С приветом

Утро нового дня встретило Катю не слишком приветливо: солнечным лучиком в глаз. Но это не помешало ей снова задремать, повернувшись на другой бок. Её родителям повезло меньше: через их незакрытую дверь отчетливо были слышны ожесточённые звуки стука во входную дверь. Это их и разбудило и Пушкарёвы настолько удивились странному визиту в такое раннее время, что сразу же оба поспешили к двери, открыв глазок и удивлённо и возмущённо глядя на внезапного гостя. Они конечно же его не знали, но отец Кати признал в стучащем «коллегу», который вчера её подвозил. — Кто там? — спросил Валерий Пушкарёв, подозрительно оглядывая Александра через глазок. Воропаев, в свою очередь, только тяжело вздохнул. Вначале не открывали, а теперь допрос устраивают. Отличное начало дня… Тем не менее, он постарался сделать чуть более дружелюбное выражение лица, чтобы не настроить всех и сразу против себя. Особенно когда ему что-то от них нужно — никогда бы не подумал, что такое произойдёт. — Я пришёл к Кате. — процедил он сквозь зубы, про себя добавив ещё «чтоб её!» К этому моменту Катя наконец проснулась, окончательно замученная то ли солнцем, то ли голосами из коридора. В любом случае, она выскочила в коридор, без тапок, за что сразу получила нагоняй от родителей, и застыла в удивлении, услышав весьма знакомый голос. «Кажется, он что-то говорил по поводу того, что мы куда-то сегодня пойдём…» — промелькнуло у неё в голове. — Тебе придётся подождать за дверью. — строго сказал Валерий Пушкарёв, прислонившись к двери. — Катя наша — девушка порядочная. — Папа! — возмущённо произнесла та, в свою очередь. Катины родители действительно в этом плане оставались строги и абсолютно непреклонны: даже Колю, их соседа и её лучшего друга, они пускали только на кухню, а на поговорить оставляли исключительно под присмотром. Они были несколько консервативны, а потому символы на руке были чем-то практически священным. Мол, не будет без них ни счастливого брака, ни любви настоящей. Хорошо хоть так, ведь в стародавние времена верили, что в противном случае и ребёнок родится нездоровым, и порчу на себя накличешь… — А что? Я что-то неправильно сказал? — нахмурился он. — Мы тебя бережём, от кого попало. А то как мы потом твоему суженому в глаза-то будем смотреть! — мать согласно закивала, подписываясь под каждым словом своего мужа. Александр тяжело вздохнул, схватившись за голову. У него совершенно не было ни времени, ни желания церемониться со стариками, а выудить оттуда Катерину хотелось как можно скорее. Чем быстрее они оба разберутся с этим недоразумением, тем лучше. При упоминании об этом недоразумении, взгляд его тут же упал на сползший рукав рубашки, из-под которого выглядывал символ — его маленькая проблема. В голове тут же всё выстроилось и Воропаев незамедлительно постучал в дверь снова, чтобы обратить на себя внимание, после чего ещё немного закатил рукав и выставил запястье перед глазком. Валерий Пушкарёв, заглянув в глазок, сразу же изменился в лице и даже сделал шаг назад, впав в шок и думая над тем, как это воспринимать. Глядя на его реакцию, Катя всё поняла и схватилась за голову, а Елена Пушкарёва, в свою очередь, не понимая, что собственно происходит, тоже заглянула в глазок, после чего чуть не завалилась в обморок. — Ой, счастье-то какое, доченька! — первым разрезал тишину голос матери, и из-за этого девушке стало дурно. Вообще, из-за ситуации в целом. — Проходите. — Валерий Пушкарёв открыл дверь, приосанившись, и забыв о том, что сейчас, как и все присутствующие члены семьи, находится в не слишком презентабельном виде, а именно, в пижаме. — Папа! — возмущённо воскликнула Катя, которая, в отличие от него, об этом вовсе не забыла… Взгляд Александра конечно же сразу упал на Катю, и мысленно у него сразу же возникли вначале ассоциации с каким-нибудь домовёнком, таким патлатым и раздражающим, а потом, он просто уже не знал, что и думать, ведь в голове появлялось только одно слово, которое могло описать это зрелище: «нелепо». Эта детская пижама взрослого размера с мультяшными облачками выглядела именно как нельзя нелепо. К счастью, она была с длинными рукавами и длинными штанинами, так что никакие