Доктор Закариус

Вероятно, как потом уж я сообразила, доктор был вызван Пичуговым по какой-то надобности, заради отчета о расследовании, скажем – без того он едва ли оказался бы в дворцовых коридорах. Доктор Закариус и Нил уставились друг на друга в полном изумлении, а я потихоньку убралась с линии их перекрещивающихся, подобно клинкам, взглядов и встала у стеночки в ожидании неминуемой катастрофы. Катастрофы не последовало. Поизучали друг друга с минуту, причем Нил, я бы сказала, был спокоен и чуть насмешлив даже, а вот доктор явственно как-то подобрался и смотрел настороженно и едва ли не зло. Наконец, господин Закариус, опомнившись, первым нарушил молчание и произнес ровно и даже в попытке говорить равнодушно: - Нилка. - Захарка, - в тон ему отвечал Нил, наклоняя голову. Мне бросилось в глаза, что они одного росту, только Нил помоложе и много шире в плечах. - Раз уж такое дело, могу я, - тут доктор Закариус кивнул почему-то в мою сторону, и даже рукою на меня указал, - могу я на тебя рассчитывать? Нил перевел взгляд на меня тоже, поразмыслил немного, и отвечал: - Разумеется, можешь, доктор Закариус. И, опять повернувшись ко мне, прибавил полушепотом: - А врали, Варя, что не грассирует!.. - Эк ты вознесся, - говорил меж тем доктор. По голосу я поняла, что он почти успокоился. – Ну и каково при дворе живется? - Погано, - спокойно отвечал Нил. – Приблизительно как на бомбе – нипочем не угадаешь, в какой миг рванет. Да и кормят препаршиво, надобно заметить. - А чего ж ты терпишь? - А у меня есть выбор? – Нил печально усмехнулся. – С моей рожей, знаешь ли, на просторах Сибири не затеряешься… не то что с твоей. - Ты изменился, - заметил господин Закариус, поднимая бровь. - А ты, я вижу, не изменился, - проговорил Нил. – Вся эта затея, вот это вот все, - он выразительным жестом очертил всю фигуру доктора, - это все об том же? До сих пор не бросил надеяться? - Никогда не брошу, - припечатал доктор. – Но как мог бросить ты, будучи при дворе, в самой близости от Государыни? - Потому что дело безнадежное, - печально отозвался Нил. – Думаешь, я не пытался? Заорала на меня, едва имя услышала, куда там!.. табакеркой зашвырнула! - Даже так?.. Пусть так! Все равно – коли ты тут, стало быть, можешь по крайней мере раздобыть дело. - Не могу, - быстро сказал Нил, и тут я поняла, что впервые вижу, как он врет. Это было так явственно, что я даже обрадовалась – коли он настолько не умеет душой кривить, выходит, правда к Митиной гибели непричастен? Однако я по-прежнему не понимала, о чем идет речь. – Не в опочивальне же, право слово, она его хранит. В архив давно сдано. - В архи-ив, - протянул доктор. – Врешь, Нилка, ой врешь! За одно имя табакеркой по роже, а дело – в архив, и забыть? - В тот архив, где орденский реестр хранится? – встряла я. – Туда же, вы говорили, можно попасть. Они оба уставились на меня так, будто заговорила – нет, не каменная статуя. Табуретка. - Веди туда, - велел доктор, опуская руку на черное голое плечо. Нил помотал головой. - Твоя взяла. На столике прикроватном держит, говорит, «чтоб никогда не смягчиться сердцем в отношенье злодея и поминутно помнить». - Достать сможешь? На час вынести? - Не обещаю, - процедил Нил. – Но могу постараться. Однако для этого надобно, чтобы ты тут нынче ночевал. Или Вари достаточно? Доктор Закариус так замотал головою, что я испугалась – ну как оторвется и скатится с плеч? - Сам, - он протянул вперед руку; пальцы дрожали. – Сам должон посмотреть… Нил задумался, покусывая длинный ноготь. - Ладно, - провозгласил наконец. – Знаю, где тебя устроить. Не дворец, а проходной двор, прости господи. Но не обещаю, ты понял? обещаю попытаться. - Я понял, - отмахнулся господин Закариус. – Теперь к другому