***
Было так странно просыпаться вместе, в одной постели, пусть и почти не касаясь друг друга: оба привыкли иметь пространство. Оба не понимали этих киношных обнимашек во сне, едва ли удушающих. Но неосознанно сплетали ночью пальцы соприкасающихся рук. Что, наверное, казалось еще более странным, чем все остальное. За зашторенными окнами новый день уже почти полноценно вступил в свои права: солнце активно пыталось пробиться сквозь кремовый тюль. Проговорив вчера до трех часов, они уснули, едва головы коснулись подушек. Спасибо, что хватило сил принять душ и избавиться от верхнего платья (нижнее – шелковая комбинация – иногда отлично заменяло ночнушку), а короткие волосы теперь не требовали разбора прически. Борющаяся с желанием снова закрыть глаза и еще подремать Лия даже подумала, что нужно встать и посмотреть активность на мобильном. Но тело не слушалось. Лежа на спине и смотря в идеально белый потолок с единственной плоской люстрой, она пыталась восстановить в памяти вчерашний разговор и на свежую голову все осмыслить. Информации оказалось не то чтобы много, но она так идеально заполнила пробелы, создала прекрасное алиби и… этим пугала. Казалось, что вот, опять, ложь. Опять попытки показать себя лучше, чем есть, чтобы чего-то от нее добиться. Только чего на этот раз? Ей казалось, что этими подозрениями она сведет саму себя с ума, но поверить безоговорочно снова человеку, который однажды это доверие предал, не получалось. Наверное, это единственное, что действительно стояло между ними сейчас. Потому что простила она его еще до того вечера в Соборе. И до их встречи в феврале. Слова были нужны, но лишь чтобы понять, что ему это прощение вообще нужно. Для себя же она простила, только видеть его не была готова. И все же, ситуация проще не стала. Подозрения Алины Николаевны, возможно, действительно оказались беспочвенны, если Марк и вправду отказался от фамилии и вернулся в семью отца. Пусть пока и не обнародовал новые документы. Хотя он сейчас балансировал на такой тонкой грани, неизвестно чем удерживаемый от падения, что Лия не могла понять – зачем. И почему. Разве не легче было использовать то, что есть? Ей всегда казалось, что ему просто жить. Да, он ненавидел мать и сводного брата, не признавал отчима, но пользовался всеми благами, которые давала фамилия Игоря Романовского. А мог получить еще больше. Но отказался. «– Ты ведь мог жениться на Регине и обойти брата. Тем более он теперь разведен. Это было так просто. Еще и её состояние можно было прибрать к рукам – двойная выгода. Лия смотрела на Марка, который рассказывал об условии отчима и проигранной «гонке» абсолютно спокойно. Словно его это ни капли не волновало. А ей казалось, он разбивал семью брата, чтобы вырвать пальму первенства. – Отчим хотел полноценную семью, с детьми и всем прилагающимся. Я бы не смог развестись. – Не думаю, что это мешало бы тебе менять любовниц каждую неделю. Ты умеешь не предавать свои связи огласке. Да и для ребенка часто достаточно переспать один раз в нужное время. Вряд ли это стало бы проблемой. Она все еще не понимала. Искренне. Потому что у него был такой шанс обеспечить себе спокойную жизнь. Да, дело тоже навязанное – она знала, что Марка в ресторанный бизнес не тянуло. Но он хотя бы мог жениться на ком хочет или иметь романы на стороне: ему бы совесть это точно позволила. – У меня другие планы на эту жизнь, – коротко сообщил он. – И я не хочу иметь что-то от этих людей.» Она не знала, правильным ли было его решение: вот так оборвать связи в скором времени, принять совсем другое наследие. Ей было странно видеть, как рушатся отношения близких. Она не понимала, как он может отказываться от матери – черт с отчимом (который все же хорошо к нему относился) и сводным братом. Но мать? Для Лии это было что-то почти священное. Но переубедить его она не попыталась: и без того знала, что не поможет. Если за столько лет ничего не изменилось, пара её слов сейчас тем более не подействуют. Но он действительно рисковал и очень сильно. У него осталась квартира деда, еще какое-то недвижимое имущество, три банковских счета. Но если он проиграет компанию, большую часть всего этого придется вложить во что-то, что будет открыто с нуля. Это ограничит его свободную жизнь, и кто знает, насколько прибыльным окажется что-то новое? Лия в общих чертах знала, что в Германии, до того, как дед решил окончательно признать его наследником, Марк получал деньги за какую-то работу в IT-сфере, но сам он так и не объяснил, что это было. Насколько оно перспективно? Скулы коснулись теплые пальцы, убравшие прядь спутанных волос, и Лия непроизвольно повернулась к этому внезапному теплу, чтобы столкнуться взглядом с проснувшимся и пристально смотрящим на нее Марком. – Ты еще не сбежала, принцесса? И никаких тебе «доброе утро». Впрочем, оно и к лучшему – на эти странные после пробуждения приветствия она отвечать не любила. И не понимала их. – А должна была? – она лениво сощурилась, стараясь не реагировать на осторожные прикосновения к ключицам, шее, плечу. Сейчас ей было настолько спокойно, что она не хотела даже шевелиться: Алиса наверное уже вернулась в номер и, не исключено, что