***
Между возмущениями бабушки и шансом получить серьезный плюс к собственному портфолио, а также завести полезные связи, выбор был очевиден. Этот контракт, возможно, восторгов у бабушки не вызовет, но он стал важен для самой Лии еще в момент, когда она увидела объявление о конкурсе. И если уж именно её концепт, пусть и за чужой подписью, выбрали, она намеревалась сделать все, чтобы действительно сделать эту работу с блеском. Пусть даже больше в качестве дизайнера она здесь и не понадобится. Но даже один раз – уже весомо. Именно поэтому сейчас Лия парковала Инфинити цвета индиго перед трехэтажным кирпичным коттеджем Романовских, ощущая, как её потряхивает. Пятнадцать километров от МКАДа стали настоящим испытанием, потому что они говорили о невозможности повернуть обратно. Хотя возле Архангельского возник соблазн сделать вид, что она просто приехала погулять по парку, который вопреки всему (особенно тому, что здесь невозможно было остаться одной – постоянно наблюдались толпы туристов) ей был нежно любим, Лия все же заставила себя устремиться дальше по Новорижскому шоссе. Сюда приезжать ей еще не доводилось: семь лет назад Марк вместе с братом жил на Ленинском, потому что ездить из замкадья в лицей ежедневно было бы затруднительно. Жили ли с ними родители, Лия не имела ни малейшего понятия, но как минимум сейчас выяснила, что Алина Николаевна предпочитала небольшой коттеджный поселок шумной Москве. И потому, получив разрешение на проезд под поднятым шлагбаумом, сбавила скорость и заинтересованно осматривала невысокие домики, выполненные в лучших традициях итальянской архитектуры. Именно у одного из таких ей и пришлось затормозить, чтобы обратиться еще к одной охране для открытия дверей на въезд. Проходя в просторную гостиную вслед за служанкой, сообщившей, что хозяйка сейчас спустится, на вопрос о подаче напитков Лия ответила отказом. И, дождавшись, пока останется одна, она приблизилась к электрическому камину, на котором расположились крупные фоторамки, заключающие в себе кадры разной степени давности. В большей мере здесь были снимки хозяйки дома: с каких-то презентаций, встреч, вечеров. Только на одном удалось обнаружить Алину Николаевну с мужем. Еще на одном – с дочерью. Сыновей же и вовсе не наблюдалось. Создавалось ощущение, что коттедж скорее принадлежит ей, чем семье, и оно лишь укрепилось, когда взгляд скользнул к огромному женскому портрету, украсившему пространство стены над чайным столиком – кем бы ни был художник, в таланте ему нельзя было отказать. Лия и сама не заметила, когда, влекомая природным любопытством (и привычкой искать какие-то мелочи, способные рассказать ей о человеке – этим всегда можно было воспользоваться в практических целях), она вышла за пределы гостиной, сливающейся с небольшим холлом, выводящим в два узких коридора и к лестнице на второй этаж. Стены здесь тоже были украшены картинами, только уже менее личными: какие-то пейзажи, совсем ни о чем не говорящие и вряд ли слишком известные. Коснувшись отрешенным взглядом пары высоких узких напольных ваз, хранящих в себе засушенные стебли неясных трав и цветов, Лия уже собралась вернуться к изящному дивану, чтобы сделать вид, будто она никуда и не уходила, как застыла на месте – откуда-то сверху (похоже, из коридора, выходящего к лестничному холлу второго этажа) послышались громкие голоса. И их обладателей Лия угадала с легкостью. – Этот человек дал тебе все! – голос Алины Николаевны находился на грани истерики. – Или тебе? – едко выплюнул Марк, присутствие которого оказалось неприятным сюрпризом и вызвало неясную тревогу. – Ты же о себе думала, когда бросила моего отца. Он-то не мог тебе дать столько, сколько Романовский. Фитнес-клуб? Пожалуйста. Феррари последней модели? Сию же минуту. Вилла