проверив на свет содержимое, Марк уточнил:       – Сколько ты уже выпила?       – Если отдашь мне шампанское – это будет первый.       – Тогда что за бред ты несешь?       – Ну как же? – удивленно произнесла Лия, сохраняя насмешливую улыбку. – Двух зайцев одним махом: и подружку свою в лучшем свете выставил, и бывшей отомстил. Она вся такая умница талантливая, выиграла конкурс, устроенный твоей матерью, выдав мои работы за свои. А я – в полном пролете.       Вопреки ожиданию на лице Марка не отразилось ни намека на готовность сознаться в устроенной авантюре и начать праздновать удачное её завершение. По крайней мере, на данный момент: потому что оставлять все как есть Лия не намеревалась. Но сейчас ей больше всего хотелось полюбоваться на реакцию «организатора» и заодно пообщаться с его пассией.       – Ты утверждаешь, что Регина присвоила себе авторство твоих работ? И получила должность дизайнера в новом проекте моей матери? – спокойно уточнил Марк.       Подавив желание похвалить его за включившуюся мыслительную деятельность, Лия попыталась отнять свое шампанское, но идея провалилась. Пришлось взять новый бокал с подноса проплывавшего мимо официанта. Марк с неодобрением проследил за её действиями, но ничего не сказал.       – Ты забыл только об одном – я не буду просто смотреть, как моя победа уходит в чужие руки, – таким же ровным тоном оповестила его Лия. – Твоей подружке, конечно, удалось угробить мой макбук и файлы проекта на нем, и даже каким-то образом были стерты отправленные письма из электронки, так что я, якобы, даже и не отсылала ничего на конкурс. Но она же не думала, что у меня нигде нет копий? И даже если она нашла способ выставить все так, что она первой создала концепт, а я его украла на свой компьютер, пусть прибережет шампанское. Оно ей понадобится, только не для празднования победы.       Отсалютовав бокалом, Лия развернулась, намереваясь наконец избавиться от уже надоевшего общества и вернуться к почти-жениху с просьбой уйти отсюда. Но цепкая хватка на локте внесла коррективы в приятные планы. Обернувшись с немым вопросом, Лия поймала серьезный взгляд Марка, направленный на нее. Даже слишком серьезный, особенно на контрасте со всем, что она видела в последние три встречи.       – У тебя есть доказательства?       – Не думаю, что ты в них поверишь – у тебя вообще с доверием проблемы.       – Оставь свой сарказм, принцесса, – процедил Марк, все так же сжимая её локоть. – У тебя есть доказательства того, что это действительно твой концепт?       – Черновики на стационарном маке дома, слова Алисы, которая периодически видела процесс работы? – это все, что она действительно могла сейчас предложить, не имея нормальной возможности обдумать весомые аргументы и идеи.       Одно дело, разрабатывать план методично, обладая запасом времени, но другое – отвечать моментально. Подруга действительно иногда заставала её с тремя кружками кофе, планшетом и трясущимися руками, потому что задание оказалось психологически трудным. И, возможно, не сравнимым ни с какими обычными заказами от частных клиентов, потому что ответственность и риски оказались выше. Но подруга – в любом суде лицо заинтересованное, как любовник, брат, муж и дальше по списку. В универе же Лия не занималась проектом, именно потому, что боялась копирования. Тот инцидент с макбуком, который Регина (сейчас удалось наконец понять, кем была та блондинка – они ведь совсем не общались и не пересекались) «случайно» залила, произошел во время совсем другой работы. И сейчас Лия была уверена – Регина имела доступ к той конторе, в которую предложила отнести макбук с оплатой ремонта из своего кармана. Потому что никак иначе файлы пропасть не могли, тем более из облака.       Что бы там ни говорили работники сервис-центра.       – Идем, – внезапно кинул ей Марк после нескольких десятков секунд напряженного молчания: наверняка взвешивал её слова и пытался решить, есть ли в них правда.       