***
Как бы ни хотелось Лие просто оставить записку на столе и сбежать с чемоданом, судьба не собиралась делать для нее этот день простым. Пришедшее на телефон сообщение от бабушки заставило свернуть уже на самом подъезде к дому в совершенно другом направлении. Самовольные действия с рук ей спускать никто не желал. Именно поэтому полчаса спустя Лия оказалась перед дверью из темного дерева с золотой табличкой и острыми тонкими буквами, гласившими «Главный врач, Аренсберг И.». И если домашний кабинет внушал ужас, то в клинике и вовсе нагонял панику. Здесь уже ни своей спальни за стеной, ни родителей, а жаль – мама иногда умудрялась смягчить напряженную обстановку. Раздумывая, пить таблетку для успокоения или нет (в коридоре стояли камеры, это было довольно опасно), Лия все же склонилась ко второму варианту и, тихо выдохнув, осмелилась войти. Проявлять стойкость было не впервой, но если вспомнить, что вчера она как-то слишком расхрабрилась, сегодня её может ожидать что-то похлеще обычных выговоров. Отвлекшаяся на звук открывшейся двери бабушка подняла голову и пронзила внучку пристальным взглядом из-за тонких узких линз. – И что это вчера было? – не утруждая себя пустыми приветствиями, осведомилась она. Судя по тому, что какая-то белая папка тут же оказалась закрыта, вопрос предполагает долгий разговор. На негнущихся ногах Лия подошла к креслу и медленно опустилась в него, не сводя с бабушки глаз. – Что именно? – Ты не ночевала дома. И не объяснила нормально, где ты. Забота. Это просто забота, которую стоило еще немного потерпеть. Но порой убеждать себя в этом становилось просто невыносимо, потому что конца слишком сильной опеке не предвиделось. Разве что когда она замуж выйдет. – Мне двадцать четыре, – спокойно напомнила Лия. – И я никогда не давала повода усомниться в своем поведении. – Действительно? – приподняла брови бабушка и свела руки в замок перед собой. – А скандал с Владом Романовским? А тот позор с Литвиновым? – Мне казалось, последнюю тему мы закрыли, – едва совладав с потерявшим чувствительность языком, произнесла Лия, совсем не желая вспоминать подробности и причины. – Я тоже на это надеялась. Но ты опять ведешь себя неразумно. – А разумно меня выдавать замуж за совершенно незнакомого человека? Этого выпада бабушка явно не ожидала, судя по её ошеломленно округлившимся глазам. Впрочем, Лия тоже не думала, что проклятая фраза сорвется с её языка. Но, похоже, она слишком устала, чтобы молчать. И вместо того, чтобы покорно слушать все, что ей скажут здесь, традиционно проглотить и уйти, она решила… да ничего она не решила. Просто не выдержала. И только небу известно, чем ей это обернется. – Ты позволила выйти замуж по любви маме, – начала Лия. – Сама пошла против воли родителей и говорила, что не жалеешь. Почему я должна связывать свою жизнь с тем, на кого мне указали? – Потому что ты не умеешь делать выбор. Слова бабушки звучали как нечто само собой разумеющееся. Словно ей разъясняли прописные истины и вновь пытались сказать: это забота, прими и благодари. Жаль, пока не получалось понять, за что именно говорить спасибо. – Полагаю, мои прабабушка с прадедушкой так же думали. – Твой дедушка любил меня и пришелся не по нраву только своим происхождением. Какой тонкий удар. Если бы ей было позволено, Лия бы сейчас рассмеялась. И вправду, два раза из трех она делала неверный выбор совсем не из-за фамилии. А Даниил был прекрасен всем, если бы не «наклонности». Перечеркнувшие и «любовь», и происхождение. Видимо, она и вправду не умела выбирать. Тяжело выдохнув, Лия измученно помассировала виски. Она ведь совсем не об этом хотела поговорить. Её не собственное прошлое волновало, а настоящее и будущее. Вновь подняв голову, она медленно и спокойно произнесла: – Я лечу в Рим через пять часов. С Алисой, – пришлось добавить для подстраховки. – У