Не верь своим Глазам

Из спальни мы перебрались на кухню и, лишь когда я налил себе кофе, а ему — мятный чай, попросил продолжить. Всё это время Югём был понурым, зажатым и избегал моего внимательного взгляда. Мне же до сих пор было не по себе от увиденного: все же человеку, что не врил в сверхъестественное, став участником подобных событий, приходится сложно. Но ради цыплёнка виду я не подавал, сжимал его похолодевшие ладони. Он, набравшись смелости, начал смотреть на ночной мерцающий огнями город за окном и тихо рассказывать историю своего происхождения: — Марк, понимаешь, я как бы полубог. Поверить конечно сложно, но некоторые из них до сих пор бродят по земле, мой отец был одним из них. Я понимающе покивал. Нельзя было сбивать мальца с пути откровения, поэтому, огладив его запястье большим пальцем, попросил продолжить: — Я слушаю, можешь рассказать мне что угодно. Нарцисс, что раньше всегда был наглым и насмешливым, сейчас сжался, втянул плечи и дрожал, как хрупкий осенний лист на ветру. Мне оставалось только ждать продолжения, и он снова начал говорить, изучая взглядом столешницу: — Не знаю, что привлекло Бога Гипноза в моей матери, возможно, красивое редкое имя — Лунита или её утонченная внешность. Но у них завязались отношения, а потом родился я. Тогда-то отца и призвали обратно в их обиталище и разрешили взять лишь одного человека, у меня же не было способностей, так я и оказался в местном приюте. Уже ближе годам к десяти внезапно ночью мои сны перенеслись в реальность, и с каждым годом способностей становилось всё больше. — Это ты меня усыплял! — скорее утвердительно пробормотал я, чем вопросительно, и получил смущенный кивок. — И ещё… — тихо прошептал Югёми, убирая свои руки из моих и наминая ими штаны, явно вытирая вспотевшие ладони. Чтобы поддержать юношу, я сел с ним рядом и, сжав в объятиях дрожащее тело, поцеловал в висок. Отчего мой Нарцисс успокоился и даже вздохнул с облегчением. Неужели он боялся, что на него с вилами пойду? — Я выслушаю всё о тебе, и моё мнение не изменится, не бойся, — тихо проурчал я в покрасневшее ухо, вызвав у младшего наконец-то легкую улыбку. Он сразу прижался ко мне ближе и говорить начал еле слышно, бубня ответ в мою футболку в область плеча: — Понимаешь, я не хотел оставаться в этом мире, боясь раскрытия. — Зачем тогда пошел на нашу премию? — удивился я, перебив цыпленка, тот сжал футболку на моём животе в ладони и тихо продолжил повествование: — Отец однажды пришел ко мне во сне и сказал, что если люди узнают кто я, то однажды не проснусь, останусь там с ними, а тело в этой параллели погибнет. У меня же не было близких людей, я решил, что терять мне нечего. — Как же я? — тихо спросил я, вызвав у Югёма вновь прилив смущения. Однако юноша все же собрался и, отводя взгляд, промямлил: — Откуда мне было знать, что я найду там свою любовь и слабость, ты стал моим криптонитом. От его слов сердце в груди забарабанило, запыхтело и начало подниматься почти к горлу. Мои объятия стали крепче, я оставил поцелуй на лобике напротив и тихо прошептал на ушко: — Знаешь, кажется ты не один попал в этот капкан. — Правда? Этот парень искренне удивился и вскинул голову с глазами, в которых горела надежда. Не знаю, куда подевалась вся его наглость, в моих руках сейчас сидел алеющий цветочек с дрожащими ресницами и мягкими, как пирожное губами. Магия, чудеса — стало ясно, что всё это не было причиной моих чувств. Этот человек был близок мне на каком-то подсознательном уровне. Сердце осознало раньше мозга настоящую любовь. Долго же до меня доходил сей факт. Не имея смысла сопротивляться влечению больше чем секунду, я наклонился и впился в сладкие губы настойчивым поцелуем. Когда же воздух в лёгких закончился, то прошептал тихо с глубочайшей нежностью: — Будь кем угодно: вампиром, единорожкой, человеком ну или полубогом, я все равно тебя люблю. Не успел я сказать ещё хоть что-то, излить всю глубину чувств, как крепкие руки обвили шею, и младший оседлал мои колени, вновь урывая страстный поцелуй с раскрытых влажных губ. Мне осталось только ответить, прижать его к себе ближе и зарыться пальцами в отросшие волосы на затылке. Поцелуй цыпленка отдавал мятой от успокающего чая и холодил рот, но хотелось упиваться этой прохладой все больше, поглотить без остатка. Теряя последний контроль, я на удивление легко поднялся в положение стоя, при том держа младшего на руках. Он оказался легче легкого для такого роста и комплекции. Хотя тут роль сыграла и моя уплотненная физическая форма, пусть выглядел как сморчок, мышцы были прокачаны еще с детства, отец гонял всю юность по спортивным залам. Мои руки опустились на роскошную попу моего не-шарлатана и сжали её, вызвав у