***
То, что неделю назад казалось правильным решением, сейчас вызывало сомнения в своей разумности. Если тогда, принимая приглашение Регины, Лия была уверена, что это идеальный шанс убить трех зайцев и при этом избежать амплуа охотника, то сегодня вдруг очнулись сомнения. И совсем не те, которые праведные и благочестивые, говорящие о неправильности всех задуманных поступков с моральной точки зрения. Лию беспокоил один-единственный фактор, который в принципе беспокоил её всю жизнь. Бабушка. Никаких связей с Киселевыми та, к счастью, не имела, и на прием приглашена не была. Но событие такого уровня, плюс известность матери Регины (не слишком талантливой, но замечательно проплаченной актриски) могли сделать несколько очень нехороших вещей. Например, выдать большую статью в крупном глянце или хотя бы желтой прессе. И кто-нибудь очень заботливый мог подать эту информацию бабушке. Задача усложнялась в разы. И это если не считать того, что Романовский сам после задуманного представления может что-то не то представить. Они оба прекрасно умели играть против правил и пользоваться ситуацией. Лия это знала. Но слишком заманчива была идея наконец увидеть унижение на лице Регины. Если та решила, что Лия все простила и забыла, то она еще наивнее, чем кажется. – Я бы на твоем месте все же Валентино выбрала, – подала голос сидящая молча уже целых восемь минут Илзе. Она обнимала большую атласную подушку и наблюдала за процессом сборов со стороны, считая своим долгом выдать комментарий буквально по каждой мелочи. Казалось, что это не привычный выход, а как минимум последние минуты до выезда в ЗАГС. Лию сегодня не слишком волновал собственный образ: она почти наугад выбрала полупрозрачное черное коктейльное Маркеза с объемными пудровыми цветами и вышивкой в виде зеленых стеблей и листьев, схватила с полки первые попавшиеся пудровые лодочки и разве что над раскрытым ящиком комода задумалась. Обнаженные плечи и низкая линия лифа требовали что-то объемное, чтобы уравновесить пышность юбки. Но все это – привычные действия, уже давно не вызывающие никаких волнений. Намного важнее, чтобы Романовский все же внял её просьбе и подобрал созвучную цветовую гамму. Она не собиралась просто его приводить. Она обещала прийти с ним. – Такое декольте я согласна носить только рядом с женихом, – отозвалась на комментарий сестры Лия, перебрасывая уложенные голливудской волной темные волосы через правое плечо, чтобы надеть сережки. – Я запомню, – кивнула Илзе. – И все же, ты не хочешь мне рассказать, почему сменила гнев на милость? Кто-то мне клялся, что никогда рядом с Романовским не появится в обществе. Решила наконец… – Нет, – жестко оборвала её Лия, справившись с сережками, и послала сестре предупреждающий взгляд через зеркало. – Это всего лишь взаимовыгодная сделка. – Я видела пару фильмов, где все начиналось именно так, – насмешливо сообщила Илзе. Оставляющая сестре возможность думать все, что захочется, Лия потянулась к застежке тонкой золотой цепочки. Кулон, который она действительно не снимала столько лет ни на минуту, как-то нехотя соскользнул ей в ладонь. Здесь он никак не вписывался в образ. Она уже почти пожалела, что надела платье с настолько низкой линией лифа, требующей массивного колье: без маленькой горячей янтарной капли Лия начинала ощущать себя неполноценной. Это стало её проклятой привычкой. Почти частью тела. Подхватив с низкого пуфа темный клатч, Лия бросила взгляд на часы: ровно шесть. Какое счастье, что сегодня дома только вернувшийся позавчера папа и сестра – есть шансы уйти относительно незамеченной и без отчета куда-зачем-почему. Но все же, перестраховаться стоило. – Если бабушка успеет приехать раньше меня, скажешь, что я на девичнике у Алисы. И мне сбросишь сообщение: останусь тогда у нее до утра, – проинструктировала она сестру. Илзе оценивающе склонила голову, видимо гадая, что запросить в качестве платы за прикрытие. Но, на удивление, оказалась