нее примерка свадебного платья, а я хочу отдохнуть. Сессию мне сдавать не нужно, раз ты решила, что я отправляюсь в Мюнхен. Поэтому, полагаю, я могу провести три дня в Италии? Подруге, похоже, скоро придется действительно сыграть свадьбу, потому что никакой более весомой причины для своего спонтанного путешествия Лия не нашла. А говорить, что ей только сегодня в голову пришло куда-то сбежать, было крайне неосмотрительно. Бабушка не понимала сиюминутных решений. Бабушка требовала все взвешивать. Молчание затянулось. Лию начало потряхивать от интенсивности, с которой ее сверлили синие глаза из-за тонких стекол. Она пыталась понять, что должна сказать, если ей запретят лететь. Что её уже ждут и она не может отказать? Что без нее вообще свадьба не состоится? А может стоило сообщить, что сама свадьба в Риме будет? Черт, эта мысль как-то слишком поздно пришла в голову: аргумент был бы более внушительным. Но реакция бабушки оказалась слишком непредсказуемой. – Машину оставишь на парковке или мне отправить к дому водителя? Лия попыталась найти во фразе сарказм, но не уловила ни капли. Попыталась найти в серьезном лице почти без единой морщинки хоть немного насмешки, но не обнаружила. И это еще сильнее сбивало с толку. – Алиса заберет меня, её повезет Дима. Он здесь остается. Водитель ей сейчас был точно ни к чему, а за руль садиться она не планировала. И совсем не потому, что Марк обещал заехать – ей просто очень не хотелось оплачивать четыре дня парковки в Шереметьево. И оставлять там любимую машину, строго говоря, тоже. – Хорошо, – бабушка кивнула и вновь подвинула к себе белую папку, показывая этим, что разговор подходит к концу. – Напиши, когда приземлитесь. – Конечно. Можно было порадоваться, что обошлось все малой кровью или практически без нее. Но Лию терзало какое-то чувство неудовлетворенности. Она не все сказала. Точнее, не все донесла до бабушки. Совсем не так должна была проходить эта беседа, хотя, конечно, она желала бы обойтись совсем без подобного общения перед вылетом. Поднимаясь с кресла и направляясь к выходу, она думала, стоит ли еще что-то говорить. Или оставить все мысли при себе хотя бы на неделю: она отдохнет, еще раз все обдумает и потом, на свежую голову, определится. Но у самых дверей, все же, не сдержалась. Обернулась и ровным голосом произнесла: – Илзе вернулась в балет. Ты знала? Бабушка нахмурилась, отрываясь от вновь изучаемых документов: судя по всему, она не была в курсе. Или перестала контролировать жизнь младшей внучки после её замужества, или просто еще не успела все досконально выяснить. Тем более что вряд ли Илзе уже успела посетить много репетиций. В лучшем случае прошла смотр и заключила контракт – не так много времени прошло с её свадьбы. – Кто знает, – не дожидаясь ответа бабушки, протянула Лия, – может она еще наверстает все, что упустила за эти годы. В конце концов, муж готов её поддержать. Она не пыталась сдать сестру – та стала самостоятельной, ей в любом случае уже нечего бояться. Даже если бабушка перестанет помогать финансово, Цеймерн должен справиться. Если нет – это будет наказание Илзе за то, что она столько лет общалась с Романовским. – Что ты хочешь этим сказать? – бабушка явно уловила то, как Лия выделила голосом последнее слово. Слово, означающее то, чего в этой семье всегда было слишком мало. Или недостаточно там, где действительно нужно. И бабушка не могла этого не понимать. – Ничего, – беспечно произнесла Лия. – Лишь то, что сказала. И, наверное, то, что она смогла вернуться к своей мечте. Пусть и потеряв время. И я вернусь. Даже если пройдет десять лет, и у меня на руках будут двое детей. И в этих словах намек был непрозрачным. И вновь определенно не укрылся от бабушки: впрочем, никто его скрывать не пытался. Скорее не желал говорить напрямую. – Даже если останешься одна с этими