в Барселоне? Собирай чемоданы. Роль в кино? Выбирай сценарий и размер гонорара. Что из этого было для меня? Возможно, Алина Николаевна хотела что-то сказать – Лия даже жалела, что сейчас не может видеть лиц, – но Марк, похоже, излил не весь яд. Его полный отвращения голос бил по ушам, и если даже Лие хотелось закричать, чтобы наступила тишина, то что чувствовала его мать, она не могла представить. – Это тебе было мало того, что имел мой отец, потому что он был каким-то несчастным спортсменом, а не открывал в тот момент пятый ресторан, как Романовский. Ты просто шлюха, – подвёл он точку и стремительно начал спускаться по лестнице. Едва успевшая скользнуть в полутень глубокой ниши Лия была готова поспорить, что Марк в бешенстве. И впервые не знала, кто больше виноват, потому что открывшаяся правда (её крупицы, если говорить начистоту) несколько шокировала. О его семье Лие почти ничего не было известно: только то, что его отцом был не Игорь Романовский. И то, это рассказал ей не сам Марк. Но, возможно, теперь становилось отчасти понятно, почему он так холоден с матерью и не питает любви к отчиму. Дождавшись, пока входная дверь хлопнет, Лия вернулась в гостиную. Двухместный диванчик она успела занять как раз вовремя – по той же широкой лестнице спускалась хозяйка коттеджа и ничего в её позе не говорило о том, что минуту назад она выслушивала оскорбления от родного сына. Смотря на Алину Николаевну Романовскую, можно было понять, почему по всей гостиной (наверняка и в остальных комнатах тоже) висели её фотографии: в сорок четыре года она выглядела на тридцать с идеально гладкой кожей, густыми темными волосами, всегда уложенными в четкое каре и шикарной фигурой. По ней сложно было сказать, что она имеет взрослого сына и чуть менее взрослую дочь, и была ли в том заслуга косметологов, образа жизни или генетики, Лия не знала. Но восхищалась этой женщиной всякий раз, когда видела её фотографии в прессе. И, судя по всему, владеть собой она тоже умела превосходно, поскольку ничто на её лице не выдало недавней ссоры. Кроме покрасневших глаз. – Лия, рада тебя видеть, – с вежливой улыбкой (вряд ли слишком искренней для второй встречи с едва знакомым человеком) произнесла Алина Николаевна, подходя ближе и усаживаясь в стоящее напротив диванчика уютное кресло. – Это взаимно, – отзеркалила улыбку Лия. – Вы просили приехать. И подавила в себе желание узнать, зачем. – Да, мне бы хотелось обсудить с тобой концепт и начало работы над проектом. Тебе, наверное, удобнее было бы где-то в центре, чем ехать за МКАД, – вдруг каким-то извиняющимся тоном проговорила Алина Николаевна, – но время, – она развела руками, – сама понимаешь. – Ничего страшного, – заверила её Лия, вновь надевая ту же улыбку. – Я абсолютно свободна до вечера. – Чудесно! Тогда, быть может, чаю? Наш разговор определенно не на пару минут. Внезапный энтузиазм и какое-то слишком горячее гостеприимство заставили насторожиться. Прозвеневший колокольчик, за которым последовало возвращение уже знакомой служанки, тоже. Дождавшись, когда лишних людей в гостиной не останется, Лия все же решилась на вопрос. – Почему вы мне поверили? Логичнее было бы принять именно невесту сына, а не постороннего дизайнера. – Родственные связи никогда не должны влиять на бизнес, – качнула головой Алина Николаевна: на её лице не имелось ни капли сомнения в сказанном. – И если бы я вовлекала в это всех девушек собственного сына, я бы давно потеряла все. Возможно, речь шла о том, что Марк не отличался постоянством, и любая приведенная девушка ушла бы сразу же после разрыва – то есть через неделю или две. Но почему-то Лия подумала, что за этими словами крылся более страшный подтекст: настолько ненавидящий собственную мать Марк мог специально вовлечь в её бизнес