***
Регина попалась ей на глаза, когда Лия успела про нее забыть – точнее, временно отключиться от необходимости её найти: этот короткий разговор, возможно, не успокоил, но некоторые действия… можно сказать, что заморозил. Ненадолго. Девочка могла бы поблагодарить свою потенциальную свекровь, потому что та спасла её. Не навсегда, потому что как бы все ни решилось, Лия не могла спустить с рук произошедшее этой выскочке. Однако, не сейчас. – Алина! Это какой-то кошмар! Стоило только Регине заметить возвращающуюся к супругу Алину Николаевну, как она тут же отцепилась от Марка, которого обнимала, и приготовилась выдать крайне эмоциональную тираду: по крайней мере, её начало свидетельствовало именно об этом. Лия, внутренне поморщившись от фамильярного обращения, скользнула взглядом по короткому многоярусному платью из гофрированной органзы песочного цвета. Chloé, весенне-летняя коллекция. Папочка не скупится на дочурку, явно надеясь пристроить её в хорошие руки. Всплеск эмоций прервался ошарашенным выражением лица Регины, увидевшей наконец и Лию, следующую за Алиной Николаевной. Если в универе она успешно делала вид, что они не знакомы, сейчас сыграть в дурочку не вышло. В карих глазах промелькнуло что-то жесткое – на радость от встречи это точно не походило. Лия ответила в безмолвном вопросе приподнявшимися бровями, словно действительно не представляла, чем вызвала такое удивление. Молчаливый обмен любезностями, возможно, перетек бы в вербальный, но, кажется, это не входило в планы Алины Николаевны. Улыбнувшись, она протянула худощавые руки с многочисленными кольцами на пальцах, чтобы обняться с Региной. – Милая, как прекрасно, что ты наконец приехала. Я бы хотела обсудить с тобой наш проект. Заподозрила ли та что-то в этот момент, сложно было говорить, но лицо её определенно посветлело, и она позволила себя увлечь в тот же коридор. Судя по тому, какой взгляд Алина Николаевна на прощанье бросила в сторону Лии, это все займет не две минуты и даже не пять. Как минимум есть шансы спокойно отсюда уйти, потому что возмездие откладывается (или, скорее, переобдумывается), а значит, больше делать здесь нечего. Ну, разве что, только еще одну вещь. Приблизившись к оставшемуся без своей подружки (кстати, ей кто-то должен сказать, что каблуки выбирают под рост спутника, а не по велению души и сердца) Марку, словно дожидавшемуся её – потому что на увлеченного беседой с отцом он совсем не походил, – Лия намеренно медленно поправила ему расстегнутый воротник алой рубашки. Настолько минимальной дистанция между ними не была, наверное, с последнего столкновения в ресторане. Не отпуская с губ улыбку, она почти шепотом произнесла, смотря ему прямо в глаза: – Я, конечно, ценю этот милый рыцарский жест, но твою подружку это не спасет. И, если тебе еще раз внезапно захочется проявить джентльменские качества, – и без того незначительное расстояние стало совсем несуществующим, потому что Лия подалась вперед, разрывая зрительный контакт, чтобы закончить фразу вкрадчивым тоном почти на ухо, – спроси меня, нужна ли мне твоя помощь. Резко отстраниться, поставив точку, как это и планировалось, не вышло: одной рукой, легшей на талию, Марк её заставил остаться почти прижатой к его телу, а другой сжал все еще находящуюся у его шеи тонкую кисть, что со стороны, наверное, походило на попытку присоединиться к числу танцующих. Точнее, мерно покачивающихся под что-то торжественно-заунывное. – А ты, конечно же, предпочла бы помощь моего брата, – влилось в уши такое же обманчиво-спокойное утверждение. Напоминая себе, что сейчас нет никакого смысла копаться в прошлом и чужих завихрениях разума, Лия все же предприняла попытку получить хоть немного свободы в этих удушающих «объятиях» и сумела сделать короткий шаг назад. Особой дистанции это не создало, но хотя бы теперь она не касалась своей щекой покалывающей легкой небритостью щеки Марка. – Я бы обошлась вообще без какой-либо помощи, – заверила его Лия. – Но если ты так ставишь вопрос – чья угодно, только не твоя. – В таком случае, считай, это была услуга, – усмехнулся Марк, пристально смотря ей в глаза, но