детьми? – Ты ведь подобрала мне такого замечательного жениха, – сощурилась Лия. – Он ведь не оставит меня одну? – а потом, отбросив сарказм, добавила: – Я не останусь одна с детьми. И никогда не буду тянуть нелюбимую профессию. – Ты должна думать не о любви, а о ценности. – Не беспокойся, об этом я никогда не забываю. Ты воспитала нас куда лучше, чем полагаешь. Но я способна превратить любимое в прибыльное. Ей не хотелось спорить с бабушкой, не хотелось ссоры, но она устала. Устала покорно кивать и желала хоть как-то донести свою точку зрения. Не разжигая скандала, но все же показав, что она не намерена отступать по первому приказу. – Что-то пока незаметно, – поджала губы бабушка. – Ты не получила грант, – напомнила она. Стоило понять, что в ближайшие месяцы её этим попрекать будут очень часто. Потому что провалы бабушка запоминает лучше, чем успехи. И бьет ими сильнее всего. Закусив щеку изнутри, Лия не сводила с бабушки напряженного взгляда, изо всех сил уговаривая себя держаться. «Ты не должна уже находиться в списке самых успешных женщин Форбс. Но на этом пути ты уже сделала немало шагов». Должна. Самой себе должна. Потому что всю жизнь требовала от себя взять все и сразу. Просила от других все и сразу. Получала все и сразу, по щелчку пальцев. Но в чем-то Марк был прав: на вершину не взлетают за секунды. Карабкаются, сворачивая шеи и пронзая сердца высоченными шпильками. Сдирают ладони и рвут длинные шелковые юбки. Чтобы в конце все же надеть корону. Порой путь занимает десятилетия, но она сможет быстрее. Не за год, не за два, но сможет. Она действительно уже сделала немало шагов. – Я не получила грант, – подтвердила Лия, медленно проговаривая слова. – Но я заключила за год десять договоров и имею долгосрочное сотрудничество. Пусть даже с теми, кто не нравится тебе. Но ведь бизнес – это не только то, что нам нравится, так? Иногда нам приходится наступать себе на горло и заключать союзы с теми, кто нам отвратителен? Удар вышел прицельным. По идеальному лицу бабушки пробежала болезненная судорога. Лия честно не хотела разыгрывать эту карту, потому что для их семьи она значила слишком много. Но, в конце концов, тайны старших однажды ударили по ней. Ничего не подозревающей и едва не сошедшей с ума. Она видела, как бабушка подавила в себе желание тяжело вздохнуть, а вместо этого просто прикрыла глаза. И глухим голосом произнесла: – Не опоздай на самолет. Позволив себе едва-едва приподнять напряженные уголки губ, внутри себя довольно улыбаясь, Лия задержалась на секунду, а потом развернулась, чтобы покинуть осточертевший кабинет.***
Это действительно походило на один из самых сумасшедших поступков в её жизни, но Лия не могла отрицать – ей требовалось выдохнуть и отключить голову хотя бы на пару дней. Не думать о том, что делать дальше. Не видеть бабушку, так спокойно лишившую её мечты. Не сталкиваться с родителями, которые ничего сделать не могли. Конечно, несколько дней с Марком – не совсем то, что стоило делать, но для подстраховки (и в качестве аргумента для бабушки) с ней летела Алиса. Способная поработать голосом разума и заодно еще сильнее отвлечь. Но существовала еще одна причина, по которой Лия сказала «да» именно Риму. Причина, по которой она позволяла себе улыбаться утром – и слишком безмятежное пробуждение в отдельной спальне с видом из панорамных окон на залитый золотом солнечного света Меркурий здесь было не при чем. По крайней мере, она себя убеждала именно в этом. Она обязана была продержаться хотя бы неделю. В этой лжи и обманчивом спокойствии. Хотя решимость периодически сдавала позиции, особенно когда ее начинали пытать вопросами. – А теперь может объяснишь, как все к этому пришло? – плюхнувшись на постель, поинтересовалась Алиса, сверля Лию требовательным взглядом. Та вздохнула, понимая, что уже не отвертеться. Подруга