кого-то, кто разрушил бы его до основания. Кого-то под невинной личиной очередной подружки. Лия знала – он мог так поступить. Особенно после этих сегодняшних жестоких слов. – Тем более то, как вы объяснили свой концепт, – уже более мягким тоном продолжила Алина Николаевна, – меня действительно заинтересовало. И даже если он был не ваш, вы сумели раскрыть его намного глубже, чем Регина. Принимая сказанное коротким кивком, Лия выудила из объемной сумки-шоппера толстую папку. Конечно, иметь все в планшете, вес которого едва ли превышает триста грамм, удобно, но такой серьезный проект требовал немного другого подхода. И визуализировать все свои идеи Лия хотела на бумаге, с максимальной передачей текстур и деталей. Кроме того, она уже начала подбирать ткани для мебели, и образцы тоже прикрепила к страницам. Раскрыв папку на эскизе основной зоны, она протянула проект Алине Николаевне. И замерла, ожидая какого-то знака, который подскажет, что говорить дальше – начать объяснять какие-то детали или задать вопросы о схеме их работы. Но Алина Николаевна её опередила. – Вы отлично подготовились, – прокомментировала она, переворачивая страницу и перебирая закрепленные на угол четыре образца ткани для кресел. – Жаккард индиго выглядит интересно, – согнув кусочек пару раз и посмотрев на переливы цвета, она бросила взгляд на Лию. – Помните, где смотрели материал и по какой цене? – Все данные есть в айфоне, – кивнула та, получая легкую улыбку в ответ. Несмотря на то, что проект, для которого требовалось не только создать графический концепт, но и максимально продумать детали и лично найти образцы нужных фактур и оттенков (фактически определить возможность реального воплощения идеи), у нее был первым, похоже ей удалось справиться с базовыми задачами. Хотелось верить, что и на мелочах не проколется.***
Если бы не острая необходимость, в особняк на Новорижском Марк бы никогда не явился. Он даже в мыслях с огромным трудом называл эту женщину матерью, особенно когда узнал обо всем, что происходило за его спиной. К первой и главной обиде, возникшей в восемь, когда родители разошлись (точнее, мать ушла), добавились более страшные. Когда слова о том, что отец не хочет его видеть, ненавидит так же, как и мать, оказались ложью. Потому что эта женщина добилась того, чтобы получить запрет на встречи отца с сыном. Так отчаянно пыталась создать новую семью, пустив по ветру пепел старой. Именно эта женщина сделала его жизнь невыносимой, подарив ему человека, которого он ненавидел не меньше, чем её саму – сводного брата. Абсолютно идеального для всех. Получающего то, что Марк желал. Забирающего то, что Марк имел. Уничтожающего то, что Марк любил. Просто потому, что к десяти годам, прожитым на правах единственного ребенка в семье, Влад Романовский слишком привык к статусу любимчика. Раздраженно захлопнув дверь автомобиля, который он припарковал у ворот, не желая даже въезжать на территорию, Марк повернул ключ зажигания. Убраться бы отсюда и побыстрее. Тонкая папка в кожаном переплете, лежащая на соседнем сиденье, возможно и стоила потраченных минут, но так быстро утихомирить разгоревшийся гнев не могла. Он уступит пальму первенства брату – пусть насладится очередным триумфом. Пусть ощутит себя на вершине. Хозяином если не мира, то значительной части Москвы. Падать с такой высоты будет больнее. После того, как выяснилось, что женой брата является не Лия, схема перестроилась иначе. И теперь вполне можно было подождать, одновременно делая вид, что он тоже в этой гонке. Это все ускорит. По салону вылетевшего на Новорижское шоссе автомобиля разнеслась стандартная мелодия, оповещающая о звонке. На экране высветилось короткое имя, заставившее довольно усмехнуться – как вовремя. Переведя звонок на громкую