милосердна и бескорыстна. Хотя это не гарантировало отсроченных требований. – А если мама спросит? – поинтересовалась сестра. Лия пожала плечами: мама в отличие от бабушки такой тотальный контроль не проводила, поэтому ей вполне можно было сказать и о встрече с подругами, и о выходе в театр (постановки заканчиваются в десять, а там наговориться, доехать…), и еще о каком культурном мероприятии. Мама может хоть сейчас вернуться – не страшно. А вот если самолет бабушки приземлится ровно по расписанию и доедет она без пробок, тут уже неприятнее ситуация станет. – Скажи, что у меня свидание, – отмахнулась Лия, стараясь не думать о том, что это и вправду так выглядит. – С Марком? – С собственным женихом, – осадила её запал Лия и, в последний раз окинув взглядом собственное отражение в высоком зеркале, вышла из спальни. Родители приучили её быть пунктуальной, и какое счастье, что Романовский тоже умел заезжать вовремя. Потому что продолжать беседу с сестрой не очень хотелось, а лифт почти десяток этажей пролетал довольно быстро. Стоять же на улице просто так желания тоже не наблюдалось: тонкий песочный тренч не сильно-то грел, да и порывам северного (даром, что апрельского) ветра противостоял плохо. Идеально уложенные волосы уже бы точно превратились в художественный хаос, если бы не приличная доза стайлинга. И не буквально минутный путь от открывшейся с легким писком подъездной двери до остановившегося неподалеку Мерседеса. Сегодня Лия даже не стала комментировать то, что ей снова (с достойной награды стабильностью) предложили переднее сиденье: попасть туда, где нет ветра и не холодно, хотелось сильнее, чем напоминать о слишком маленькой дистанции. В конце концов, ей весь вечер придется едва ли не в обнимку с Романовским находиться: машину как-нибудь переживет. – Ты решила разбить мне сердце? – с притворной тоской вздохнул Марк, осматривая застегнувшую ремень безопасности Лию и задерживая взгляд на её ключицах. Та в свою очередь оценивала выбор рубашки и запонок, соотнося это с собственным платьем. И не удержалась от ответной шпильки: – А ты решил, что я бежевый от пудры не отличу? Романовский, я заставлю тебя сейчас повернуть к Сити и переодеться. – Под твоим пристальным надзором? – в глазах напротив черти радостно подняли головы, готовясь к танцу. – Может вообще тогда ограничимся только Сити? Этого, конечно, стоило ожидать, но Лия все же надеялась, что результат будет стоить прожитой пары мучительных часов. – Речь шла об Афимолле, – ровным тоном сообщила она. – Но сейчас я полагаю, что будет проще заехать в ЦУМ. – Мы переходим на новый этап отношений? – выводя автомобиль на оживленный Кутузовский, оценил её предложение Марк. – Совместный шопинг, секс в кабинке. – Ты невозможен, – выдохнула Лия, откидываясь на спинку кресла. Интересно, существовал ли способ избежать любых разговоров во время поездки, которая обещала затянуться на полчаса? Если за две минуты они успели опять завернуть не в то русло, то за оставшиеся двадцать восемь сколько раз это случится? Чтобы отвлечь себя, Лия раскрыла клатч и вынула оттуда мобильный. Пара прикосновений к экрану, чтобы проверить адрес и время, еще пара – чтобы пролистать галерею. И снова прокрутить в голове все, что требовалось сделать. Но у Марка явно были свои планы на эти двадцать восемь минут. Перестроившись в третий ряд, он потянулся правой рукой к бардачку, с легким щелчком раскрыл панель и что-то оттуда вынул. Это что-то тут же оказалось на коленях у Лии, озадаченно смотрящей на красный восьмигранник, контрастирующий с пышной черной органзой юбки. – Я думаю, это лучше обо всем скажет, чем рубашка в тон, – с усмешкой произнес Марк, не отрывая взгляда от дороги. Лия почувствовала холодные пальцы волнения на лопатках: дизайн коробочки был слишком хорошо ей знаком. Картье она бы даже среди сотен таких же узнала – еще с детства мечтала, что однажды именно это она увидит перед собой. Когда тот, кому суждено стать