***
Апартаменты ничуть не изменились за эти недели, минувшие с её последнего визита сюда. Все то же почти пустое обезличенное пространство, так неприветливо встречающее. Казалось, этот холод отрезвлял сильнее ветра на набережной. Но если тогда, проснувшись после тяжелой ночи, Лия едва ли изучала квартиру, сосредоточенная на необходимости освежиться, а потом и разобраться, что делать дальше и как вести проект Алины Николаевны, то сегодня ей явно представлялась возможность осмотреться тщательнее. И с большим удовольствием начала бы она с бара: текила уже выветрилась, а предстоящий разговор без бутылки выглядел очень непростым. Её мысли сейчас напоминали рассуждения какого-нибудь алкоголика, но в действительности она просто не знала, как еще расслабиться. Захлопнувший за ними дверь Марк разулся и уточнил: – Тебе что-нибудь принести? – А в твоем холодильнике что-то появилось? – сбрасывая туфли и становясь сразу на десять сантиметров ниже, кинула шпильку Лия и добавила: – Кроме ананасового сока. – Сомневаюсь, – честно сознался Марк, направляясь в сторону кухни и включая свет. Следовать за ним Лия не стала, вместо того свернув налево в сторону зала. Очень уж ей приглянулся тот диван и ковер с длинным ворсом. Сбросив на спинку дивана пиджак (краем сознания сожалея, что пришлось с ним расстаться, но в квартире было тепло), она опустилась на пол, вытягивая ноги и поправляя съехавший подол платья так, чтобы он теперь закрывал бедра хотя бы до середины. Прислонившись спиной к дивану и откинув голову назад, она бездумно уставилась в потолок с парой десятков мелких лампочек, что сейчас не горели. Наверное, включенные, они имитировали звезды. Почему-то ей было здесь иррационально спокойно. Справа за огромным панорамным окном мерцали мощной подсветкой родные башни, благодаря чему в комнате не было так уж темно. Но все же каждый сантиметр наполнял приятный полумрак, расслабляющий мысли и тело. Если бы сейчас Марк повторил то же предложение, что и тогда, в марте, она бы не задумываясь согласилась. Но вместо этого он задал совсем другой вопрос: – Ты голодна? Озадаченно моргнув и сбрасывая с себя теплую негу, Лия обернулась: Марк стоял, прислонившись к проему, и спокойно смотрел на нее. И это все выглядело так неправильно, что все внутри буквально кричало – прекрати. Прекрати делать вид, словно никогда ничего не было и вам снова семнадцать. Те апрельские семнадцать, когда вы узнавали друг друга и не представляли, чем все кончится. Но почему-то вместо того, чтобы прекратить (так, как правильно – как надо), Лия только слабо кивнула. Фигура Марка исчезла из проема, а после вдалеке раздался его голос: похоже, он разговаривал по телефону. Слов разобрать не получалось, да и Лия не старалась – она снова смотрела на «небо» с выключенными «звездами» и обещала себе простить себя за все, что уже случилось и может случиться. – Так что за катастрофа заставила тебя сбежать из дома? Марк вернулся настолько тихо, что Лия даже не поняла, как он оказался в паре сантиметров от нее, на том же ковре. В поле зрения попали два высоких стакана, от которых шел пар. Взяв предложенный ей и обнаружив там чай (могла поспорить, что в другом был американо с тремя ложками сахара), Лия повернула голову, чтобы снова встретиться с Марком глазами, и уточнила: – Я не сбежала. Я всего лишь не собираюсь там появляться сегодня. – Это дела не меняет. Для бабушки, пожалуй, точно. Лия, конечно, не раз оставалась у Алисы, но всегда предупреждала об этом. Сегодня… сегодня она не знала. На часах было почти одиннадцать. Возможно стоит написать все ту же привычную ложь, которая за столько лет выходила из-под пальцев за считанные секунды и без угрызений совести. Какую причину только придумать? Очередной очень важный этап подготовки к свадьбе? Такими темпами подруге и правда придется выйти замуж. Тяжело вздохнув, Лия сделала большой глоток молочного улуна и произнесла: – На мои руку и сердце нашелся новый претендент. – У тебя странный способ показать свою радость, – отметил Марк, наблюдая за ней. – Я пока не нашла повода для радости. Ему двадцать девять, он коренной немец, который относительно сносно говорит по-русски. И, естественно, он врач. В Мюнхене. Она даже сама не понимала, что именно её выводило из себя сильнее. Наверное бабушка умудрилась найти для нее максимально неправильного человека, собравшего в себе все самые ненавистные моменты. Если говорить начистоту, Лия понимала, почему именно этот мужчина был представлен ей в качестве жениха. Хорошая фамилия, отличная репутация, состоятельность. Он подавал большие надежды в нейрохирургии, он был вежлив и обходителен. А с учетом жестких семейных правил в Германии ей и её потенциальным детям было обеспечено прекрасное будущее. Но вот это – уже необратимо. Если Даниил был идеальной партией, потому что он никак не влиял на её жизнь и они могли развестись в любой момент, с малознакомым Кристофом эта идея бы не прошла. – И что с