Доктор Закариус

- Всё слыхали? – спросила я, закрывши дверь. Мне не надо было оборачиваться, глядеть, тут ли доктор, я это знала. - До последнего словечка, - господин Закариус вышел на середину гостиной, и Карл Иваныч тут же слетел к нему на руку. Все-таки, несмотря на все наши с ним уроки, он знал и всегда предпочитал своего хозяина, а не меня. – Что думаешь? - Не знаю, признаться, что и думать. Одно лишь знаю точно – Василиса эта далеко не дура, она умней, чем кажется… - … или чем хочет казаться? – тихонько вставил доктор. Я наклонила голову, соглашаясь. - Я одно могу сказать - она не ошибается. Говорит правду или врет – мне неведомо, но только она в исключительно здравом уме, и я не могу себе представить, чтоб она спустя два года не признала свою барыню, пускай сколь угодно исхудавшую и сменившую наряд, прическу, привычки… - А если эту Василису нарочно вводят в заблуждение? – Доктор пересадил птицу на мое плечо бережно и занялся самоваром. Поразмыслив, я покачала головою. - Нет, не верю. Конечно, если целью задаться, любую проницательную Василису можно обмануть, да только зачем? Шутки ради? Что за удовольствие почтенному господину над стряпухой неделю подшучивать, а его супруге истязать себя гримом и каблуками – рост ведь так запросто-просто не подделаешь! Да они за два года и позабыли, что есть тут такая баба, поди. - Согласен, - доктор развалился в кресле, ожидая закипания воды. Я достала с полки единственный наш стакан и показала ему с намеком. Он тихо ахнул и ответил мне виноватым взглядом – ясно, напоминание о посуде в его голове не удержалось. Что ж, пришлось пить попеременно из одного стакана, и мне неожиданно это даже понравилось, прибавляя какой-то особой интимности нашим посиделкам. На миг мелькнула совсем стыдная мысль – с Георгием Ивановичем бы так сидеть, после его губ к своим край чашки подносить, – но я мысль ту погнала прочь. Я очень рада была, что доктор взялся за дело Василисы без отговорок, разом, не отметая его за неважностью происшествия и незнатностью просительницы! уж приготовилась отстаивать необходимость поисков пропавшей Катерины Никитишны, а не понуждилось; более того, он был увлечен не менее меня, и этот единственный переходящий из рук в руки стакан сейчас словно роднил нас в общности наших усилий, словно отметал весь странный период моей пустой секретарской работы - и его пьянства и тайной переписки с разными там графинями. А вот господин Закариус отчего-то стаканом смущался – думаю, что смущался именно, а не брезговал. В тот момент, правда, мне насчет брезгливости в голову не пришло, а вот после пришло, и все же нет, вот побожусь, что не в ней было дело. Господин Закариус быстро нашел важную ошибку в моих расспросах. Зря я не узнала у Василисы, сколь долго Ильинские прожили в браке до их отъезда. Я отбрехивалась тем, в каких словах стряпуха барыню свою поминала, насколько знала ее привычки – за неделю-другую так человека не узнаешь! – и все же он был прав, спросить было надобно. - Ответ напрашивается, - говорил доктор, потирая сухие ладони. – Слепая тетка в каком-то имении, единственная родня. Разумеется, Катерина Никитишна после нее наследует. Представь, что на водах незадолго до возвращения госпожа Ильинская скончалась, а ее супругу невмоготу стало мириться с потерей тетушкиного наследства – вот и придумал выдать свою полюбовницу али специально нанятую девку за жену. Коли тетушка стара, продержаться им нужно недолго. Ильинский, Ильинский… - прибавил он раздумчиво. - Откуда я знаю это имя? - Зачем вообще возвращаться-то было в таком разе? Дождался бы за границей теткиной смерти, - перебила я его размышленье. - Деньги вышли, - резонно предположил господин Закариус. – Да он и не ждал сложностей – кто ж будет бояться кухонной бабы как разоблачительницы! И в мыслях ее не держал. - И выходит Василиса молодец! – сказала я с невольным вызовом, хотя доктор и не думал со мною спорить. С какого-то момента, однако, понятно стало нам обоим, что мы топчемся на месте. Нам сызнова не хватало знаний. Взглянуть бы на фальшивую госпожу Ильинскую самим, одним глазком! В дому бы у них побывать, друзей порасспросить – бывал ведь кто-то у них с визитами до отъезда? Я не то в шутку, не то всерьез предложила, между прочим, заглянуть в стеклянную сферу. Тему эту мы с доктором не обсуждали никогда, и я так и не знала, насколько он сам верит в магическую составляющую своих способностей. По всему казалось, что не верит, но коли вовсе не верит – как понять то, что подсмотрено было мною раз среди ночи? - Давайте взглянем, Варвара Дмитриевна, отчего не взглянуть, - неожиданно согласился он. – Только лучше вы взгляните, у меня последнее время плохо получается. То, что я снова сделалась «вы» и «Варвара Дмитриевна», значило, что серьезное обсуждение дела закончено. Не верит, получается? Совсем? Все же я достала прозрачное тяжелое яблоко из шкапа, села в кресло, установила магический предмет на столе и вперила взгляд в мутные кристальные глубины. - Вы меня научИте, - попросила я, разведя руками. Дразнила, конечно, но с оглядкой, готовая в любой миг попятиться. – А то я больно к магическому неспособная. Доктор наклонил голову чуть набок, глянул на меня