Доктор Закариус

Я проснулась – будто вздрогнула – и резко подняла голову. Кругом меня не слишком переменилось – видимо, я проспала недолго. Под головою у меня обретался валик от кресла, а сверху я оказалась укрыта пресловутым красным одеялом. Все это явилось без моего ведома. Шуты все так же кемарили по уголкам и диванам, и даже всхлипы Меланьины стихли еще не до конца. При этом я углядела, что Егорий избрал свой, действенный способ утешения: то и дело подсовывал подруге какие-то лакомые кусочки, припасы из своих ли или из ее тайников извлеченные. Пред тем, как мне провалиться в сон, мы некоторое время с Нилом силились обсуждать услышанное, но мне это давалось уже очень тяжко. К тому ж медоточивый голос черного человека плохо был приспособлен, чтобы отгонять дремоту, даже когда произносил страшные слова о смертоубийстве и преступлении. Словом, на одно мгновение прикрыла только веки – и вот, очнулась в такой кондиции. Одеяло, однако – это был совсем непорядок, его надобно было Нилу вернуть, я отлично обойдусь и безо всякого одеяла. Я оглядела комнату еще раз, внимательно. Нила нигде не было, как в воду канул. Ну и ладно. Я опустила голову на жесткий диванный валик. Пусть. Я сейчас засыпать больше не буду, а взамен того надо бы узнать, кто из придворных чинил обувь у Егория. Чтоб воспользоваться шилом, непременно нужно было знать о его существовании и о месте тайника маленького башмачника. А кстати, где шило сейчас? Оставалось вроде бы у меня… Не напороться бы на него во сне… И с этой мыслью я канула в темную прорубь снова, так и не поняв, где теперь пребывает опасная улика, которой Митю мучили. Проснулась - вроде бы только глаза прикрыла, как и в прошлый раз, ан видать прошло немало времени. Меня будил лакей, бесцеремонно тряс за плечо. В приемной никого не было, и все признаки ночного бдения шутов были попрятаны, одна я осталась с Ниловым одеялом. Куда все подевались? Мне уж в привычку было просыпаться в комнате без окон. Свечи многие догорели. - Госпожа Сухарева, вас внизу спрашивают. Извольте следовать за мной, - проговорил лакей. Не вполне соображая спросонок, я однако ж все-таки одеяло додумалась свернуть и сунуть под шкап, куда Нил указывал, а валик кинула на ближайшее кресло. Под ним кстати сыскалось на полу и шило, острие его было замотано тряпицей. Я подхватила его и поспешила следом за лакеем. * Господин Закариус ожидал меня в маленькой комнате на первом этаже – сызнова то была коморка без окон, отметила я с неудовольствием. Доктор энтузиастически шагнул мне навстречу – а я горестно приметила допрежь всего, что шубы-то моей при нем нет. Стало быть, не окончена моя кабала. Эх. - Доктор, вы поесть ничего не принесли? – был мой первый вопрос. - Нешто при дворе голодом морят? – искренне удивился господин Закариус. Я только головою покачала. Ему не понять. Себя я чувствовала уже умудренным знатоком придворной жизни, но при том понимала, что человеку, который до нее не прикоснулся, объяснить словами про здешние нравы и атмосферы практически невозможно. Доктор был встревожен, собран, напряжен, как струна. Чувствовалось, что вынужденное переложение всей работы на меня одну и полная невозможность со своей стороны как-то подвинуть дело очень его истомили. Не теряя времени даром, даже не присев, я ему изложила поскорее все, что удалось узнать, стараясь быть краткой, но ничего не позабыть: что Митю недолюбливали, однако что шуты все вне подозрений, поскольку одна из шутих видела убийцу – парик, рост, голубая лента, но на сем все, ибо видела лишь со спины. Орудие пытки похищено у одного из шутов, башмачника по призванию. И, кстати, вот оно. По-моему, доктор был потрясен. Он принял шило у меня из руки и некоторое время рассматривал, потом поднял взгляд. - Как же ты это все за одну ночь поспела-то, - проговорил он уважительно. Мне стало стыдно, и стыдно дважды – во-первых, далеко не все из этого узнала я сама, во-вторых же, вытекавший из во-первых, заключался в том, что в глубине души я чувствовала вину за разглашение тайн первому встречному, хоть первым встречным и оказался Нил и, кажется, все вышло к лучшему. - Доктор, видите ли, - начала я осторожно, - дело в том, что я… мне помогали. Я рискнула и доверилась одному человеку. Быть может, вы меня осудите, но… Словом, здесь, среди шутов, есть такой человек – очень умный, правда! Я ему все рассказала – так получилось. И почти всю работу за меня проделал он. Он удивительный, совершенно удивительный! Вот бы вам с ним поговорить! Он мавр, представляете? Весь черный! – прорвало меня восторгом. – Голова обрита, блестит, как башмак, а