прислала с десяток сообщений. И совершенно точно потребует объяснений после. А еще, кажется, на сегодня было что-то запланировано, если слова «каникулы» и «планы» могут стоять в одном предложении. Но сейчас думать о каком-то призрачном «надо» не хотелось. – Обычно ты делаешь именно так, – усмехнулся Марк, подкладывая руку под голову и, похоже, тоже не думая вставать. Лия хотела было что-то сказать о том, что они не так часто спали вместе, чтобы появились статистические данные, но замерла, вцепившись взглядом в его шею. Она только сейчас осознала, что на нем нет рубашки. Впервые за все годы, когда они находились рядом. И она могла четко видеть татуировку на смуглой коже полностью: черные тонкие перекрестные линии, складывающиеся в две цифры. «5» и перевернутая вверх ногами «4». Если учесть, как активно (по её мнению) Марк скрывал татуировку, ей казалось, она с первого взгляда должна увидеть что-то особенное: рассмеяться, удивиться, оказаться шокированной или еще как-то остро отреагировать. Но она только недоуменно моргнула, не способная привязать это число, еще и в столь странном написании, ни к чему. – Почему пятьдесят четыре? – не отрывая глаз от цифр, поинтересовалась Лия, подавляя желание прикоснуться к ним, словно бы это помогло понять. Проследив за направлением её взгляда, Марк как-то слишком равнодушно отмахнулся. – Подростковая глупость. – Только не говори, что это были рандомные цифры, – не поверив ни капли в его ответ, фыркнула Лия. – Даже спонтанные татуировки набивают с чем-то. – Просто воспоминание о брошенном спорте. – Серьезно? – она с трудом подавила смех: объяснение звучало еще абсурднее, потому что про два года хоккея в средней школе за полгода их отношений Марк не вспомнил ни разу. – Значит, число – твой номер, – начала она насмешливо составлять легенду, приподнявшись на локтях в постели, – а перевернутая цифра – количество выигранных или проигранных матчей? Или, может, количество травм? – она склонила голову, испытующе сверля его взглядом. – Именно, – в зеленых глазах плясали смешинки: он явно понял, что она не поверила. – Ты не умеешь врать, – доверительным шепотом сообщила Лия, приблизившись на пару сантиметров. – Я бы скорее поверила, что это дата рождения или смерти твоего пса или хомячка. О первом я хотя бы слышала от тебя, а про хоккей вообще узнала только из личного дела случайно. – О, и когда это ты копалась в моей биографии? – в том же тоне уточнил Марк, касаясь её щеки пальцами, убирая очередную волнистую прядь за ухо. – Классе в девятом, по каким-то делам лицея. Там еще папок двадцать было на других старшеклассников, – осадила его воодушевление Лия. – А я надеялся, что вызывал у тебя такой непреодолимый интерес, – сокрушенно вздохнул Марк, медленно обрисовывая пальцами контуры её уха и задевая жемчужную сережку-каплю, снять которую вчера сил не хватило. Выбирая, остаться на месте или все же упасть обратно на подушки, Лия приподняла уголок сухих после сна губ. – Жаль тебя расстраивать, но я никогда не состояла в твоем фан-клубе, – она изобразила крайнюю степень сожаления. – Какое счастье, – прокомментировал это Марк, прежде чем сократить сантиметры между ними. И не оставить и шанса на возмущение. Либо потому, что безвольно-ленивое состояние все еще её не отпустило, либо потому, что она в действительности до дрожи в пальцах скучала по их поцелуям, которых было слишком много семь лет назад. И слишком мало – в течение этих семи лет и после них. И совершенно не было ни сил, ни желания что-либо говорить о неправильности ситуации. Кажется, они вчера приняли какое-то решение. Но вспоминать об этом не хватало ни сил, ни способностей. Мозг, который буквально заставили отключиться, когда самолет сел в аэропорту Фьюмичино, сейчас и вовсе ушел в кому. Чувствовать до боли знакомые губы на своих – было проще. Перебирать пальцами взъерошенные черные волосы – было нужнее. Задыхаться от дрожи, пронизывающей все тело, когда горячие ладони задирали подол комбинации до самых тазовых косточек и рисовали неясные узоры на оголенном бедре – было лучше. Даже если в планы на утро все это совершенно не входило. Впрочем, у вселенной тоже явно было свое мнение на происходящее, потому что громкая трель мобильного заставила вернуться в реальность и оторваться друг от друга. Лия осталась лежать на подушках, выравнивая дыхание и стараясь исключить любые мысли сейчас, пока Марк отвечал на внезапный звонок. По-итальянски. И становилось очень обидно, что языка она не знала, потому что было крайне любопытно, кому он так экспрессивно что-то объясняет – на грани с раздражением. Похоже, спокойное утро успешно растворилось за пару минут. И заставило вспомнить о том, что ночь кончилась, а вместе с ней – и иллюзия безмятежности. Сегодня было уже пятое июня, и где-то ближе к ночи рейс. Вряд ли получится второй раз его перенести. – Я не хочу улетать, – почти одними губами прошептала Лия: то ли самой себе, то ли Марку, недовольно кинувшему телефон куда-то в кресло. Здесь, за две тысячи километров от дома, казалось, будто это другая реальность. Где все можно. Где не существует запретов и требований. Где не существует постоянного контроля, облаченного