связь, Марк пропустил пустое приветствие, вместо этого, разрешая улыбке появиться в голосе, произнес: – Лиз, как приятно тебя слышать вновь. – Видеть было бы еще приятнее, – раздалось в ответ. То, насколько разными были сестры Аренсберг, всякий раз удивляло. Потому что они все же являлись родными, но даже внешне ничуть не походили друг на друга. Характеры же и вовсе словно в кривом зеркале отражались: Лиз выглядела не в пример мягче сестры, говорила и действовала более раскрепощенно, улыбалась шире. Хотя, если рисовать их портреты, Лиз бы показалась надменней, чему способствовала какая-то холодная красота – ей бы корону да платье официальное и в какой-нибудь семнадцатый век в Великобритании засунуть: вылитая англичанка. Только что блондинка. Но что намного приятнее, Лиз даже после семи лет молчания на первое сообщение ответила моментально и отзывчиво. Марк даже не мог подумать, что все окажется настолько просто. Но пока судьба благоволит ему, этим стоит пользоваться.***
Как бы Лия ни раздражалась на бабушку за определенные черты её характера, она прекрасно знала, что во многом злится, потому что они очень похожи. От родителей Лия взяла намного меньше, чем от бабушки, и даже внешне между ними было немало общего. Но в характере все же куда больше. Так, если что-то не ладилось по учебе, она начинала срываться на тех, кто не виноват – потому что разум был там, в этих проблемах, и не желал абстрагироваться. Разум понимал, что никто не виноват: ни родители, ни друзья, ни парень. Но эмоции этого понимать не желали. И каждый новый мелкий раздражающий фактор только усиливал степень ярости, заставляя желать внеплановый визит к психотерапевту. Например, очередной представитель категории дебилов на дорогах, которые не умеют парковаться. Молчаливое изучение графитово-серого внедорожника, вставшего аккурат перед её компактным седаном, длилось не дольше минуты. Минуты, во время которой Лия оценивала то, как был поставлен блок на выезд, и исключительно её машине – вставший четко перпендикулярно Мерседес при условии наличия свободных мест на парковке у Ботанического сада четко давал понять, что его владелец знал, кому принадлежит темно-синяя Инфинити. Очень хотелось верить, что предположения ошибочны, но, набирая номер с прикрепленной дворниками к стеклу бумажки, Лия уже догадывалась, чей голос услышит в динамике. Поэтому даже на приветствие отвечать не стала, сообщив ровным голосом: – Романовский, у тебя есть две минуты на то, чтобы отогнать папочкин подарок. Иначе эти семь с половиной миллионов превратятся в груду металла. Конечно, в действительности она бы максимум помяла ему дверь, попытавшись выехать – несопоставимые габариты машин, – но в подобных ситуациях (говоря точнее – при столкновении именно с этим человеком) её периодически заносило. По всей видимости, действительно ожидавший её звонка – или просто не так давно подъехавший, крутившийся рядом – Марк оказался на парковке хоть и не через две минуты, но достаточно быстро. Лия, греющаяся в салоне собственного авто, за это время попыталась решить, преследует ли он её или нет, но остановилась на мысли, что его нынешняя подружка училась здесь, а значит, он вполне мог приехать, чтобы встретить её с пар. Это было вполне в его стиле. – Для девушки ты подозрительно много знаешь о ценах на автомобили, принцесса, – выдал он вместо приветствия, приблизившись достаточно, чтобы не приходилось слишком громко говорить. – Но еще больше меня удивляет то, что ты – за рулем. Тебя же без водителя никуда не выпускали. Скрестив руки на груди, вышедшая из машины Лия (уже после этого пришла в голову мысль, что было достаточно просто опустить стекло) позволила всем фразам кануть в небытие и даже подавила желание уточнить, откуда он вообще узнал, что она