Пушкарёвские прелести, к превеликому счастью, его шокировать не смогли, он даже выдохнул с облегчением. Но в сумме, заспанная и растрёпанная Катерина создавала не самое приятное впечатление – он бы пожалуй предпочёл лицезреть нечто более эстетически приятное. Правда, стоит отметить, что если добавить к этому всему очки, будет ещё хуже. — Собирайся. Живо. – непреклонным тоном сказал застывшей и совершенно растерянной Кате Воропаев, не став терять лишнего времени на разговоры. Катя, аж подпрыгнув, сорвалась с места и поспешила запереться в своей комнате, чтобы быстро вытащить практически случайную вещь из шкафа и надеть. В конце концов, она не была уверена, куда именно они поедут, а потому не знала, как ей одеться соответственно с мероприятиям, так что пришлось остановить свой выбор на привычном и заношенном почти до дыр строгом костюме из пиджака юбки. Одеваться она тоже старалась как можно быстрее, чтобы ни в коем случае не позволить этому человеку говорить с её родителями. Он итак уже сделал достаточно всего. — Валерий. – протянул руку для рукопожатия отец Кати, но Воропаев лишь поднял руки, давая понять, что прикосновений предпочитает избегать. Это, тем не менее, радостного настроения родителей не убавило. – А вас как зовут, молодой человек? — Александр. – неохотно бросил он, всем своим видом давая понять, что он сейчас весь на иголках и всякие разговоры его интересуют в последнюю очередь. Но языка жестов никто здесь видимо не понимает, поэтому напор даже не собирался ослабляться. — А вы с Катей давно нашли друг друга? – с любопытством спросила Елена Пушкарёва. — Нет. – раздраженно произнёс он. — А вы догадывались, что вы суженые? – вмешался отец, чем удивил свою жену, которая планировала сама взять первенство в любопытных вопросах, а тут, её уже пытаются опередить. — Нет. – он уже начинал выходить из себя. Им прямым текстом сказать, чтобы отвязались? — А дату свадьбы уже назначили? — Нет! – уже окончательно дошёл до точки кипения Александр и готов был в любой момент взорваться, но, на счастье, тут из комнаты выскочила Катя. Одета она была, конечно, с горем пополам. Учитывая её обычный внешний вид, трудно представить себе что-то ещё хуже, но теперь Воропаев понимал, как сильно ошибался, что ужаснее ничего быть не может. До этого всё было по крайней мере аккуратно! А сейчас – юбка мятая и в ворсинках, пиджак также неопрятен, носки разные, а на голове гнездо! Зато очки на месте, по которым все уже успели соскучиться. — Вы уже уходите? – разочарованно спросили родители, уже было приготовившиеся праздновать. — Да, не волнуйтесь, я скоро вернусь... – начала было успокаивать их Катя. Это совсем не понравилось Александру – он уже достаточно наслушался всего от этой семейки, его время слишком ценно, чтобы тратить его на это. Поэтому он бесцеремонно схватил девушку за руку и потащил к выходу. Она от неожиданности испугалась, но стала покорно переставлять ноги, при этом быстро махнув рукой, чтобы попытаться хоть как-то объяснить родителям происходящее. — Ну... мы пойдём... пока! – вот и всё гениальное оправдание, что она смогла придумать в состоянии шока, не забыв схватить с вешалки пальто. Ей стало ещё более нехорошо и она раздраженно посмотрела на Александра, который, казалось, вообще ничего вокруг себя не замечал. Дверь за ними захлопнулась, оставляя родителей Кати одних в квартире, в тишине. Некоторое время они так и стояли, словно заворожённые глядя на закрывшуюся дверь. Не то, чтобы в их голове не укладывалось, что их маленькая дочка уже нашла суженого... с этой частью-то как раз всё ясно. Просто их терзали смутные сомнения. До этого, как и многие другие, они были уверены, что если у людей одинаковые символы, то они просто созданы друг для друга. Но они хорошо знали Катю, и сейчас, глядя на этого человека, они не считали его подходящим для неё. Даже под эйфорией, они не смогли не заметить его грубой натуры, и выглядел он не как дружелюбный и благопристойный. — А ты уверена, что символы не могут ошибаться?.. – вдруг произнёс Валерий Пушкарёв, посмотрев на жену. Она в замешательстве посмотрела на него, но по её глазам было видно, что её беспокоит абсолютно то же самое.

