***
Дни тянулись долго. Мише хотелось поскорее вернуться к ребятам, к Дане. Спустя день после Мишиного приезда ему пришла смс. Писал Артём. Ореотом: Возвращайся поскорее, тут все скучают, да и Даня как будто в воду опущенный ходит. Эх, Миха, Миха, отнял сердечко у пацана. Миша улыбнулся экрану и принялся строчить ответ.Я тоже по всем соскучился. Скоро приеду, куда я от вас денусь, дэбилы :)
Ореотом: Ты кого дэбилом назвал, дэбил? Переписка затянулась и когда парни распрощались и пожелали друг другу сладких псов и мятых сов`, у Миши было отличное настроение, а на часах был почти час ночи. Настроение было на пике, казалось, лучше и быть не может, но тут Миша ошибался. Телефон снова завибрировал уведомляя о смс. — Неужели Тёма? — недовольно прошипел Миша, пытаясь удержать в руках тарелку с остатками суши и какой-то ещё едой. Парень расставил на столе еду и прошёл в комнату за телефоном. Когда экран засветился, лицо Миши, казалось, сделало тоже самое. Парень хихикнул, улыбка расплылась по лицу, а по телу побежало возбуждение, приятные мурашки, радость. Неизвестный номер писал приятные слова. Неизвестный номер: Привет. Как ты там? Живой? Ты спишь наверное? Конечно, я, наверное, один такой еблан. Лежу тут и не сплю в час ночи, потому что скучаю. По тебе все скучают. Я зову ребят на улицу, а они шлют меня на хуй. Ну, в смысле, у них дела, все занятый. Возвращайся побыстрее. П.с. скучающий и не спящий в час ночи еблан Даня. . Миша был невероятно счастлив и принялся мгновенно набирать сообщение. Сразу же после отправки смс, Совергон подписал Даню в контактах. Малявка: Я тоже скучаю.) Всего пять дней осталось. Всего пять дней и я дома. Данила :): Давай бегом там, пока я сам за тобой не приехал. Переписка затянулась на всю ночь. Парни распрощались лишь под утро. Данила :): Ладно, иди спи, пездус. Мятых сов :) Малявка: Сладких псов, Даня.)***
Миша отсыпался весь день. Проснувшись в обед, парень решил, что приедет не через пять дней, а через три. Сделает для парней сюрприз. Дни тянулись ужасно медленно, будто горячее железо застывало на ходу. Казалось будто эти три дня никогда не пройду. В ночь перед поездкой парень крутился и никак не могу уснуть. Он представлял, как обрадуются ребята, как он увидит Даню. В предвкушении и волнении Миша прокрутился до четырёх утра. В шесть же он подскочил, как ужаленный, и принялся приводить себя в порядок. Позавтракал бабушкиной кашей, почистил зубы, умылся, уложил шевелюру. После всех этих процедур Миша в попытках носился из комнаты в комнату, собирая свои вещи. Бабушка смотрела на внука, сидя за столом и подперев голову рукой. — Ты, кстати, знал, что твоя подружайка родила? — Настя что ли? — Миша знатно прихуел. — Настя, Настя. Не известно от кого. — А я знал, что её поведение до добра не доведёт, — проговорил парень, накидывая рюкзак на плечи. — Оно как туда торопишься, невесту что ли там себе нашёл? — Ага, бабуль, жениха. — проговорил Миша, наскоро шнуруя кроссы. — Правда? — улыбнулась бабушка. — Правда, — кивнул Миша. — Эх, Мишка, Мишка, — бабушка улыбнулась тёплой улыбкой и потрепала внука по голове, — всё, иди-иди, пока я тут не разревелась. Миша поцеловал бабушку в щёку и рванул на автобус. Ноги мёрзли из-за того, что утром было холодно. На траве лежала роса, а пыль с дороги не поднималась, потому что была прибита ночной влагой. Миша подрубил наушники, музыку, и быстрым шагом направился на остановку. Подоспев минута в минуту парень заскочил в автобус. Тут же двери его закрылись и он