ним не так? – напряженно всматриваясь в её лицо, поинтересовался Марк. Лия скривилась и сделала новый глоток. Чай в отличие от текилы ничерта не помогал. – С ним-то все так. Он вполне нормальный. Не так – с этой свадьбой. Потому что мне придется переехать в Мюнхен, наконец-то доучиться там по семейной специальности и – вот сюрприз – стать стоматологом. А еще она совсем не хотела замуж именно за немца, зная не понаслышке о скупости этих мужчин. Нет, она не планировала сидеть у мужа на шее и бесконечно тратить его деньги. Но был риск, что он станет контролировать и её личные расходы. С большей радостью она бы вышла замуж за какого-нибудь испанца или итальянца. Даром, что языка не знала. С минуту Марк молчал. Перекатывал на языке порцию кофе, смотрел куда-то в сторону и молчал. Тишина, заполнившая зал, не давила, но царапала кожу изнутри. В ней было что-то неправильное и лишнее, заставляющее думать о том, что зря был этот рассказ. – Почему ты не можешь отказаться? – все еще не смотря ей в глаза, спросил Марк, прокручивая в пальцах стакан. – Потому что я – никто. Четыре слова, сорвавшихся с её губ, оказались еще страшнее, чем когда жили только в её голове. Они окунули в отвратительную реальность, от которой Лия старалась бежать. Напомнили – унизили, – какой незначительной она является. Какой слабой. Зависимой. – Чушь, – выдохнул Марк и все же обернулся к ней. – За твоей спиной блестяще оконченное высшее и успешный старт с моей матерью, – последнее слово прозвучало с долей отвращения, но он хотя бы назвал Алину Николаевну не «этой женщиной», что в другой момент бы даже изумило Лию. Но сейчас она зацепилась за другое. – Боюсь, для бабушки это лишь еще один аргумент для скандала. Она совсем не пришла в восторг. – Плевать, – Марк опустил недопитый кофе на ковер и обхватил обеими руками её лицо, словно так надеясь что-то донести до нее максимально четко. – Ты – одна из лучших студенток на своем курсе, и это только первый год. Ты прошла эти чертовы испытания с отличием, сама подготовилась ко всему на выпускном курсе меда. Ты, черт возьми, уже сделала девять проектов, принцесса. За год! Ты всю жизнь доказывала, что не судьба управляет тобой, а ты ей. Тебе только двадцать четыре, – полушепотом произнес он. – Ты не должна уже находиться в списке самых успешных женщин Форбс. Но на этом пути ты уже сделала немало шагов. Ты можешь добиться всего сама, потому что ты – Лия Аренсберг, которая никогда не позволяла кому-либо помешать получить свое. Она осознала, что не дышала абсолютно, лишь когда между ними вновь повисла тишина. На этот раз уже не зудящая под кожей, а густая и прохладная. Хотя, кажется, прохладной была влажная дорожка на левой щеке. Лия и не поняла, когда перед её глазами все поплыло: сморгнула и вроде вернула зрение, но неустойчиво. Все, что сейчас прозвучало, казалось чем-то странным. Про нее, бесспорно, но… Вряд ли она ожидала все это услышать от Марка. Она наверное должна была что-то сказать, как-то продолжить разговор и уйти в другую сторону. Но ни одной связной мысли в голове не осталось. Их просто затянуло в черную дыру, оставляя глухую пустоту. И безвольное тело, которое ощущалось едва-едва, а двигаться и вовсе не хотелось. Конечности – чужие и жутко тяжелые. Неподъемные. И оторвать взгляд от смотрящего на нее слишком пристально Марка, так и не отнявшего ладони от её лица, тоже не получалось. Ни оторвать, ни сместить хоть на миллиметр, чтобы не чувствовать, как растворяется в той же черной дыре, куда затянуло её мысли. Возможно, она и существовать перестала: реальность умерла, рассыпаясь пеплом в точке этого мига. И в себя пришла, только когда Марк отстранился от нее – кожу неприятно обдало холодным воздухом. И чтобы скрыть это неуютное ощущение, Лия потянулась к остывающему чаю, чтобы сделать большой глоток. Она может и обещала себя простить, но только за действия – не за мысли. А они-то как раз были намного хуже, чем любые поступки, потому что куда меньше поддавались разумному и рациональному. Ей же нужно было именно оно: способное дать ей шанс подняться и получить то, что она хотела. Как бы бабушка ни пыталась загнать её в эти проклятые рамки, она ведь не враг. Родной человек. Она должна понимать – нужно лишь разобраться, как сделать так, чтобы она поняла. Что сделать. Они допили чай и кофе в абсолютной тишине и полумраке, теряя счет времени. Лия не знала, о чем думает Марк, сидя в двадцати сантиметрах от нее и почти не шевелясь, но сама она как бы ни пыталась собрать мысли в упорядоченную кучу, только без конца возвращалась к своей глупой выходке в баре. И пыталась понять, не пожалеет ли, что позволила себе выпустить настоящие эмоции, пусть на несколько часов. И загнать их обратно теперь казалось чем-то нереальным. Она должна была каким-то образом убедить бабушку не торопиться со свадьбой. Возможно, она сумеет объяснить, что не хочет выходить замуж за совсем незнакомого человека, и им нужно узнать