делу. Расскажите мне, что вы с Варей успели. Что за слон-то чудной? Я было вытащила фигурку на свет божий, но Нил на меня замахал – не здесь, мол. Спустя несколько минут мы все втроем сидели уже в крохотной коморке, где и замыслено было устроить доктора Закариуса на ночь. Расположена коморка была хорошо – прямо за поворотом того коридора, который вел к Государыниной опочивальне в аккурат. Однако ж для тройственных переговоров решительно не годилась, ибо была чем-то навроде чулана, в который по всей видимости годами сваливали ненужные вещи. Изломанные диваны и стулья громоздились один на другом, но лечь ни на один из диванов никому бы не удалось. Пялились из глубин пустоглазые головы нимф и древних латинских полководцев, мраморные, тонкой работы, но то с отбитым носом, то источенные непогодой, видимо, внесенные из сада. Как ни странно, в комнатушке было окно, и доктор примостился полусидя на подоконнице, я притулилась на полу у его ног, а Нил насупротив нас сел кое-как на трехногой оттоманке, подогнув под себя ступни и непонятно как удерживаясь в странном этом положении на наклонной поверхности. Времени на размышление об услышанном у меня не было никакого, и, бог весть почему, в голове моей связалась записка к Протасовой, пьяные слезы доктора в ожидании ответа от нее – и нынешний разговор доктора с африканским мавром, который оказался его старым знакомцем, и с которым они были на «ты» и на короткой ноге. Мне представился некий неизвестный человек, о судьбе которого доктор пекся, - человек, повинный в прегрешении против Государыни, страдающий на каторге… А что, если Протасова… - Варя! – снова повторил доктор (я прослушала). – Слона дай. Я наконец извлекла фигурку из рукава и передала доктору. - Ты, поди, тоже не знаешь, что это? – спросил у него Нил не без издевки. - Отчего же, - спокойно проговорил господин Закариус. – Сие орденский знак. -… потому что ты велел Варе, чтоб показала вещицу мне, а она сейчас толковала об орденском реестре, - согласно кивнул Нил. – А допрежь не знал, как и Варя. Иначе бы ей сказал. Не суть. Важно другое: в реестр я уже глянул. - Ну? – спросили мы с доктором хором. - Вы не поверите, - скучливо протянул Нил, отворачиваясь. – Варя меня сейчас опять начнет подозревать во всех смертных грехах, а мне это порядком надоело. - Я не буду, - поспешно вставила я. - А почему? – вдруг спросил меня Нил проникновенно. - Потому что знает, что ты ни в чем не виноват, - оборвал его господин Закариус. – Не отвлекайся, к делу. - Орден Белого слона за номером ноль пять пять один принадлежит его светлости князю Пичугову. - Алексею? – быстро спросил доктор. - О! – Нил наставил на него палец. – Молодец, попался. Подумал на Михаила, да? А вот и нет, не Михаилу Григорьевичу. Именно что Алексею Григорьевичу Пичугову. Старшему брату. - Глупо, - доктор прижал ладонь к виску. – Зачем он вызвал меня? Огласки никакой не было. Скрыть ничего не стоило. И сегодня вызывал, с расследованием торопил. Зачем? - Не знаю пока, - сказал Нил. – Нужно поразмыслить. Именно этим они и занялись! Сидели оба в тесном чулане, в неудобных позах, среди поломанных жардиньерок и изъеденного мрамора, и, уставив незрячие глаза в пол и стену, обмысливали полученные сведения. Я попыталась раздумывать тоже, но ничего не вышло. Мысль соскакивала на шпагу в вазе, и на странного несчастливого Наследника – представлялись его побелевшие пальцы, впившиеся в подлокотник тронного кресла, - и на неизвестного, гремящего кандалами в остроге, которого бросила неверная графиня Протасова, - и вдруг под Нилом с грохотом обрушилась безногая кушетка. Падать было невысоко, и он сразу вскочил, но клубы пыли поднялись до потолка, так что я громко расчихалась, и никак не могла остановиться.