***

Катя смогла вырваться из железной хватки только после того, как они уже вышли из подъезда. Обеспокоенно оглядевшись, она с облегчением отметила, что во дворе сейчас никого нет – и неудивительно, в такое-то время. Но тем не менее, это не убавило тех отрицательных эмоций, что накопились в ней. — Тебе... Вам... обязательно было делать это? – от переизбытка захлестнувших её чувств она даже не находила слов. — Что делать? – он даже не понял, в чем дело, да и это сейчас волновало его в последнюю очередь. — Им не нужно было узнавать... ну... – она замялась и даже немного покраснела, ведь несмотря на то, что в мыслях позволяла себе мечтать о многом, говорить о подобном она не привыкла. Хотя все считали, что символы на руке – вполне нормальный предмет для обсуждений и сплетен. — С этим досадным недоразумением, – Александр развернул запястье, чтобы дать понять, о чём именно говорит. – Мы разберёмся уже сегодня. А дальше – это уже твоё дело. Катя сжала зубы, но не могла не признать, что с таким мнением она как нельзя согласна. Разобраться бы с этим поскорее – и дело с концом. Так они молча сели в машину и Катя вжалась в кресло, не уверенная, стоит ли ей говорить что-либо. Ей было несколько боязно ехать в одной машине с этим человеком, теперь, когда в этом прямо таки не было нужды. Но толика любопытства в ней была и она всё же решила проверить свою догадку. — Мы выехали так рано, чтобы никто не заметил? – спросила девушка. — Да, – краем глаза он посмотрел на неё с крупицей уважения – хоть то, что она не совсем глупая, радует. – Даже журналисты не слишком любят рано вставать. В это время их гораздо меньше. — А куда конкретно мы едем? – тихо спросила она. — К соответствующему специалисту. Это займёт недолго, просто получим по бумажке, которая скажет, что символы недействительны. Это успокоит прессу, и каждый будет жить как прежде. – Воропаев следил за дорогой, но разговоры его практически не отвлекали. — Ясно. Спасибо. – Катю радовало, что её ни о чём не спрашивают и что всё разрешится так быстро – скорее всего, благодаря связям Александра. — Это в моих интересах. – сухо сказал он, и дальше они уже ехали молча, не издавая ни звука. В частности, такое спокойствие было обеспечено тем, что несколько часов назад Воропаев выключил свой телефон. Звонили ему все, кому не лень – чтобы посочувствовать, поглумиться, «поздравить»... чаще всего второе. А пока, пусть лучше никто не отвлекает, чтобы этот кошмар закончился как можно быстрее.

***

Высокое и солидное здание офисов размещало в себе множество разноплановых специалистов. И, видимо, контора, занимающаяся «разводами по символам» тоже располагалась здесь – иначе почему бы они пришли сюда. Но Катя была не слишком уверена... нет, правильнее сказать, её терзали смутные сомнения, пришли ли они по адресу, начиная с момента, когда они вошли в коридор и секретарша вежливо спросила: «Вы по записи?» и заканчивая моментом, когда их впустили в кабинет и чуть ли не насильно усадили на диван. Место, куда они явились, было обставлено довольно скромно: минимум мебели, не считая загадочного письменного стола, а также двух поставленных друг напротив друга кресла, расцветка светлых и спокойных тонов, а приветливая и слегка жутковатая улыбка тучного мужчины, севшего напротив них... весьма пугала, если не сказать, что пугала до чёртиков. Хотя, казалось бы, причин для того не было. Воропаева это всё напрягало не меньше, хоть и старался он выглядеть донельзя невозмутимым и суровым. Последнее у него, кстати, получалось просто отлично, но человек, сидящий перед ними, был видимо хорошо закалён и даже бровью не повёл, хотя обычно люди начинали испуганно бледнеть. — Давайте перейдём сразу к делу, я спешу, у меня через полчаса встреча с журналистами. – сказал Александр, хмурясь, на что собеседник недоуменно поднял бровь. — Ваша секретарша записала вас на час. Это минимальное время сеанса, за меньшее время я не смогу решить ваши проблемы... – спокойно произнёс мужчина, разведя руками. — Уверен, удвоенная оплата станет для вас отличным стимулом работать быстрее. – выдал Воропаев, но не заметил, чтобы глаза собеседника заблестели интересом, как это обычно бывает, или чтобы он вообще засуетился. Просто продолжал всё так же сидеть с невозмутимым видом. Кате же оставалось только сидеть молча, сжавшись комочком. Она почему-то не