в маску заботы. Где не существует предопределенного будущего – совсем не того, которое она хотела. Здесь было легко делать то, что хочется. Думать открыто. И словами управляли только внутренние запреты. – Рейс только вечером – не думай об этом, – качнул головой Марк, явно догадываясь о причинах её подавленного состояния. В конце концов, он всегда видел её насквозь. И слишком хорошо понимал, что как бы она ни старалась двигаться дальше, сейчас все шло не так, как должно было. С учебой, профессией, личной жизнью. Она теряла себя. В Риме ей, возможно, удалось хоть ненадолго отвлечься, но Москва обещала напомнить обо всем. Снова столкнуть с жестокой реальностью. – Почти в одиннадцать, – шепотом произнесла Лия и практически волевым усилием заставила себя сесть в постели. А потом спустить ноги на пол, укрытый тонким ковролином. И, после недолгих раздумий, отправиться в душ: еще хотя бы пятнадцать минут на то, чтобы привести в порядок голову. Причем, во всех смыслах – волосы на второй день уже свежестью не радовали и требовали вмешательства. Правда, вчера она не планировала оставаться в номере Марка до утра, поэтому ничего, кроме той папки, не взяла. Шампуни в отеле, даже пятизвездочном, не впечатляли. Кондиционеры – тоже. Оставалось надеяться, что после такого опыта она не получит мочалку на голове. Иначе придется эти несколько часов до вылета провести опять у Копполла. Где-то в гостиной зоне Марк опять разговаривал с кем-то на итальянском и вновь довольно эмоционально: по крайней мере, Лия отчетливо слышала его голос и изменения тона. Подавляя в себе любопытство, граничащее с необходимостью знать все о любых его контактах, она вернулась в спальню и разблокировала мобильный. Сообщения Алисы в количестве шести штук тут же оказались проигнорированы, когда на глаза попалось знакомое имя. Анри все же не упустил выданный ему шанс (пусть он об этом и не знал) и предложил ей прогулку сегодня. Обещая, что они успеют вернуться до её отлета. Кажется, придется пробежать по коридорам с влажными волосами, чтобы спасти их хотя бы парой несмываемых сывороток. Явиться на свидание с такой прической она никак не могла. Как и потерять полдня в салоне. Спешно надевая вчерашнее платье и стараясь как можно быстрее справиться с молнией, Лия искала глазами туфли. Все разговоры, которые она планировала продолжить (или закончить), придется передвинуть на другое время. Сейчас её личная жизнь была в приоритете.***
Пляж, находящийся в курортном городке Сабаудия почти в ста километрах от Рима, считался одним из лучших. Или, по крайней мере, пользовался огромной популярностью у местной элиты. За полтора часа можно было перенестись из столицы на полупустой дюнный берег из белого и золотистого песка, не переполненный людьми в первую очередь потому, что являлся платным. Именно в это место и предложил отправиться Анри, убедившись, что к морю Лия, прилетая в Рим, не выбиралась. Не то чтобы она очень уж хотела сейчас в воду – в конце концов, в начале июня та еще недостаточно прогрелась, – но она была совершенно не против подобной прогулки. Ла Буфалара оказалась довольно уединенной зоной. Здесь не было высоченных скал с древними строениями на них, как в Калабрии, не было белых утесов сицилийского Рельмонте, не было лазурных вод Капри и сумасшедшей синевы Монделло, но были тишина, спокойствие и легкий шум волн. Колеблющий листья южный ветер приводил в движение шелковую юбку длинного платья и с трудом уложенные волосы, заставляя переживать за то, что будет на голове через полчаса. Определенно где-то в центре Рима было бы лучше. Анри, неспешно идущий рядом, в светлой рубашке и брюках, сейчас почти не производил впечатления особы голубых кровей. Впрочем, он и в первую встречу таким не казался. Бесспорно, присутствовала выправка, которой могли похвастаться не все, ухоженность, стиль, и даже движения, вплоть до поворота головы, были невероятно элегантными. Но это Лия видела у многих мужчин из высшего общества. Не всех, конечно, но многих из тех, кто имел хорошее происхождение. Потому что статус – это не только количество денег. Действительно, с таким как Анри можно было показаться где угодно. Даже в простой одежде, с небрежно лежащими волосами, он казался идеальным. Представляя их общие фото в прессе, Лия признавала, что это должно выглядеть потрясающе. Устроит ли такой вариант бабушку? Хотя сейчас её больше беспокоило другое: продолжится ли между ними что-то после того, как она вернется в Москву, а он – в Люксембург. Кажется, он должен был улететь через два дня. В Россию же его вряд ли занесет. Если здесь он и сестры оказались ради аукциона и благотворительности, то что может привести его в Россию? Её шансы на продолжение истории были крайне малы, хотя сегодняшнее свидание определенно давало надежду. – Почему мы здесь? – поинтересовалась Лия, придерживая юбку, чтобы её не коснулись набегающие на прибережный песок волны. – Мне очень нравится это место, – произнес Анри, рассматривая бледно-голубое море, сливающееся с небом где-то вдалеке. – Мы нечасто прилетали в Рим, но каждый раз приезжали сюда. Это был первый раз, когда я увидел море. – Я думала, наследники короны отдыхают