друг друга. Что нет никакой необходимости ей надевать кольцо на палец прямо сейчас. Ей двадцать четыре, а не сорок четыре, когда уже негусто с вариантами потенциальных женихов. Может она сумеет договориться отложить все хотя бы на год и за этот срок действительно найдет в Кристофе что-то… привлекательное. Что заставит её чувствовать. Она правда хотела двигаться дальше. Но одно то, что она ввязалась в очередную авантюру и с такой легкостью согласилась (захотела) переспать с Марком, говорило, что она все еще топталась в той точке, из которой намеревалась уйти. Раздражающий звук вибрации разрушил то хрупкое спокойствие, что заполняло гостиную последние десять минут. Уже догадываясь, что увидит на экране, Лия устало раскрыла клатч, чтобы достать мобильный. Марк обернулся в её сторону, и она могла поклясться, что он напряженно наблюдает за ней. И вопросы не задает только из какого-то абсурдного чувства такта. Если оно вообще у Романовского было. Сглотнув, Лия провела пальцем по экрану и поднесла мобильный к уху, чтобы ответить. – И где ты, позволь узнать? – жесткий голос бабушки сейчас бы мог заморозить всю планету за считанные секунды. Лия хотела уже выдать привычную ложь (Алисе не привыкать её прикрывать), но с разомкнувшихся губ не сорвалось ни слова. Она непроизвольно пересеклась взглядом с Марком, действительно напряженно на нее смотрящим. И все, что произошло сегодня, и три дня назад, накатило сбивающей с ног волной. «Но разве это семья, когда тебя лишают собственного выбора?» В глазах напротив эта фраза не просто читалась – клеймом была выжжена. Ослепляла. – Лия? – она почти чувствовала, как бабушка хмурится и сжимает в руках кольцо, которое после смерти мужа носила на шее, недовольная её молчанием. И впервые в жизни, тяжело сглотнув, онемевшими губами выдала совсем не стандартную историю: – Не волнуйся, – ровным, даже успокаивающим голосом. – Я не ввязалась в криминал и не попаду во все таблоиды, тем самым еще сильнее очернив репутацию семьи. Могу обещать. Но мне нужно проветрить голову в одиночестве. – Куда тебя понесло? – потребовала ответа бабушка, впрочем, кажется без грозно-скандальных нот. Спасибо, что не спросила, у кого она. Лия не знала, как бы ответила на этот вопрос и как смогла бы охарактеризовать Марка. Точно не «одним хорошим человеком»: большей глупости и придумать нельзя было. И на «друга» он не тянул. – Прогуляться. Ключи от машины в черной Фенди, если что, – намекая на то, что она не ночные гонки с угрозой собственной жизни устраивает, добавила Лия. – Мне уже не семнадцать, чтобы контролировать каждый мой шаг. Я буду утром. И прежде чем бабушка успела ответить, она сделала то, что ни разу за столько лет не осмеливалась: завершила разговор первая и отключила даже вибрацию. И, обессилев, уронила телефон на ковер. Сердце бешено колотилось, стараясь пробить ребра. – Аплодирую, принцесса, – задумчиво прокомментировал Марк. Лия не ответила. Думать о том, чем ей это обернется завтра утром, не хотелось. Особенно потому, что планы на утро у нее были еще более грандиозные. Хотелось смочить пересохшее горло, но чая не осталось совершенно. Разочарованно вздохнув, она откинула голову назад, на диван, и прикрыла глаза. Но шансы на отдых уничтожились уже спустя минуту, когда в прихожей раздался мелодичный перезвон домофона. Судя по тихому звуку шагов, Марк покинул гостиную. Потом было слышно его приглушенный голос, а через минуты три входная дверь щелкнула, через минуту – еще раз. А потом Марк вернулся в гостиную с чем-то шуршащим. Лия даже со слабым интересом открыла глаза и повернула голову, чтобы увидеть, как Марк достает из большого пакета пластиковые контейнеры со знакомой эмблемой. Какой бы уровень у ресторана ни был, а упаковывают еду они одинаково. – Наверное тебе надо было заказать просто пучок листьев, но даже постоянным клиентам они так меню не меняют. Отдельно был только нелюбимый тобой шпинат, – усмехнулся Марк и протянул ей большой контейнер. Все еще помнит, что она вечером не ест. Подавив слабую улыбку, Лия рассмотрела сквозь прозрачную крышку рукколу и креветки с хлопьями Пармезана. Не для двенадцатого часа ночи, конечно, но из всего ассортимента салатов в Sixty Марк действительно выбрал самый безопасный. Сам, судя по появившемуся в гостиной запаху, опять взял морепродукты на углях. И теперь будет дразнить. – Тронута заботой, – протянула Лия, поставив контейнер рядом, – но я все же пойду в душ и спать. Думаю, откровений на сегодня хватит. Останется на завтрак, – кивнула она в сторону салата. И, с трудом поднявшись на ноги, покинула гостиную, чтобы на полчаса потеряться в теплых струях воды.***
