Беcпричудная гадина.

      В Японии похороны включают в себя кремацию и такую мерзость, как отправление праха умершего в урну. Косточку за косточкой. Урну могут разделить на несколько. К примеру: одну семье, а другую в храм, космос, или вообще в Ад. Куда пожелаете, господа.       Позже я узнал, что в нашей стране очень мало места для захоронений. Похороны здесь самые дорогие в мире, ведь надо найти и выкупить место для гроба. Плюс храмы любят содрать денег за новое имя, которое обязательно нужно дать умершему, после смерти. Чем меньше заплатишь, тем проще дадут имя, и наоборот.       Когда я шёл к месту отпевания, меня трясло. Кровь внутри стыла и замирала, скопившись общей массой в области груди. Я плохо соображал реальность. Её хоронят. И это казалось чем-то далеким, невозможным. Ерунда какая-то. Наверное мне только кажется. Да... Этот бред не может быть правдой. Скоро все испарится. Дурацкий сон. Скоро я проснусь и все вернётся на круги своя.       По телевизору я видел как людей просто клали в гроб и потом закапывали, не истязая тело. В других странах. Мне было невыносимо от мысли, что скоро я увижу Рику… мертвой. Даже если это сон. Самое ужасное — это похороны Японии. Мертвую Рику сожгут в какой-то специальной печи, после которой останутся лишь кости, и потом все палочками будут складывать её кости в урну. Урна… Почему в моей стране люди после смерти становятся мусором? Рика не мусор, сволочи!       Я не хотел туда идти. Это мерзко, гадко, нетерпимо!!! Даже от этого я не смог её спасти…       Но там я смогу её увидеть в последний раз. В этом нереальном кошмаре.       Рика. Ты же обещала, что мы встретимся! Почему именно там? Почему?!       По пути я едва сдерживал слезы. Наверное только из-за засветившегося впереди меня Деку я сумел сдержаться. Но с каждым шагом это становилось все труднее.       В голове мелькали воспоминания меня и этой девочки. Она дарила людям улыбки, со всеми дружила, даже не думая нравится, или не нравится ей человек. Она любила болтать о ерунде и смеяться сидя в моей комнате. Она была со мной счастлива. Со мной. С грубияном, злыднем и довольно опасным мальчишкой. Меня покорила её смелая нежность ко мне. Звучит странно, но это было именно так. Она не боялась меня любить, в то время как все сторонились.       Я тоже влюбился. Детская любовь — это на всю жизнь, в чем я потом буду только убеждаться. Эта любовь первая и преданная. Я ни на что не променяю эти чувства и воспоминания.       Воспоминания. Как непривычно это звучит. Рика не тот человек который должен был покинуть этот свет. Ей нравилось жить. Я это видел, зачастую удивляясь такой жизнерадостности. Она радовалась каждой минуте и хотела быть в этом мире живых.       Такого не должно было произойти!       Мы подходили к месту траура, где уже толпилось много людей в чёрном. Я видел в центре, у алтаря, маленький гробик.       Ноги приросли к земле и я замер. Там она. Бездвижная. Не та Рика, которая бегала со мной по комнатам, звонко хохоча. Она больше не встанет и не пойдёт прыгать по лужам, после дождя, обязательно обрызгав и меня с ног, до головы. Нет. Могучая смерть забрала ее раньше того срока, который был приписан изначально.       Я начал заново двигаться, медленно и осторожно. Прямо к тому гробу. Я не хотел её там видеть. При каждом шаге внутри отдавало болью и сомнением. Ранение там ещё свежо и сейчас все яростнее напоминало о себе.       Моя хорошая. Мой комочек белобрысый. Рика…       Все присутствующие отошли в сторону. Наверное мое шоковое и подавленное состояние было очень заметно, и взрослые решили дать мне просто пройти к этому месту.       Открытый гроб стоял на уровне моего живота, так что я мог разглядеть что было внутри. Рика… она же спит! Глаза прикрыты, расслабленное выражение лица, бледненькие руки сложены в замок на уровне живота.       Мне реально стало казаться, что она проснётся, если её разбудить. Рука мягко легла на маленькое плечо, облаченное в чёрный шёлк. Сквозь ткань я почувствовал безжизненность холода, но это меня не оттолкнуло. Какая-то надежда вспыхнула в тот момент. — Рик, проснись! — стал я трясти её за плечо. Кто-то из взрослых в зале всхлипнул. Все взгляды обращённые на меня были буквально пропитаны состраданием. Но я на них не обращал внимания, продолжая с ещё большим усердием трясти холодное плечико. — Проснись, дубина! Тебе нельзя тут спать! Они тебя хотят в печке зажарить! Разве ты это хочешь?! — на чёрное платье Рики стали капать капли. Я и не заметил как они потекли с моих щёк. Просто оно само текло. Просто Рика не просыпалась.       Тут меня осенило. Была же эта глупая сказка «Спящая красавица»? А может это не такая уж и глупость? Если Рика спит, то вдруг поцелуй её сможет разбудить?       Я наклонился к бледным губам, роняя на мраморные щёки девчонки так и продолжавшие капать с моих глаз слезы. Так мы с ней и целовались раньше. Я просто задержал свои губы на ее и потом отстранился.       Это был безответный поцелуй. Холодный как лёд.       Обтерев с глаз слезы, я взглянул на свою «спящую принцессу». Ничего не изменилось, за исключением капелек, которые я оставил на её лице. — Рика, — я взял бледную ладошку и стал её греть. — Я тебя согрею. Я понял! Ты просто сильно замёрзла, да? — в надежде спросил я.       Ответа от Рики не последовало, зато наблюдавшие за мной люди стали кругом всхлипывать. Я так жалок?..       Не обращая ни на что внимания, я грел ледяную руку, но это было бессмысленно. Казалось ничто не сможет её больше согреть. — Кацуки, солнышко, пойдём, — легла на мое плечо рука мамы.       К алтарю стали подходить работники храма, которые должны были петь. — Нет! — отчаянно выкрикнул я. — Она спит! Что вы творите?! — Пойдём, Кацуки. Нам тут больше нельзя быть. — стала настойчиво тянуть меня к выходу мама, у которой тоже имелись сырые следы на щеках. Ей было больно наблюдать за такой сильной привязанностью своего сына к… мертвой. — Пусти-и-и!.. — это восклицание постепенно стало переходить в истерику и непрерывное испускание слез.       Да, бывало я плакал, особенно в последнее время, но чтобы так душераздирающе? Никогда. Я вырывался, даже причуду использовал, пока что-то меня окончательно не сломало. Я упал на колени и стал изливать свои эмоции туда.       При таком срыве церемонию попросту невозможно было продолжать. Меня взяли на руки и увели из этого места. Я не сопротивлялся, продолжая отчаянно рыдать. Я был убог, но не мог ничего с этим поделать. Это было окончательное осознание, что Рика больше не проснётся.

***

      Позже я узнал, что процесс кремации был крайне странным. Рика сгорела полностью в синем огне, совершенно отличавшимся от того, что был в печи. От неё остался только белый пепел. Это подняло много шума. Я же был благодарен такому событию. Благодаря нему, её кости не выбрасывали палочками в урну. Их попросту не осталось. Она не стала мусором.