все еще не делая голос громче: сейчас все фразы могли слышать только они сами. – А за услуги, как понимаешь, нужно платить. – Считай, уже заплатила. Твоя подружка проведет сегодня вечер спокойно – она избежала того позора, который заслужила, – резким движением Лия вырвала пальцы из крепкой хватки и все же выскользнула из чужих рук. – Но только сегодня. И, не дожидаясь, пока Марк решит еще что-то ей сказать, она стремительным шагом направилась дальше от этой части зала. Все, что её интересовало здесь, завершено. Конечно, было бы неплохо посмотреть на лицо Регины, когда та узнает, что её отстранили от проекта (по крайней мере, на это Лия надеялась), но это не самое важное. Тем более завтра у нее испытание, занимающее голову уже второй день подряд, и к нему точно стоит морально подготовиться. Даниил нашелся почти там же, где они расстались – беседовал с неизвестной парой, выглядя вполне увлеченным. Алисы рядом не наблюдалось, но кто-кто, а подруга точно не обидится, если её оставить на вечеринке. Всегда можно сослаться на спонтанное желание провести романтический вечер подальше от удушающих парфюмов и слишком любопытных глаз. Сама атмосфера всех этих приемов, вечеринок и прочих мероприятий Лие импонировала, но не в отдельно взятом случае. Личность хозяев (или их отпрысков) портила все впечатление и изрядно опускала планку настроения. – Все хорошо? – встревоженно поинтересовался Даниил, привлекая к себе подошедшую Лию за талию, чтобы коснуться её щеки губами, и, словив утвердительный кивок, более ровным голосом произнес: – Познакомься, это Альберт Яковлевич Волков, мой бывший научный руководитель, и его супруга – Наталья Николаевна. Мужчина в отлично сидящем (похоже, пошитом на заказ) костюме темно-бордового цвета вежливо улыбнулся. Его спутница – женщина с выбеленными короткими волосами, собранными в аккуратный пучок, и в сдержанном жаккардовом платье молочного оттенка, сделала то же. – Альберт Яковлевич, Наталья Николаевна, это Лия Аренсберг, моя девушка. – Рада быть представленной Вам, – отзеркалила улыбки пары Лия, дождавшись своей очереди вступить в беседу. – Даниил много рассказывал о Вас, Альберт Яковлевич. Хотя о дипломе, конечно, он говорил куда больше и с меньшим восторгом. Волков усмехнулся, оценив фразу, и поддержал шутливый диалог: – Надеюсь, кошмары тех времен его больше не преследуют? – О, последние два года, к счастью, нет. Все четверо сдержанно рассмеялись. – Я прошу простить, что прерываю вашу увлекательную беседу, – подпустив в голос сожаления, произнесла Лия, – но нам уже пора. Стоило только Волковым, ответившим стандартными вежливыми фразами, отойти, Даниил повернул голову к девушке, наконец стершей с лица фальшивую улыбку и даже облегченно выдохнувшей, хотя в позе чувствовалось какое-то напряжение. – Мы даже не потанцуем? – поинтересовался он. – Странно прийти сюда, перекинуться парой слов со знакомыми и уйти. – Прости, – она встретилась с ним глазами и коротко кивнула. – Я не против, конечно. Выводя её из полутени колонны на освещенный участок, чтобы присоединиться к танцующим, Даниил чувствовал, что она совершенно отсутствует. Лия и сама догадывалась, что её неспособность расслабиться здесь читается с легкостью, но едва ли могла с этим что-то поделать. Прильнув к своему парню и обняв его за шею руками, она попыталась сконцентрироваться на ритме и мелодии, хотя никакие шаги контролировать не требовалось – они просто переступали на месте, как и большинство в этом зале. Но музыка совсем не освобождала голову, забитую тем, что её не покидало уже с полгода. А теперь еще дополнившимся новыми неприятностями в лице человека, давно и надежно оставленного в прошлом. Он сам только, похоже, не собирался там задерживаться, настойчиво врываясь в настоящее. Определенно для того, чтобы его испортить. – Твоя бабушка пригласила нас завтра на ужин, – задумчиво произнес Даниил. К чему это было сказано, Лия не представляла: вряд ли он думал, что она не оповещена (хотя да, лично бабушкой – нет), а если он хотел сказать, что планы изменились, вряд ли бы стал передавать через нее. Или просто желал лично известить