– Доброе утро. Раздавшийся в кухне в восьмом часу женский голос заставил Марка удивленно моргнуть и оторваться от «увлекательного» изучения цифр и графиков. Забыть о присутствии Лии он, конечно, не успел. Да и о её привычке вставать рано знал. Но вот благодушное приветствие этим самым утром, еще и на собственной кухне, у него как-то в картину мира не вписывалось. В реальную. В желаемой вполне себе случалось регулярно, но там стояла пометка «Утопия. Не воспринимать всерьез». – Для человека, который должен страдать от похмелья, у тебя подозрительно хорошее настроение, принцесса, – прокомментировал Марк её спокойное появление и какую-то обыденную инспекцию холодильника. Это выглядело крайне странно. Слишком непривычно. Тонкая фигурка в огромном белом махровом халате с хаотично рассыпавшимися по плечам и спине темными волосами. Еще полусонная, с отсутствием хоть какого-нибудь макияжа на лице, Лия не выглядела той холодной и высокомерной девушкой, которой казалась многим, встречающим её впервые. Да и не впервые тоже. – Твоими стараниями похмелья я лишена, – она передернула худенькими плечами, вытягивая из холодильника вчерашний пластиковый контейнер. – Кто-то вчера у меня то текилу забирал, то чай вместо алкоголя наливал. Заставив себя принять это как благодарность, которой все равно не дождется, Марк поднялся на ноги и подошел к кухонному гарнитуру, чтобы раскрыть самую левую тумбу. – Чай? – уточнил он, даже не оборачиваясь к Лие, занявшей место на высоком стуле у барной стойки. – Или все же эспрессо сварить? – Кофе, – сдалась она, даже не сильно сопротивляясь. Похоже, ночь у кого-то была бессонной: особо свежим её лицо назвать нельзя было. Сейчас, когда она сидела здесь без намека на макияж, Марк мог видеть бледность её обычно тронутой загаром кожи, отсутствие румянца на щеках, сухость губ и тени под глазами. Все указывало на то, что в последнее время нервная система полностью не расслаблялась. Впрочем, если вчера её настолько сорвало, то её нервная система уже давно слова «релакс» не знала. Закидывая капсулы в кофе-машину, Марк краем глаза наблюдал за тем, как Лия что-то листает в телефоне, кому-то набирает сообщение, хмурится и кусает угол нижней губы. Вряд ли беседа с бабушкой – тут бы состояние было хуже. Само настроение у Лии явно находилось на грани сносного: хотя бы потому, что отвечала она ему адекватно, убить не пыталась, да и не сбежала в шесть утра. Хотя последнему явно мешал кодовый замок. Надо, наверное, её отпечатки тоже добавить. Кофемашина издала резкий писк, и Марк быстро разлил готовый напиток по маленьким чашкам. Лия на появившуюся у нее под носом порцию эспрессо даже не отреагировала, продолжая что-то яростно печатать в телефоне. Судя по спектру эмоций на лице, либо сестре послания строчит, либо кому-то из подружек. Вряд ли этому… немцу. Как минимум на свадьбе тот не вызывал у нее ничего кроме тоски и вежливой, сводящей челюсть улыбки. Это Марк видел отчетливо все три часа. Взгляд зацепился за черные папки, лежащие на самом краю стола: он разбирал их до того, как охрана уведомила его о визите Лии в бар. И, признаться, успел забыть за ту пару часов обо всех проблемах, которые даже не свалились на голову, а просто продолжали скапливаться где-то на плечах мертвым грузом. Марк не откладывал их на мифическое «потом»: скорее не мог придумать, как решить все разом, не втягивая лишних людей в это. Но, кажется, одного человека вовлечь все же придется. – Скажи, реально подстроиться под «почерк» другого дизайнера и продолжить его стиль, если не работать с ним долго плечом к плечу? – задумчиво поинтересовался он у Лии, пытающейся утолить голод вчерашним салатом. Та пожала плечами, оторвавшись от телефона. – Реально, если много лет изучать его творчество. Просто сходу – нет. Ожидаемо. Значит, кроме как вносить что-то новое, пытаясь сохранить только общую концепцию, вариантов нет. Он, конечно, осознавал, что Лия занималась исключительно интерьерами, но она все же была женщиной. Творческой женщиной. Возможно, она могла что-то сделать. Все эти десятилетия разработкой новых коллекций занимались именно владельцы компании: сначала прадед, потом дед. Марк в себе не находил и грамма вдохновения или задатков творческого начала. Он мог управлять, мог составлять бизнес-планы, анализировать рынок, но не творить. После кончины деда место дизайнера заняла его правая рука – немолодая уже женщина, находившаяся рядом с ним четверть века. И это вполне устраивало Марка ровно до момента, пока он не узнал о её смерти. Крайне странной, явно подстроенной. Ему пришлось искать дизайнера и даже удалось переманить довольно перспективную личность из конкурирующей, но не слишком крупной компании. За два с небольшим месяца были подготовлены обновления нескольких линеек украшений, до презентации осталось полторы недели. И именно в этот момент не без чужой помощи Марк узнал, что эскизы уже как четыре дня находятся в руках конкурентов. А те явно успеют выпустить коллекцию раньше. Для самого Марка это будет означать полный провал, потому что он привел «ненадежного человека». Компания уплывет в руки того самого человека, который оказался очень не рад объявлению наследника умершего Александра Кассини. Марк более чем был уверен, что именно