её жизнью, решится на самый важный шаг. Но сейчас все выглядело как-то не так, как в детских мечтах, и скорее пугало. – Романовский, у меня уже есть кольцо, если ты забыл, – настороженно проговорила Лия, гипнотизируя взглядом заветную гравировку и золотые вензели по краю. Со стороны Марка раздалась довольная усмешка. – Просто открой. Чуть подрагивающие пальцы медленно потянулись к красному восьмиграннику, словно готовые в любой миг сжаться в кулак, лишь бы не притронуться. Но когда они коснулись гладкой поверхности, ничего не произошло: небеса не рухнули, солнце не погасло, земля не остановила вращение. Машина продолжала ехать в стройном ряду таких же автомобилей, постепенно сбавляющих скорость перед светофором. Задержав дыхание, Лия коснулась коробочки и второй рукой, а потом нажала на замок и осторожно приподняла крышечку. С её губ сорвался облегченный выдох, и она очень надеялась, что это было незаметно. Потому что внутри лежало совсем не кольцо, а тонкий обруч из розового золота с почти двумя сотнями мелких бриллиантов по всей поверхности. Рядом в углублении черного бархата расположилась миниатюрная отвертка. Хотя еще неясно, что хуже: для простого театра двадцать пять тысяч долларов выглядели пугающе. Воспользовавшийся её замешательством и светофором, который переключился на красный для автомобилистов, Марк вынул браслет из шкатулки и за считанные секунды защелкнул на левом запястье Лии. Та даже не успела это никак прокомментировать: только смотрела, как он ловко закручивает замок. Собственная рука ощущалась чужой и обездвиженной. – Мне правда теперь как-то неудобно, – протянул Марк, возвращая отвертку на место и закрывая шкатулку. – Ощущение, что я или сэкономил на помолвочном кольце, или потратился на браслет, а потом уже кольцо тебе купил на остатки. Как-то неправильно. Может круг до Картье сделаем? В его голосе звучала неприкрытая насмешка над «бюджетностью» настоящего помолвочного кольца и Лие очень хотелось каким-то образом стереть это выражение с его лица, но светофор вновь загорелся зеленым. Громкий скандал в движущейся машине – не лучшая идея. Вместо этого Лия приложила кисть правой руки к запястью левой и через пару секунд сообщила: – Меня больше смущает разная цветовая гамма. Кажется, ты точно не думал об этом, когда «делал мне предложение». Со стороны Марка послышался наигранный вздох и уточняющее: – Значит, в Картье? – Пожалуй, я переживу один вечер с этой ошибкой. Не хватало только к своей коллекции драгоценностей действительно добавить второе помолвочное кольцо. Она вправду с детства мечтала совсем о другой модели совсем другого Дома. Но ни за что бы не призналась в этом сейчас.***
В известном ресторане на Пречистенке сегодня собралось если не пол-Москвы (столько, пожалуй, зал бы все же не вместил), то как минимум лучшая её часть, владеющая счетами с девятью нулями и больше. Обычно заставленный столами на четыре персоны, сегодня Зимний сад получил расчищенную площадку для свободных перемещений гостей и две длинные вереницы столов с легкими закусками вдоль стен. Впрочем, насколько свободно могли передвигаться эти две с небольшим сотни приглашенных, сложно сказать: разве что, если половина поднималась на второй ярус. Тем более с балкончиков наблюдать за действом точно было приятнее, чем находиться в самой его гуще. В ворохе цветных платьев и ослепляющих камней изредка встречались белые, черные, темно-синие и серые вкрапления фраков, за высокими прическами мелькали отполированные лысины, а в негромком общем гуле бесед проскакивали визгливые вспышки наигранного смеха. Лия, придерживаемая за талию Марком, мельком оценила расположение сцены, куда сегодня должны были взобраться не меньше пяти представителей российской эстрады, осмотрела балкончики и позволила себе оставить на губах слабую улыбку. Для общества – вежливо-почтительную, в действительности – довольную. Еще бы разобраться, где тут фотографы и пресса, и можно на четверть