об этом, чтобы она не ждала? – И я даже догадываюсь, с какой целью, – не сдержалась от комментария Лия, положив голову на плечо своему партнеру. – Илзе обручилась неделю назад. – И теперь она намерена отправить под венец и тебя? Тихий вздох стал ему лучшим ответом: здесь и вправду было бессмысленно спрашивать – и без того все ясно. В конце концов, между их семьями никогда не было такой невероятной дружбы, которая требует едва ли не ежедневных звонков и встреч. – Наверное, нам и вправду нужно подумать об этом, – тем же спокойным, задумчивым тоном продолжил Даниил. – Мы встречаемся больше двух лет. Ты думаешь, мне стоит прийти завтра с кольцом? Эта дурацкая черта характера её раздражала все семь лет. Внезапные сомнения там, где требовалось решить быстро и четко. Наверное, это стоило оценить как попытку прислушаться к её мнению, посоветоваться, но в сказках принцы делали предложение сами, не дергая принцессу «а готовы ли мы?» и «нужно ли тебе вообще это кольцо?». К сожалению, то же касалось «ты правда хочешь те сережки?» и «свидание в опере или на питерских крышах?». Потому что одно дело – когда партнер не осведомлен о вкусах и пристрастиях, но Даниил знал буквально все её желания и мечты. Но все равно будто боялся каждого нового шага рядом с ней. Хотя, возможно, это удобно и комфортно: в её семье все будет подчиняться её законам (если внезапно не вмешается свекровь). И ей не придется устраивать мужу скандал за то, что он купил ей орхидеи, которые она на дух не переносит, вместо лилий. А еще он лучше нее помнил о годовщине отношений и не скупился на подарки. – Лия? Похоже, анализ возможного совместного будущего её увлек слишком сильно. Пришлось вспомнить заданный вопрос и отреагировать на новый, появившийся в результате вывода о причинах её молчания. – Думаешь, не стоит, да? – Бабушке понравится, – первое, что пришло в голову (совсем не удивительно, впрочем), озвучила Лия. – Ей не придется пытаться подвести все к этому без прямых указаний к действию. – К счастью, я собираюсь жениться не на твоей бабушке. Вяло улыбнувшись, Лия чуть отстранилась от своего парня, чтобы иметь возможность посмотреть ему в глаза. Но руки так и остались лежать вокруг его шеи. – А ты собираешься? – Не думаю, что мне оставят выбор, – пожал плечами Даниил. Что именно он имел в виду, вспоминать не хотелось. Наигранно оскорбившись, Лия шлепнула его по плечу рукой и нахмурилась. – Это звучит отвратительно, словно я тебя тащу в петле в ЗАГС. Рассмеявшись, Даниил прижал к её себе, заставляя вновь прильнуть щекой к идеально отглаженной белой рубашке: он выбрал total white, хотя вечеринка требовала бело-красный дресс-код, и от этого еще сильнее напоминал сейчас сказочного принца. Особенно этим смехом и ласковыми прикосновениями теплых рук к спине. Даже жаль, что он оказался героем не её сказки. – Прости, – с той же настоящей улыбкой в голосе повинился он. – Я действительно собираюсь, и без всякого принуждения. И не хочу, чтобы ты думала, будто это твоя бабушка заставила меня подарить тебе кольцо. – С её инициативой, которой хватило бы на десятерых, сложно все воспринимать иначе, – вдыхая свежий аромат моря, который её успокаивал уже два с половиной года (она даже специально купила флакон этого парфюма, чтобы периодически наслаждаться в одиночестве), Лия улыбнулась. С грустью, что могла позволить себе крайне редко. И тут же стерла все намеки на улыбку, стоило пересечься взглядом со стоящим в метрах пятнадцати (слишком приблизительно, потому что точные цифры ей никогда не давались) от них Марком. Краткий миг защищенности и умиротворения раскрошился и исчез, будто его и не было. Прикрывая глаза, только чтобы не видеть ни этого человека, ни того, что отчетливо читалось на его лице – она уже сталкивалась с этой эмоцией однажды и вряд ли бы забыла её, – Лия медленно досчитала до трех, прежде чем владение собой к ней вернулось и она смогла воспринимать мерный, успокаивающий голос своего парня. – … я попытаюсь поговорить с ней. – О чем? – распахнув глаза, Лия вновь отстранилась, похоже, потеряв нить разговора. Что бы там ни было, но любые беседы с