была уверена, что этот человек сможет хоть чем-то им помочь. Ей вся эта обстановка, а также странный успокаивающий тон собеседника, напоминали почему-то... кабинет психолога. Конечно, возможно, что именно они постановляют, что должен быть предоставлен документ о недействительности символов, но почему-то в это ей не слишком верилось. — Почему вы решили, что не подходите друг другу? – вежливо осведомился мужчина, между делом представившись Маратом Владимировичем. — Догадайтесь. – несколько раздраженно подобному вопросу ответил Александр, недвусмысленно посмотрев на Катю, заставив её нахмуриться. Настолько нагло её ещё никто не оскорблял. И главное же, ничего такого не произнёс, но всем было ясно, что имеется в виду. — Не сошлись характерами. – не осталась в долгу девушка, выразительно посмотрев на него в ответ. Глядя на подобный обмен колкостями, Марат Владимирович невольно улыбнулся, после чего записал что-то в свой блокнот, вызвав тем самым несколько недоуменные взгляды клиентов. Однако на это он словно не обратил внимания и с преспокойным видом продолжил: — Я так понимаю, вы только недавно узнали о своём предназначении? — Я не понимаю, к чему все эти лишние вопросы. – нахмурившись, спросил Воропаев, и Катя в этом его полностью поддерживала. Видимо, им всё же обоим было некомфортно в обществе друг друга. — Это необходимо, чтобы я мог помочь вам разобраться в ваших проблемах. – развёл тот руками. — Единственная наша проблема – эти символы, и это быстро решится, если перейти сразу к делу. – твёрдо сказал Александр. — Я понимаю, но в этом всё же нужно разобраться... – спокойно ответил мужчина, не поддаваясь на явно провокационные взгляды, направленные на него. — Семейный психолог вряд ли может здесь помочь. – вдруг вмешалась Катя, обращаясь к Воропаеву. Тот удивлённо посмотрел на неё, а потом на Марата Владимировича, таким взглядом, словно только что прозрел. Видимо, так был занят вопросом документа, что толком и не разобрался, к кому они пришли... Или его просто дезориентировали. Очередное дело было успешно разгадано миссис Холмс. И следующая её догадка также оказалась верна, как выяснилось впоследствии. Александр пулей вылетел из кабинета, оставив Катю в неловком положении перед психологом. Тот наблюдал за ними несколько умилённым взглядом, и от мысли об этом её даже передёрнуло. Поэтому она поспешила следом за акционером. — Сестричка, куда ты меня отправила?! – громко возмущался Воропаев в телефон, а своей активной жестикуляцией пугал местную секретаршу. Наблюдая за этой сценой, Пушкарёва невольно засмеялась, прикрыв лицо рукой. — Я беспокоюсь о тебе, Саш. – раздался из трубки голос Кристины Воропаевой. – Я же не кого попало посоветовала... Марат Владимирович практикует уникальные методы. И действительно может выписать такую справку. Мы с моим зайчиком проходили курс для этого. Правда, к тому моменту, как дошли до завершающего этапа, уже поняли, что нам этого не надо и хотим жить вместе. Но вам это действительно может помочь. — Кристиночка. – с нажимом произнёс тот. – Мне не нужен никакой психолог. Будь он хоть трижды профессор и дважды гений, мне нужен лишь документ, чтобы быстро замять эту тему и забыть, как о страшном сне. Найдётся какой-нибудь адвокат, который сможет мне в этом помочь. После этого он выключил телефон, пока не посыпался град из входящих вызовов, и повернулся к Кате. Она слышала лишь часть разговора, и только по одну часть линии, но тем не менее поняла, о чём идёт речь. Но сейчас её внимание больше привлекло то, что она увидела краем глаза – а именно, стопку журналов, что листала секретарша. Поскольку на обложке верхнего она смогла узнать своё лицо, к ней подкралось страшное подозрение. Воропаев заметил её интерес и забрал у секретарши их, поверхностно взглянув на заголовки, и совершенно посерьёзнев и помрачнев. Но удивлён он не был, и в принципе, поспешил высказаться: — Не удалось остановить этих стервятников. Фотографии всё равно расползлись. Это просто нужно игнорировать. Катя, тем не менее, не долго думая решила посмотреть, что же там такого. В основном, прямо на обложках красовались фотографии её заплаканного лица с разных ракурсов. На некоторых они с Александром находились в кадре одновременно. В общем, редко когда можно было заметить фотографии не того дня. Но больше всего девушку поразили вирусные заголовки.