часа расслабиться с бокалом игристого. – Ты все помнишь? – остановившись в тени узкой колонны, почти шепотом уточнила Лия у Марка. – Не нервничай, принцесса, – он повернулся, чтобы встретиться с ней глазами, и на его лице сейчас можно было прочесть то же довольное предвкушение, что заполняло её саму. – Минут десять я потерплю эту блондинку. Удовлетворенная ответом, Лия попыталась вывернуться из его рук, чтобы направиться в зал, к хозяевам вечера, но Марк внезапно склонился ближе и коснулся её губ своими. На какие-то короткие секунды и совсем не так, как на рассветной набережной, но этого хватило, чтобы Лия испуганно замерла. Стоило мимолетному поцелую прерваться, она тут же выскользнула на свободу и сделала шаг назад. – Романовский, не наглей. – Имею право на моральную компенсацию. Заранее. Пытающаяся понять, какой черт её дернул вообще во все это ввязаться (похоже, тот, который очень скучал без острых ощущений) и где её хваленая разумность, Лия только качнула головой и покинула полутемный угол. Реальность тут же обняла её совсем не сочетающимися ароматами парфюмов, шуршащими тканями, звенящими украшениями и старательно отбеленными улыбками. Подхватив с подноса проходящего мимо официанта узкий высокий бокал, наполненный игристым вином, чтобы максимально соответствовать происходящему, Лия направилась в сторону фортепиано: оттуда доносились ненавязчивые звуки какой-то тихой мелодии, и, похоже, исполнитель привлек внимание публики – там сформировался небольшой кружок. Значит, есть шансы найти хозяев вечера. Интуиция не подвела: среди двух десятков гостей, внимающих незатейливой игре какого-то молодого человека, обнаружилась и главная пара. Евгений Викторович Киселев, явно слишком часто смотрящий на портреты Пушкина (потому что иначе объяснить эти безумные кудри и бакенбарды не получалось), сложивший короткие ручки на пивном животике, со всей серьезностью слушал молодого исполнителя. Его жена, Яна Сергеевна, ничуть не похожая на Гончарову (и, к счастью, даже не пытавшаяся), льнула к мужу и что-то ему активно нашептывала, но он явно её не слушал и только периодически, как по таймеру, кивал. Лия была готова поспорить, что знает, какие именно слова срываются с его иногда шевелящихся губ. – Если бы не знала вашу дочь, ни за что бы не подумала, что вы и вправду столько лет в браке, – притворно-восхищенным тоном произнесла Лия, приблизившись к хозяевам вечера. Яна Сергеевна тут же отвлеклась от мужа и обернулась к гостье: в серых глазах, чудом держащихся открытыми под тяжестью наращенных ресниц, сначала было непонимание, но потом они вдруг распахнулись сильнее, а тонкие губы расплылись в приторной улыбке. – Вы так очаровательно льстите, – наиграно рассмеялась Яна Сергеевна. – Лия, верно? Так приятно с Вами познакомиться. Три стандартных поцелуя куда-то в воздух, забитое подальше желание глотнуть свежего воздуха (парфюм был преотвратительным) и расстояние между женщинами вновь стало приемлемым для диалога. Евгений Викторович подключаться к беседе и как-либо реагировать на гостью не спешил, явно наслаждаясь тем, что супруга от него отстала. – Это взаимно. В жизни Вы еще прекраснее, чем на экране. Лия откровенно лгала: видеть мадам Киселеву ей довелось всего однажды, когда она собирала информацию о родителях Регины, и особого шарма или отличной актерской игры она там не обнаружила. Но то, что женщина падка на комплименты, распознала безошибочно. – Зато Вы так же воспитаны, как и по рассказам моей дочери. Полагаю, и Ваши заслуги как дизайнера она не преувеличила? – Об этом не мне судить, – пожала плечами Лия. – Но смею заверить, что ни одна клиентка еще не ушла недовольной. – Так интересно, – протянула Яна Сергеевна. – Вы ведь из медицинской фамилии, верно? Лие стоило немалых усилий не показать своего внезапного напряжения: меньше всего она желала, чтобы здесь кто-то имел полное представление о её семье или даже имел знакомство с кем-либо из её