Доктор Закариус

Утро правда оказалось мудренее, и доктор сам заговорил об том, что горячку мы вечор пороли зазря. Дело непростое, пока из всех лиц мы говорили с одним Арцыбашевым, и ждать озарения куда как рано. Порешили разделиться – и мне наведаться все же на стройку, к Бергайзену, куда доктору Закариусу путь был заказан, посмотреть-поблукать, вдруг чего примечу? С самим фон Бергайзеном по возможности потолковать, а лучше всего – уговорить его на визит к нам, с тем, чтобы доктор мог сам его увидеть и расспросить. Доктор же брал на себя сановника Курицына, а еще подробно выспросил у меня адрес лже-самоубийцы и – прекрасной Нины. Если адрес Никиты я могла ему выложить честь по чести, то с тем, на какой улице проживала арцыбашевская полюбовница, я затруднилась, однако моих путаных «а потом он свернул вправо, нет, влево, точно, влево! И еще колокольня осталась по правую руку» - вроде бы хватило. Из дому я вышла первой. Ух, выморозило за ночь! Лестница стонала под ногой и казалась железной не то стеклянной – топни посильнее, и разлетится ступенька, как ледяная корочка на ведре. Прибавляя ходу и натягивая рукава на запястья, я понадеялась, что у доктора в сундуке сыщется все же, в чего закутаться поверх неизменного его черного камзола. Утренний морозный город был веселешенек. Заросшие льдом оконца казались укутаны в кружево, и даже стены – желтые, красные, голубые – по цветной штукатурке ежились мелкой иголочкой инея. Из-под моста поднимался пар – верно, там была вырублена полынья. А вот поворот на площадь, где развернулось строительство, я позорно проскочила, так что пришлось спрашивать и с полквартала возвращаться. Вернулась – и не удивилась, что проскочила. Собора-то почитай что еще не было! Тут впору было скорее удивляться, что нашлись погибшим рабочим какие-то леса, с чего падать, ведь собор строился пока больше вглубь, чем ввысь. Ямою он был, гигантскою ямой на данном этапе строительства. Час был ранний, однако в яме суетились уже работники. Я подошла поближе и заглянула вниз – тут-то и сыскались леса: деревянная опалубка высотой примерно в три-четыре человеческих роста опоясывала всю яму по краю, одновременно поддерживая борт, чтоб не осыпался, и служа лестницею для рабочих, по коей они могли сойти на дно котлована. Прямо там, внизу, свален был горою песок, и сейчас два парня слаженно трудились над ним: один грузил тележку, второй бежал и высыпал ее в какое-то не видное мне за кучей углубление, и стремительно возвращался. Заглядевшись на четкие движения сильных рук того, что с лопатой, я вздрогнула вдруг от окрика. Человек подошел ко мне сзади вовсе неожиданно и стоял теперь, глядя на меня строго и гневливо. - Что вам здесь угодно? – резко спросил он со столь мощным немецким акцентом, что я сразу догадалась, кто передо мной. Я поняла, что отвечать надо быстро и четко, иначе через минуту я вылечу со стройки пулей без шансов вернуться. - Сергей Арцыбашев по вашей просьбе побывал у доктора Закариуса, господин фон Бергайзен, - выпалила я. – Арцыбашев сказал, что императрицын куратор идею разобраться в гибели рабочих не поддержал, но вы с ним несогласны. Доктор прислал меня. Он молчал, оглядывая меня скептически с головы до ног. Я степенно и разборчиво назвалась и протянула руку, но он мой жест проигнорировал. - Мда, я не такого ожидал, - протянул он. – У доктора есть другие помощники? Если он рассчитывал, что я обижусь – не на такую напал. - Есть, разумеется, - обронила я. – Но сейчас все они заняты более сложными делами. Что, съел? Я тебе недостаточно серьезный дознаватель, потому как дело твое пустяковое. На это он ничего не ответил. Я воспользовалась паузой, чтобы рассмотреть его – столь же беззастенчиво, как он только что рассматривал меня. Он, вопреки моему ожиданию (и сну) совсем не был скрючен и черен, напротив – румян и круглолиц. Невысокий, с брюшком, в что-то слишком пышном для строительной площадки парике и в наброшенной поверх ярко-алого камзола енотовой шубе. Трость у него в руке и впрямь имелась, но он покачивал ею небрежно, будто носил только для форсу, а не по хромоте. Я едва сдерживалась, чтоб не попросить его пройтись – очень хотелось глянуть, столь ли заметна его колченогость, как сказывают. Но он как назло стоял вкопанно. - Что ж, я расскажу все что знаю, - начал