и так честно молчала все четыре часа перелета и потом еще около получаса, пока они добирались из аэропорта в отель. Но когда Романовский оставил их, сообщив, что позвонит утром, и девушки наконец вошли в заказанный двухместный люкс, Алиса явно решила, что лимит её молчания исчерпан. Причем, наверное, на неделю вперед. Или хотя бы на эти три дня, которые планировалось провести в Риме. Лия даже пожалела, что не взяла два раздельных номера, пусть даже обошлось бы это дороже – в Fendi не было одноместных вариантов. Осмотрев привезенный багаж и осознав, что никакого желания разбирать чемоданы на ночь глядя (часы показывали почти десять) у нее нет, Лия скинула осточертевшие туфли, расстегнула твидовый жакет и практически рухнула в темно-лиловое кресло, стоящее у высокого зашторенного окна. – Понятия не имею, – честно созналась она, избегая смотреть на подругу: вместо этого сняла мобильный с авиарежима, чтобы проверить, сколько сообщений она упустила в самолете и позже. – По-моему, ты меня активно убеждала, что вы разбежались с концами, – продолжала допытываться Алиса, не сводя с нее пристального взгляда. – И всячески избегала его общества. Потом я почему-то вдруг прикрываю тебя перед бабушкой, когда ты оказываешься у Марка дома. Про это ты мне так и не объяснила, между прочим. А теперь, – Алиса показательно загнула два пальца (Лия это заметила краем глаза), – я оказалась вынуждена лететь с тобой в Рим. Потому что ты сюда полетела, опять же, с Марком. Подруга определенно желала выступить гласом совести и разума, которых Лия уже давно слушать перестала. Потому что упрек в голосе не скрывала совершенно и определенно ожидала объяснений. Таких, чтобы в них получилось поверить. А их Лия точно не была способна сходу придумать. И пока она размышляла над тем, что вообще можно сказать, Алиса продолжила: – Я не удивлюсь, если через месяц ты заставишь меня приехать в ЗАГС с Димкой и дашь нам липовые паспорта со штампом, чтобы скрыть собственную свадьбу. – Блестящая идея, – мрачно прокомментировала Лия, пролистывая список сообщений. – Вы с Илзе больше ни о чем думать не можете. – Видимо, твоя сестра тоже в глубоком недоумении от происходящего. – Скорее в восхищении. Я не знаю, что тут объяснять и как, – покачала она головой, пролистывая сообщения и удаляя сразу половину. – Ничего нет. У нас просто… общие дела. Алиса сощурилась и, поудобнее устроившись на подушках, протянула: – Если это те же общие дела, что и семь лет назад, я уже представляю их исход. Раздраженно отложив телефон, Лия уставилась на подругу, скрестив руки на коленях. Её саму все происходящее тревожило и пугало. В первую очередь потому, что действительно было слишком знакомо. Слишком неправильно. Но сделать шаг куда-то в сторону, вырваться, выплыть она уже не могла. – Оказалось, что есть вещи, в которых нужно поставить точку. И сделать мы это можем только вместе. Они оба учились (и научились) жить по-отдельности. Оба сумели забыть все, потому что нет ничего, что нельзя забыть. Какие-то вещи становятся более блеклыми, какие-то продолжают ощущаться острее. Но кольцо Соломона не врало – проходит все. Проблема оказалась лишь в том, что новое столкновение иногда разбивает те казавшиеся крепкими стеклянные стены, которые и изолировали прошлое. И тогда забытое сбивает с ног, заставляя чувствовать это еще острее, чем когда-то. А еще правда была в том, что некоторые вещи они действительно вместе делали лучше, чем поодиночке. И если хотели выиграть, были обязаны объединиться. – Тебе не кажется, что жизнь вас нарочно сталкивает снова? – с крайне философским видом протянула Алиса. – И имя этой жизни – «Илзе». Если бы не сестра, вряд ли бы Романовский так часто со мной пересекался, – отмахнулась Лия. – А ведь для тебя и вправду все было бы проще, если бы вы снова сошлись. Вышла бы за него