близких. Потому что тогда весь план придется серьезно корректировать. – Вы правы, – с приклеившейся к губам улыбкой кивнула Лия. – И как же Вы оказались совсем в другой профессии? – Эту идею мне подали родители, – медленно произнесла Лия, словно вспоминая всю историю. – Я ведь закончила медицинский, хотела пойти в семейное дело. Но мама настояла, чтобы я попробовала и в дизайн: втайне от меня подала документы. Я очень любила рисовать с детства, – добавила она. – Мама решила, что у меня талант. А я не вижу причин не доверять её мнению. Яна Сергеевна заинтересованно склонила голову, продолжая улыбаться. Лия мысленно сделала себе пометку, что поняла все из недавнего разговора верно. – Если б все дети верили мнению родителей, – вздохнула женщина. – Моя как в школе начала бунтовать, так все никак не повзрослеет. Вот скажи, милая, вы ведь на одном потоке? – Конечно. И даже на двух проектах вместе были. – Вот! Ты же видела работы Регины? Ну какой ей дизайн? – сокрушенно покачала головой Яна Сергеевна. – Стоило ради этого бросать Щепку на последнем курсе? У нее ведь такие гены! Моя мать всю жизнь в театре играла, я столько лет кино посвятила. Ей, вон, три предложения еще на втором курсе поступило, из хороших больших картин. А она? Женщина сокрушенно вздохнула, а Лия прикусила язык: очень хотелось сказать, что если смотреть на гены, то в актрисы Регине тоже путь заказан. Если только какого режиссера соблазнит и окрутит. – Видела, – поддержала женщину задумчиво Лия. – К сожалению, ничего в дизайне ей не светит. Если говорить честно, есть большой риск, что после этой сессии её отчислят. Тем более такой скандал был… – Какой скандал? – тут же встрепенулась Яна Сергеевна, во все глаза уставившись на Лию. – Она выдала чужие работы за свои, чтобы победить в очень крупном проекте, – расплывчато обрисовала ситуацию Лия. Ей совсем не нужно было посвящать мадам Киселеву в детали: в конце концов, наказание глупой девчонке от родителей – не то, что её интересовало. Слишком просто и мягко. Но вот бонусы получить стоило. – Нам ничего не говорили, – обескураженно произнесла Яна Сергеевна. – Скандал замяли, но я боюсь, он не последний. Кто знает, на что еще пойдет Регина, чтобы удержаться здесь. По лицу женщины было видно, что она совсем не рада этим новостям, но в то же время она выглядела довольно… решительно. И Лия догадывалась, в чем дело: ей удалось добавить последнюю каплю в чашу терпения мадам Киселевой, словно ожидавшей чего-то, что позволит ей поставить крест на «неправильной» карьере дочери. – Мы заберем её до сессии, – наконец сообщила Яна Сергеевна. – Спасибо, милая, – она потянулась, чтобы снова клюнуть воздух в миллиметре от щеки Лии. Та тут же устремила на женщину умоляющий взгляд. – Только, пожалуйста, не говорите Регине, что я Вам все рассказала. Она меня возненавидит, а мне так не хочется терять нашу дружбу. Это ведь будет лучше для нее, но сейчас она этого не понимает. – Конечно, – Яна Сергеевна коснулась её руки своей, затянутой в короткую черную перчатку. – Эта тайна только между нами. Облегченный выдох должен был означать, что Лия счастлива сохранению секрета. В действительности же её радовало завершение первого акта этой трагикомедии.***
Второй акт Лия предпочла наблюдать с балкончика, который давал отличный обзор на весь зал. Несколько минут назад она распрощалась с появившимся по её приглашению мужчиной, который был одним из режиссеров, намеревавшихся заманить Регину в кино. И теперь Лия внимательно следила, как мужчина приближается к мадам Киселевой, заводит разговор, и надеялась, что он все помнит и выполнит в точности. По крайней мере, судя по счастливой улыбке Яны Сергеевны и довольно долгим фразам со стороны режиссера, он там не только комплиментами хозяйку вечера осыпает. Вся эта постановка продолжалась минут десять, за время которых телефон в клатче вибрировал трижды. Даже не включая экран, Лия могла догадаться, в чем дело: Романовскому надоело