***
Глупо было надеяться, что бабушка просто спустит ей своеволие и разрешит наслаждаться спонтанными «каникулами». То, что она так спокойно отреагировала на новость об отлете, должно было насторожить. И сейчас Лия в полной мере убедилась, что её поводок не стал короче. А надежды бабушки сделать из нее идеальную представительницу своей фамилии (и заодно проконтролировать её действия) никуда не делись. Когда служащий отеля доставил ей шкатулку и приглашение на благотворительный вечер на вилле Миани, что располагалась недалеко от собора Святого Петра, Лия даже не удивилась. Особенно тому, что карточка была исключительно на одного. Без всяких «+1», а значит, без шанса отвлечь себя хотя бы компанией Алисы. А позже бабушка позвонила, чтобы убедиться, что Лия получила приглашение, внимательно его прочитала и готовится к выходу. Заодно сообщила, что её спутник будет её ждать внутри и к половине пятого к отелю подадут машину. После следовало несколько указаний по собственным взносам, предоставлению на закрытый аукцион фамильного браслета, переданного вместе с приглашением. И, конечно же, подробное описание дресс-кода. Даже странно, что бабушка, явно придумавшая все это не в шесть утра (потому что все доставили в девять, в Москве было еще восемь), не подкинула ничего ей в чемодан перед отлетом. Удивительно просто. Раздраженно вертя в пальцах помаду, Лия боролась с желанием наплевать на все указания и просто остаться в номере. Или сбежать куда-нибудь на пляж, потому что погода для начала июня для Рима стояла просто восхитительная. Солнце и двадцать семь градусов со слабым южным ветерком так и звали гулять и наслаждаться каждой минутой этих коротких «каникул». Вместо этого Лия была вынуждена опять натягивать фальшивую улыбку и не меньше двух часов проводить с потенциальным женихом. От этой мысли становилось особенно тошно потому, что она только вчера посетила подобный прием. И за те долгие восемь лет, прошедшие с момента её шестнадцатилетия (первого представления обществу), она успела перепробовать все светские мероприятия. И насытиться ими – тоже. При всей любви к красивым нарядам, развлечениям и даже к общению с полезными людьми, Лия никогда не относила себя к категории заядлых тусовщиц, каждые выходные проводящих на новой вечеринке или рауте. Сегодня она бы душу продала за спокойные прогулки, да только даже дьявол не согласится спасти её от бабушки. – Ты в таком виде собралась со мной по магазинам? – уточнила вышедшая из душа Алиса, неприкрыто намекая на молочное платье в пол: практически первое попавшееся, что Лия выудила из чемодана. И почти единственное, что подходило для благотворительного вечера. Все прочее было скорее нарядным дневным и под «Black Tie» не попадало. Вчерашнее она, по понятным причинам, надеть не могла. – У меня очередной шанс не заскучать, – не сдержалась от сарказма Лия, открывая шкатулку с сережками. – Бабушка «сослала» меня на благотворительный вечер. – О, – подруга заинтересованно сверкнула глазами и устроилась на постели, отжимая влажные волосы полотенцем. – У меня, конечно, были планы, но если ты настаиваешь… Алиса, в отличие от Лии, по подобным мероприятиям ходила редко, потому что её никто не принуждал. Но сейчас, похоже, у нее обнаружилось настроение на вечерний выход. Жаль, что Кристоф знает, как выглядит его потенциальная невеста: было бы прекрасно отправить подругу вместо себя. Все равно на входе проверят только приглашение, а не паспорт. – Увы, но приглашение одно. Так что твои планы не страдают. Обиженно фыркнув, Алиса отбросила полотенце и пристально посмотрела на подругу. Настроение у нее, похоже, было отличным, потому что она быстро перескочила на другую тему: – Не хочешь рассказать о вчерашних развлечениях? Этого вопроса стоило ожидать. Лия вернулась вчера довольно поздно, но подруги в номере не оказалось. Она отсутствовала всю ночь и пришла только к девяти утра: крайне довольная и, к счастью, абсолютно трезвая. Но нормально поговорить не удалось – Алиса тут же легла спать, что подтвердило теорию о прекрасной ночи, а Лия отправилась завтракать и гулять по городу в надежде отвлечься от этого проклятого приглашения. И вот теперь, в половине четвертого Алиса все же смогла проснуться, полчаса отмокала под душем, а теперь вознамерилась удовлетворить информационный голод. Обычный вполне неплохо удовлетворял свежесваренный капучино. – Мне кажется, ты первой должна начать рассказ, – кинула шпильку Лия, надевая сережки и оборачиваясь к подруге. – Это не я пропадала всю ночь неизвестно где. – Я свободная женщина, – пожала плечами Алиса, – имею право. И эта фраза напомнила Лие о том, что вчера Дима все же ответил ей на сообщения. Поздним вечером, когда Лия боролась со сном после того крайне насыщенного мероприятия. И, что