Даже удивительно, что вообще не отмел сразу – от него она ожидала именно этого. Но точно не того, что он перехватит её руку за запястье и потянет за собой куда-то в противоположный угол зала, лавируя между незнакомыми лицами. Попытавшаяся было возмутиться подобному самоуправству Лия медленно выдохнула, успокаивая всколыхнувшееся раздражение, и свободной рукой подхватила белый подол длинного платья, чтобы ненароком не зацепить каблуками. При таком быстром шаге с нее бы сталось.       Но куда большим испытанием стало дурацкое ощущение дежавю, потому что вот так же, спешно семь лет назад они уже пробирались мимо разодетых дам и чопорных джентельменов, стремясь сбежать от знакомых, с которыми чуть не столкнулись. Потому что тогда это грозило разоблачением – слишком ранним, слишком опасным в первую очередь для Лии, которая еще не набралась смелости развернуться лицом к тому, от чего убегала. А потом, окутанные мраком апрельского вечера, дрожащие от прохлады, потому что тонкая рубашка и палантин на плечах в минус два – совсем не то, что способно греть, они самозабвенно целовались на пустом балкончике.       К превеликому счастью, сейчас все обещало пойти по другому сценарию, потому что в другом конце зала находились совсем не выходы на балкончики. И даже не бабушка, которой здесь априори быть не могло. Всего лишь те, на чьи деньги еще со школы Марк и устраивал все тусовки. И какой-то незнакомый мужчина.       Прежде чем Лия успела выяснить, зачем она здесь, и элементарно поприветствовать хозяев вечера, Марк уже заговорил с матерью (как и всегда, избегая обращения к ней):       – У тебя найдется минута? – и, не дожидаясь ответа, тут же продолжил: – Это Лия Аренсберг и у нее есть к тебе разговор.       У нее не было никакого разговора: она совсем не была готова сейчас что-то обсуждать, тем более с этой женщиной, которую абсолютно не знала. Но взгляд миндалевидных карих глаз, слишком нечитаемый, чтобы понимать, к чему готовиться, уже перешел к ней, и Лия внутренне содрогнулась.       – Рада знакомству, Алина Николаевна, – выдохнула она, делая себе заметку после обязательно разъяснить Марку, как нормальные люди ведут диалог и вообще решают проблемы, но сейчас ей требовалось все свое самообладание и очарование, чтобы хоть как-то исправить ситуацию.       – Лия, – Романовский-старший вдруг отвлекся от беседы с незнакомым полноватым мужчиной и расплылся в улыбке. – Приятно увидеть тебя спустя столько лет.       Уже проклиная себя за то, что не остановилась, когда Марк повел её к родителям, Лия надела ответную улыбку, больше всего желая сейчас же прекратить этот диалог. Потому что если начнутся попытки вспомнить прошлое, она точно будет вынуждена прибегнуть к самому глупому способу побега, так популярному пару веков назад – обморок в душном зале, что может быть проще.       И банальнее.       – Взаимно, Игорь Сергеевич, – позволив мужчине поцеловать ей руку, Лия перевела взгляд на его супругу, спокойно наблюдающую за этим обменом любезностями. – Алина Николаевна, я прошу прощения за требовательный тон Вашего сына, но у меня действительно есть к Вам разговор. Я отниму у Вас всего пару минут, если позволите.       Женщина еще несколько секунд рассматривала её, заставляя Лию желать исчезнуть: она никогда не страдала от неуверенности или робости, но почему-то мать Марка вселяла в нее какое-то тревожное чувство. Но все же, благосклонно кивнув, та жестом указала на мраморную колонну, находившуюся от них в паре метров.       – Думаю, нам стоит оставить мужчин и побеседовать в более тихой обстановке.       Прежде чем, приняв приглашение, последовать за хозяйкой вечера, Лия кинула раздраженный взгляд на Марка, присоединившегося к отчиму и неизвестному упитанному господину. И получила в ответ насмешливо-довольный.       Определенно после этого разговора она его найдет.