развлекать бывшую и находиться с ней в замкнутом помещении. Но ему полезно, пусть еще пообщается. Наконец режиссер, поцеловав руку мадам Киселевой, смешался с гостями, и Лия вбила в мессенджере короткое «выводи». Ситуация должна была стать еще интереснее. Сделав маленький глоток игристого, оказавшегося вполне неплохим, она смотрела, как Марк выходит с Региной в зал. Девица льнула к нему, что говорило об их успешном примирении (стоит позже расспросить, что там было-то: любопытство царапало грудь), сам же Марк что-то ей с улыбкой говорил. Лия дождалась, пока парочка приблизится к центру зала, и еще раз достала мобильный. Спустя десяток секунд Марк резко остановился, вынимая телефон из кармана. Судя по его выражению лица и жестикуляции, он извинялся перед Региной и, как запланировано, обещал вернуться через пару минут. Оставленная девица закончила путь по направлению к родителям уже в одиночестве. – Ну что, интриганка? – раздался насмешливый шепот у правого уха, и на талию легли знакомые руки. Лия, наблюдающая за тем, как мадам Киселева резко обрубает какую-то восторженную речь дочери, позволила себе улыбнуться, прежде чем ответить так же тихо и не сводя глаз с основного представления. – Все четко, – едва заметно кивнула она. – Твоя блондинка сейчас получит кучу «приятных» известий, так что давай, возвращайся, лови и утешай. – Надеюсь, после сегодняшнего она окончательно перестанет быть моей, – с четко слышным презрением отозвался Романовский и, судя по тому, как обнаженных лопаток снова коснулся прохладный воздух, отошел. Выждав полминуты, Лия начала медленно продвигаться в сторону деревянной лестницы, ведущей вниз, в основной зал. Регина что-то пыталась доказать матери на повышенных тонах (но не настолько громко, чтобы создать скандал), мадам Киселева демонстрировала непреклонность. Через несколько минут непутевая дочь в слезах бросилась подальше от родителей, и путь у нее был только один. Лия очень надеялась, что прямо к Марку. Надежды сбылись: он поймал Регину именно там, где и должен был, и подвел к лестнице: хороший укромный уголок для разговора, хоть и не такой интимный, чтобы не дать никому ничего подслушать. Но, в конце концов, согласно плану, Марк-то не знает, о чем пойдет речь – зачем ему уединение? Регина хотела возобновить отношения, чтобы выйти замуж: это Лия узнала от Романовского. Впрочем, она и заводила их именно для этого. И то, что после ссоры с матерью, которая требует от нее вернуться в Щепку, она попросит узаконить их отношения и уехать с ней куда-нибудь, было довольно предсказуемо. Стоя наверху, перед первой ступенькой лестницы, Лия вслушивалась в сбивчивые фразы. Регина, порой глотая окончания, говорила о том, что они ведь уже все обиды разрешили, все конфликты закрыли и снова готовы строить свою жизнь вместе. И им пора отделиться от родителей, и она не выдерживает с ними. Насладившись этим монологом (Романовский не имел и шанса вставить хоть слово, пока всхлипывающая девица его горячо убеждала в своих идеях), Лия решила, что достаточно быть просто зрителем. Пора и ей вернуться в это представление. – Стоит только отойти на минуту, вокруг тебя опять кто-то крутится, – презрительно окинула взглядом заплаканную Регину Лия, делая последний шаг с лестницы вниз. Марк тут же обернулся к ней и отстранился от сжимающей его руку Регины. На его лице отразилось такое чистое раскаяние, что Лия едва сдержала смех. – Заметь – она крутится, не я вокруг нее, – в доказательство своей невиновности Марк даже тряхнул рукой, стараясь высвободиться из цепкой хватки продолжающей страдать девицы. Лия поджала губы, сверля её глазами. Регина, несколько опешившая от ситуации, только сильнее вцепилась в мужскую ладонь, переводя взгляд с Марка на Лию и обратно. Еще б глазками по-кукольному захлопала, и анекдотический образ блондинки собран. – Не… понимаю. Мы же.., – она запиналась через слово, пытаясь дышать спокойнее. – Мы все решили. Ты больше… больше