замуж, большая часть проблем решилась. Не считая твою бабушку, правда, – поморщилась подруга. Лия, которая подобное за последние две недели слышала уже второй раз, только устало вздохнула. Она вообще не особо-то желала выходить замуж лишь для того, чтобы избавиться от семейной тирании. С Даниилом история была другой: они помогали друг другу, они питали друг к другу теплые чувства, пусть и страсти в этом никакой не было. Они были очень близки и действительно бы ощущали себя комфортно семьей. Да, это не была великая любовь, но это могло бы стать отличным выходом. А когда-нибудь потом они оба бы спокойно разошлись, и она бы вышла замуж за человека, которого бы полюбила. Но главное – она знала, что это был бы союз, основанный на уважении и доверии. Это мало походило на вынужденный брак только ради штампа и смены фамилии. Она бежала от холодного расчета, который устраивала бабушка, и влетать в свой точно такой же не желала. Семья без любви или хотя бы эмоционального комфорта ей претила. Но кроме этого существовал другой, не менее важный момент. – Время девиц в беде прошло пару веков назад, – с нескрываемым отвращением в голосе сообщила Лия. – Я не хочу выходить замуж только для того, чтобы мужчина решил мои проблемы. Он не решит – он их завуалирует. А уж в случае Романовского, он мне их только добавит. Марк вообще не походил на человека, способного создать семью. Лия никак не могла связать его в одном предложении с браком: это выглядело иррационально. Какие бы отношения ни были между ними в прошлом, это никак не меняло его натуры. И, вдобавок ко всему, она не могла ему доверять. Не представляла, как сможет. – Знаешь что, – после короткого молчания выдала Алиса, спрыгивая с постели и как-то слишком стремительно подходя к стойке с чемоданами, чтобы провозиться с кодовым замком несколько секунд. – Ты хотела отключить голову, и мы сейчас это сделаем. – Напьемся в La Botticella и склеим пару молодых мальчиков? – зная, что от подруги можно ждать чего угодно, уточнила Лия. Вытянувшая из своего чемодана черное шелковое платье Алиса обернулась и смерила её подозрительным взглядом. – Учитывая твои истории с алкоголем, я думаю, мы немного подкорректируем этот план. Обойдемся бутылкой хорошего вина и пойдем гулять по городу. Бери каблуки пониже. Скептически осмотрев выбор подруги, который на «пониже» никак не тянул, Лия бездумно разблокировала и вновь заблокировала мобильный, прежде чем оставить его в кресле и все же добраться до чемодана. Может ей сейчас и хотелось скорее спать, чем гулять, но Алиса в чем-то была права. Она рванула спонтанно в Рим только потому, что вправду хотела проветриться. Сменить обстановку, ненадолго оставить все осточертевшие правила и требования. Значит, без определенных нарушений привычного распорядка не обойтись.***
Ночной Рим совсем не был похож на ночную Москву. Это только кажется, что в свете огней, под черным одеялом из мрака, все крупные города одинаковые. Ложь. И дело совсем не в обилии архитектурных памятников в Италии, а в том, что Москва ночью казалась куда более тихой, хотя жизнь на её центральных улицах не замирала ни на миг. Но Рим был все же горячее, ярче и громче, несмотря на то, что сегодня был вторник – даже не пятница, когда хочется расслабиться после работы. И не тяжелый, априори, понедельник, едва переживаемый после бурных выходных. Возле баров в историческом центре было не протолкнуться – Лия с ужасом представляла, что здесь в воскресенье и как все эти люди вообще соглашаются в таком тесном соседстве существовать. И благодарила мысленно Алису за то, что та решила просто пойти гулять, а не давиться от отсутствия свежего воздуха в одном из таких заведений. Насколько забитым бы ни казался Mondello, эти бары его моментально затмили хотя бы потому, что кроме местных сюда активно стекались и туристы. А их даже