тронулся. Совергон прикрыл глаза и заснул. Кареглазый благополучно протрясся в автобусе час с половиной и вышел на вокзале, разминая затёкшую шею. Отстояв в кассе огромную очередь Миша торопился взять самый ближайший билет, и у него вышло. Кассирша подала билет и сказала, что посадка уже практически завершилась. Миша рванул на платформу, глазами отыскал автобус и подбежал к женщине, которая проверяла билеты. Чем-то недовольная блондинистая женщина в годах надорвала билет и поставила галочку у себя в рапорте. Парень вошёл в уютный, современный автобус и, присев на своё сидение, поблагодарил Бога, за то, что оно одиночное. С музыкой он доехал до дома. Отец удивился, увидев Мишу раньше положенного срока прибытия. — Ну что же ты? Позвонил бы хоть, я бы тебя встретил! Вон какие сумари! Бабушка напичкала?! — Ага, — мотнул головой Миша, — там вроде какие-то банки, ещё чего-то. — Ну ты иди поспи, Миш, а я всё разберу. Время-то девять утра. Ты что, на шесть ехал? — На шесть тридцать, — ответил парень заходя в свою комнату. Миша огляделся по сторонам. Стены. Родные стены. Мише здесь нравилось. Он быстро привык к тому, что тут его дом, что его комната выглядит именно так. Парень плюхнулся на застеленную постель и расслабился. Через минут он уже спал, даже не сняв джинсы и Данину толстовку, в которой, к слову он проходил почти все каникулы, проведенные в деревне.***
Сердце билось так сильно, будто намеревалось пробить грудную клетку. Парень шёл на еле гнущихся ногах к баскетбольной площадке. Ещё из далека он заметил Артёма и Даню, играющих с Саней в баскетбол. На трибуне сидел ещё один Артём и Паша. Парень приближался к площадке, улыбаясь так широко, как только мог. Первым его заметили ребята с трибуны. Ещё не дойдя да этой самой трибуны Миша помахал им рукой. — Пацанва! Смотрите, кто вернулся! — Тёма встал, чтобы пожать Мише руку, но был прерван пронёсшимся мимо Кашиным. Парень пролетел, как пуля, к только что пришедшему на площадку Мише и заключил его в объятья. Кости, казалось, не выдержат, но Мише было ужасно приятно находиться в объятиях Дани. — Ну всё, бля, дай нам поздороваться, Даня! Кашин послушно отошёл в сторону и парни по-очереди пожали Мише руку. Позже, пол вечера ребята разговаривали. Миша рассказывал о том, как провёл эти две недели, парни говорили о том, что нового тут произошло. И только один Кашин весь вечер не включался в беседу и Миша, то и дело, ловил на себе его внимательный взгляд.***
Лето пролетело стремительно, наступила склизкая осень, а после неё холодная зима. Парни стали общаться тесной компанией, ходили гулять практический каждый вечер, уселись все на один ряд. Всё шло своим чередом. Миша очень переживал, когда в начале зимы Даня заболел и, почти пол месяца не появлялся в школе. Кажется, с каждым днём Миша всё больше и больше привязывался к этому раздолбаю. К смелому парню, выше него ростом, но младше на пару месяцев. Даня всегда мог уладить конфликт, всегда мог постоять за Мишу, всегда отвечал за свои слова. Он был, кажется, лучшим пареньком на планете. Не удивительно, что каждую перемену к ним в класс бегали старшеклассницы и младшеклассницы, якобы к подружкам. Миша видел, как они все смотрели на Даню, как все они пищали, когда Кашин подмигивал им или шутил.***