где-нибудь на частных островах еще с колыбели, – с улыбкой поддела его Лия. Невольно вспоминая свое первое море. Тоже Тирренское, только это было Палермо, маленький городок Чефалу с уютными пляжами. Ей было пять, и она не желала вылезать из воды, надеясь отрастить хвост и нырнуть подобно русалочке. – Мне придется тебя разочаровать, – с такой же улыбкой отозвался Анри, присаживаясь, чтобы коснуться пальцами холодной воды, – лет до десяти я вообще не покидал Люксембурга. А там с морем сложно. В соседней Бельгии оно тоже не сильно привлекательное. – В России не лучше. А жаль, – задумчиво протянула Лия, подавляя в себе желание тоже прикоснуться к беспечным волнам, – мне кажется, я могла бы каждый день приходить на пляж просто посмотреть на море. Подышать им. – Ты никогда не думала переехать туда, где оно есть? – Я люблю Москву, – покачала головой Лия и, тут же, опасаясь трактовки «я никуда не перееду», добавила: – Хотя наверное я просто никогда не задумывалась о том, чтобы оставить её насовсем. Сначала учеба, потом снова учеба. У меня не было возможности даже подумать улететь надолго. А вот теперь бабушка успешно предоставляла ей такой шанс. Правда, не туда, куда хотелось бы. – А мне хотелось, – сознался Анри, выпрямляясь и продолжая неспешный променад по побережью; он держался в трех шагах от Лии, не касался её, но ей было комфортно. – Я лет до двадцати пяти думал, что так и сделаю. В конце концов, я не наследник – до меня еще брат и Стефания. Предполагая, что разговор зашел не просто так, или как минимум это желание поделиться детскими мечтами может принести что-то ценное, Лия поинтересовалась: – Что случилось в двадцать пять? – Старший брат, Вильгельм, тяжело заболел. После этого… – Анри замялся, то ли не желая вспоминать, то ли не зная, как правильно рассказать. – В общем, скорее всего он не сможет править. Значит на трон взойдет Стефания, а я не смогу оставить Люксембург, как хотел. Вряд ли ему и без этого дали бы возможность покинуть страну. В конце концов, все сыновья правящей фамилии оставались при Доме, даже когда обзаводились семьей. Уходили только дочери. Но сейчас Лию заинтересовало другое. – Как это связано с твоей сестрой? – Не смотри на её характер, – с усмешкой произнес Анри. – Она порой бывает резка, но в ней мало задатков правителя. Я буду нужен ей, когда она станет герцогиней. – Разве с ней не будет рядом супруга? Или она хочет повторить судьбу Елизаветы и стать женой для своей страны? – Её супругом станет чужой человек. А он никогда не сможет полюбить другую страну как родную. – Однако такие случаи уже были. Хотя бы в российской истории. Екатерина стала куда лучшей правительницей для Империи, чем её муж, в котором текла кровь русского царя. Она видела, как приподнялся уголок губ Анри, но все же он покачал головой. – Стефания обручена с бельгийским графом, который спит и видит, как Люксембург становится частью Бельгии. – Разве она не видит, что он создает угрозу её стране? – Видит, – пожал плечами Анри. – Но влюбленная женщина предпочитает думать, что ей по силам все исправить. Нахмурившись, Лия отвела взгляд от принца. Значит, эта участь не обходит даже таких с виду жестких и разумных, как Стефания? Считать, что мужчиной можно управлять. Что его мысли можно изменить. О чем она думает? О том, что он из любви к ней решит завязать с амбициозными планами (а дело здесь явно в личной выгоде) и станет трудиться во благо новой родины? О том, что его поглотят заботы семейные, пока она будет учиться управлять страной, слушая советы брата? И как ей это все было знакомо. Внутри себя Лия поморщилась от раздражения. В конце концов, разве не она семь месяцев верила, что сумеет каким-то образом превратить чудовище в принца? Когда намного проще было все же искать настоящего принца. С короной и землями. – Если она отречется от престола в твою пользу, от него ведь не будет угрозы? – И его не будет. Он любит не Стефанию, а то, что к ней прилагается. Только она или не хочет этого видеть, или согласна даже на такой брак. Да и я не хочу управлять страной. Почему-то её не удивило это признание. Анри не производил впечатления принца-бунтаря, желающего отречься от семьи и сбежать бродить по свету. Он любил свою страну, и это было видно. Однако… он любил и свободу. Возможно, он с легким сердцем соглашался быть подле сестры, но это не такой груз, какой накладывала корона. – Но если ты станешь советником сестры, значит, подготовлен к правлению? – Как того и требует долг, – кивнул он. – Если так распорядится судьба, я приму власть. Но не по своему желанию. Я хочу иметь возможность хотя бы частично управлять своей жизнью. Решать, где быть и с кем. Дядя женился на официантке, – усмехнулся Анри. – Ради этого пришлось отказаться от возможности наследовать престол, но он счастлив. – Ты тоже готов к морганатическому браку? – почувствовавшая важную тему, ничем не выдавая своей горячей заинтересованности, осведомилась Лия. Присаживаясь прямо на золотистый песок в паре метров от берега, Анри прищурился и кинул на нее лукавый взгляд. – Отказ от престола не помешает мне помогать сестре. И лучше я женюсь по любви на официантке, чем на абсолютно чужой мне графине. – Это ты официантку искал у фонтана Треви? – рассмеялась Лия. Устраиваться рядом она не хотела: песок грозился очень активно налипнуть на шелковую юбку, и нет гарантий, что ту удастся легко очистить. Тем более шелк был белым. Вот если бы было что подстелить, но на Анри не было жакета. И она не взяла с собой никакого палантина: на улице стояла солнечная жаркая погода. Даже платье на тонких бретелях, обнажающее плечи, казалось слишком плотным. – Думаю, одной официантки нашему Дому хватит. Но точно никаких графинь. Что ж, стоило понадеяться, что остатки герцогских корней (о которых так пеклась прабабушка, да и бабушка тоже) принца не смутят.***