неземного создания тихий ах, что сорвался с губ с придыханием. Его бедра давили на мои, и чувствовалось кое-что ещё — то, что упиралось в живот и торчало, оттопыривая резинку плавок и шорт. Моя реакция тоже приносила дискомфорт — ждать более не было смысла. Лёгкой походкой я направился в спальню, исцеловывая уже припухшие губы, стягивая мешающую футболку с моего цыпы. В спальне пришлось его отпустить и наблюдать полностью расфокусированный взгляд и руки, что быстро стягивают последние остатки одежды. Самому мне хватило пары секунд, чтобы полностью оголиться. Мы встретились на середине комнаты вновь, чтобы исследовать тела друг друга, найти эрогенные точки, насладиться близостью. Мои руки прошлись по широким плечам, зацепили уже набухшие от возбуждения соски, линию талии на мощном торсе с кубиками. Когда пальцы сжались на плоти с покрасневшей головкой, младший издал почти мурчание и сделал поступательное движение мне навстречу. Улыбка победная, яркая, сама устроилась у меня на лице. Я огладил бёдра своего мальчика и начал подталкивать его к кровати, оставляя несколько засосов в области ключиц, наслаждаясь их краснотой на светлой молочной коже. Мягкий пружинистый матрас встретил нас почти морской волной и жаром тела снизу, что обжигал все нутро. Срываюсь окончательно, вылизываю изящную шею, не пропуская ни миллиметра, вывожу узоры языком на вздымающейся груди, руки сейчас массируют сильные бедра, подбираясь все ближе к самому аппетитному месту. Пусть парень в моей постели впервые, знаю, что если не растянуть Югёми, могу причинить боль. Похоже цыплёнок легко читает мысли по ищущему взгляду. Замираю от красоты увиденного — от того, как он тянет мои пальцы левой руки в свой рот и начинает пошло посасывать фаланги, дразня меня. Дыхание просто перебивает от ощущений, нужно так же сладко отомстить. Вынимаю свои пальцы и, заводя их вниз, ввожу первый в пульсирующий от возбуждения анус. Сам же опускаюсь ниже и захватываю башенку в плен своего рта. Прохожусь языком по уретре, пытаюсь протиснуть самый кончик в дырочку. Югёма стонет от подобного, закрывает покрасневшее лицо, сгорая от смущения. Не останавливаюсь на достигнутом, заглатываю сочащуюся смазкой плоть до основания и мурчу, пуская вдоль ствола вибрации. О достижении нужного результата говорит струя спермы в горле, сглатываю её и вынимаю из задней дырочки уже три пальца. Презервативов в моем доме нет и подавно, поэтому смачиваю стоящий агрегат страстных пыток своей слюной и подставляю головку к растянутому входу, медленно погружаясь в сладострастную негу. Сдерживать свой животный порыв сейчас — это титаническое усилие, так как младший — мой мальчик и полубог — раскрыл рот в немом стоне, пусть с его ресниц капают слёзы, но глаза пьяные от страсти и похоти. Когда наши тела соединяются до конца, замираю и, наваливаясь на любимого, целую, стараясь извиниться за причиненную боль. Целую минуту сминаю прекрасные губы, цепляя нижнюю зубами и, играясь своим языком, изучаю ровные красивые зубы. Следом делаю первое поступательное движение, ухо сразу ублажает стон наслаждения от моего чуда. Это рвет последние остатки самоконтроля, пусть я и взрослее, но страсть захлестывает, как неопытного мальчишку в свой первый раз. Начинаю вбиваться в податливое тело со всем напором, метя синяками бедра и сцепляя от наваждения зубы. Секса у меня не было давно, приходится сдерживать развязку как можно дольше, чтобы наслушаться громких стонов от малыша, впитать их, а ещё лучше — записать однажды в будущем и поставить на повтор в плеере. Его ноги сейчас седлают мои плечи, а остальное тело как на ладони — впитывай глазами сколько хочешь. Залипаю на всём: на блаженном лице в эйфории, над грудью, что быстро-быстро вздымается, животом, что прижат к позвоночнику, на руках, что теребят простыни. Он прекрасен: от реснички на карем потемневшем от похоти глазе, до члена, что уже заново налился кровью и бьется преданно о пресс младшего. Да какой же тут самоконтроль! Понимаю, что еще минуты не протяну, поэтому наклоняюсь так, чтобы его орган был зажат между нашими животами, и начинаю часто-часто входить в сладкую упругую попку. Стонем в один голос, задыхаясь и обжигая горячим дыханием губы друг друга. На пике начинаем дрожать вместе, целуемся до исступления. После валяемся на помятой кровати, счастливые, хоть и молчим. Обоим хорошо. Здесь не нужны слова… Связь, возникшая между нами при первой встрече, окрепла, врослась в души обоих. Любуюсь любимым лицом и, прижимая своего полубога к груди, быстро засыпаю, теперь я не боюсь ни его самого, ни его сонных созданий, зная, что любовь их хозяина не даст им шалить. Ведь сейчас и навеки он только мой, самый любимый, жаль уже не шарлатан.