Космические няньки, или Королевская охота

— Надо же было ляпнуть такую чушь, — пальцы лениво ласкали мой затылок, перебирая волосы, которые, к счастью, были не слишком длинными, иначе бы на моей голове уже образовался изрядный колтун. Когда господин задумывался, то порой терял связь с реальностью. — Мальчик никогда не видел таких, как я, ему простительно, — я уютно устроил голову у хозяина на груди и смотрел на наши переплетенные ноги. Нежно-персиковое со свинцово-голубым смотрелось действительно здорово, и я не слишком заморачивался, что могу кому-то показаться уродом. В конце концов, критерии красоты в глобальном мире довольно размыты. Дориане вполне довольны собой, а саллийцы так и вовсе почитают себя совершенными творениями природы. Но, похоже, мой возлюбленный был возмущен невинным поступком своего пленника. Это льстило мне, как и то, что мы делили сейчас постель, несмотря на то, что мои чувства оставались, по сути, безответны. Но такие отношения были все же лучше, чем никаких, что бы там ни говорил Матиус, Вайнос и другие близкие друзья. Я видел, что господину приятно мое общество и мои ласки, и эта мысль согревала меня в те дни, когда накрывала тоска и хотелось выть от боли и понимания, что проклятый саллиец успеет пережить и меня, и Терри, отрезав, таким образом, возможность нашего воссоединения. Технологии могут продлевать жизнь и молодость, но они ведь и саллийцам доступны. Разве что чувства не выдержат испытания вечностью. Да даже, если бы Ирзе его разлюбил… Хозяин скорее позволит умереть собственному сердцу, нежели разрешит себе полюбить вновь.       Я дотронулся пальцами до его груди, слева. У прежнего тела господина на этом месте был шрам от выстрела. После последней заварушки с участием наемников Дейи, Ирзе, создавая господину тело взамен уничтоженного, предпочел стереть свою ошибку, а заодно и те следы, что оставила тяжелая юность и рабская работа. Но я помню их, каждый. И сожалею, что Ино Шелгерин не дожил до встречи со мной… — Что ты там сопишь, маньяк? — поинтересовался Терри, словно прочитав мои мысли. — Расслабься, мы хорошо лежим. — Хорошо, — согласился я, готовый целую вечность вот так лежать и обнимать его. Но у вечности на тот счет были другие планы. Кто-то вошел. Допуск в каюту Норда мог быть только у нескольких членов экипажа, но я был здесь, а Вайнос знает, когда господина нельзя беспокоить, стало быть… — Где коухшан? — прохрипел Ирзе, сдвигая в сторону ширму, отделявшую спальню от кабинета.       Выглядело совершенное творение природы из рук вон плохо. За ночь он, казалось, вдвое убавил в весе, щеки и глаза ввалились, яркие волосы потускнели, а его самого мотало, как пьяного. Вместо привычной изысканной одежды, голубые домашние штаны и безрукавка. Впрочем, я не сильно испугался бы, даже приди он в каюту в более здоровом состоянии. Врожденное саллийское высокомерие было мне на руку — в глазах Ирзе я даже не считался одушевленным предметом, посему на мое периодическое присутствие в кровати Терри, он смотрел сквозь пальцы. Максимум чего я удостаивался, так это… — Подвинься, — потребовал он. Придерживая хозяина, я освободил половину кровати. — Ты чего в таком состоянии таскаешься? — нахмурился господин. Янарет доплелся до кровати, осторожно опустил на нее седалище, взвыл и рухнул навзничь. Мокрые, пахнущие шампунем волосы хлестнули мне по физиономии, чего этот нахал, конечно не заметил. — Вообще я шел убивать этот кусок лилового дерьма! Но, честно говоря, смог дойти только сюда. — Что, так плохо? — Терри наполовину перелез через меня и положил ладонь на лоб Янарету. — Температура? — спросил тот. — Комнатная, — пошутил