удивительно, ответил положительно, поэтому свободной Алисе осталось бегать недолго. Даже слишком недолго. – Кстати об этом, – Лия замешкалась, отходя к окну и проверяя, не подали ли машину раньше обозначенного времени и заодно давая себе возможность правильно сформулировать фразу. – Дима прилетит вечером, – слишком спокойно объявила она. Алиса недоуменно нахмурилась. – Куда? – Сюда. Самолет должен сесть во Фьюмичино в половине шестого. Он позвонит тебе. Подруга скрестила ноги по-турецки и просверлила её подозрительным взглядом. – Вы все же решили тайно расписаться? Не думала, что стану предсказательницей. Лия на её предположение только неопределенно повела плечами: раскрывать сюрприз раньше времени не хотелось. Так что пусть подруга думает, что хочет. Главное, чтобы встретилась с женихом, а там сами разберутся. В любом случае, её тут в это время не будет. И, если что, под горячую руку она не попадется. Оставшиеся двадцать минут прошли за коротким рассказом о вчерашнем вечере (потому что заново вспоминать весь этот театр драмы не очень хотелось) и более подробным – описанием ночных прогулок, посиделок и танцев. Как и ожидалось, Алиса решила продолжить наслаждаться свободой в другой стране, только уже не с Мартином, который оказался занят, а с каким-то другим кавалером. Откуда он взялся, Лия так и не поняла: то ли из бара, то ли из театра – у подруги вчера была не менее насыщенная, но не всегда культурная программа.***
Вилла Миани располагалась едва ли не в двух шагах от Ватикана и рядом с национальным парком Монте Марио, который плавно перетекал в её собственную обширную зеленую зону. Трехэтажное белое здание с высокими арками находилось на высоком холме и позволяло обозреть практически весь Рим. Пожалуй, эти ощущения были сравнимы с теми, что накрывали Лию на верхних этажах родных башен Сити. Может высота и меньше, но распростертый под ногами город выглядел почти так же. Гости уже рассредоточились по лужайке перед виллой, прогуливались по дорожкам, позировали у большого фонтана в ожидании начала. Лия бы, возможно, даже смогла насладиться вечером на такой прекрасной локации, если бы не её спутник. Кристоф ожидал её у белых колонн перед главным входом, как и было условлено. Идеальный с ног до головы, в черном фраке с узкой бабочкой и золотыми запонками. И с абсолютно нейтральным выражением лица: таким же пресным, как и формальный поцелуй руки. На свадьбе Илзе он был определенно приветливее и даже пытался улыбаться, пусть и не всегда искренне. Пару раз они попали под прицел камер вместе с остальными гостями, и Лия пообещала себе узнать, куда пойдут эти снимки, чтобы принести их вместе с прессой бабушке. Как доказательство её появления под руку с «женихом». От Кристофа, пусть и ненадолго, ей удалось избавиться лишь спустя сорок минут, когда он, встретив кого-то знакомого, пожелал разнообразить вечер деловой беседой. Лия же сообщила, что отойдет поправить макияж и познакомиться с хозяевами вечера. На самом деле она просто надеялась оказаться где-то в другом конце зала. И если для этого придется поприветствовать каждого из, наверное, трех сотен людей, она согласна. Только бы немного отвлечься. – Лия? Какая приятная встреча, – прозвучавший где-то справа знакомый голос с легким акцентом она бы могла назвать спасительным звуком. Обернувшись, Лия улыбнулась и достаточно искренне, потому что действительно была рада видеть Джо. Впрочем, сейчас она бы даже Марку на шею кинулась, настолько ей надоели сорок минут в компании потенциального жениха. Если раньше она себя убеждала, что ей удастся смириться с выбором бабушки, то сейчас она все чаще раздумывала, что на свадьбе было лишь первое впечатление. Обманчивое, потому что слишком хорошее. Собеседником Кристоф был неплохим, хорошо танцевал, но ей было с ним до ужаса тоскливо. Он слишком много говорил о работе, расспрашивал её о медицине и её дальнейшей карьере в этой сфере. Наверняка здесь не обошлось без бабушки, и это угнетало сильнее всего. – Я рада тебя видеть, – сделав несколько шагов по направлению к мужчине, она протянула руку для поцелуя в ответ на его раскрытую ладонь. – И, признаюсь, не ожидала здесь встретить. – Не смог отказать семье, – поморщился он, но улыбка с его лица не исчезла. Лия подавила горький смешок. – В этом мы похожи. Я здесь тоже отнюдь не по собственному желанию. – Не откажешь мне в танце? – вновь подавая ей руку, осведомился Джо. – Иначе мне придется опять выслушивать от министра о его третьей жене, – он поджал губы, а Лия рассмеялась. – Бог завещал помогать ближнему, – произнесла она, вкладывая свою ладонь в его ожидающую. Небольшой круг танцующих принял их охотно: многим хотелось насладиться вальсом до начала основной части, где придется расставаться с внушительными суммами