первого июня оказалось хоть отбавляй. Устроившись на верхних ступенях Испанской лестницы и радуясь тому, что сейчас здесь народа было меньше, чем днем, Лия понадеялась, что их не выгонят слишком быстро (штраф она вполне могла пережить) – она слишком любила такие места, чтобы просто пройти мимо. Жаль, что мороженого, как у Одри, не было. И мужчины, с которым бы она могла здесь встретиться. Хотелось еще забраться на бортик каменного ограждения, но после половины бутылки красного вина она несколько сомневалась в своей способности удержать равновесие. Хотя определенно пьяной бы себя не назвала. – Жаль, что магазины уже закрыты, – вздохнула сидящая рядом Алиса, покачивая почти пустой бутылкой в руке. – Ты получила доступ к карточке своего недо-жениха? – заинтересованно протянула Лия, не сводя глаз с переливающейся воды в фонтане Баркачча и отгоняя от себя желание попробовать её босыми ногами. Она не была пьяна, но с самого утра настроение пребывало на отметке спонтанных решений. И если мимо этого архитектурного шедевра малой значимости она еще пройдет, то в Треви имеет все шансы окунуться. Или уже стоит сразу попытаться выбраться к морю? Каких-то полчаса хотя бы до Фреджене. Только машину бы найти. С трезвым водителем. – Он скорее повесится на любимом галстуке Армани, чем даст мне свою карту, – фыркнула Алиса, делая последний глоток и скидывая блестящие туфли на толстом высоком каблуке. – Ты знаешь, как он мне предложение сделал? Давай, говорит, поженимся тайно? Зачем нам эта показуха? И это говорит человек, который на прошлой неделе купил Астон Мартин, потому что «несолидно» ему на Порше ездить, понимаешь ли. Подчиненные не сразу понимают, что это большой босс прикатил, а не просто один из акционеров. Лия механически покивала в ответ на горячие возмущения подруги, но замерла, когда до нее наконец дошел смысл сказанных слов. Обернувшись к все еще что-то недовольно вещающей Алисе, она медленно уточнила: – Дима сделал тебе предложение? – Если это так можно назвать, – отмахнулась подруга. – А кольцо где? – полбутылки вина не мешали Лие рассмотреть абсолютно свободные пальцы правой руки, активно жестикулирующей в воздухе. Как минимум на них ничего не блестело, а уж света для этого на площади было достаточно. – Там же, где и миллион на нашу свадьбу – в его новой машине. Зачем мне помолвочное, если все равно носить буду только обручалку, – Алиса явно цитировала объяснения своего «жениха». Лия бы при таком раскладе уже давно указала мужчине на дверь, потому что попытки экономить на любимой женщине – лучший способ показать, что не такая уж она и любимая. И не важно, насколько действительно значимы все эти кольца, платья и голуби у Грибоедовского ЗАГСа. Все дело ведь в эмоциях и ощущениях, которые можно испытать только один раз. Потому что даже если случится второй, он уже будет куда менее романтичным – после первого развода к свадьбе начинаешь относиться проще. И к чувствам – тоже. – И ты согласилась? – недоверчиво спросила Лия, сверля подругу взглядом. Та скривилась и перегнулась через парапет, рассматривая сотню ступеней под собой. Или не хотела отвечать, или не знала, что сказать. Но судя по тому, что категоричного «нет» не прозвучало, Дима тоже отказа не получил. – Не знаю, – наконец выдала Алиса и оперлась на парапет спиной, все еще избегая зрительного контакта. – Это как-то не вписывается в мои представления о свадьбе. Но может он и прав? – Прав в том, что хочет на тебе сэкономить и купить еще один Астон Мартин? – В том, что не раскидывается деньгами на сиюминутное, – поправила её Алиса. – Но его карточка сейчас мне бы не помешала, – недовольно пробурчала она, устремляя взгляд на узкий проулок Виа деи Кондотти, хранящий все лучшее, что можно найти в Италии: Феррагамо, Гуччи и Булгари. На них Алиса вполне могла променять свою свадьбу, да и медовый