Обедать было решено на крыше Hotel Forum Roma, в уютном ресторанчике с видом на колоны Витториано. За невысоким ограждением с мраморным парапетом смешивались белизна итальянских домиков, посветлевших от яркого солнца, и синева неба. Уютный столик на четверых лишился одного стула, и Лия заинтересованно приподняла брови: ей казалось, у них свидание. И для сумочки ей бы скорее предложили специальную подставку, чем свободный стул. Анри распорядился насчет вина, когда официант разложил перед парой меню, но задать вопрос Лия не успела. Ответ появился сам собой, благоухая цитрусами и розой Dior Addict, звонко цокая шпильками Джимми Чу и шелестя длинной шелковой юбкой. – Ты даже почти пунктуален, – сообщила Жозефина, приближаясь к их столику и кидая на брата насмешливый взгляд; а после повернулась, чтобы одарить улыбкой Лию. – Я рада тебя видеть. Та приподнялась было из-за стола, но принцесса, усаживающаяся на выдвинутый для нее братом стул, только отмахнулась, заставляя остаться на месте. – Это взаимно, Ваше… – Лия замолчала, заметив недовольный взгляд. – Сколько раз просила – оставь титулы, – поморщилась Жозефина, произнося фразу как можно тише. – Мне не особо хочется афишировать свой статус. – Прошу прощения. Привычки все же было трудно побороть. Особенно при том, что с лицами голубой крови Лия точно не сталкивалась каждый день. А это совсем не то, что новоявленные московские «аристократы», у которых половина родни все же жила где-то в забытой богом глуши и официально для СМИ не существовала. Появившийся рядом официант положил перед принцессой меню и моментально удалился. Лия, отчасти разочарованная тем, что свидание превратилось в обычный дружеский обед (какой интим, когда с вами сестра потенциального жениха?), все же решила изучить предложенный список блюд. – Анри говорил, ты дизайнер? – обернулась к Лие принцесса, стоило только официанту уйти. Уже заинтересованная началом разговора, Лия кивнула и удобнее устроилась на стуле, чтобы смотреть прямо на Жозефину. Та, получив подтверждение, продолжила: – Я бы очень хотела увидеть твои работы. Просьба заинтриговала еще сильнее, но Лия сомневалась, что в этом есть смысл. Ведь в Люксембурге явно был придворный дизайнер, и вряд ли один. Как бы сильно она ни хотела пользоваться любыми связями в своих целях, здесь ей вряд ли было на что польститься. Тем не менее, она вынула из сумочки мобильный. – Я могу сбросить на почту электронную версию. – Давай, я вечером полистаю, – широко улыбнулась Жозефина и тоже достала телефон из клатча, чтобы найти в приложении собственный адрес и продемонстрировать его Лие. Та, быстро вбив нужные буквы и цифры, кивнула. Есть ли в этом всем смысл, неизвестно, но хуже не будет. Вернувшийся официант отвлек всех от разговоров, разлив по бокалам принесенное белое вино. Анри и Жозефина, похоже, часто здесь бывали, потому что заказ сделали, даже не глядя в меню. Лия, пробежав глазами по горячему, почти наугад назвала креветки под соусом из артишоков, решив, что не готова долго выбирать. И ей хотелось, чтобы посторонний человек исчез из зоны видимости. Однако вместе с официантом исчез и Анри, у которого зазвонил телефон. Извинившись, он стремительно покинул террасу. И вместе с ним словно бы вся легкость куда-то пропала, потому что принцесса вдруг стала выглядеть слишком напряженной. – Ты ведь серьезно заинтересована в моем брате, – протянула Жозефина, сощурившись. Лия едва не вздрогнула: она не ожидала такого вопроса и пристального взгляда, которым ее одарила принцесса. Кроме того, ей не совсем было ясно, с какой целью это сказано. Должна ли она отвечать или стоит дождаться следующих фраз. Какой реакции ждет принцесса? Та же, видя смятение в глазах Лии, улыбнулась, но не особо радушно. – Можешь не отвечать, – пожала она плечами, – я это и так вижу. Но в этом нет смысла. Он не женится на тебе. – Вы против? – осведомилась Лия, покачивая в руке бокал с едва опробованным вином. – Я хуже той официантки, на которой женился ваш дядюшка? – О, я не имею ничего против тебя, Лия, – отмахнулась принцесса, но в её взгляде не наблюдалось и капли того веселья и добродушия, что были минут пять назад. – Просто у Анри уже есть невеста. – Он ничего об этом не говорил. Какие игры вела Жозефина, Лия пока не понимала. Но определенно она не была такой милой и обворожительной, какой показалась сначала. Вполне возможно, что она в действительности сильно походила на старшую сестру, только в отличие от той носила маску очаровательной девочки. Пока