водит и какую именно модель. Вместо этого она просто бросила: – Отгони машину. – А где же все манеры? – облокотившись о корпус своего внедорожника и провокационно поигрывая объемной связкой ключей, насмешливо поинтересовался Марк. – Тебе не кажется, что предложение должно быть более развернутым и содержать хотя бы «пожалуйста»? – А тебе не кажется, что нормальные люди так, – она кивнула на явный блок, – не паркуются, имея еще десяток свободных мест. – Вообще мне интересно, почему тебя не забирает твой прекрасный принц? Конь сдох от голода? – проигнорировал её замечание Марк, как и всегда обращая внимание только на то, что представляло ценность конкретно для него. Запахнув короткую норку сильнее и жалея уже, что не осталась в начавшем отогреваться салоне, Лия кинула ответную шпильку: – В отличие от некоторых, прожигающих денежки отчима, он работает. И довольно улыбнулась, заметив, как поджались губы Марка, стоило только упомянуть Игоря Романовского, однако на его тоне это никак не сказалось. – Мне казалось, принцы не работают, прочно сидя на казне королевства. – Тебе неправильные сказки в детстве читали. Пожав плечами, словно принимая её аргумент, он вдруг куда серьезнее уточнил: – В твоем расписании есть пара минут? – Ты уже украл не меньше пяти из моей жизни. Давай ограничимся этим. – Будет десять – для ровного счета, – Марк открыл приглашающим жестом дверь со стороны пассажирского сиденья. Отбросив слова о его паршивом владении математическими вычислениями, Лия твердо качнула головой. – Я не сяду в твою машину, – заметив его взгляд, направленный ей за спину, она спешно добавила: – И в свою не пущу. Меньше всего её тянуло остаться с ним один на один в замкнутом пространстве. И даже то, что это пространство могло бы принадлежать ей, совсем не успокаивало. – Предпочтешь замерзнуть? – непрозрачно намекая на февральский сырой и холодный воздух, хмыкнул Марк. – Предпочту, чтобы ты короче подошел к делу. Театральным жестом продемонстрировав мгновенную капитуляцию, он захлопнул дверцу и, обойдя внедорожник спереди, произнес: – У меня есть к тебе просьба. – Подожди-ка, – Лия не дала ему договорить, – я должна включить диктофон. Буду переслушивать это по вечерам. Она даже вполне правдоподобно раскрыла клатч, чтобы выудить оттуда мобильный, когда получила в ответ насмешливо-провокационное: – Тебе так нравится мой голос? – Мне так нравится, когда ты меня о чем-то просишь, – парировала Лия, склоняя голову. – Вот только с чего я должна тебе помогать? Спустив с рук эту шпильку, Марк побарабанил пальцами по стеклу, видимо, раздумывая, какой аргумент ей подарить. – Обозначим это иначе: мне нужна от тебя услуга. Оплачиваемая. – И что же это? – Проведи меня на свадьбу Григорьева. Недоуменно нахмурившись, Лия с минуту пыталась сообразить, кто такой Григорьев и как вообще Марк выяснил, что она способна его провести на свадьбу этого кого-то. Потом с запозданием, но до нее дошло, что речь о богатеньком женишке Иры, для которой она оформляла свадьбу. Откуда у Марка сведения об этом, спрашивать было, конечно же, бесполезно. – Есть проблема – приглашения исключительно парные. Доставать второе еще и для твоей пассии я не стану. – Я бы все равно не взял её. Регина – бывшая Григорьева. Абсолютно не удивляясь подобным совпадениям, которые таковыми были лишь отчасти (точек пересечения у тех двоих наверняка имелось предостаточно), Лия сплела пальцы в замок и пристально уставилась на Марка, ожидая продолжения. Но лучше б она его не получала. – Я иду с тобой. – Что, прости? – она очень надеялась, что ослышалась, потому что это последнее, в чем она сейчас нуждалась. – Если ты не забыл, у меня есть молодой человек. И я иду с ним. Точнее, она вообще не собиралась на эту свадьбу – появиться и принять публично