бабушкой, особенно приватные – это слишком опасное испытание. – О нас. Я не хочу, чтобы все это выглядело принудительной театральной постановкой. Ты должна запомнить эту минуту и не потому, что твоего ответа ждала вся семья, а бабушка следила, ровно ли ты держала спину и не слишком ли быстро открыла коробочку с кольцом. Ничего не отвечая на это, Лия просто взяла Даниила за руку и, бросив короткое «Пойдем отсюда», повела к выходу из зала. Тепло, рождающееся в точке их физического контакта, было единственным, что сейчас не давало ей потерять равновесия на десятисантиметровых шпильках под прибивающим к земле мрачным взглядом.***
На удивление Даниилу действительно удалось каким-то образом отменить этот проклятый воскресный ужин и, похоже, мирным путем, потому что настроение бабушки никак не изменилось. Очень хотелось узнать, как он это сделал, но, потонувшая в работе и учебе Лия не ощущала в себе никаких сил общаться с людьми: внезапно выяснилось, что за последнюю неделю, потраченную на вредную заказчицу, она подзапустила пару предметов, что стоило срочно разгрести. На это наложились попытки что-то решить с оформлением свадьбы по работе (к счастью, жених у Иры все же оказался довольно адекватным, сойтись во мнениях удалось относительно быстро) и параллельно начать прорабатывать идею свадьбы собственной сестры. Тем более что та хоть и не пребывала в восторге от собственного жениха, все же испытывала чисто женский интерес к самому событию и потому уже дня три забегала то с одним предложением, то с другим. Большую их часть Лия успешно пропустила мимо ушей, потому что банально не слышала, полностью увлеченная учебными долгами и работой. Но все же в течение недели изредка Илзе удавалось оторвать её от дел и подсунуть какой-нибудь журнал, набор скачанных из Пинтереста фотографий свадебного торта, наброски возможных сценариев. И это еще дело не дошло до эскизов свадебного платья. Впрочем, Лия бы слукавила, если бы сказала, что её не радует энтузиазм сестры – было бы куда хуже, если бы та заперлась в спальне и объявила забастовку. А ведь лет пять назад бы точно так поступила. Однако, кажется, Илзе начала взрослеть. – Знаешь, может он и неплохой человек, – обнимая большую подушку, протянула она. Лия, отвлеченная от эскиза главного стола жениха и невесты еще минут десять назад, похоже, безвозвратно, хоть и пыталась что-то черкать стилусом по планшету, скосила взгляд на сестру и пробурчала: «Неужели». Илзе словно бы не заметила сарказма, продолжая свои рассуждения: – Вчера мы были в Большом, причем, по его инициативе: утром написал, что взял билеты на Жизель, с Захаровой. А я, между прочим, ничего не говорила. Спрятав улыбку за поднятой к губам ладонью, Лия удовлетворенно сощурилась: не зря, значит, потратила час собственного времени пару дней назад, расписывая Цеймерну пристрастия сестры и делая особый акцент на балете, к которому Илзе проявила нескрываемый интерес еще в три года. Родители даже шутили, что это имя так повлияло на девочку*. В девять она прошла конкурс в Академию Вагановой, в семнадцать выпустилась, хоть и последний день стал для нее трагедией. Как и то, что последовало за этим. Бабушка потребовала для нее другого будущего, хотя у Илзе действительно имелись все данные (она надеялась на приглашение в Мариинку), в отличие от Лии, которая занималась у станка лишь для выработки пластики и грации. Впрочем, в сравнении с Илзе она даже внешне на балерину не походила: не хватало ей этой воздушности, изящности, прозрачности, что присутствовали в сестре. – А я-то думала, почему ты внезапно в длинном платье, – хмыкнула Лия, откладывая стилус. – Пытаюсь привыкнуть до свадьбы, – рассмеялась Илзе, опираясь подбородком на подушку. – Бабушка определенно не даст выйти замуж в мини. – Готовься – ты будешь настоящей принцессой, – не сдержала улыбки Лия, прекрасно догадывающаяся, какие требования к платью внучки выдвинет бабушка. Как минимум закрытые плечи там точно значатся. И никаких оттенков кроме белого, увы, тоже. Сестре действительно стоит начать привыкать, с её-то нелюбовью к подобному романтичному стилю. Удивительно даже, что, очарованная