ей это было выгодно. – И не скажет. У них… сложный период. Анри захотел отвлечься, ты ему понравилась. Но он её не бросит. Как банально. Захотелось рассмеяться от нелепости ситуации. Не то чтобы она каким-то образом превозносила Анри, считала его идеальным мужчиной, не имеющим грехов за душой. Но пожалуй не ожидала подобного. Хотя… как это все же банально для титулованных особ: поразвлечься перед свадьбой. – Позвольте угадать: брак политически выгодный? – Нет, – Жозефина покачала головой и даже, казалось, её взгляд стал чуть мягче. – Они влюблены. Просто им сложно вместе. Это не первый такой период, но они все равно возвращаются друг к другу. Что-то это отчаянно напоминало. Только Лия прекрасно знала, что ничто вечно не длится. Можно разбежаться три раза. Пять. На шестой это станет концом. Главное знать, чем его приблизить, а в этом она была профессионалом. Сделав глоток вина и кинув взгляд в сторону входа на террасу, чтобы убедиться – Анри еще не возвращается, Лия склонила голову к плечу. – Разве он не может полюбить меня сильнее? Или «внезапно» разлюбить свою невесту. Жозефина молчала несколько десятков секунд: смотрела на Лию пристально, словно пыталась понять, что крылось за этими словами. Разгадать, сколько обещаний и идей там таилось. Вряд ли она видела в Лии милую девочку, которая просто отходит в сторону при первом «нет». Могла ли она почувствовать реальную угрозу? – Зачем тебе это? – вместо ответа принцесса задала встречный вопрос. – А зачем люди хотят связывать судьбы? По изгибу тонких губ стало понятно, что фразу и то, как Лия ушла от прямого признания, Жозефина оценила. Но вряд ли была готова так просто оставить тему. – Дело ведь не в безумной любви. – Безумная в моей жизни уже была, – сглотнула Лия. – И это не то, что я хотела бы испытать вновь. Любовь должна быть спокойной. Поддержкой и тихой гаванью. Анри действительно не был для нее человеком, в котором она смогла бы утонуть. Человеком, от одного имени которого бы терялась в реальности. Человеком, который бы оставил её без сна и заставил сделать сумасшедший шаг просто одной просьбой. Но это определенно к лучшему, потому что этих ощущений ей уже хватило. Она не хотела задыхаться в присутствии мужчины. Не хотела чувствовать себя слабой. Не хотела терять контроль и разум. Она боялась этого. Ей нужно было просто знать, что её любят. Что она испытывает что-то теплое к человеку, который спасает её от навязанного брака и чужой судьбы. Анри вполне мог стать таким. – Ваша любовь не будет спокойной. Ты хочешь протянуть руку принцу, – ворвался в её мысли голос Жозефины, не сводящей с нее задумчивого взгляда. – Ты не представляешь, в какое болото хочешь нырнуть. – Я догадываюсь, что корона – это не «жили долго и счастливо», как в детских сказках. И принцессы – не беззаботные создания, которых все обожают. Особенно когда они по крови – даже не графини. – И все еще хочешь? – Думаю, я в состоянии с этим справиться, – позволила себе короткую улыбку Лия и сделала еще один короткий глоток вина. – Ты мне правда нравишься, Лия, – произнесла Жозефина, наконец смягчая взгляд. – И я была бы куда больше рада видеть с братом именно тебя, нежели его нынешнюю невесту. Но именно потому, что ты мне нравишься, я тебя прошу – откажись. Не стирая с лица призрак улыбки, Лия отвела глаза. Она не будет спорить. Но и принимать непрошеные советы тоже в её планы не входило.***
В отель Лия вернулась к пяти и добрых два часа провела в номере: с чашкой чая и полной вазочкой кантуччи. Не хотелось ровным счетом ничего. В ресторане она едва надкусила пару креветок – разговор с Жозефиной выбил её из колеи. Приклеенная вежливая улыбка оставалась на лице все это время, пока внутри крутился хаос мыслей. Не до конца сформированных и пугающих. Так прекрасно выстроенная схема начинала казаться шаткой. И это злило. Потому что Лия Аренсберг не могла быть неуверенной в своих силах. Не имела права сомневаться в успехе любой затеи. Но сейчас это происходило. В семь она медленно начала собираться, периодически отвлекаясь на ответы в рабочей почте, переписку с Алисой (выехавшей из номера еще до обеда) и неизвестно какую по счету чашку чая. В итоге чемодан оказался застегнут только в восемь. Когда телефон завибрировал от входящего вызова. Сбросив его, Лия устало надела лодочки и медленно покинула номер. Даже не понимая, испытывает ли какие-то чувства в связи со скорым отлетом. – Что-то не вижу на твоем пальце кольца. Свидание прошло неудачно? – вместо приветствия произнес Марк, забирая у нее маленький чемодан cabin-size, чтобы закинуть в плавно открывшийся багажник. Внутри ничего не было. Дождавшаяся, когда он закончит и откроет ей дверь, присевшая на обтянутое алой кожей сиденье Лия нахмурилась. – Ты не летишь? – заметив, что он в той же рубашке, которую накидывал утром, и вообще в крайне взъерошенном виде, а в салоне никаких вещей, уточнила она. – Мне нужно остаться еще дня на четыре, решить дела. Девятого числа презентация новой коллекции, я должен присутствовать, – выворачивая к мосту, пояснил Марк и тут же насмешливо добавил: – Уже начала скучать? Мы еще даже не расстались, принцесса. Лия это даже не стала никак