Норд. — Я ему задам. — О, прекрасная мысль, — согласился Янарет. — Ты можешь позвать его сюда, красноглазый его подержит, а я вырву ему мешочковую полость и заставлю ее сожрать. — Побереги угрозу для Дейи, — вздохнул Териус, — у коухшанов нет мешочковой полости и вряд ли будет, и в твоем состоянии… — Оклемаюсь, — сказал саллиец. — все равно этому коновалу не переплюнуть актирских мастеров пыточных дел, которые во время допроса сунули меня в сопло для отработанного газа на их звездолете, вот это был аттракцион! У них до сих пор ходят легенды, как один саллиец заблевал весь трюм. Мне тогда казалось, что я половину органов там оставил. Я молча слушал, несколько удивляясь как саллиец, боги мои, надменный, задирающий нос «высший» вид, может запросто рассказывать такие неэстетичные вещи, но Ирзе смело ломал шаблоны в самых неожиданных местах. — И что ты делал на актирском звездолете, разве конфедераты практикуют пытки? — поинтересовался хозяин. — Так то давно было, при Империи еще, — пояснил Ирзе. — Я был молодой и борзый, думали, что обобрать корабль разведки, как два пальца об забор. — И? — Ну и в итоге только я и выжил из всей команды, — буднично ответил саллиец. — Больше я таких глупостей не делал. — Понятно, — Терри улегся на меня поудобнее, а я стиснул зубы, стараясь подавить некоторую нежелательную сейчас реакцию организма.       Ирзе же продолжал изучать потолок, но его ледяная ручища как бы невзначай ощупывала мое бедро. Эрекция моментально пропала. — Ничего так, — заключил он. — Одолжишь на пару дней? Терри скосил глаза и отпихнул руку Ирзе. — Не одолжу! Энжи не вещь! — Это как посмотреть, — скривился Янарет, но господин не дал меня в обиду. — А так и смотри, — холодно сказал хозяин. — К тому же не думаю, что ему понравится, трахать полумертвое тело — удовольствие так себе. — Правда? — непонятно откуда у саллийца взялись силы, но он одной рукой стащил с меня господина и устроил на себе. — У тебя уже был такой опыт? — У тебя был, — ответил Терри с милой улыбкой, но в интонации его голоса был такой жирный намек, что стыдно стало даже мне, хотя я не имел к той ужасающей истории никакого отношения. — Уел, — безмятежно признал Ирзе. Ну, уж этому монстру стыдно точно не бывает. В следующий раз я Матиусу помогу климат-контроль в личных покоях Ирзе взломать, чтобы тот с толчка встать не мог до тех пор, пока не покается во всех мерзостях, что сотворил с господином в проклятом терминальном корпусе. Нет, подробностей я не знал, но то, что ничего хорошего там не было, и это не прошло бесследно для моего любимого, сомнений не оставалось. Интересно, как эмпат Ирзе может это игнорировать, уверяя, что любит моего господина? Разве это любовь? — Что? — переспросил Терри, и я с ужасом понял, что сказал последнюю фразу вслух. Но что мне теперь убегать? — Господин Ирзе, вам никогда не приходило в голову хотя бы извиниться за тот свой поступок? — спросил я, не скрывая яда в голосе. — Неужели мой хозяин так и не стал для вас чем-то большим, чем занятная игрушка? У вас ничего не болит, кроме вашей воспаленной задницы? — Энжи, — в голосе Терри явственно прозвучало предупреждение. Ирзе молчал, бирюзовые глаза ничего не выражали. — Вас ведь до сих пор трясет, когда вы вспоминаете о терминальном корпусе, а он думает, что у вас мерзнут ноги от упражнений на холодном полу! — ощерился я на господина. — Как жаль, что некому было показать вам, что такое истинная любовь, когда вашу боль чувствуют и когда за вас готовы отдать жизнь. Меня сейчас и самого колотило, зубы предательски стучали. Терри сполз с Янарета и улегся между нами. Пальцы его правой