со счета, изображая из себя добродетель. В центре небольшого зала сейчас кружилось не меньше четырех десятков пар разных возрастов. Отстраненно считая про себя тройки, Лия сохраняла дистанцию в пять дюймов и то рассматривала узоры на стенах, то переводила задумчивый взгляд на Джо, не сводящего с нее глаз. На втором круге она все же решила, что вальсировать молча можно было с Кристофом, но не с этим мужчиной. – Откуда ты? – задала она мучающий уже вторые сутки вопрос. – Акцент совсем не итальянский. – Мой родной язык – немецкий, – увильнул от прямого ответа Джо, чем удивил и одновременно озадачил. Она не ожидала узнать, что он свободно владеет именно немецким. И в то же время, если он не назвал страну, а упомянул лишь родной язык, значит, он не из Германии? Снова загадки. Какие страны имели немецкий в качестве официального? Или же он просто родился в немецкой семье, но в другой стране, как это произошло с ней самой? Слишком много совпадений. Примерно столько, что если бы бабушка не упомянула, что её здесь ждет Кристоф, она бы решила, что Джо послан именно бабушкой, а не появился из ниоткуда. – И снова не могу не отметить, как мы похожи, – не скрывая иронии в голосе, перешла на немецкий Лия: в конце концов, этим языком она владела лучше, чем английским. Удивление на лице её кавалера оказалось таким сильным, что она еще сильнее убедилась – бабушка здесь не при чем. Хотя, он так талантливо играл вчера, что, возможно, и вправду прекрасный актер. Не стоит отпускать подозрения? – Теперь мне стоит спросить, откуда ты, – заинтересованно протянул Джо, принимая её невысказанное предложение и тоже переходя на немецкий: акцент в разговоре практически полностью пропал. Но не до конца. И это заставило придержать подозрения при себе, пусть и в самом дальнем уголке сознания. – По происхождению или по месту жительства? – с улыбкой уточнила Лия. – Мне интересно все. – Мой родной язык – русский, – созналась она, – но немецкий я учила с детства. Вторая родина. – А в Италии?.. – Короткое путешествие. Жаль было осознавать, что «каникулы» уже наполовину прошли и завтра она должна была собирать вещи, чтобы вернуться в Москву. Это означало конец свободе. Конец возможности дышать и чувствовать себя живой. Видимо, случайные мысли отразились на её лице, потому что взгляд Джо, направленный на нее, стал обеспокоенным. Он, кажется, хотел что-то сказать, но сбился с шага, когда рядом с ними раздалось раздраженное женское «Анри!». Лия бы проигнорировала это, если бы её кавалер не напрягся. Они сделали еще несколько поворотов вальса, когда в двух шагах появилась женщина лет тридцати с уложенными в низкий объемный пучок темными волосами, в длинном изумрудном платье и с бриллиантовым колье на шее. Последнее, пожалуй, сильнее прочего привлекло внимание Лии, потому что буквально кричало о своей стоимости. Женщина определенно принадлежала высшим кругам. Прежде чем она успела что-то сказать (а судя по её возмущенному выражению лица, у нее уже целая тирада была готова сорваться с языка), Джо остановился, сделал шаг назад и коротко поклонился Лие. – Прости, я вынужден тебя оставить на минуту. – Да, конечно, – она подарила ему слабую улыбку и настороженно проследила за тем, как Джо, предложив незнакомке локоть, уводит её подальше от танцующих. Убедившись, что Кристофа нет рядом, Лия размышляла лишь пару секунд, после чего решила незаметно проследовать за своим кавалером. Пока единственной мыслью, которая пришла ей в голову, был его двойной обман. Представлялся каждой даме разными именами, крутил романы, потом бросал – стандартная схема для красивого и богатого (а уж стоимость его фрака она оценить успела) мужчины. И, похоже, незнакомка как раз сейчас эту схему распознала. И Лия точно не хотела стать той, кого обманут так же. Держаться на небольшом расстоянии, позволяющем слышать хотя бы отчасти разговор, и в то же время оставаться незамеченной при таком количестве гостей оказалось не самой сложной задачей. Распознавать фразы было уже труднее. Джо и незнакомка говорили вроде бы по-немецки, но не совсем. Возможно, какой-то диалект? Это объясняло причину, по которой Джо не назвал Германию на вопрос «откуда». Но пока не проясняло ничего. Незнакомка что-то спрашивала о его сумасшествии, потом был упомянут отец (остаток фразы Лия не поняла). Джо возражал о способности решить, с кем общаться, потом, судя по тону, бросил что-то резкое. Когда он сказал, что собирается вернуться к даме, Лия тут же отступила назад и попыталась быстрее скрыться с «места преступления», чтобы снова оказаться там, где они распрощались. Очень вовремя: она обменялась парой фраз с пожилой леди, наблюдающей за танцующими, когда Джо вновь появился рядом. Извинившись за ожидание, он предложил ей руку, чтобы во второй раз