месяц тоже. Решительно поднявшись со ступеней, Лия сделала пару шагов, чтобы проверить свою способность стоять на ногах, и только после этого громко сообщила: – Не можешь получить его карточку – надо найти того, кто готов поделиться своей. Почти-замужние – это вполне еще свободные. Кажется, идею склеить пару мальчиков придется реализовать. Алиса, явно находящаяся между мыслями о том, что её вполне устраивает «жених», и о том, что связи до брака – не измена, переступила с ноги на ногу, размышляя пару секунд. Но Лия была уверена в выборе подруги, потому что слишком хорошо её знала. И слишком хорошо представляла состояние сейчас. Это через пару дней Алиса действительно махнет рукой и согласится выйти замуж в джинсах и футболке, а медовый месяц провести банально в Барселоне. Потому что слишком уж за три года привязалась к своему мужчине. Но сейчас ей владел чисто женский внезапный порыв доставить себе удовольствие назло Диме и всему миру. Лия никому ничего назло делать не спешила, но была крайне не против приятного знакомства. Она слишком давно не встречалась с кем-нибудь потому, что действительно была увлечена, а не пыталась сбежать из-под семейного контроля или как раз следовала этим самым семейным требованиям. Может для таких целей лучше подходил Париж, но она сейчас в Италии и, строго говоря, большой любви к Франции не испытывала. Впрочем идея «склеить пару мальчиков» на этапе реализации стремительно терпела провал. За добрые минут двадцать по ночным улицам и переулкам в крайне неспешном темпе и порой даже танцующей походкой под пение местных музыкантов девушки успели забраковать на подлете семерых и отказать двоим – кажется, испанцам. Просто потому, что те оказались неподходящего роста. Лия догадывалась, что еще пара проигрышных (потому что на самом деле кто-то не настроен и согласился скорее в запале азарта и усталости) вариантов, и подруга полностью махнет рукой на все, отправится в номер и будет спать. А с утра добрых часа два провисит в ФэйсТайм, потому что почти сутки без своего мужчины провести не могла. Эта ненормальная привязанность порой не просто вызывала недоумение, но и даже пугала. Но в остальном Алиса всегда была адекватна. Ну, разве что удаление нижних ребер у Лии до сих пор вызывало вопросы. Хотя такие частые звонки и сообщения «жениху» беспокоили все же больше. У фонтана Треви даже в двенадцать часов ночи народу было не многим меньше, чем днем. То ли у туристов сезон начался, то ли слишком давно её сюда не заносило, и она успела забыть, как это место всем нравится. Впрочем, сама она дошла по чистой случайности – Алисе было без разницы, куда идти, а сама Лия просто гуляла. Привычным маршрутом, как оказалось. Главное, дальше все же вернуться в сторону отеля, а не продолжать по историческим памятникам десятый забег совершать – она все это видела и, признаться, после перелета на прогулку до утра готова не была. Еще раз осмотрев толпу, которая редеть не желала, Лия все же решила пробраться ближе. В приметы она она не верила, но в текущей ситуации, пожалуй, была готова испытать все способы достичь желаемого. От четырех мелких монет от нее не убудет. Протискиваясь сквозь толпу китайцев (интересно, а есть страна, куда они такими колониями не ездят?), она отчаянно желала сжаться как можно сильнее, чтобы не соприкасаться с неизвестными людьми ни одеждой, ни открытой кожей рук и ног. Платье придется выбросить или отдать в химчистку. Перебирая в памяти всех католических святых, что выходило с трудом, пусть ей и было положено хотя бы основы помнить (зря что ли крестик где-то в комоде лежал уже четырнадцать лет?), сжимая в правой ладони центы, Лия повернулась спиной к огромному фонтану. Минуты две она пыталась визуализировать не только саму студию, но и документы отчетности по годовому обороту средств. Однако цифры никогда не