руки нашли мои пальцы и крепко переплелись с ними, вторую он просунул под шею Ирзе и прижал его голову к себе. — Знаете, парни, я не могу понять, что хуже — прошлое, когда я не был нужен никому, или настоящее, где я нужен вам обоим. Ирзе приподнялся на локте, нежно коснулся губами виска хозяина, затем обратился ко мне:  — Ты прав, красноглазый, но только отчасти. Я не испытываю таких чувств, как стыд, жалость, сострадание. Я физиологически не могу их испытывать, это видовая особенность. Чувства — это то, чем мы заплатили эволюции за холодные мозги и долгий срок жизни. Мой Терри знает… Он наклонился к приоткрытым губам господина, и молчание продолжалось до тех пор, пока Ирзе не насладился поцелуем в полной мере. — Он знает, что я не могу дать ему тех чувств и эмоций, которые ему нужны. А я не хочу, чтобы он был обделен, поэтому, — едва уловимое движение рукой, мои волосы на затылке оказываются схвачены в кулак, и мое лицо отделяют от лица Янарета какие-то сантиметры, — ты здесь, с ним, а не разорван на мелкие клочки, ибо я не делюсь тем, что принадлежит мне. Он отпускает мои волосы, и я падаю на подушки. — А насчет терминального корпуса, — голос его стал холоден. — Не имея возможности сожалеть, я определяю для себя тот свой поступок, как неправильный. Вопреки мнению окружающих, умею признавать неправоту, но не считаю, что обязан теперь казнить себя всю жизнь, за то, что я несколько часов убивал Терри и даже получал от этого удовольствие.       Я задохнулся от бешенства и, верно, кинулся бы на Ирзе с кулаками, если бы не спокойный и умиротворенный взгляд господина. Взгляд человека, который понимал и прощал своего палача. — Как, — пробормотал я. — Как после всего этого… вы могли… как вообще из кошмара может родиться любовь? — Любовь зла, — тут же отшутился хозяин, я перевел взгляд на его любовника. — У меня вообще можешь не спрашивать, я с этим чувством относительно недавно знаком, — улыбнулся иронично Ирзе. — И да, я не стану отдавать свою жизнь за Терри. За него я уничтожу Вселенную. — Ответ, достойный саллийца, — усмехнулся я. — Эгоизм изо всех щелей прет. — Да, я такой, — засмеялся Ирзе, меняя положение и теперь нависая над Терри. — Моя эгоистичная натура желает видеть, как он… Рыжие волосы упали хозяину на грудь, зубы Ирзе сомкнулись на колечке с зеленым камнем — хозяин не изменил привычкам даже после обновления тела. Терри глухо застонал, его пальцы стиснули мою руку, довольный Ирзе начал спускаться ниже, «расписываясь» кончиком языка на животе любимого. — Ах! — Терри запрокинул голову. Рыжие волосы, как лава текли по животу и бедрам. Вот уж не думал, что саллиец станет доставлять удовольствие кому-то кроме себя. Полумрак не мешал мне видеть во всех подробностях — миллионы лет назад мои далекие предки были ночными животными. Ирзе вдруг прервался и посмотрел на меня. В зеленых глазах плескался ядовитый коктейль похоти и откровенный приказ. Которого я, вопреки всем усилиям воли, не мог ослушаться.       Не знаю, что со мной происходило, но в этот момент я стал кем-то другим. Я уже был сверху, а ладони хозяина прижаты к подушкам. Все мое трепетное к нему отношение улетучилось, как пузырьки из газировки. Желание подчинять, владеть, терзать. Он — моя добыча, но он не боится моих клыков. Язык внутри его рта, острые края зубов распарывают тонкую слизистую губ. Чужая кровь опьяняет, и мне все равно нравится это ему или нет. В голове красный туман экстаза. Ирзе меняет позу, попутно избавляясь от штанов. Тело хозяина напрягается, становясь на миг стальным. Нет, не от боли, конечно — сегодня я был первым, а разница в габаритах у нас с