ввести в круг. Пара поворотов вальса были максимально долгим временем молчания. Любопытство оказалось слишком велико. – Значит, Анри? И почему тогда «Джо»? – пристально смотря на него, уточнила Лия. Мужчина пожал плечами, даже не показывая своего удивления или уязвления от того, что она узнала. Или не узнала – как посмотреть. – Романтично для Рима, не находишь? Она удивленно моргнула, не ожидав такого ответа и намека. – «Римские каникулы», серьезно? – с губ сорвался легкий смешок. – Не думала, что ты знаешь этот фильм. – Почему я не должен знать классику? Для нее вправду было редкостью подобное. Не знание классики фильмов с Одри или Грейс, а её активное использование в жизни мужчинами. Все же, это было скорее прерогативой юных девушек – в сотый раз пересматривать «Мою прекрасную леди» и «Поймать вора», чтобы снова окунуться в сказку. – И часто ты представляешься вымышленным именем? – она надеялась, что это прозвучало слишком едко или с чересчур явным подозрением. Но, похоже, все ненужные эмоции скрыть удалось. – На самом деле, это просто сокращенно от третьего имени – Джозеф. – Третьего? – нет, она знала о традиции давать в Европе несколько имен (спасибо бабушке, хоть без этого обошлись), но обычно их было два; три выбирали остатки аристократии. – Как принца какого-нибудь? Анри – французское, Джозеф – английское. Из каких языков остальные? Интересно, чем думали его родители? Лия бы не удивилась, если бы узнала, что остальные имена вообще из финского и болгарского. И сколько их там еще на самом деле? Это было даже забавно, но она эту традицию называть в честь едва ли не всех близких родственников не понимала. И каждый раз благодарила небо, что бабушке не пришло в голову добавить в её паспорт какую-нибудь Гертруду Агнессу: по прабабушке и прочим родственницам. Анри (это имя ей понравилось больше) как-то помрачнел, и Лия на миг подумала, что некорректно выразилась или, может, слишком издевательски прозвучал её вопрос, хотя ничего такого она не имела в виду. Просто ситуация и впрямь оказалась забавной. Но все обошлось. Вроде бы. Музыка начала затихать, и Анри аккуратно парой поворотов отвел её ближе к выходу из круга. И только потом ответил: – Я вынужден оставить тебя, – напряженно произнес он, оглядываясь. – Мне нужно переговорить с парой человек, а в семь ровно мы могли бы встретиться у фонтана и сбежать отсюда наконец. Каминные золоченые часы, которые отлично просматривались отсюда, показывали ровно шесть. Время начала аукциона, как она могла забыть главную причину появления здесь. – Слишком соблазнительное предложение, чтобы отказаться, – отозвалась она и, задержав свою руку в его руке на пару секунд дольше, чем следовало, направилась на поиски своего официального спутника. Ей предстояло пережить целый час в не самом интересном обществе, еще и на не самом увлекательном действе. Аукционы никогда не входили в число её любимых занятий. Может ей, как дизайнеру, и полагалось уметь находить даже в таких местах любопытные экземпляры для украшения интерьера, но чаще она находила здесь лишь скуку. А если все это прикрывалось фразой «благотворительный вечер», становилось еще тошнотворнее. Потому что собравшиеся играли в благородство и щедрость, меряясь капиталами и покупая за огромные деньги то, что и тысячи зеленых не стоило. Устраиваясь во втором ряду, согласно указаниям в карточке, Лия старалась не смотреть на расположившегося рядом Кристофа. Главное, запомнить, за какую сумму уйдет фамильный браслет, который она передала еще в начале вечера. А о том, сколько потратить на благотворительность, голова болеть должна у её спутника. Он вкладывает деньги от них обоих, как и повелела бабушка. Как и ожидалось, минуты тянулись бесконечно. Ей казалось, прошел уже отведенный на аукцион час (лотов заявлено было мало), но в действительности минула лишь его четверть. Ведущий успел пустить с молотка какую-то картину, комод восемнадцатого века и не менее старое зеркало. К середине аукциона дело наконец дошло и до её браслета, ушедшего за сто сорок восемь тысяч евро какому-то лысому мужчине. Подарит одной из своих молоденьких любовниц, наверное. После этого Лия хотела покинуть зал под предлогом духоты: здесь и правда не хватало свежего воздуха. Но Кристоф настоял, чтобы она осталась – они все еще не выбрали, что именно приобрести. Она не была уверена, что её слово что-то значит, но, поджав губы, осталась на месте. Когда до конца аукциона оставалось минут пятнадцать, Кристоф наконец выбрал какой-то секретер середины восемнадцатого века с черепаховыми пластинами и бронзовыми деталями. Лие к тому моменту уже было глубоко наплевать – хоть старинные щипцы для клеймения рабов, лишь бы только все уже закончилось. Но её апатичное состояние развеялось вмиг, когда ведущий