ему обязан и смертью несчастной женщины, и сливом эскизов коллекции. И не исключал, что авария матери – тоже здесь берет корни. У него был только один вариант срочно все исправить: сделать вид, что эскизы – обманка. Попытка сбить с толку конкурентов. И на самом деле у них в запасе есть другая – настоящая – коллекция, над которой они и работают. Проблема была лишь в том, что её нет. – Посмотри это, – Марк протянул Лие самую толстую из всех папок, желая надеяться, что идея хоть как-то сработает. С некоторой заминкой она перевела взгляд на глянцевые страницы, где были собраны коллекции последних десяти лет. Только без указания бренда: Марк не хотел пока рассказывать все. – Что ты можешь об этом сказать? – спросил он, внимательно смотря на Лию, медленно изучающую каждый эскиз и снимок готовой модели. Эти минуты молчания, во время которых она явно оценивала предложенное не как девушка, а как дизайнер, казались ужасающей вечностью. И неизвестно, что за ней – ослепительный взрыв или черная дыра. – Если бы ты просил сравнить с кем-то, я бы сказала, что это Тиффани, которой добавили яркость Булгари, – осторожно подбирая слова, произнесла Лия. – Классика, которая не будет выглядеть скучно. Направление уловила. Это заставило облегченно выдохнуть где-то глубоко внутри себя, хотя пока еще проблему не решало. – Ориентир – на женщин и девушек, не намеренных эпатировать публику килограммами блеска камней, но открыто показывающих свой высокий статус, – кивнул Марк. – Ты можешь нарисовать что-то подобное? Лия адресовала ему недоуменный взгляд. – Я дизайнер интерьера, если ты забыл. – Я понимаю, что это разные вещи, – он действительно не ждал чуда, но все же надеялся сделать хоть что-то. – Но ты прекрасно разбираешься в украшениях. Нужно хотя бы десять вещей разных групп. Считай это платой за отказ действовать против моей матери. – Как предсказуемо, – фыркнула Лия, сделав глоток терпкого эспрессо; взгляд её сменился с недоуменного на усталый. – Мог сразу так и сказать. Хотя тебе было бы проще забрать у меня студию и выплатить «бонус» за Влада. Марк поморщился: он догадывался о её реакции на свои же слова, но говорить правду сейчас не собирался. Если вообще когда-то скажет. Пусть воспринимает все так. – Какие сроки? – Два дня, – в ответ на её ошеломленно округлившиеся глаза он только мрачно хмыкнул. – Эти сроки устанавливаю не я. Времени действительно не было. Неизвестно, успеют ли они – за каких-то девять дней – представить первые изделия. Впрочем, Марк был готов платить работникам даже тройную цену, только бы они не отрывались от процесса и уложились в срок. Он не мог проиграть тому человеку, который так надеялся забрать компанию деда. Не потому, что его волновало наследие: его признали слишком поздно, чтобы он успел ощутить какую-то семейную связь. Им воспользовались, чтобы компания не досталась чужаку, у которого, в сущности, её украли. Теперь Марк намеревался воспользоваться своей фамилией и получить прибыль с того, что приплыло ему в руки. Какие бы методы для этого ни пришлось использовать. И, в конце концов, это неплохой способ заявить о себе на мировой арене. Сначала все это было лишь попыткой отвлечься от бесконечного алкоголя и случайного секса, которыми он привык расслабляться. Потом – попыткой стать кем-то значимым и реальным. Дальше примешалось желание разорвать связи с матерью (и показать ей, что она потеряла), а для этого требовалось встать на ноги и очень крепко. В последнюю же пару лет остались только амбиции и стремление сравняться с крупнейшими ювелирными Домами. В конце концов, желание быть первым и лучшим в нем было всегда. Шорох слева заставил задумавшегося Марка поднять голову, чтобы увидеть, как Лия выходит из кухни. На столешнице остались недопитая чашка кофе и лишь наполовину опробованный салат. Она всегда мало ела по утрам. Странно осознавать, что почти все её привычки были ему знакомы, хотя они были вместе всего полгода. И даже никогда не жили под одной крышей. Но иногда ему казалось, что он знает её лучше, чем самого себя. Возможно, потому что он до сих пор не мог понять, кто он на самом деле. Лия думала, что она никто. Но на самом деле никем был именно он. Следующие пятнадцать минут прошли в решении не самых увлекательных задач, связанных с бухгалтерией компании. Поэтому, когда Лия снова появилась в дверном проеме кухни, Марк, заметивший её краем глаза, тут же оторвался от ноутбука. Сегодня он явно искал способы избежать работы, хотя сам же себе её навязал. – Откроешь дверь? – уточнила Лия, выглядящая так же, как и вчера, только практически без макияжа. Явно надеялась скрыться за очками, которые держала в руке. – Стоило бы потребовать плату за выход, но я отложу это на потом, – сообщил он и, поднявшись, взял с барной стойки ключи от машины. Лия, заметившая его движение, покачала головой. – Я дойду пешком. Проветрюсь. Он скептически оценил высоту ее каблуков: может она и передвигалась на них