ладони почти белые, сам вот такой высоченный, и… Выражение лица доктора заставило меня замолчать. Что это, ужас застыл в его чертах? Или то был не ужас? Но что тогда? - Нннет… - пробормотал он. – Не может быть… Нилка? Это Нилка, что ли? - Вы его знаете? – воскликнула я. – Да, его взаправду зовут Нилом… Доктор Закариус закрыл лицо руками, и среди невнятных, похожих на всхлипы, звуков я различила только «…за грехи мои на мою голову…». - Простите меня, - пробормотала я. – Я сделала что-то не то? Мне не следовало доверяться этому человеку, да? Господин Закариус взглянул наконец на меня. Слез на его щеках не было, но некоторое страдание его черты определенно выражали. - Значит так, - строго сказал он, усаживая меня рядом с собой на диван. – Нил, он толковый. Что есть, то есть, этого у него не отнять. Так что рассказывай ему ради бога чего хочешь. Слушай его. Доверяй ему. Да хоть целуйся с ним, мне наплевать! Но упаси тебя бог, девочка, - и в голосе доктора прозвенела непривычная истерическая нотка, - рассказывать ему обо мне хоть какие подробности, или описывать мое лицо, или пытаться нас свести и устроить нам с ним встречу. Я запрещаю тебе, Варвара, слышишь?! Перепуганная его напором, я поскорее кивнула. Он немного успокоился, видя мою покорность. - Спросить нельзя, да? – уточнила я на всякий случай. - Нельзя, - припечатал господин Закариус. – Да и не о чем тут спрашивать! Просто запомни. Есть какой-то там у тебя начальник, коему ты сведения передаешь, да и ладно. Больше Нилу знать не о чем. Коли он тебе помогать наладился – что ж, пущай помогает. Мать твою… - прибавил он в пространство, потирая пальцами висок. Точно, спрашивать не следовало. - Я так разумею, - вернула я доктора к делу, - что следовало бы нам… мне, то есть, следовало бы попытаться разузнать у Трухина, чинил ли он обувь кому из придворных, и кто об его тайнике мог быть в курсе. А еще – у кого во дворце имеется голубая лента через плечо. Это какой орден на голубой, Андрей Первозванный, да? - Д-да, кажется, - господин Закариус был явственно неуверен. – Это вот ты у своего Нила спроси, он давно среди придворных ошивается, может знать. Но кстати насчет башмаков – много на это не надейся. Шило-то у Трухина мог спереть сам Митя. Ты ж говоришь, они не ладили. Мог из вредности одной, а мог – в качестве оружья, и тогда выходит, что он знал: ему есть чего бояться. Стащил да при себе держал. А после мучитель его то оружье отобрал, и противу него самого и применил. Я не могла не признать, что доктор прав. Поскорее я вытащила из рукава белую фигурку слона. - Вот, - я положила игрушку доктору на ладонь. – Сию находку не успела вам показать – она у Мити в зажатом кулаке была. - Ого! – господин Закариус взвесил слоника на ладони, повертел по все стороны, только что на зуб не попробовал. – Похоже на шахматную фигуру. - Я и сама так подумала! – мнение доктора меня приободрило. – Быть может, это указанье на то, с кем Митя собирался играть? «Более серьезная игра», о коей он говорил, могла быть шахматами. Я попыталась представить себе эту игру. Игру с каким-то неведомым царедворцем. Что ж случилось потом? - Нет, - возразила я самой себе. – Нешто Митя украл одну фигурку во время игры, ушел в с нею в тронную залу, зажал в кулаке и спать так намеревался? - Что ж тогда? Схватил в драке? Сорвал с убивца своего? Да кто такое украшение странное наденет – разве что, право, индус какой? Я провела пальцем по верхней части фигурки. Точно, башенка на спине слона оканчивалась петлей – и вполне могла висеть на каком-нибудь ожерелье или цепи. Быть может, то было женское украшенье? Если и так, сроду мне таких видеть не приходилось. - Серьга? – недоуменно проговорила я. – Для серьги и велик, и тяжел… Да нет, глупости, какое украшенье, какая серьга? Меланья видела же преступника – коли то был бы странного вида чужеземец в своем наряде, она бы приметила. Вдруг некстати вспомнились мне ряды бус, опутывавшие лодыжки и запястья Нила. Вот там где-то, среди пестрых камней и бусин, этакому украшенью было самое место. Но ведь Нил не мог! Меланья же… видела… видела преступника. - Что? – спросил Закариус, острым глазом сразу проникая ход моей мысли. – На Нилку подумала? Чушь, выкинь из головы. - Хочу выкинуть, - буркнула я. - И выкинь. Разрешаю. Уж верно я довольно его знаю, чтоб мы могли на него подозрений не держать. Тут другое: что ежели на него намеренно подозренье брошено? Шило вон у Трухина украдено, так может слон – Нилкин? Украли, загодя припасли, в мертвую руку вложили. Ты Нилу слона показывала? Я помотала головою. - Покажи, - сказал доктор Закариус.