обозначил новый лот. И совсем не потому, что он выдвинул какую-то фамильную драгоценность. – Главный лот нашего вечера предоставлен правящим домом Люксембурга. Великий герцог оказал нам честь и не только стал главным спонсором строительства больницы, но и предложил для аукциона ожерелье своей бабушки, королевы Астрид. Вы можете видеть его на очаровательной принцессе Нассау. Лия ошеломленно наблюдала, как на сцену поднимается та самая женщина, отчитывающая Анри. Так значит ожерелье, которое бросилось ей в глаза, действительно стоило целое состояние и оказалось фамильной реликвией. Нет, что более важно, женщина оказалась членом правящего дома. Анри крутил роман с принцессой? Отстраненно наблюдая за тем, как собравшиеся предлагают все более и более сумасшедшие суммы (кажется, дошли до миллиона евро), она ждала, когда это все закончится. Раз сейчас разыгрывают главный лот, значит, еще немного, и можно будет покинуть душный зал. Пусть уже кому-нибудь достанутся эти чертовы бриллианты! Но ведущий все никак не мог досчитать до трех – появлялись все новые претенденты. Активная борьба велась между двумя джентельменами: один с первого ряда, другой с третьего. Они повышали ставки на пятьдесят тысяч каждый раз и все не желали сдаться. В какой-то момент сумма, кажется, замерла на отметке в миллион восемьсот пятьдесят, ведущий даже досчитал до двух, но в эту борьбу вклинился третий. Предложивший два миллиона, вместо стандартного повышения на пятидесят тысяч. И ведущий вместо того, чтобы начать счет, вдруг рассмеялся: – Его Королевское Высочество желают оставить ожерелье себе? Не ожидавшая присутствия еще одного титулованного лица Лия кинула взгляд туда, где в первом ряду взметнулась третья табличка, и онемела. Она даже не знала, радоваться ей, что она не ушла, как собиралась, или нет. Её не подводят глаза и слух? Тайна такого чистого немецкого раскрылась неожиданным образом.** Пока ведущий что-то говорил, принимал ставки от основной пары соперников и наконец продал ожерелье за два с половиной миллиона евро, Лия пыталась как можно незаметнее воспользоваться телефоном и получить хоть какую-то информацию о новом знакомом. Интернет особой щедрости демонстрировать не желал, но даже пары моментов и нескольких фотографий не лучшего качества хватило, чтобы убедиться – это слишком прекрасное знакомство. Крайне удачное и очень интересное. Анри Филипп Джозеф Гийом, принц Нассау, третий в очереди на трон, учился в Лондонском университете. Старше всего на пять лет. Интересно, понравилось бы бабушке её знакомство с герцогом Люксембурга? Особенно при том, что у них было общее происхождение. Как утверждала когда-то пра-бабушка, их фамилия шла от Аренбергов: младшей ветви бельгийского дома Линей. Из этой же ветви происходили предки нынешнего правителя Люксембурга. Прекрасная партия, даже лучше нейрохирурга. А главное, привлекательнее для нее самой. Кажется, бабушку стоило поблагодарить за столь судьбоносное приглашение.***
В отель Лия вернулась без пятнадцати девять: в семь часов аукцион завершился, и она решила воспользоваться предложением Анри и все же оставить надоевшего потенциального жениха. Пришлось сослаться на сильную головную боль от духоты и еще минут пять убеждать Кристофа, что её не нужно провожать. И такси ей вызывать не требуется. И да, он вправду может остаться для беседы с кем-то там – её это не оскорбит. Даже если он расскажет бабушке, что после аукциона никакого свидания не было (может, она такого развития событий желала?), то это не должно принести много неприятностей. Все же, основные установленные задачи она выполнила. Лия понимала, зачем бабушка это сделала (хоть и не приветствовала такое принуждение): она предоставила возможность узнать Кристофа получше, пообщаться с ним вне зорких глаз семьи. Возможно, бабушка все же хотела, чтобы он понравился Лие. Порой она даже думала, а случится ли свадьба, если Лия скажет, что Кристоф для нее совсем «не тот». Заставит ли бабушка её всю жизнь провести с нелюбимым мужчиной? Впрочем, бабушка всегда может сказать, что любовь порой появляется уже в браке. И нелюбимый – это не ненавистный. А ненавидеть Кристофа, в сущности, было не за что. Как бы Лия этого ни хотела. В конце концов, вряд ли он яростно настаивал на браке. И ни к каким действиям Лию он не принуждал. А желание понравиться и создать семью… Можно ли было ненавидеть за это? Устало закрыв за собой дверь номера, Лия прислонилась к ней лопатками и подавила желание рухнуть на пол. Ноги подгибались от прогулок и противоречивых эмоций. Её выпил подчистую час, проведенный с Кристофом, а после – тоскливый час аукциона. Но следующие почти полтора часа, во время которых Анри показывал ей Рим (это было даже странно: она не впервые прилетала сюда, но не видела этих улочек и домов), пролетели в тумане спокойствия и счастливой улыбки. Ей было хорошо. Действительно хорошо. Но усталость начала брать верх. Включив свет, Лия на нетвердых ногах прошла в спальню и резко остановилась. Огромная белая коробка, лежащая на кровати, приковывала взгляд. Вряд ли это внезапный подарок от благодарной Алисы (кстати, надо проверить телефон – куда унесло подругу с Димой?). Заинтригованно приблизившись к коробке, Лия потянулась к тонкому серебристому прямоугольнику, лежащему на крышке. Каллиграфическим почерком на нем было выведено всего 4 слова: «Купол Собора Святого Петра. 