Наконец объявился соулмейт Александра Воропаева. Родители упали в обморок, когда её увидели...

Девушка заплакала, когда узнала, кому она предначертана. Сможет ли она это пережить?

Соулмейт Воропаева: жестокий удар судьбы или справедливая карма?

Читать статьи под этими заголовками совершенно не было желания. Но все можно было разделить на три группы: те, которые унижают Катю, те, которые унижают акционера, и те, которые унижают их обоих. Причём, хоть и рамки приличия никто не переступал, журналисты обычно не стеснялись описывать парочку самыми «лестными» эпитетами. Многие прямо в конце статьи обещали продолжение в следующем выпуске журнала. На глаза девушки навернулись слёзы. Она никогда не горела желанием оказаться в центре скандала. Довольно того, что события для неё были болезненны, а тут это ещё и выставляли на всеобщее обозрение, разжевывали, а потом обливали её ведром помоев. Раз это обсуждается в стольких журналах... значит, получается, в конечном итоге об этом узнают чуть ли не все. Эта неприятная история, и ужасные фотографии... — Не стоит обращать на это внимание. Им просто не о чём больше говорить. Пройдёт время, и всё забудется. – вдруг произнёс Воропаев и девушка развернулась к нему с удивлённым взглядом, ведь ей показалось, что это прозвучало сочувствующе. И это было так. Александру не раз промывали кости и конкуренты, и прочие недоброжелатели, но так далеко они ещё никогда не заходили. А она в эту историю попала почти что случайно, явно не привыкшая к тому, что её поливают грязью. Другое дело, если бы она была совершенно отталкивающей, но если не считать огромный минус в виде внешности, она казалась довольно неглупой и тихой и совершенно этого не заслуживала. Но он поспешил отогнать от себя наваждение: не хватало ещё тут размякнуть. Тем не менее, этот короткий порыв придал Кате уверенности. Почему-то ей стало легче на душе. Она вытерла глаза рукавом, и снова посерьёзнела, давая понять, что готова выслушать дальнейший план действий, чтобы не терять времени. Такое рвение порадовало Александра, и он несколько успокоился, продолжив в уже более привычном для него тоне. — Поедем к адвокатам, прямо сейчас. Они с этим точно разберутся быстро. – «Вот и полагайся после такого на сестру...» – подумал он про себя, вслух добавил. – Придётся перенести все встречи. – об этом он скорее напоминал сам себе, чем рассказывал Кате. Таким образом, не попрощавшись ни с кем, они спешно покинули это место. Вопрос вежливости, учитывая все обстоятельства, волновал сейчас девушку в последнюю очередь, вот она и забыла. А Воропаева, судя по всему, этот вопрос не волновал никогда. В любом случае, местная секретарша вначале странно на них посмотрела, а потом мысленно записала в список одних из самых странных клиентов – а на своём веку она многих повидала, учитывая то, что работает в конце концов у семейного психолога. Так что это можно записать в своего рода достижение. Диалог Александра с журналистами Кате искренне не хотелось запоминать: он содержал брань и нецензурные выражения, вполне справедливо применённые к бессовестным журналистам, опубликовавшим свои уничижающие статьи. И только в конце он добавил, что отменяет интервью, на котором должен был дать опровержение, и бесцеремонно бросил трубку, пока брань не раздалась уже по ту сторону трубки. Отношения с журналистами у него явно были... очень душевные. А главное, долговременные. Сколько прекрасных скандалов, сколько прекрасных судебных тяжб было позади. И всё равно рано или поздно они снова сходились, когда на горизонте маячил очередной исключительный случай, который общественным деятелям хотелось разбавить водой и вынести на всеобщее обозрение. Конечно же, журналисты действовали по указаниям тех, кто стоят выше. Часто за этим банально стоит кто-то из конкурентов или недругов, желающих любыми способами его опустить. Но это не делало им погоды, ведь как часть низшей ветви, как второстепенное звено, они ещё больше падали в глазах акционера. И Катя была с ним отчасти согласна, но тем не менее ей чуждо было настолько прямо высказывать свои мысли. Перед тем, как что-то сказать, она думала, иногда долго, и в конечном итоге часто решала лучше ничего не говорить. А Александр... у него всё с языка слетало так, словно он подумал – и сразу озвучил, зачастую не прикрываясь лишними или более мягкими