оценивающе, и сделался чрезвычайно похож на Карла Иваныча, который еще и повторил его жест, сидя опять у доктора на плече. Я еле сдерживалась, чтоб не рассмеяться. - Вы, Варвара Дмитриевна, спервоначалу шар согрейте в ладонях, чтобы теплым стал, - проговорил он, и я не поняла, была ли в голосе его и глазах насмешка, или не было. – Потом зажмурьтесь и подумайте, о чем вопросить желаете. Прокатите сферу ладонями по столу, а в какой миг она от вас дернется, или же вдруг от теплой покажется ледяною или же, напротив, горячею, тогда стоп! скорее тогда очи отверзайте и в тайные глубины заглядывайте. Я неуверенно усмехнулась, но сразу притихла под серьезным – все-таки серьезным? - взором господина Закариуса. Ничего не оставалось, как следовать его указаниям. Шар мигом сделался теплым в моих пальцах, и я послушно катала его из стороны в сторону с закрытыми глазами. Он был теплым равномерно, катался легко и ладно, чувствовать его округлые бока рукою было приятно, но и только. Не рассчитав движения, я вдруг слишком сильно толкнула сферу в сторону и едва успела ухватить кончиками пальцев. Хотела продолжать, но услыхала: - Стоп! Вон как толкнулась! Глядите скорее! Привстав из кресел, я разжмурилась и часто-часто заморгала, приноравливаясь к свету. Успела ли я подумать по Катерину Никитишну и ее судьбу? Бог весть! Какая-то мелкенькая черная вязь будто плыла в глубине шара, пузырями подымаясь к поверхности, и я вдруг отчетливо прочла кусочек ее: -… Ильинск… Что? Все-таки прагматичность моего ума есть субстанция невытравляемая. Потому что я не ахнула, не стала вглядываться яснее. Заместо того я поскорее приподняла сферу и схватила верхнее из писем, пришедших с утра – отброшенные на край стола, они так и лежали там на протяжении всего нашего чаепития, пока неудачно запущенный мною стеклянный шар не накатил на них и не увеличил пред моими очами имя одного из отправителей. Адрес был тем самым, что называла Василиса – собственный дом на набережной Канавки, на углу с Николоворобинской. Похоже было на то, что сей же час мы узнаем об исчезновении Катерины Никитишны не от неотесанной бабы, а от самого супруга. Разумеется, это письмо содержит разгадку несуразной тайны! - Читай, читай же, - проговорил доктор в нетерпении раз десять, пока я исхитрилась развернуть плотный лист дорогой бумаги. - … покорнейше просит вас пожаловать… по случаю возвращения с супругою в родные пенаты… в седьмом часу… будущий четверг… окажите честь почтить присутствием… - читала я, и чуть не отшвырнула лист в ярости. То было всего лишь очередное приглашение увлекательного гостя (чтоб было можно приманить иных гостей на этакую диковинку, гость и блюдо в одном лице), попытка зазвать в свой дом модного человечка. Ни о каком исчезновении госпожи Ильинской в письме не было ни слова. - Что думаете? – спросил доктор снова, и в глазах его мелькнули веселые искры. - Думаю, что господин Ильинский подошел к делу основательно, - сердито бросила я. – Вот, значит, как! Не надеялся, что вы согласитесь, так расставил сеть, наживку забросил – тайна! Бабе своей крепостной велел нанести нам визит загодя да глупостей наговорить, чтоб после этого мы непременно на приглашение ответили согласьем. Сейчас напишу отказ, где чернильница? - А ежели нет? – спросил он. – Ежели совпадение? - Не бывает таких совпадений. - Совпадения, Варвара Дмитриевна, бывают совершенно всякие, - наставительно заметил господин Закариус. – Еще и похлеще случаются. Чай, жизнь, а не роман! Это в романе не положено всякому неправдоподобию случаться, а жизни, ей никто не указ. - Смеетесь, - догадалась я. – Так что ж, идти к нему? Он меж тем взялся за письмо сам, шарил глазами по строчкам. - Матвей, Матвей… Матвей Петрович! Точно! Вспомнил! Матвей Петрович Ильинский – я его знаю. Лет пять тому познакомился в Переславце – он был об ту пору сослуживец Шатского, Георгия Ивановича нашего! Так что давайте, Варвара Дмитриевна, мы с вами так поступим. Вы сейчас бегите к Георгию Иванычу, трясите его, пусть вспомнит что сумеет про Ильинского. Небось, и на свадьбе у того гулял, да и потом приглашаем бывал, что-нибудь расскажет. Все, что угодно – любые приметы внешности, манер, разговору! Я-то только и помню смутно, что высок, и, кажется, светловолос, да и вот имя. Врезалось, что он тогда – один из немногих - Георгия Иваныча защищал. По той причине несколько раз мне с ним беседовать довелось, но и только. Результата от бесед особых не было, защищать защищал, а чем помочь - не имел. А Шатский с ним, кажется, на короткой ноге был, а коли не был, так после оправдания неизбежно бы стал. Адрес теткиного имения он едва ли знает, а все ж таки спросите. Туда бы нам тоже наведаться резон – до четверга еще времени довольно. - Значит, не верите, что все это заради приглашения? А коли вы с ним пересекались – что ж он не пишет об том, зовя в гости? - Пожалуй, не надеется, что я его запомнил. Нет, чует мое сердце, друг мой любезный Варвара Дмитриевна, тут что-то поболе кроется. Сам я покамест наведаюсь еще к одному человечку, который мог у них с визитами бывать до их отъезда, а коли не бывал, так нужные имена шепнет тех, кто бывал. А на вашу долю уж Георгий Иванович достанется, не взыщите.