21:00». Внутренности сжало какое-то тревожное чувство – карточка выглядела в точности как та, которую она получила семь лет назад от Андрея. Но он не мог ей послать такое. Или мог? Дрогнувшей рукой Лия подняла плотную крышку и замерла: перед ней лежало нечто лиловое и воздушное с до боли знакомым мелким рисунком по ткани. Осторожно подцепив онемевшими пальцами вещь, Лия выдохнула – Маркеза. То самое, которое она мерила утром. И не купила только потому, что не очень хотела с пакетами ехать завтракать. Недоверчиво проведя рукой по тонкой органзе юбок, она задумчиво отложила платье в сторону. Вряд ли это Литвинов. Он ведь не мог подкараулить её где-то в бутике? Тем более он бы не стал тратить такие деньги на бывшую девушку, с которой встречался только ради мести. Анри? Но они расстались не так давно, и он не знал, где она остановилась. Или же мог выяснить? Она не хотела никуда идти, и часы показывали без десяти девять. Пешком – полчаса, а то и больше. Да и ноги уже не согласны не то что на каблуках стоять, а и вовсе держать вертикальное устойчивое положение. Но любопытство, особенно помноженное на надежду еще раз встретиться с герцогом, побеждало все прочие ощущения. Выудив из клатча мобильный, Лия решила набрать Анри, чтобы предупредить об опоздании (и заодно выяснить, верны ли её подозрения), но абонент оказался недоступен. Раздраженно отбросив телефон, она снова пристально посмотрела на выложенное платье. Леди ведь положено опаздывать? Правда, вряд ли в этом «кодексе» положительно расценивались опоздания почти на полчаса. Выходя из с трудом вызванного спустя десять минут ожидания такси и приказывая себе сохранять не только устойчивость, но и осанку на проклятых шпильках, Лия подняла голову, чтобы увидеть огромный полутораметровый купол, увенчанный крестом. И обратиться к тому, кто мог бы услышать её желание, чтобы Анри ее все же дождался. В конце концов, принц искал свою Золушку не один день. Принц Филипп*** просил Летисию о свидании четыре раза. Если это судьба, полчаса её не разрушат. И все же, поднимаясь на смотровую площадку, она невольно сжимала в руке янтарную каплю. Лифт двигался отвратительно медленно, и надежду давало лишь то, что охранник впустил её, когда она продемонстрировала приглашение и паспорт. Значит, её еще ждали. Если бы Анри уже ушел, вряд ли бы охрана впустила её на официально закрывшуюся еще три часа назад смотровую. Однако, когда за спиной остались восемьдесят ступенек после лифта, Лию встретил лишь растекшийся по римскому небу закат. Площадка была абсолютно пуста: ни слева, ни справа никого не наблюдалось. Убеждая себя сохранять спокойствие, Лия медленно пошла вдоль ограждений, осматриваясь. Но даже после полного круга она не увидела никого. И намеков на то, что кто-то здесь был – тоже. Расстроенно поджав губы, она подошла к ограждению и устремила взгляд на растянувшийся под ногами вечный город. Светлый Губернаторский дворец тонул в почти черной зелени садов Ватикана, другие здания терялись в медленно укутывающем все мраке. Медленно и размеренно дыша, она просто скользила взглядом по всему, что видела, стараясь отпустить мысли. Но эти попытки расслабиться и успокоиться длились недолго. – Все же пришла, – прозвучал за спиной вкрадчивый голос, заставивший все внутри окаменеть. Лия оставляла мысленно небольшую вероятность такого развития событий, но до конца старалась это отрицать. И сейчас, столкнувшись с реальностью, чувствовала себя резко брошенной в ледяную воду по меньшей мере с вершины Эвереста. Из груди выбило воздух и легкие сжало с ужасающей силой. Хотя, пожалуй, если бы за её спиной сейчас стоял Литвинов, это было бы в разы хуже. Судорожно сжав почти парализованными пальцами решетки ограждения, Лия досчитала до трех и медленно обернулась, подавляя в себе желание зажмуриться и не принимать реальность. Вдруг получилось бы. – Марк, – почти шепотом констатировала она, все же находя в себе смелость посмотреть Романовскому в глаза. В крайне довольные и насмешливые глаза. В глаза, осматривающие её платье, острые плечи, едва поблескивающие среди гладких волн темных волос длинные сережки, искусно накрашенные алым губы. – Я знаю, что это