постоянно, но за рулем или с водителем. И они определенно не выглядели подходящими для прогулок. – Уверена? – Абсолютно. Может стоило настоять на своем, но странное хорошее настроение, неизвестно как возникшее с утра, портить не хотелось. А это случится, если все же сделать не так, как она хочет сейчас. Странное желание, с учетом нелюбви к пешим прогулкам, но сегодня она вообще действовала против системы. Точнее, со вчерашнего вечера. Поэтому Марк просто проследовал за ней в прихожую, наблюдая, как она застегивает жакет и поправляет волосы. – И знаешь, – обернувшись уже у самой двери, произнесла Лия. – Я согласна. Марк сощурился, пытаясь вспомнить, что ей предлагал или о чем просил недавно. Но в голову не приходило ничего, кроме разговора о коллекции украшений. Но это, вроде бы, они уже решили. Тогда что он забыл? Насладившаяся его замешательством Лия довольно улыбнулась и пояснила: – Я согласна улететь. Сегодня. Он бы не удивился, если бы она это сказала вчера, под влиянием трех порций текилы. Она конечно умела пить, да и откровенно говоря пьяной вечером не выглядела, но действие алкоголя в её поведении ощущалось. Сейчас же она была определенной трезвой: кофе он ей лично варил. Шансов, что она добралась до бара в гостиной, проснувшись позже него, мало. Тогда что она задумала, согласившись на предложение, которое так яростно отклоняла? – И в чем подвох? – уточнил Марк, ненавидящий состояние непонимания ситуации. Царапнув ногтем гладкую черную ручку, но не поворачивая её (знала, что бесполезно), Лия смотрела на него с минуту, словно размышляя, стоит ли что-то говорить или оставить его довольствоваться её спонтанным согласием. – Ты говорил, что мне надо отвлечься. Считай, я приняла этот совет. По её губам блуждала слишком хитрая улыбка, чтобы Марк поверил в озвученное объяснение. Но если она не хотела рассказывать, её было бесполезно провоцировать. Потому, он решил оставить этот вопрос на потом. – Что ж, – Марк сократил между ними расстояние, чтобы коснуться полупроводникового датчика большим пальцем, и склонился ближе к наблюдающей за ним Лие. – Я заеду в шесть, принцесса, – закончил намеренно почти шепотом, едва дотронувшись губами её виска, и отстранился. Замок тихо пискнул, оповещая, что отпечаток принят. Дверь со слабым щелчком открылась. С легкой усмешкой Марк наблюдал, как Лия выходит в холл и направляется к лифту. Интересно. Действительно интересно, что её сподвигло так кардинально поменять свое решение. Но какие бы игры она ни затеяла – в них всегда могли играть двое.***
Всего пара дней без автомобиля и Лия осознала, как скучала по собственной Инфинити. По ощущениям защищенности и комфорта, свободы и скорости. Вкупе с тем, что в десять утра пробок в Москве было куда меньше, чем в восемь, Лия даже оказалась в некотором смысле рада возможности проехать с Кутузовского до проспекта Мира: после свадьбы Илзе перебралась с мужем в САО. Похоже новоиспеченные родственники дарить молодым элитное жилье не захотели, ограничившись двушкой в Мещанском районе. При их статусе Лия ожидала хотя бы Арбат, но увы. Впрочем, это не её заботы. С трудом найдя свободное место во дворе панельной многоэтажки и кинув сестре благодарное сообщение за открытые ворота, Лия с сожалением покинула машину, мысленно обещая той прогулку в обед. В конце концов, у нее почти весь день свободен: сессия начиналась только с восьмого числа. Точнее, та часть сессии, которая осталась не закрытой – некоторые предметы удалось проставить автоматом. Именно поэтому сейчас Лия с чистой совестью отдыхала. Лифт, к великой её радости, оказался современным, и даже вполне шустрым: на последний – седьмой – этаж домчал секунд за десять. Не очень любящая чужие подъезды и лестничные площадки (если они конечно не в башнях были) Лия против воли поежилась, выходя к трем темным дверям, чтобы найти среди них приоткрытую и избавиться от неуютного ощущения в светлой, хоть и не слишком большой, прихожей. Илзе выпорхнула откуда-то слева в футболке и серых спортивных штанах, заставив Лию озадаченно моргнуть и застыть на месте. После двадцати с лишним лет жизни бок о бок, она едва ли могла представить сестру не в домашнем платье или не в шелковом халате-кимоно поверх ночной сорочки. Хотя, как Илзе раздражали все эти правила, еще удивительно, что она в одном белье не расхаживает. – Тебе не кажется, что семейный быт слишком быстро тебя расслабил? – с подозрением уточнила Лия, обнимая сестру и перепрыгивая с высоких каблуков в предложенные гостевые тапочки. Судя по виду – только что вынутые из упаковки: Илзе хорошо знала о её брезгливости. – Скорее позволил спокойно выдохнуть, – фыркнула сестра и махнула рукой вправо. – Проходи в кухню. Я сейчас. Маршрут пришлось скорректировать поворотом в ванную, чтобы помыть руки и заодно оценить интерьер и здесь. И заключить, что все вполне неплохо. Как минимум для молодой семьи. Изысков особых не наблюдалось, но было видно, что над интерьером