не злишься, – она смотрела на Марка с таким недоумением и доверчивостью, что Лия ощутила рвотный позыв. Отвратительно. – Не злюсь, – подтвердил Марк и еще раз дернул руку: освободиться, к его радости, наконец удалось, и он тут же сделал шаг ближе к Лие. – Но я не вижу смысла поднимать труп наших отношений. – Но ты же, – Регина, хмурясь, явно пыталась хоть как-то понять все происходившее в последние пятнадцать минут, – хотел со мной… к родителям. Она замолчала, а Лия внутри аплодировала Марку: все в точности исполнил, идеально. Он же просто пожал плечами. – У них праздник, а я еще не подходил с поздравлениями. – Я поздравила от нас обоих, – заверила его Лия, надевая обворожительную улыбку. Марк в ответ притянул её к себе за талию левой рукой и коснулся губами виска. – Снова избавила от необходимости сочинять фальшивые поздравления, – вполголоса, но так, чтобы взирающая на них уже с примесью ужаса Регина, все же расслышала, произнес он. Лия улыбнулась, но на этот раз Регине и уже не обворожительно, а скорее с легким налетом торжества. И отсалютовала бокалом с игристым, что удерживала в левой руке: на запястье провокационно блеснули сто семьдесят семь мелких бриллиантов. Судя по расширившимся глазам и взгляду, тут же скользнувшему ниже, к талии, на которой покоилась левая рука Марка с таким же, только классическим (без камней), браслетом, Регина безмолвный намек трактовала верно. – Но ты же говорила, что между вами ничего нет! – относительно тихо, но с затопляющим все обвинением в голосе выпалила Регина, когда ей наконец удалось совладать с собственными мыслями. Лия даже не изменилась в лице: разве что стала смотреть с насмешливой снисходительностью, но улыбка так и не пропала с её губ. – Я говорила, что мы не вместе – это разные вещи, – тоном, словно объясняла маленькому ребенку прописные истины, произнесла Лия. – Полторы недели назад мы действительно не были вместе. Мы дали друг другу перерыв в отношениях в январе, а вчера решили, что готовы к новому шагу. Даже несмотря на его интрижку с тобой, я все же сказала «да». Прости, бывших на свадьбу не приглашаю, – сочувственно бросила напоследок Лия. Регина смотрела на нее широко раскрытыми глазами, в которых плескались шок и неверие. Или, скорее, нежелание верить. Медленно она перевела взгляд на Марка, и Лия очень пожалела, что не может сейчас видеть его реакции. – Это… правда? Все обещания, все слова. Ложь? Как вообще?.. – Мы захотели попробовать другие отношения, прежде чем решиться на брак, – абсолютно спокойным голосом сообщил Марк, будто речь шла о ценах на бензин, а не о чужих чувствах. – Ты была экспериментом. Неудачным. Судя по тому, как Регина побледнела и как задрожали её губы, обильно накрашенные каким-то блестящим блеском, она была готова к новому приступу слез. Внимательно следя за каждой её эмоцией, Лия чувствовала, как ей становится если не легче, то… лучше? Определенно, лучше. – Да как вы… как можете? Вы оба! – Регина мотнула головой, видимо, пытаясь найти слова. – Чудовища! – А если бы ты не убежала из Щепки, тебя бы сейчас подобное не удивляло. Шоубиз, знаешь ли, заставляет многое узнать, – едва ли не пропела Лия. – Но ты не волнуйся, – её голос стал особенно участливым, – думаю, у тебя еще есть шанс. Может, там ты будешь удачливее, чем в дизайне. Например, лучше удастся своровать чужую роль. По вмиг исказившемуся лицу Регины Лия поняла, что до той дошло абсолютно все: и причины появления того режиссера здесь, и причины разговора с матерью. – Ах ты дрянь!.. – прошипела Регина, сделав шаг по направлению к Лие. Но та только улыбнулась и насмешливо отсалютовала бокалом вновь, прежде чем развернуться по направлению к выходу. Марк последовал за ней. Что там происходило за её спиной, Лию уже совершенно не волновало: достаточно было того, что от первой до последней ноты эта трагикомедия была сыграна даже лучше, чем написана. Может, третье высшее уже где-нибудь в Гнесинке получить?