не Федерация, но, я решил, от картины Рима под ногами ты тоже не откажешься, – протянул он, приближаясь. И пугая этой фразой. Не дожидаясь новых сбивающих с толку слов, Лия выдавила из себя еще одну фразу: – Зачем все это? Стоящий в паре шагов от нее Романовский как-то вдруг посерьезнел. И на долю секунды Лия пожалела и о том, что пришла, и о том, что задала этот вопрос. Не факт, что ей хотелось знать настоящий ответ. – Нам нужно поговорить, – с какой-то отчаянной решимостью произнес Марк, смотря на нее пристально. – Именно сейчас. – Почему здесь? И зачем, – она обвела рукой платье, – это? Потому что действительно не понимала, в чем был смысл визита сюда. В чем был смысл какой-то особой подготовки. Какие разговоры требовали подобных… шагов? И настолько серьезного настроя. Романовский выглядел слишком непривычно собранным. Те вечные саркастичные ноты в голосе и лукавые огни во взгляде пропали. Сейчас в нем едва ли было что-то от восемнадцатилетнего мальчишки. Пожалуй, Лия могла поверить, что ему действительно двадцать пять. И что между ним «тем» и «этим» – семь лет. Почти бездонная пропасть. – Потому что это то, что должно было случиться семь лет назад, – наконец произнес Марк, все так же не позволяя ей отвести глаза. – Если заменить Рим на Москву и Собор на Город Столиц. В голову настойчиво пыталось пробраться понимание, но Лия отбрасывала его всеми возможными способами. Она не хотела даже допустить возможность того, что когда-то все было не просто так. Не глупостью. Не хотела позволить себе подумать, что тогда могло все сложиться иначе. – Но не случилось, потому что ты предпочел обжиматься с какой-то брюнеткой, – пожала плечами Лия, делая шаг назад и прислоняясь спиной к ограждению площадки. Марк в ответ сделал точно такой же шаг вперед и положил руки по обе стороны от её корпуса на вертикальные решетки. Не оставляя ей выбора кроме как выслушать. – Не случилось потому, что для связи с тобой я выбрал Литвинова. Обернувшего все в свою пользу. Лия нахмурилась, еще яростнее отталкивая от себя догадку. Но если это именно то, о чем она думала, ненависть Марка к Андрею становится абсолютно очевидной. И новые фразы, падающие гранитными плитами ей на плечи, это подтверждали. – Ты не отвечала на мои звонки и письма. Я не мог связаться с тобой даже через твоих родителей. Единственное, что пришло мне на ум – попросить Литвинова передать анонимную карточку. Я надеялся, что ты просто согласишься меня выслушать. Все же, устраивать скандал среди сотен людей ты бы не стала. Алые губы слабо дернулись, изображая кривую усмешку: Марк действительно хорошо изучил её поведение. Но мозг хоть и попытался зацепиться за последнюю фразу, все равно активно обрабатывал предыдущие. И постепенно его заполняло осознание того, что в списке сотворенного Андреем дерьма появился новый пункт. Лия отчетливо догадывалась, что произошло. – Он воспользовался этим, – бесцветным голосом произнесла она, едва ли вообще зафиксировав то, что озвучила пришедшую в голову мысль. Марк мрачно кивнул. Тяжело сглотнув, Лия добавила еще одну деталь в перестающую быть белым пятном картину: – Он сказал, что это его приглашение. Что он наконец решился после нашего с тобой разрыва сказать о своих чувствах. – Если бы тогда я знал, что у него есть к тебе интерес, я бы не обратился к нему. Удивительно, как сложилась ситуация. Андрей ждал несколько лет, чтобы начать добиваться её расположения и влюбить в себя. Если бы они с Марком не расстались в тот момент и он не обратился к Андрею, последнему бы пришлось ждать другого случая. Как бы все было тогда? Попытался бы сам подтолкнуть их к разрыву и просто выступил в роли жилетки? Нашел бы более интересный вариант?В любом случае, ему невероятно повезло, что не переносивший его на дух Марк обратился именно к нему. Так велика была степень его отчаяния, что он пошел на контакт практически с врагом? Лия ощущала потребность сбежать. Оказаться в тишине номера, потому что встретившая жениха Алиса вряд ли вернется до утра, и просто остаться наедине со всей свалившейся на нее информацией. Каким-то чудом справиться с этими новыми мыслями. Но вместо этого она смотрела на Марка, не сводящего с нее пристального взгляда, и не знала, что сейчас чувствует. Точнее, какое из чувств главенствует. Сожаление? Ужас? Пустота и равнодушие? – Если ты хотел этим добавить мне повод для ненависти к Литвинову, не было необходимости, – наконец справившись с собой, устало произнесла Лия, отводя глаза в сторону и совершенно не видя пейзажа перед собой. – Имеющихся хватит для того, чтобы я желала ему сгинуть где-нибудь в Нигерии. Или в Чертаново. – Последнее слишком жестоко, – усмехнулся Марк. – Но дело не только в этом, – его голос вновь стал серьезным. – Семи лет оказалось достаточно, чтобы