все же трудился дизайнер: это читалось в нишах, стеклянных перегородках, рельефе потолка и даже расположении встроенных галогенных ламп. И даже кухня, вопреки ожиданиям, удивила красно-серыми тонами, глянцем и камнем. Размерами она отличалась и от домашней, и от той, на которой час назад Лия пила кофе, но все же оставляла приятное впечатление. – Ни за что не поверю, что ты приехала просто узнать о моих впечатлениях от четырех дней семейной жизни, – заявила Илзе, появляясь в кухне, когда Лия уже удобно устроилась на стуле за обеденным столом и теперь изучала отделку «фартука» над плитой. – Считаешь меня не способной на интерес к родной сестре? – наигранно обиделась Лия, переключая внимание на все же переодевшуюся в тонкое бандажное платье с широкими лямками Илзе. И одобрительно сощурила глаза, оценив её вид: это ей нравилось определенно сильнее, чем непонятные спортивные тряпки. Еще б сестра додумалась скрученный на скорую руку пучок превратить во что-то более аккуратное. Но, что спорить, даже так она выглядела прекрасно. Закинувшая капсулу в кофемашину Илзе пожала плечами, поставила кипятиться чайник и только потом обернулась. – Считаю тебя человеком, который не поедет с Кутузовского сюда без веского повода. Ты скорее бы предложила встретиться в центре. Так что случилось? Даже не удивляясь тому, как легко сестра её читала, Лия нервно прокрутила в пальцах телефон. Она сама не поняла, с какой целью сюда ехала – задать вопросы, получить совет или просто убедиться, что сестра действительно получила, что хотела. Или что бабушка не ошиблась, выдавая ту замуж именно за Цеймерна: Лия не могла себя приучить называть его по имени. Тем более оно постоянно вылетало из головы. – Я проиграла спор с бабушкой, – на выдохе сообщила Лия. Сейчас эти слова уже не так оглушали – вчера было намного хуже. Ей действительно требовалось переспать с мыслью, чтобы не принять, а начать трезво думать, что с этим делать. Идей пришло не то чтобы много, но хотя бы уже было не так больно прокручивать про себя случившееся и то, что может произойти дальше. Сестра, всыпавшая в заварник чайные листья, кинула на нее озадаченный взгляд. – Как это? Но ты же сдала… – и резко замолчала. Поняла, что почти проговорилась. Впрочем, для Лии и так все было очевидно: не сам же десятый проект появился в её папке. Другое дело, как он там оказался вообще, если Илзе ни тридцатого, ни тридцать первого домой не заезжала. Наверное. Или заезжала? – Десять проектов? – закончила за нее Лия насмешливо; Илзе поспешно вернулась к чаю, заливая горячей водой молочный улун. – Не хочешь рассказать, откуда он? Запищавшая кофемашина позволила Илзе на законных условиях отвлечься на полминуты, потребовавшихся, чтобы налить капучино в чашку. И, опершись поясницей о столешницу кухонного гарнитура, сделать глоток (наплевав на температуру напитка). – Появился и появился, – с излишней небрежностью поморщилась (кипяток все же ей не очень понравился) Илзе. – Не поверю, что ты «спасибо» сказать хочешь: на него никто не рассчитывал. Если бы этого хватило, чтобы выиграть – сказала бы. Но этого оказалось мало и потому все старания сестры были напрасны. Впрочем, с учетом их отношений, наверное, действительно стоило поблагодарить. Все же, проект был подобран в её стиле. Не исключено, что и заказчица, если бы ей позвонили, правильно ответила на вопрос, кто с ней работал. – Скажу, – слабо улыбнулась Лия. – Потому что не ожидала этого от тебя. – И правильно, – подув на капучино, Илзе попыталась сделать еще один глоток. – Это не я. Так легко озвученное признание вызвало смятение, потому что Лия уже догадывалась, что может услышать на вопрос «кто?». И этот ответ ей очень не нравился, потому что ничего хорошего в нем не было. Лучше бы у сестры внезапно фантазия появилась и связи нашлись. Но Илзе в лучшем случае могла просто рассказать кому надо о проблеме. Когда перед ней опустилась чашка с горячим чаем, Лия оторвала взгляд от бесцельно рассматриваемой мраморной столешницы. И все же произнесла бессмысленное: – Кто? – Ты ведь догадываешься. Опустившаяся на стул напротив Илзе посмотрела на нее пристально. И Лия вдруг вспомнила, зачем она сюда ехала. И это было совсем не желание получить совет. А вот задать пару важных вопросов – определенно. Сцепив пальцы в напряженный замок, Лия взглянула на сестру не менее пристально. Ей хотелось хотя бы по переменам эмоций на лице понять правду. Зачем все это было? О чем можно думать, совершая такие шаги? И, выдохнув сквозь стиснутые зубы, она медленно произнесла: – Зачем ты ему столько рассказывала? Я всегда думала, что ты на моей стороне. Но ты, оказывается, постоянно с ним общалась. Ты выложила ему все про мои срывы тогда, про эти договоренности с бабушкой, про студию, про учебу. Я не удивлюсь, если ты ему и про Литвинова всё рассказала, – тяжело сглотнув, Лия почти шепотом спросила: – Зачем? – и уже громче практически потребовала: – Зачем?! Сестра напротив