словами. Просто высказывал всё как есть. И это обычно было нехорошо и мысли эти приводили к неприятным последствиям. Возможно не сразу, но постепенно. — Т-ты... В-вы... – решилась заговорить Катя, когда они уже снова находились в машине, но замялась на обращении. С одной стороны, когда к тебе обращаются на «ты», невольно возникает желание сделать то же самое, а с другой стороны, это довольно непривычно и несколько боязно. — Говори «ты» и хватит уже заикаться! – раздраженно бросил Воропаев, и своим тоном напугал девушку, из-за чего она не сразу решилась во второй раз повторить попытку заговорить. — Ты подвезёшь меня обратно, когда все закончится? – ей было неловко об этом просить, но выбора не было: она не была уверена, куда они едут и как там с обычным общественным транспортом. А хотя бы попытаться стоит. — Ладно. – смягчился тот, скосив взгляд. В конце концов, после этого дня они скорее всего больше не увидятся, разве что мимолётом в Зималетто, и этот факт радовал настолько, что даже появлялся некий оптимизм касательно будущего. – Всё равно день уже весь к чертям полетел. Тратить своё время на то, чтобы кому-то помочь – это иррационально, однако это казалось правильным. Александр не очень любил проводить время в одиночестве, а сейчас получилось так, что все его собеседники и собеседницы в конечном итоге сведут разговор к одному вопросу, который успел застрять у него в печёнках. А компания Кати... была довольно сносной, нельзя не признать. Отчасти потому, что они практически не разговаривали. Хотя на самом деле, молчание – золото, и человек, который умеет когда надо держать рот на замке просто бесценен, потому что такой вид людей уже практически вымер. Статьи, замеченные в журнале, подействовали на девушку нагнетающе. Теперь она молчала не столько из-за того, что стеснялась, что бывало довольно часто, сколько из-за того, что слишком глубоко занырнула в свои мысли. Два последних дня в принципе так на неё подействовали. В один момент, её мечты разбились... но всё ещё оставалась надежда. Ведь она собиралась продолжать всё и дальше, делать всё как и до этого, забыв о символах. Доказать, что это совершенно не важно, если у тебя есть сильные чувства и доброе сердце. В таком одухотворённом состоянии она и заговорила с адвокатами, со звериной решительностью стреляя научными терминами, пытаясь выбить из них информацию о том, что, где и когда делать. Разговор набирал обороты, и Александр, которому в начале не давали и слова вставить, наблюдал за всем этим с удивлением. Получается, что когда надо она может отстоять свою мысль и добиться своего, и это оказалось довольно неожиданным явлением. При том, говорила она чётко и внятно, без заиканий и уверенно, словно забыв обо всём, что сдерживало её до этого. А собеседники, которые первое время таращились и морщились из-за её несколько специфической на их взгляд внешности, теперь перестали обращать на это внимание совершенно. В первую очередь вызвали главного менеджера и Александр в этой перепалке чувствовал себя, словно в компании своего собственного адвоката, ведь Катя ничуть не хуже пробивала путь к нужному результату с помощью вежливых, но холодных и порой весьма мудрёных слов. Эти бедняги-юристы не ожидали такого наглого внедрения в их контору, а также не могли позволить себе терпеть тон, которым к ним обращались. А пришедшая парочка была и без того довольно раздражена. Им было неприятно не только упоминать о том факте, что их связывают эти чёртовы символы на руках, но и то, что с первого раза никто их требование выполнить не поспешил. Последнему факту особенно обозлился конечно же Воропаев, но и девушка в стороне не осталась. А к их бурной беседе присоединялось всё больше и больше местных работников, и все хотели что-то высказать, либо им, либо друг-другу, и от этого гвалта голосов уже голова гудела. Но никто не отступался от своего. В конечном же итоге, после всех расспросов, разбирательств, и даже угроз, которыми не стеснялся бросаться не только Александр, но и Катя, – мысленно она уже снова видела себя в кладовке рядом с Андреем Павловичем, а тут на её пути стали эти бюрократы, она вошла в раж и чуть ли не подражая зловещим выкрикам партнёра по несчастью, размахивала руками и пугала всех теперь уже не только внешностью, (хотя выглядело это скорее комично) – выяснилось, что никто из них никогда не слышал о документе, который может заключить, что соулмейты не настоящие. — Как такое возможно?!.. – рыча, произнёс Александр, решительно направляясь к машине. – Символы ошибаются, значит подобный документ существовать должен... Нам просто не хотят его выдавать! — Конкуренты не могли знать, что ты приедешь именно в это агенство, – вмешалась в его размышления вслух девушка, едва поспевающая шагать следом. – К тому же, о существовании подобного можно узнать где угодно. Возможно, у этих лиц просто нет соответствующих полномочий, чтобы выписывать такую справку... — ...