подумать обо всем. И все же найти смелость, чтобы сделать то, что я не рискнул тогда, увидев тебя с Литвиновым. Непроизвольно сжав тонкими пальцами правой руки запястье своей же левой, Лия ощутила, как её трясет внутри, и ей хотелось надеяться, что это не сильно заметно. Или вообще не заметно. Она совсем не желала возвращаться в слишком болезненное прошлое. Потому что она очень долго затаптывала все, что так активно пыталось давать о себе знать и раздирало грудную клетку до гноящихся ран. Ей многого стоило взять свои мысли и чувства под контроль. Вернуть привычное самообладание и способность думать, а не действовать под эмоциями. Забыть все случившееся и жить так, как она намеревалась изначально. Тем более она получила прекрасный шанс. Теперь же Романовский пытался снова разломать хрупкие стены её идеального мира. – Не надо, – с трудом разомкнув губы, прошептала она, все так же смотря куда-то в сторону. Но когда вообще Марк слушал её просьбы? Теплая ладонь легла на её судорожно сжатые пальцы. – Прости меня. Стиснув зубы, Лия убеждала себя дышать спокойно и размеренно. Но правда была в том, что она не могла сделать ни одного вдоха. Она ждала этих двух слов семь дней. И потом еще семь лет убеждала себя в том, что ей наплевать. Что они оба сделали свой выбор и все. Точка. Что послушать собственную гордость было правильно для обоих. Что если один не хочет делать первый шаг – то и второй не должен. Её учили, что женщина не должна унижаться. Женщина не должна пытаться вернуть отношения, которыми не дорожит мужчина. И если этот мужчина за семь дней не показал, что ему хоть сколько-то важны «они», значит она должна просто вычеркнуть его из своей жизни. Но правда была в том, что она хотела услышать эти два проклятых слова даже после того, как дала согласие на отношения Андрею. Даже после того, как Марк улетел в Германию. И на протяжении первого года (последнего – в лицее) она представляла, как однажды они сталкиваются на улице и он говорит, что с трудом пережил эти месяцы. Что не смог без нее. Типичные наивные надежды семнадцатилетней девчонки, думавшей, что её история любви будет сказочной. И принц обязательно подарит ей корону и трон. В её сказке принц оказался чудовищем и трусом. Или просто принцесса не заслужила корону. – Прости за то, что не поверил тебе, когда ты ни разу не дала причин усомниться в себе. Прости за то, что столько раз отталкивал тебя. Прости за то, что мне не хватило смелости тогда подойти и не дать Литвинову сочинить всю эту ложь. Прости за год твоих отношений с ним и их финал. Если до этого Лия еще могла как-то пытаться себя заставить дышать, сейчас эти попытки были бессмысленны. Горло сжало спазмом, и она бессильно ловила губами воздух. Натягивать на лицо равнодушие тоже уже не было никаких сил. Слепо глядя вниз, она молчала. Её словно оглушило, и если бы не стук собственного сердца где-то в голове, она бы подумала, что звуки исчезли полностью. Впрочем, она была бы счастлива, если бы исчезли не только звуки, но и весь окружающий мир. Растворился в черноте, взорвался ослепляющей вспышкой. Разлетелся на атомы. – Лия, – глухой голос пробивался словно через вату, – посмотри на меня. Подкрепляя просьбу, теплые пальцы легли на подбородок, вынуждая повернуть голову. Не оставляя выбора. Заставляя поднять глаза и взглянуть в аномальные радужки напротив. Настолько близко, что эти странные границы двух цветов можно было разглядеть отчетливо. Она должна была принять правду, но это оказалось сильнее нее. Сильнее всех выстроенных планов. – Это все бессмысленно, – не своим голосом обронила Лия, с усилием заталкивая в легкие кислород. – Даже если бы тебе хватило смелости тогда, мы бы все равно расстались. Эти отношения не имели будущего. Ей казалось, она режет сама себя по живому. Потому что тогда это все действительно было важно. И если сейчас все внутри сгорало и осыпалось ядовитым пеплом, отравляющим кровь, оно таким осталось. Даже спустя семь лет. Но в одном Лия не врала – будущего не существовало. И ей было в разы легче жить, не зная правды до конца. Особенно той, что превращала эту сцену в абсурд. – Считай, это была моя попытка очистить совесть, – криво усмехнулся Марк, опуская руку. Там, где до этого были его пальцы, стало нестерпимо холодно. – Если индульгенция окончена, я бы хотела уйти. Все с той же фальшивой усмешкой Марк сделал шаг назад, всем своим видом показывая, что совсем её не держит. Но в его глазах Лия видела совсем другое. То, чего видеть не хотела. То, что уничтожало старательно взращенные ростки решимости и разумности. Умоляя себя сохранить хотя бы крупицы чего-то правильного, Лия выдохнула и, обогнув Марка, стремительно направилась к выходу со смотровой площадки. Точно зная, что сегодня ей предстоит бессонная ночь.