благодарности за оформление, конечно, было бы неплохо, но особого желания лицезреть незнакомые лица, от которых не факт, что можно получить толк, не хотелось. Но если бы она и воспользовалась врученным ей приглашением, это «+1» предназначалось бы Даниилу, определенно. – Один твой выход без него он переживет, – равнодушно бросил Марк. – Зачем тебе вообще эта свадьба? – непонимающе нахмурилась Лия. – Неделя без вечеринок – и ты готов куда угодно пойти, лишь бы покрасоваться? – А это уже не твое дело, – холодно отрезал он. Чем заслужил в свой адрес не менее тяжелый взгляд, обещающий что угодно, но только не исполнение просьбы. Возможно его дела действительно её никак не касались, но просто за отсутствующее «пожалуйста» делать что-то, тем более подобное, она не намеревалась. – В таком случае обращайся к другим своим подружкам. И отгони уже свою машину, – раздраженно процедила Лия, контролируя вдохи и выдохи, чтобы не показать больше ярости, чем допускалось. Слишком много чести, давать ему понять, что он традиционно разбивает в пыль её взращенное с детства самообладание. Впрочем, отчасти в её не самом радужном настроении все же был виноват не он. Но если она проведет здесь еще минут десять, вместо того, чтобы, как планировалось, медленно доползти до Цветного и отвести душу там, выбрав что-нибудь, говорящее, что весна действительно близко, сорвется она определенно именно на нем. А это не то, чего ей хотелось. По всей видимости, отражение абсолютной усталости и раздражения оказались для Марка очевидны и даже в какой-то мере возымели над ним действие, потому что черты его лица стали чуть менее резкими и он решил что-то сказать. Не исключено, что найти аргумент, который бы объяснил, почему она должна ему помочь. Но прервался на полувздохе, надев привычную лживую улыбку, адресованную чему-то за её спиной. Кому-то – поняла Лия, когда услышала этот отвратительный (ну, после недавних событий, по-другому воспринимать его и его обладательницу не выходило) голос: – Я думала, ты встретишь меня у универа! Позволив себе на миг поморщиться, тем самым выдавая всякое отсутствие желания лицезреть конкретную блондинку, приближающуюся к ним, Лия отметила про себя, что глаза Марка остались такими же бездушными, как и минутой ранее. Ничего не изменилось: ни за минуту, ни за семь лет. – Прости, – он картинно склонил голову, признавая свою вину. Регина, возможно, что-то бы сказала на это, но в поле её зрения попала Лия: спокойно стоящая возле собственной машины и обратившая все внимание экрану мобильного. И такую встречу проигнорировать, похоже, оказалось выше её сил. – А она что тут делает? – с подозрением обратилась она к Марку. Лия отчетливо ощущала, как недовольный женский взгляд прожигает её плечо. Оторвавшись от набора сообщения, она подняла голову и окинула поверхностным оценивающим взглядом эти метр семьдесят на вновь слишком высоченных каблуках. Удивительно, что ума хватило не шпильки надеть по такому гололеду. – Она ждет, пока твой парень перестанет препятствовать свободному выезду машин, – с фальшивым спокойствием сообщила ей Лия. На лице Регины нарисовалось недоумение, с которым она осмотрела «транспортный коллапс». Похоже, она пыталась все сопоставить и найти логику. Она даже решила обратиться к Марку с вопросом, зачем он тут встал, но тот просто развернулся и, обойдя внедорожник, приглашающе открыл переднюю дверцу. – Поехали. Лие достался еще один подозрительный взгляд от Регины и многообещающий (можно было не сомневаться, что о своей просьбе он не забудет) – от Марка, прежде чем графитово-серый Мерседес все же тронулся с места. С облегчением возвращаясь в теплый салон, Лия царапнула ногтем черную кожу, покрывающую руль. По крайней мере, она может ехать. Об остальном подумает позже.