были её сильной стороной. Мысленно плюнув на эту затею, она выдохнула и все же кинула монеты через плечо. И раздраженно посмотрела на ладонь, в которой остался один цент – прилипший к влажной от волнения коже, почти вдавленный в нее. Какая радость. Главное, чтоб эти святые не решили, что она замуж хочет – туда и без фонтана попадет, бабушка уже позаботилась. Выбираясь из окружившей её толпы, Лия заметила Алису, протиснувшуюся мимо туристов в паре шагов от нее и тоже кинувшую в воду мелочь. – Ты не слишком порадовала местных бездомных? – намекая на слишком большую пригоршню денег, поинтересовалась Лия, когда подруга подошла к ней. Та пожала плечами. – А вдруг так эти существа, – она кивнула на скульптуры тритонов и гиппокампов, – будут более благосклонны? – Главное, чтоб там число не кратное пяти было – разбежитесь со своим Димкой, – усмехнулась Лия. Алиса отмахнулась и направилась прочь от фонтана и этого обилия разноязычных голосов: представлять, какой хаос творился днем, не хотелось. Лия кинула еще один пронзительный взгляд на Нептуна, соображая, надо ли было еще и ему намекнуть, что ей нужно, и последовала за подругой. Но далеко уйти они не успели. – Неужели такие красивые девушки одни, раз решили попросить мужа у фонтана? – произнес рядом голос на вполне неплохом английском с едва заметным акцентом. Лия в ответ на слишком банальный комплимент и подкат приподняла брови, но ответить первой умудрилась обернувшаяся Алиса. И тоже по-английски. – А вы успели посчитать количество брошенных монет в полете? Не стоило и сомневаться, что этого кандидата как минимум на пару приятных часов, как и его молчаливого (пока что) приятеля, стоящего рядом, подруга тоже забракует. А потом приговорит ведро джелато в номере под какой-нибудь боевик. И похоронит этим надежды на спокойный сон. Не вдохновленная подобной идеей Лия окинула взглядом обоих мужчин. Заговоривший с ними выглядел типичным жителем южной страны: смуглый, темноволосый, кареглазый, среднего роста, с густыми бровями и слишком белыми зубами. Кажется, его дантист неплохо зарабатывает. Молчаливый приятель либо был из другого региона, либо вообще из другой страны: судя по бесцветно-голубым глазам, рыжеватым волосам и маленькому рту, с высокой вероятностью – англичанин. Впрочем, может и кто-то более северный. Вполне во вкусе подруги, надо признать. – Кажется, фонтан слишком быстро исполнил желание, – прежде, чем мужчина успел ответить, протянула Лия, бросая взгляд на Алису. – Она кинула две монеты, – «сдала» она подругу, хитро поглядывая на неожиданного собеседника. Она очень надеялась, что все слова вспомнила верно, потому что практика английского случалась намного реже, чем немецкого, который вынужденно стал вторым родным. – Тогда считайте, что мы прямо от Нептуна, – широко улыбаясь, заявил все тот же «южанин» в театральном поклоне. – Мое имя Джо, он Мартин, – он кивнул в сторону рыжего приятеля, который был как-то напряжен и с подозрением смотрел на них. По именам догадаться о родине обоих не удалось. Похоже, придется задавать вопрос напрямую. Не то чтобы это было слишком важно для пары совместных вечеров, но все же. – Я Лия, моя подруга – Алиса. – Рады знакомству, – все с той же улыбкой заверил их Джо (интересно, тоже журналист?) и, похоже тоже не сумев догадаться об их корнях, поинтересовался: – Откуда вы? Пока Лия думала, отвечать правду или только её часть (а для ничего не значащих свиданий обычно годилась и ложь, особенно если потом не встречаться), её опередила Алиса, явно не вдохновленная происходящим, но подхватившая игру. – Давайте эту загадку вы разгадаете сами? – лукаво улыбнулась она. – Может, прогуляемся? Как минимум мороженое и боевик на ближайшие два часа отменялись. А там, кто знает, может подруга найдет, на что (на кого?) переключиться. И появятся шансы выспаться спокойно.