А ты права. – Александр даже остановился и удивлённо посмотрел на неё, на секунду забыв о том, что лик её устрашает, и полностью сосредоточившись на своих мыслях. – Возможно, это может заключить только врач. — ...Семейный психолог. – закончила его мысль Катя, вздохнув. Видимо, им всё же придётся вернуться к этому Марату Владимировичу... Чего обоим не шибко хотелось. Получается, их сейчашняя поездка была совершенно бессмысленной. — Я сам всё разузнаю, может, есть другие выходы. – Воропаев открыл машину и достал с заднего сидения свой телефон, который до этого небрежно валялся прямо под сиденьем. Катя этому удивилась, но ничего не сказала и молча села на переднее сидение. — Я тоже поспрашиваю... – неуверенно произнесла она, скорее для того, чтобы не оставаться в стороне, чем потому что это бы помогло, и про себя Александр отметил, что, вот, она снова перешла в режим скованности. Снова говорит тихо и неуверенно, словно до этого её что-то отвлекало от того, чтобы держать себя в мешке. Но он решил, что его это не касается, лишь для себя поняв, что этот скованный режим его весьма раздражает. А, ну и наименовав его для себя. — Диктуй номер. – сказал он, включив на свой телефон. Катя сперва опешила, почему-то не ожидая этого вопроса, но потом поняла, что средство связи бы пригодилось. Хоть бы на один-два раза, но всё же вещь это необходимая. Поэтому она медленно произнесла цифры. — ...Это домашний. – робко произнесла она под конец, получив в ответ небрежный кивок. — Вечером позвоню и скажу, куда мы завтра утром поедем, – Воропаев демонстративно осмотрел её с ног до головы и добавил. – Чтобы уточнить дресс-код... Катя этому замечанию очень смутилась и в глубине души несколько разозлилась, но виду не подала, лишь нахмурившись и кивнув. А потом, она вдруг прокрутила у себя в голове его фразу ещё раз и поспешила воскликнуть: — Нет, я завтра утром не могу!.. У меня работа... Выглядела она в этот момент такой взволнованной и обеспокоенной, словно для неё не прийти на работу равносильно смерти, или потере смысла жизни. Тут даже нельзя сказать, что хуже. Но нужно отдать должное Александру, он собрал волю в кулак и не рассмеялся ей в лицо. Ведь учитывая её должность, жалеть-то, на его взгляд, было бы не о чём. Поэтому он совершенно не понимал такого рвения. Но тем не менее, решил, что настраивать человека, который имеет достаточно немалое над ним влияние в данный момент против себя будет как минимум глупо, а потому не высказался. — Ладно. После работы? – получив одобрительный кивок Кати, он продолжил. – Тогда заеду за тобой. – он огляделся, ища что-либо в салоне, и нашёл валяющуюся возле встроенного радио полускомканную бумажку и ручку. – Напиши время, чтобы я не забыл. – затем, скосив взгляд на неё, добавил про себя: «Хотя как тут уж такое забудешь...» Катя охотно написала всё, что от неё просили, и в дальнейшей их небольшой поездке на авто не издавала ни звука. После той трёпки с юристами им обоим нужна была тишина, своего рода отдых. Но сейчас они не общались посредством молчания. Скорее, они молчали по отдельности. — Я... В общем, спасибо. – сказала в конце их пути девушка. — Мне просто нужно было как-то убить время. – Ему что, так сложно сказать «не за что» или «пожалуйста» и казаться милым? Хотя даже в таком случае, наверное бесстыжие глаза бы всё равно его выдали. Слишком уж много чертят в них пляшет. Сердечно распрощавшись, а именно, не сказав друг другу больше ни слова, каждый направился в свою сторону. Подняв взгляд вверх, Катя поняла, что из окна на неё, а до этого, видимо, на них обоих, смотрят родители. Издалека, конечно, видно плохо, но, кажется, они улыбаются. Хоть кому-то эта ситуация кажется хоть сколь-нибудь радостной, остальным же почему-то плакать хочется...