комментировать, прислонившись затылком к кожаному подголовнику и прикрыв глаза. До аэропорта ехать не многим больше получаса, у нее есть шансы если не вздремнуть, то просто отдохнуть. Все же насыщенный день её определенно утомил, а ночной перелет, даже бизнесом – не совсем то, что дает возможность выспаться. Правда, завтра ей в универ нужно приехать только к обеду (и как-то это сделать, чтобы бабушка не узнала), но Лия все же надеялась с утра освежить в памяти материал, который предстояло сдать. С этой внезапной личной жизнью об экзаменах она абсолютно забыла. Римские каникулы оказались куда насыщеннее, чем она предполагала. – Что там твой принц? – не дал ей уйти в себя Марк, переезжая через Тибр. – Здравствует назло всем завистникам, – с непрозрачным намеком сообщила Лия, не открывая глаз. Вспоминать разговор в ресторане ей не очень хотелось. Потому что после этого её атаковало полчище нерадостных мыслей, смешанных с любопытством и подозрениями. Что именно было в правящей семье такого, что Жозефина советовала ей не лезть? Вряд ли она угрожала – скорее действительно пыталась дать совет. Ей же во благо. Только к несчастью для принцессы, Лия всегда доходила до конца в своих желаниях. А уж если на кону находилось столько, тем более. – И не спешит делать предложение? – с сарказмом продолжил разговор Марк. – Принцы не возят с собой везде фамильные реликвии, надеясь случайно встретить невесту. Не беспокойся, в следующую нашу с ним встречу я буду носить на пальце не меньше пяти карат. – Скромно, – фыркнул Марк. Определенно стоит потратить почти четыре часа перелета с пользой и попытаться найти хоть какую-то информацию о текущей невесте Анри. Она не может быть безгрешна и неуязвима. А воспользоваться её слабостями можно, какими бы они ни были. Лию, бесспорно, не радовало то, что Анри за все это время не рассказал ей о невесте. Если бы он честно сознался, что обручен, но сейчас хочет новых отношений, она это приняла бы лучше, чем утаивание правды. Но, быть может, они просто пока не находились в настолько близких отношениях, чтобы говорить о подобном. Или же он планировал короткое развлечение? Невольно стиснув в кулаке шелковую ткань платья, Лия медленно выдохнула. Нет. Она не может быть коротким развлечением. Если все так, ей тем более нужна информация о его избраннице. От размышлений отвлек уже не Марк, внимательно следящий за дорогой, а звонок телефона. Кто бы сомневался, что бабушка позвонит в восемь, намереваясь проконтролировать перемещения внучки. Точнее, выяснить, не собирается ли та опять сдвигать дату возвращения в Москву. Такую самодеятельность Иветта не любила. И не важно, что внучке уже было двадцать четыре. Стараясь держать тон голоса максимально ровным и спокойным, Лия отрапортовала: «Едем в аэропорт. Алиса спит, поэтому тихо. Нет, водителя не надо, меня привезут». Правда, голос едва сорвался, когда бабушка уточнила, что хотела отправить за внучкой не водителя, а Кристофа. Кажется, упоминание потенциального жениха было лучшим способом лишить её спокойствия и уравновешенности. Лия очень надеялась, что вскоре сможет рассказать об Анри, и это избавит её от немца. И от Германии тоже. Хотя, если она сможет часто сбегать в Люксембург, стоит подумать. Пусть и медицинское образование ей как не нравилось, так и не начало. – Ты уверена, что свадьбой эта тирания кончится? – уточнил Марк, не отрывая взгляда от дороги, но явно внимательно прослушав весь разговор. И сопоставив ответы Лии с возможными фразами бабушки. Та поморщилась. Думать о таких перспективах не хотелось, но она действительно их не исключала. Надо будет заехать завтра к Илзе и узнать, как там её семейная жизнь. Не пытается ли бабушка и здесь влезть – с нее бы сталось. Как минимум намеки на детей точно должны появиться, когда сестра получит диплом. А потом Иветта будет с огромной радостью воспитывать и правнуков. Точнее, с огромным энтузиазмом. – Я буду жить в Германии. Туда прилетать каждую неделю у бабушки точно не получится. – Вроде бы ты имела планы на люксембургскую корону, – поддел её Марк. – Она об этом еще не знает. Но с Люксембургом все будет проще. Потому что там главной станет совсем другая семья. Хотя не исключено, что бабушка сумеет подавить даже желания влиятельных родственников. Если не споется с ними вдруг. – Проще и сложнее, – словно читая её мысли, протянул Марк, проезжая через эстакаду и выводя автомобиль за пределы Рима. – Не боишься, что новые родственники будут еще более невыносимы, чем бабушка? Ей хотелось верить, что она сумеет с этим справиться. И что Анри будет достаточно сильно её любить, чтобы им противостоять. В конце концов, Илзе тоже попала не в сказку, но Цеймерн пошел против семьи, показав, что супруга для него важнее. Что своя семья – это так же важно, как и те, кто его вырастил. Ей хотелось, чтобы у нее случилось так же. Она не верила, что родители Анри внезапно примут её с распростертыми объятиями. Она даже не гражданка ЕС, а уж невеста из России им вряд ли нужна. Но её комфорт – это уже задача жениха. – Это все равно лучше, чем Германия. Оставшиеся минут десять, на которые растянулась дорога до аэропорта, в салоне висела тишина. Плотная, но