классическими балетными костюмами, она не любила длинных и пышных юбок, предпочитая брюки и джинсы. Последние, правда, носить почти не удавалось, потому что строгий цензор не дремал никогда. – Тиару тоже наденут, да? – обреченно простонала Илзе. – И локоны? – От последнего, думаю, я тебя спасу. – И на том спасибо, – вздохнула сестра. – На самом деле, – медленно начала Лия, – я бы попробовала предложить бабушке образ Грейс. Твое кольцо натолкнуло на эту мысль. Да и типаж у вас схож. Сестра заинтересованно повернула голову к ней: с её желанием избавиться от пышных юбок идея действительно должна была прийтись ей по вкусу. Придется ли бабушке – вот в чем вопрос. – Только букет давай поменяем – не люблю ландыши. И надеюсь, обойдемся без шлейфа? – Без, – успокоила её Лия, наблюдая за тем, как расцветает лицо сестры, уже, похоже, представляющей себе все в деталях. – Мы не будем копировать в точности. Тем более вряд ли это сделает хоть одна швея. И потому, что трудов на платье княгини Монако было положено немало. И потому, что её платье – практически мировое достояние, такое не копируют. Но взять за идею для вдохновения можно. Из сестры бы и впрямь вышла российская Грейс Келли, даром что жених ни принцем, ни князем не был. Да и она никогда в принцессы не метила. Такую редкую легкую атмосферу, на фоне которой даже ноющая головная боль словно бы притихла, разрезал жесткий голос вошедшей в спальню бабушки (в отличие от матери она себя стуком не утруждала), обращенный к Лие: – Ты ничего не хочешь мне рассказать? Озадаченно посмотрев на крайне недовольную чем-то бабушку, Лия пыталась понять, в чем дело и о чем глобальном она умолчала. Подобные вопросы ей задавались не так уж часто, чтобы привыкнуть к ним. Осторожно качнув головой и не сводя настороженного взгляда с бабушки, она произнесла: – Вроде как нет. Что-то произошло? – Надеюсь, это ты мне пояснишь, что именно произошло, – холодным тоном ответила бабушка, протягивая ей какой-то журнал. Раскрытый. И это уже наталкивало на определенные мысли, которые подтвердились, стоило лишь увидеть россыпь фотографий с парой десятков людей на двух страницах. Спасибо хоть не статья с огромным заголовком в духе традиционной желтой прессы – «Так кто же действительно окольцевал местного Дон Жуана?». Журналисты свой хлеб ели не зря, потому что сделать фото момента, длившегося всего пару минут, нужно уметь. Бабушкину реакцию, в сущности, можно понять: сторонний наблюдатель бы действительно решил, что они крайне интимно обнимаются, а не обмениваются угрозами. – А то, что я потом со своим почти женихом танцевала, никто заснять не решил, да? – обреченно вздохнула Лия. Илзе, заинтересованная предметом назревающей ссоры, быстрым движением выхватила из её рук журнал, мельком проскользнула взглядом по глянцевым страницам и ошеломленно выдала: – Серьезно, Романовский? Опять? Внутри Лии все сковало льдом: какого черта сестре нужно было спрашивать именно об этом? Почему бы не обойтись безмолвным удивлением? – «Опять»? – переспросила бабушка. Теперь её взгляд точно мог соперничать со взглядом василиска, потому что Лия, на которую он был направлен, застыла, не способная даже дышать. Густо сглотнув, она попыталась выдавить из себя хоть какие-то слова и сделать это максимально спокойно: – Илзе имела в виду, что он опять в Москве. Поверила бабушка или просто сделала вид, судить было трудно. Но следующий её вопрос хотя бы касался не этого. – И это он был тем самым «школьным приятелем» Даниила? – не давая возможности придумать что-либо, она добавила: – В этом платье ты еще никуда не выходила. И второй раз бы не вышла за короткий срок. Осознавая, что врать бесполезно, да и внятную легенду она сейчас не придумает, Лия только натянуто кивнула. Для бабушки этого оказалось достаточно, чтобы резко бросить: – Чтоб я больше не видела тебя рядом с ним. Это требование Лия была готова выполнить с радостью. Вот только что-то теперь ей подсказывало, что известие о сотрудничестве с Алиной Романовской, с которой должна была встретиться послезавтра, бабушку совсем не порадует и вряд ли поможет выиграть в споре.