Очередным зимним вечером Миша застегнул парку, напялил шапку, завязал ботинки и вышел на мороз. Было совсем темно. Ребята ждали его на стадионе. Как обычно. Это стало своеобразной традицией за столь долгое время. Пол вечера они бесились. Зимой было холодно, поэтому приходилось согреваться как только можно. Толкались, играли в снежки, обсуждали старшеклассниц и одноклассниц. К вечеру, как обычно, компания рассосалась и Артём, снова получив отказ на предложение пойти домой вместе, ушёл, пожелав парням удачи. Миша и Даня уселись на трибуне, но позже, сошлись на том, что холодно просто сидеть и решили прогуляться. Ребята болтали о музыке, о играх. Так парни дошли до школы. Завернув за угол парни обнаружили пожарную лестницу. — Слабо ебануть на неё? — с вызовом посмотрел Кашин на Мишу. — Пф, изи. — Усмехнулся Совергон. — После Вас, — Даня поклонился и пропустил Мишу вперед. Вскоре ребята уже любовались на ночной город, видневшийся вдалеке. Солнце ужа зашло за горизонт. Небо уже выпускало звёзды, их становилось всё больше с каждой секундой. Вдали мерцали огни города, синее небо завораживало. И, наверное, они стояли бы так очень долго. Если бы не стало холодно. — Идти нужно, ты заболеешь. — Дёрнул Даня Мишу за рукав. Соверон кивнул. — Я первый, а ты за мной, хорошо? Не наебнись, а то с твоим везеньем. — Даня не закончил, потому что Миша шикнул на него. — Бесишь, — улыбнулся кареглазый. Даня улыбнулся в ответ. Кашин спустился на две ступеньки вниз, Миша всё ещё стоял на верхней платформе, подойдя к первой ступеньке. Даня обернулся. Парни поравнялись. Сердце Миши ухнуло куда-то в самый низ этой пожарной лестницы. Даня молчал и смотрел на Мишу, будто пытался что-то найти. — Не страшно так высоко стоять? А вдруг, я щас ебану тебя отсюда? — прошептал Кашин, и в конце слов его голос перерос в нежеланный хрип. Даня хитро прищурился. Миша улыбнулся и мотнул головой. — Не страшно, с тобой не страшно. Глаза Кашина побледнели. Улыбка сползла с лица. Миша мысленно дал себе пинка за сказанные слова, казалось, будто они зацепили Кашина. В какой-то момент всё потемнело. Миша почувствовал на своих глазах руку Кашина, которая мешала что-либо видеть кроме темноты. — Даня? — прошептал Миша еле слышно. В тот же момент на его губы лёг поцелуй. Лёгкий, детский, просто одно прикосновение. Да, детский, но такой нежный, будто был предназначен чем-то, что могло от одного дыхания раствориться. Мише казалось, что даже мама никогда его так не целовала. Бережно, ласково, пугаясь Мишиной реакции. Рука Дани открыла обзор. Сердце Миши быстро забилось. Даня стоял прямо перед Мишей всего на несколько ступенек ниже и смотрел куда-то вниз. Казалось, будто внутри что-то возилось. «Это бабочки» сообразил Миша. Кареглазый прижался к тёплому Кашину, тот прижал его к себе крепко, как, кажется, не прижимал никогда. Они простояли так ещё минуту, а после, в полной тишине спустились. В такой же тишине они дошли до Мишиного дома. Вот только шли они за руку. Миша чувствовал на своей руке тёплую руку Дани. Его руки ужасно мёрзли без перчаток, но стоило Дане сплести их пальцы, как Совергону, кажется, и не потребовались никакие перчатки. До самого дома сердце парня не могло успокоиться. Он волновался, смотрел себе под ноги, боясь поднять глаза на Кашина. — До завтра? — Даня поднял лицо Миши за подбородок и заглянул в глаза. — До завтра, — прошептал Миша и шёпот этот был сорван с губ быстрым поцелуем. Быстрым и таким горячим, что Мише показалось будто сейчас не середина декабря, а начало марта. Стало ужасно жарко. Даня, как обычно развернулся и быстрыми шагами начал удаляться от Миши, кареглазый как обычно проводил друга глазами, пока тот не растворился в свете фар и темноте. Друга. Друга ли теперь?