он, наконец, покачиваясь на каблуках и покачивая опять тростью. (Мне невмоготу передавать на письме его действительно ужасающий акцент, так что обойдусь без этого). - Я здесь всего лишь месяц. Как видите, работы еще толком не продвинулись, потому что за предшественником моим была серьезная растрата, уже на этапе фундамента, и надобно было сперва тщательно проверить все, что он успел наделать. - Я слышала о растрате, - вежливо согласилась я, чтобы что-то сказать. - Мирон упал вон там, - вдруг безо всякого перехода к теме несчастных случаев заявил архитектор (я-то думала, что он еще с четверть часа убьет на поношение Якушева). Проследив его взгляд, я увидела конструкцию из дурно оструганных досок примерно напротив того места, где мы стояли. – Полез наверх две секции лесов скрепить, веревкой обвязался, а веревка была из тех, что при Якушеве заказали. Подлец на всем сэкономил, - он выразительно выругался по-немецки. - А Никита? – спросила я, потому что он снова замолчал, и, по-видимому, надолго. Он напоминал механический заводной автомат, работающий охотно и споро, но короткими периодами: не потревожишь ключ, и погрузится в безмолвие на неопределенное время. - Никита вовсе мимо лесов шагнул – вот тут, где мы с вами сейчас стоим, - очнулся он. Я невольно сделала шажок от края. – Высота больше была даже, чем у Петрова, ан повезло парню – прямиком в песок головою влетел. Не знает про вчерашнее, поняла я, но тут же он сказал: - Повезло, да ненадолго. Да вы, наверное, слышали? - А третий? - Третьего я не знаю, - он пожал плечами. Старик. Верно, бродяги что-то не поделили. Стукнули своего раз по голове, раздели да и присыпали песочком. - У вас тут нет сторожа? – спросила я удивленно. - А чего нам сторожить? – проговорил он равнодушным тоном. – После Якушева средств напрямую куратор не выделяет. Привезут подводу песку – сгрузят. Привезут досок – спасибо. Ну, нагребет окрестный мужик того песку ведерко для личной надобности, все расход меньше, чем сторожу платить. - Вы верите в слухи о прОклятом месте? – спросила я нарочно, чтобы вывести из равнодушия. Но он пожал плечами. - Разумеется, не верю. Но в злой умысел и в распускание подобных слухов – вполне верю. Либо это череда несчастных совпадений, что, конечно, бывает, либо кому-то я за месяц успел глаза намозолить. - Кому? – быстро спросила я. Он усмехнулся – впервые с начала разговора. Усмешка его очень не красила, как-то раскалывала его тонкогубый рот на две разно искривленные половины. - Вот это и желательно бы узнать, - сказал он. – За то я доктору Закариусу и заплатить намерен. Потому как я желаю работать спокойно – или же вообще уеду. Меня как профессионала не устраивает, - он неожиданно стукнул тростью перед собою, - что некто – мелкая это сошка или высокий чин – не желает меня видеть на занимаемой мною должности. Он опять умолк. Стучание тростью не было, что интересно, следствием ярости – он просто подчеркнул важную реплику, и только. - Я могу поговорить с рабочими? – спросила я, пока он не ушел. - С рабочими? – он недоуменно заглянул в котлован. – Но зачем? Я не имел в виду настолько мелкую сошку. - И все же позвольте? - Но как? Прерывать дело я ради вас не намерен, вы же не полезете к ним туда в яму?.. - Мне кажется, это не особенно трудно, - ответила я беспечно. Тут он захохотал – таким странным звуком, что я не сразу отождествила сие как смех. - Попробуйте, - выговорил он, наконец, отсмеявшись. – Сломаете шею – будете четвертой. Положим вас в рядок с Никитой, Мироном и неизвестным стариканом, чай, покойницкая общая, на мужскую и женскую не делится. И повернулся, чтобы уйти. - Стойте! Господин фон Бергайзен, еще один вопрос! – воскликнула я. – Что вы думаете об Арцыбашеве? - О, это хитрая, очень хитрая бестия, - он сощурился, вполоборота, готовый удалиться. – Я ему не доверяю, и вам не советую. - Зачем же вы его держите при себе? - Что ж, он очень полезен во всем, что касается работы. Моя, скажем так, правая рука, - и опять расхохотался кашляющим, трескучим звуком. Некоторое время я смотрела ему вслед – он жутко, очень сильно припадал на левую ногу, словно она у него была короче другой, и орудовал небольшой своею тростью почти как костылем, втиснув ее подмышку, - а потом начала спускаться по лесам в строительный котлован.