побледнела, но смотрела все так же прямо и спокойно. Её смешанные эмоции выдавали только пальцы, которые нервно оглаживали тонкий фарфор кружки. Вряд ли она в чем-то раскаивалась (зная Илзе, та до гроба будет стоять на своем мнении), но, кажется, начала переживать. Она определенно другой реакции ждала. – Я на твоей стороне, – покачала она головой, тяжело дыша. – И именно поэтому я все ему рассказывала. – Абсурд, – нервно рассмеялась Лия, не сводя глаз с сестры; ногти впивались в кожу. Эти фразы просто противоречили друг другу. Как может быть не предательством неисполнение просьбы. Она ведь буквально молила тогда не связываться с Романовским. Ничего ему не говорить. И сестра обещала, черт возьми! – Ты ничего не хочешь слушать и видеть, – возразила Илзе. – Запираешься в своем мире и отказываешься принимать чужой. Отказываешься знать, что есть люди, которым ты важна. Что каждый может совершить ошибку. – Ошибка – это назвать меня шлюхой или переспать с тобой? – ядовито уточнила Лия. – А может не извиниться и сбежать из страны? Чай остывал, совсем забытый. Она сверлила взглядом сестру, не понимая, какими еще словами донести, что произошедшее – совсем не то, на что она могла бы просто закрыть глаза. Ситуация могла иметь множество исходов, которые бы не привели к такой боли. Множество вариантов, которые бы не оставили столько шрамов. Не сделали их практически врагами. Не заставили ненавидеть. Но Марк выбрал из всех – худший. – Пока ты, зажмуриваясь, тонула в своей боли – я видела его собственную в широко раскрытых глазах. Я видела вас обоих, абсолютно беспристрастно, – Илзе оставалась все такой же спокойной, делая глоток наконец-то не обжигающего капучино. – Вы не могли идти только правильным путем и не совершать ошибок. Никто не мог в семнадцать лет. Но ошибки можно прощать. – Прощают тех, кто этого просит, – бесцветным голосом уронила Лия. – Стоит ли просить того, кто не прощает? Лие начинало казаться, что этот разговор заходит в тупик. Она совершенно не понимала, почему сестра так активно защищает Марка. Возможно она и вправду указывала на её ошибки – Лия знала, что она отчасти очень категорично себя повела в тот момент. Но в момент, когда она уже была готова сдаться, Марк и сам не проявил никакой заинтересованности в прощении. Быть может, это просто не судьба? Их часы отмеряли время по-разному и они не пересеклись в нужной точке. Разошлись. Тряхнув головой, Лия закусила щеку изнутри. Хватит. И без того было ясно, что сестра продолжит утверждать, что все делала верно. Спорить с ней не было никаких сил – те крупицы спокойствия и безмятежности, которые присутствовали в ней после пробуждения, просочились песком сквозь пальцы, оставив после себя лишь пыль. Поэтому Лия просто сообщила: – Я не выиграла грант, поэтому улетаю в Мюнхен в конце июня. Илзе озадаченно отставила от себя чашку с едва опробованным капучино. – Какой грант? В её глазах читалось непонимание. Лия усмехнулась – правильно: если бы Илзе знала, она бы и тут подсуетилась. Приятно, может быть, но не то. Совсем не то. – На бюджетное обучение. Второе условие бабушки. – Почему ты не сказала сразу? – сестра раздраженно поморщилась. – Это ведь тоже можно было... – Решить? Надавить, заплатить и получить? – резко оборвала ее Лия и нервно рассмеялась. – Нет, Илзе. Я хочу знать, что я действительно чего-то стою. Что это – мое, а не купленное Марком, ещё и неизвестно с какой стати. Что я способна добиться чего-то сама. Достаточно того, что она согласилась на его помощь со студией, получила эту шикарную площадь в Меркурии. – Это ведь просто помощь. Оно было слишком нужно тебе, – пыталась объяснить Илзе. Но Лия только покачала головой. – Помощь – это шанс, который используешь, а не то, что свалилось тебе в руки, когда ты и пальцем не пошевелил. Резко поднявшись из-за стола, она оправила платье. Часы показывали половину двенадцатого. Марк собирался заехать в шесть, а ей еще вещи собрать и как-то пояснить бабушке, что она берет перерыв до экзаменов. В крайнем случае, у нее есть безотказная (просто потом требующая оплату долгов) Алиса, всегда выступающая отличным аргументом. Ключи от автомобиля, зачем-то вынутые из клатча еще в коридоре, приятным грузом лежали в руке. Пусть и определенно мешали попытке надеть туфли. Хотя куда сильнее этому процессу помешал голос сестры, вышедшей из кухни. – Он любит тебя. До сих пор. Удержаться на одной ноге, на классических высоких шпильках, удалось только чудом. Вцепившись рукой с ключами в угол шкафа-купе, Лия попыталась сделать вдох. Она-то понадеялась, что тема закрыта. Но Илзе всегда любила припасти на десерт самые интересные новости и самые прицельно бьющие слова. Все же закончив со второй туфлей, Лия выпрямилась. И, не оборачиваясь, кинула: – Давай обойдемся без твоих размышлений. Закрой дверь. Выходя обратно на серую лестничную площадку, Лия вдавливала ключи в ладонь так, что перевернутая буква «V» оставляла глубокий след на коже.