саллийцем, как я заметил, невелика. — Энжи, отпусти, — просит Терри. Я с удовольствием освобождаю его правую руку и шумно выдыхаю от удовольствия. Мой заботливый господин не допустит, чтобы я остался неудовлетворенным. *** — О, боги! Хозяин, подайте пистолет или что-нибудь от головы! — простонал я, мучительно пытаясь уложить голову на спинку дивана так, чтобы она не взрывалась вулканом боли при каждом вздохе. — Если бы я знал, что он… ох! — Держи, — Терри сунул мне в руки чашку с горячим гло. — Не надо тебе таблеток, скоро пройдет. Но согласись, оно того стоило! — Наверное, не знаю… Откуда только этот ублюдок владеет ментальным контролем? Это же навыки военного офицера, а не гангстера, — скрипнул зубами я, с ненавистью глядя на ширму отделяющую кабинет от спальни, откуда доносилось мерное похрапывание Ирзе. Истощенный несварением, герой-любовник вырубился сразу же, как только довел дело до конца, свалившись без чувств прямо на моего хозяина. Одновременно исчез и его телепатический контроль, сменившись мигренью небывалой силы. Мы выползли на дрожащих ногах из спальни, и теперь я подыхал на огромном кожаном диване, а помятый, но явно глубоко удовлетворенный хозяин бродил по каюте, занимаясь какими-то мелкими делами. — Как и любой отпрыск знатной фамилии, он проходил обучение в военной академии и имеет офицерский чин, — спокойно пояснил Терри, наливая чашечку гло и себе тоже. — Надеюсь, вам было не очень больно, — смутился я, глядя на запекшуюся кровь, которую он забыл стереть с губ и подбородка. — Не страшно, — ответил Терри. — Групповой секс с парочкой саллийцев, оказывается, довольно занятная штука. Особенно, когда тебя при этом не мучают и не пытаются убить. — Я действительно вел себя, как они? — ужаснулся я. — Моя практика невелика, но да, как они. И на твоем месте я бы не рефлексировал — это в любом случае полезный опыт, — невозмутимо сказал хозяин. — Что ты чувствовал? — Я хотел вас сожрать, — признался я со стыдом. — Мне хотелось терзать ваше тело, чувствовать вкус крови, видеть вашу покорность. — А жалость? Сострадание? Стыд? — коварно улыбаясь, уточнил Терри. — Сейчас да, но не там… Ирзе хотел мне наглядно продемонстрировать, что значит быть саллийцем. Но это ужасно! Чувства, которые ему заменяют любовь и страсть чудовищны!       Хозяин забрался на диван с ногами, устроил подбородок на коленях и долго смотрел на меня. Клянусь, если бы не головная боль, я бы постарался самоуничтожиться от его пронзительного взгляда. — Для тебя, потому что ты знаешь, что есть другие, — тон его голоса стал обвиняющим. — Теперь понимаешь, почему я… не жалуюсь, скажем так. — Да, мой Принц. — Он старается, Энжи, — проговорил он мягко. — Он действительно старается найти взаимопонимание, чтобы нас связывало не только физическое влечение и темное прошлое. Но трудно учиться летать, не имея крыльев. У меня тоже их нет… Никто не учил меня любить. Терри протянул руку и погладил меня по щеке. — Но мне повезло. Ты стал моими крыльями. И мне, честно говоря, очень жаль красть твою жизнь. А не красть я не могу. Я эгоист даже больше, чем Ирзе. Он не мучается отсутствием чувств, а я завишу от них, как от «Грезы». Убогий наркоман. — Не говорите так! — пламенно вскричал я, не обращая внимания на дрыхнущего за занавеской саллийца. — Моя жизнь принадлежит вам. — Твоя жизнь принадлежит тебе в первую очередь, — рассердился Норд. — Мне не нужны дроны, амебы и прочие, не имеющие личности и воли создания. Ты — начальник службы безопасности. У тебя башка должна быть ясной, ты за людей отвечаешь! Не за одного меня!       