не удушающая. Никто ничего не говорил, потому что в этом не было смысла. Они смогли наконец обсудить все: и тот проклятый майский вечер семилетней давности, и все, что за ним последовало. И те безумные семь месяцев, которые уничтожили, возродили и растоптали с особой жестокостью. Только ни настоящее, ни будущее они не затронули. Потому что в этом не было смысла. Потому что это было страшно. Она не ощущала в себе готовности что-то менять и хотела двигаться дальше. Хотела поставить точку, которой мог стать этот ночной разговор. Распрощаться уже окончательно и ухватиться за шанс, полученный совсем внезапно. Он не видел смысла настаивать на чем-то сейчас, делать какие-то шаги. Когда нет ничего, когда все так зыбко и готово засосать в трясину в любой момент. Тонуть лучше одному. И свои синяки поставить – тоже по отдельности. Чтобы не пришлось никого в них винить. И оба сейчас ощущали хаос, клубящийся в каждой клеточке. Раздирающий тело, дробящий мысли и с пульсацией крови шумящий в висках, вызывая головную боль. Хаос, который не позволял спокойно выдохнуть и принять хоть какое-то решение. Возможно, лучше было не допускать этого ночного разговора – они лишь все усложнили друг другу. Задумчиво выискивая стойки регистрации для Приорити-пассажиров, Лия скользила взглядом по светящимся табличкам. Наконец на глаза ей попался знакомый ярко-зеленый чемодан – по нему Алису, что-то кому-то набирающую в телефоне, опознать было легче, чем по черным кожаным брюкам и почти безразмерной белой худи. Летать подруга предпочитала в крайне странном виде, сливаясь с толпой моментально. Притормозив в пяти-семи метрах от стойки, Лия обернулась к следующему за ней Марку, чтобы забрать чемодан, который он спокойно катил рядом. Лия бы с этим и сама справилась, но от помощи не видела смысла отказываться. Стоило только протянуть руку к чемодану, Марк тут же перехватил её за запястье. Озадаченно подняв голову, Лия сообщила: – Пять метров я как-нибудь преодолею сама. Не беспокойся. На Марка её уверения явно не подействовали: он продолжал крепко сжимать её запястье и, чуть сощурив глаза, пристально смотреть. – Надеюсь, за четыре дня ты не станешь фрау, – протянул он. – Я бы вообще предпочла ей не становиться, – фыркнула Лия. – Статус принцессы мне нравится больше. Можно даже без последующего перехода в герцогини. Её действительно устраивало то, что Анри не являлся наследником. И она очень надеялась, что он в итоге не станет править страной, а трон останется у его сестры и её детей. Роль правителя убьет все её надежды на спокойное семейное счастье. – Это ведь не то, что тебе нужно, – слова морозным шепотом осыпали кожу. – Маленькая страна без моря, стекла и небоскребов. Чужие правила, чужой человек. Ты бежишь из одной золотой клетки в другую. Меняется только количество бриллиантов. Кто-то кромсал внутри каждый орган тупым ножом. Марк обладал проклятым даром озвучивать то, что она не хотела слышать. Потому что пока это только в голове – оно нереально. Но сейчас даже это не могло подавить её желания сделать запланированный шаг. Она имела чертово право на попытку. Поэтому, тяжело сглотнув, Лия произнесла: – Мы всю жизнь будем в клетке. Но в наших силах сделать её комфортабельной. Она вздрогнула, когда шероховатые пальцы коснулись её ключиц и скользнули вверх по шее. Мучительно медленно. – Ты прекрасно знаешь, что ни с кем больше не испытаешь того, что было между нами. – Может я хочу попробовать иначе? Только не так, как желает бабушка, – слова приходилось буквально выталкивать, не позволяя им звучать жалко. – Мне нужна эта попытка, Марк. Мне нужно время. Лия не думала, что скажет это. Что озвучит сейчас, здесь и именно ему. Но если вчера, прося о доверии, он столько раскрыл ей, возможно теперь это было её обязанностью – дать немного честности. Ровно столько, чтобы сейчас спокойно отпустить друг друга. Ровно столько, чтобы самой приподняться на полупальцах и позволить себе второй поцелуй за этот день. Почему-то сейчас это было правильно. Давить горечь, искать чужие губы, терять воздух и цепляться пальцами в расстегнутый ворот рубашки. Чтобы запомнить и забыть сразу же. И, отстранившись в шаге от грани, за которой был главный её страх, Лия тихо прошептала: – Ты справишься. С почти безумными целями. С конкурентами. С обществом. И с тем, что они сейчас оставляли вокруг: разрушенное и выжженное. Крепко схватив ручку чемодана, Лия развернулась и быстрым шагом пошла вперед, к сверлящей её взглядом Алисе, определенно ставшей свидетельницей последней сцены. Осаженные лопатки жег другой, не менее пронзительный взгляд, но она старалась никак не выдавать того, что у нее уже спина окаменела под ним. – Ничего не хочешь мне рассказать? – с подозрением протянула подруга, когда Лия приблизилась к ней. Та только передернула плечами. Кто бы ей что рассказал. Несмотря на те ночные разговоры и все, что им предшествовало, никакой ясности не наступило. И никакой ясности не могло быть, потому что существовали проблемы посерьезнее странностей личной жизни. – Ничего не изменилось, – коротко отрезала Лия, направляясь к стойке регистрации. И ей очень хотелось в этом же убедить саму себя.