Он встал с дивана, твердой (хотя и несколько раскоряченной) походкой прошествовал к рабочему столу и уселся в кресло. Холеные пальцы сцепились в замок, пронзительная нежность исчезла из серых глаз. Он снова был моим строгим, но справедливым шефом, а я — только сотрудником. — Утром первым делом проверишь нашего гостя… Кстати, как прошло знакомство с девочками? Кого ты к нему отправил? — Эзу и Вирциату. — Это вроде бы рабыни с корабля Ирзе… Конфедератки. У нас не нашлось никого подходящего? — Ну, это был подходящий предлог, чтобы вызволить юных девочек с саллийской душегубки. Вы же не будете возражать? — Ни в коем разе, — помотал головой Принц. — Раз мне не удается отговорить Янарета от практики рабовладения, хотя бы попробуем помочь некоторым несчастным пленникам. — А после? — насторожился я. — Отправите обратно? — Куплю им билеты на лайнер и отправлю, куда попросят! — отрезал господин с таким восхитительным возмущением, что я не удержался. — Я люблю вас, очень, — прошептал я, едва расстояние между нашими губами увеличилось настолько, что можно было снова глотнуть воздуха. — Боги! — рассмеялся хозяин, шутливо отпихивая меня. — Идите, капитан. Не искушайте. Иначе я сам поверю, что действительно такой хороший, как вам хочется думать. — Хороший! — выкрикнул я, выскакивая из каюты. — Добрый! Милосердный! В закрывшуюся за мной дверь что-то громко стукнуло. Вайнос, дежуривший в коридоре укоризненно посмотрел на меня. — Опять? — Ага, — я прошел мимо, ловко увернувшись от подзатыльника. — Антолло, я же не могу врать в глаза господину. — Пожалей его самолюбие. — Вот с любовью к себе у него как раз огромные проблемы, — вздохнул я. *** — Надо же так оскорблять, — пробормотал я, поднимаясь из-за стола, чтобы подобрать ботинок, которым запустил вслед дерзящему от переизбытка обожания начальнику службы безопасности. — А ты не допускаешь, что он прав? — из-за ширмы высунулись руки, сгребли в охапку и втащили в спальню. — Только не говори, что проникся, — фыркнул я. — Если я такой чудесный, почему у меня в запертой каюте сидит мальчишка из примитивного мира? — Если он тебе глаза мозолит, могу забрать его себе, — предложил Ирзе, опрокидывая меня на кровать. — У меня полно свободных каме… кают. — Он останется здесь, — отрезал я. — Ты мне его отдал, вот и не покушайся! Знаю я твои «каюты» с лазерными решетками. — Да возись на здоровье, — Янарет плюхнулся рядом. — Надо же когда-нибудь и отцовский инстинкт удовлетворить, раз своих детей нет. — Так говоришь, будто знаешь, что это такое. — В отличие от тех дурацких чувств, с которыми вы с керсианцем носитесь, как глазун с яйцом, родительские чувства саллийцам не чужды. Мои двенадцать отпрысков — тому подтверждение. — Делать детей и заботиться о них — разные вещи. — Я разве не забочусь? — возмутился Ирзе. — Я оплачиваю их счета. — Это, видимо, высшее проявление родительской любви по-саллийски, — вздыхаю я. — Так покажи, как надо, — иронично усмехнулся Янарет. — Да не знаю я, как надо! — взрываюсь я. — И отцом становиться тоже пока не намерен, тем более этому мальчику, которого все равно придется возвращать домой к его настоящей семье. — Ты мог хотя бы попытаться. — Что-то ты разговорчивый стал, — я ткнул Янарета в живот. — Выздоровел? — Ты всегда благотворно на меня влияешь, — заявил он. — Правда, сейчас я бы еще поспал. — Спи, — кивнул я. — Не буду тебе мешать. — Ты будешь помогать! — Ирзе смял меня в объятиях, закинул сверху ногу и моментально уснул. — Раздавишь! — прохрипел я. — Ирзе! Ирзе!!! Твою мать!!! Я надеялся, что, когда он проснется, ему не придется скатывать меня в рулон, а мне, в свою очередь, не присудят премию за самую нелепую и романтичную смерть.